Терпение и труд все перетрут

- Терпение и труд все перетрут, -

Говаривала бабушка Сережки, когда тот, высунув язык, пытался выводить непослушные закорючки в прописях. Противные буковки не давались просто так, одна вылазила на пол-строчки вниз, другая выскакивала вверх, с гордостью возвышаясь над остальными. Все получалось сикось-накось, Сережка старался изо всех сил, но терпения ему явно недоставало. Он злился, кулаком то и дело стучал по тетрадке, еле удерживаясь, чтобы не разорвать всю эту писанину на мелкие кусочки.

- Противные, непослушные буковки! – заводился маленький ученик, и рычал, стиснув зубы.

- Такие же непослушные, как и ты, - со смехом говорила бабушка, продолжая колдовать у плиты.

Сережка не сдавался. Он настолько увлекался своей борьбой с прописями, что не замечал, как приходил с работы отец. Заглянув через плечо в тетрадку сына, он тут же отвешивал подзатыльник младшенькому.

- Ай! – потирая ушибленное место, вопил Сережка. – Ты что?

- Руки бы тебе оторвать за такие каракули! Кто ж так пишет? – ворчал отец, нетерпеливо бренча крышками кастрюлек, заглядывая внутрь, как будто от этого готовка могла бы пойти быстрее. Пробубнив о том, что он голодный и уставший, отправлялся душ.

- Бабушка, а почему папа такой злой всегда с работы приходит? – как-то раз Сережка решился разобраться.

- Хмм. Наверное, не все у него ладится там. Вот сейчас он придет ужинать, мы у него и спросим.

Мальчишка задумался. Бабушка накрывала на круглый обеденный стол, она всегда это делала с удовольствием, как, впрочем, и все остальное. Она стелила свежую «кипенно-белую» скатерть, расставляла приборы из старого столового сервиза, обязательно супницу (вот уж, по мнению Сережки, самый бесполезный прибор, когда сразу из кастрюли суп можно в тарелку налить). Масленка, креманочки с разным содержимым, салфеточки (всегда с рисунком в тему дня), хрустальные сосуды со специями.

- Ну вот, можно и ужинать, - оглядывая с довольной улыбкой стол, говорила бабушка, - люблю, когда вокруг красиво.

Надо сказать, она все делала красиво. За ее работой Сережка мог наблюдать по-долгу, как завороженный. Вчера пересаживала цветы, напевая что-то себе под нос, ловко орудуя маленькой лопаткой. Время от времени, когда очередное растение уже сидело в обновленной почве, она разговаривала с ним, для каждого находила разные слова о любви, красоте и радости. Когда работа была закончена, бабушка отправилась мыть руки и снимать испачканный фартук, Сережка подумал: «Надо же! Даже пятна на фартуке выглядят какими-то красивыми! Вот, мне бы так научится все делать!»

Тем временем все были в сборе, а блюда на столе парили аппетитным запахом. Сережка принялся с удовольствием уплетать ужин, жалея, что в его животе не хватит места для всех этих вкусностей.

Как всегда, на сытый желудок, начались семейные разговоры за чашкой чая, с новостей о маме (она была в командировке, по этому случаю и приехала бабушка). По маме Сережка почти не скучал, а вот отца ему не хватало. Было много вопросов, на которые нужны ответы, но отец приходил домой заведенный, разговаривать не хотел. Вся надежда на бабушку. Мальчик терпеливо ждал.

- Как на работе дела, что-то ты последнее время какой-то сам не свой приходишь, - наконец-то спросила она, и Сережка, затаив дыхание, уставился на отца.

- Лучше не напоминайте, не хочу о работе, дома хотя бы оставьте меня в покое! – начал заводиться тот.

Повисла пауза, все ждали. Первым не стерпел тишины отец:

- Достали! – ударив по столу, выкрикнул он. Сережка испугался, но решился все-таки сказать, после недолгого молчания, обращаясь к бабушке:

- Терпение и труд все перетрут! Правда, бабушка? – гнев отца нарастал, это мальчишка видел краем глаза, не решаясь посмотреть на него прямо. Бабушка не дала разразиться грому, заговорив своим мягким голосом:

- Правильно, Сереженька. Только не стоит путать: быть терпеливым и испытывать  терпение, свое и чужое – это совершенно разные вещи, - произнесла спокойным тоном и тут же, как ни в чем ни бывало, принялась задумчиво отпивать чай, обхватив обеими руками чашку.

Наступившие молчание отнюдь не было уже таким тягостным, Сережка взглянул на отца, тот поднес ко рту кружку, но мысли его были далеко.

- Спасибо, - как будто опомнившись, вставая из-за стола, тихо произнес отец, - большое, - добавил громче, опуская на стол кружку. – Пойду, мне надо прогуляться.

Входная дверь хлопнула, бабушка принялась убирать со стола. Сережка, как всегда ей помогал, осторожно собирая фарфоровую посуду. Они молчали, каждый – о своем, говорить совсем не хотелось.