Кредиты, рвота и потеряный праздник

С разрешения клиента.

Мария пять лет живет в столичном городе, работает, снимает квартиру. Мама живет далеко, но общение регулярно. Папа ушел из семьи, когда ей было 8 лет. Радостные детские воспоминания связаны с настроением праздника, который дарил папа: 

Я была папиной дочей, была для него всем. И ножки погладить и лучший кусок мяса за столом отдать и конфету с игрушкой любую купить. И подарок привезти из рейса. 

После 8-и лет папы рядом уже никогда не было. Папина дочка осталась с маминой заботой о повседневном жизнеобеспечении. Одежды, еды хватало, просто закончились праздники.

К своим 26-и годам Мария красивая, самостоятельная девушка, неконфликтная и адаптивная, с инженерным типом мышления. В память об отце по-мужски и серьезно увлечена автомобилями. Сдержана в плане трат и покупок. Наряду с этим: 

1. Набранные и не возвращенные кредиты. 

2. Нарушения питания с почти ежедневными очистительными процедурами. 

Хватаюсь за голову от того,  что натворила за последние три года. И что сейчас доходит до отчаяния в непонимании как из этого всего выбираться. Как подружится с едой и нормализовать пищевое поведение, что послужило причиной не понимаю. Отец - отдельная глава жизни, но не понимаю, почему разные состояния при нем и без него могли стать причиной. Жить не хочется. Из этого жизненного тупика хочется выйти в окно.

Избытка веса никогда не было, но всегда присутствовал контроль в виде рационального питания с периодическими срывами и очищениями. Соглашается, что вызывание рвоты является наказанием за трату денег (на счету каждая сотня) и чрезмерные, по ее мнению, удовольствия. Набор маленьких и больших кредитов, потраченных на дорогой телефон, ноутбук и отдых за границей остановился.

Очень не хочется возвращаться в город своего детства к маме. Перед мамой пришлось сознаться, потому что собственное материальное положение было отчаянным.  

Борьба взрослой и разумной девушки с маленькой девочкой, оставшейся без праздника, приводит к победе последней. Еда помимо питания еще и наслаждение, праздник. Детский, оральный, реальный. Так же естественны детская тяга к празднику, ярким впечатлениям, желание позволить себе отдых на море, покупку полезных и красивых вещей. Тормозить эти импульсы в одиночестве почти не получается. Пока только через страх маминого неодобрения или через рвоту - наказание, аннулирующее удовольствие.

Желание волшебным образом получить заемный ресурс от чужих людей, который можно потратить, не отдавая это состояние ребенка, у которого еще все впереди и час расплаты далек. Взрослый, видя эту детскую безответственность, с ужасом обнаруживая, что у него куча кредитов, понимает, что жизнь здесь и сейчас оплачивать нечем.  Попытка объяснить ребенку, что теперь нам надолго придется затянуть пояса и отдавать долги бессмысленна. Ребенок ориентирован на получение и не умеет думать про долг. Может лишь чувствовать, что стало плохо, вперед по жизни пути нет, он плохой и виноватый, и находит выход из этой ситуации через дверь, в которую зашел сюда в эту такую жизнь.

Рвота, отказ от еды, анорексия ("мама роди меня обратно") в этом смысле действительно представляются как выход. И как любой выход из напряжения он желаем. Волевое сдерживание, попытки отказа от еды и контроль питания лучше самоубийства, хотя и происходящее назвать полноценной жизнью не получается.  

Мария решает дилемму:

Усилить самоконтроль, искать внешнюю контролирующую силу и метод лечения не существующей болезни, которая лишь естественные детские желания, сохранившиеся у взрослого человека. Либо научиться смотреть на себя маленькую и проявлять взрослую заботу - с пониманием и снисхождением закрыть глаза на все свои "безобразия". Первое – жестоко и бессмысленно. Второе - сложно, больно, печально, так как возвращает к опыту ранней потери отца,  связано с телом, с влечениями, сексуальностью и очень по-человечески.