Работа с детьми

Один из разделов и методов психоанализа - детский психоанализ. И у нас есть возможность общения с ребёнком... даже с тем ребёнком, который еще не овладел речью. Ведь, когда ребёнок еще не разговаривает, он всё равно стремится к общению. Звуки, которые он издаёт, мимика, позы - всё это психоаналитик стремится интерпретировать, указывая или как бы возвращаю ребёнку то, что он сейчас чувствует. Это, своего рода, довербальная речь. Некоторым детям, которые страдают энурезом, анорексией, патологическим срыгиванием, запором кишечников, заиканиями, тиками и т.д. в реальности не хватает родительского понимания и общения. Их физиологические сложности - это своего рода попытка передать некоторую информацию, попытка общения... довербального общения. 
Одна из главных функций родителя - говорить с ребёнком, сообщать ему о нём. Ведь через речь родителя ребёнок узнаёт себя, свои потребности. Он узнаёт о том, что он существует.
Мы должны говорить ребёнку не только хорошие, но и тяжелые вещи. Не нужно скрывать от ребёнка кусочки его жизни, искажая их. От этого не станет ребёнку легче. Дети нуждаются в словах, обозначающих их тревогу. Дети нуждаются в понимании их страхов. Искажая информацию, мы не даём определения детской тревоги, мы не объясняем нашему ребёнку причину его страхов, не демонстрируем ему своё понимания. Мы отдаляемся от него.
Вот небольшой фрагмент из детской психоаналитической сессии, описанной в книге "Одиночество" (1986): 
-Уже три недели я наблюдаю брошенного ребенка в доме для сирот. Он отказывался кушать, кричать, все время хныкал, был постоянно грязен, соплив, в рвоте. В своей мокрой постели, которую необходимо было постоянно менять. У него был блуждающий взгляд. Этот 2-х летний ребенок был как 8-10 месячный и имел вид умалишенного. Я попыталась лечить его психоанализом. Он отозвался на контакт со мной и, глядя на меня, выл от тоски. Я ему объяснила его особенный статус. Он один знал, почему он остался в живых. Это был один из тех редких случаев, когда ребёнок был оставлен мамой, с просьбой о том, чтобы о нём позаботились. Это редкий случай. 
Он начал меняться, когда я предложила ему гипотезу о том, что он, зная, что его мама бросила его, теперь постоянно хотел этих же отношений - быть покинутым всеми, чтобы все были как мама. Он удивительно посмотрел на меня, когда я ему сказала: "Твоя мама тебя оставила, чтобы ты испытал без неё меньше несчастья, чем она сама, чем с ней."
Я чувствовала, что что-то меняется в нём, и, действительно, его перестало рвать, он прекратил писать и какать везде. Он стал смотреть вокруг себя, улыбаться, болтать, прибавлять в весе. Стал опрятен и чист.