"О конфликте самооценки"(лекция 2013 года,Ялта. Третьяк Л.,обработка Мутилиной Л.)

Конференция «Структура внутриличностного конфликта в психотерапевтической диагностике»

Лекция №4. Леонид Третьяк. Конфликт самооценки

Самооценка вообще интересное слово, потому что непонятно, кто кого оценивает. Я оцениваю сам себя.   В гештальт-терминах это называется ретрофлексией оценки. Этот конфликт так или иначе является сквозным, то есть затрагивает все остальные конфликты – контроль-подчинение, эдипальный, конфликт индивидуации-зависимости , конфликт идентичности – они напрямую связаны с этим конфликтом.

Проистекает он из  понятных эволюционно-биологических оснований – по наблюдениям этологов, уже у обезьян присутствует большая зависимость от статуса, иерархии, доминирования. А мы «обезьяны продвинутые», наше развитие связано во многом с социальным функционированием. Это и определяет тот факт, что конфликты самооценки становятся, на мой взгляд, в наше время ведущими, как и конфликты идентичности. Потому что роль социального статуса, роль положения человека в обществе оказывают очень большое влияние на реализацию других потребностей.

То есть реализация других потребностей в современном мире развитых коммуникаций опосредована самооценкой и нарциссической нагрузкой. Как вы знаете, конфликт самооценки проистекает из трех базовых потребностей, которые сформулировали аналитики, начиная с Адлера, Хорни и продолжая  Когутом, Кернбергом.

Первая потребность, которая появляется у ребенка это потребность быть отраженным. То есть мы оцениваем собственную эффективность благодаря реакции родительских объектов, благодаря отношению родителей к тому, что мы делаем. Это уже заложенная в человеке эволюционная программа, именно поэтому мы сейчас наблюдаем, что возраст деторождения становится все более поздним и дети становятся взрослыми все дольше. Потребность быть отраженным как формулирует это Хайнц Когут – это потребность видеть глаза восхищенной матери. Потребность быть отраженным появляется где-то к 12-15 месяцам развития человека и пика достигает к 18 месяцам, когда возникает интерсубъективная соотнесенность, то есть ожидание того, как именно оценят меня и мои действия. Если эта потребность фрустрируется, то есть ребенок не получает достаточное количество зеркального отражения, то прежде всего это очень большие дефициты связанные с признанием «хорошести». То есть, то, что мы используем когда просто признаем, что «это хорошо». В эриксоновском гипнозе есть такое слово «ратификация». В Писании также сказано, что «увидел Господь, что это хорошо». Таким образом, человек получает представление о том, что на самом деле то, что он делает, соотнесено с опытом предыдущих поколений и действительно имеет некоторую ценность. Если этого человек не получает, то есть он не получает знания какой-то своей особости, уникальности, своей желательности, своей некоторой восхитительности, то он потом пытается удовлетворить эту потребность на протяжении всей оставшейся жизни. Каким же должен быть родитель, чтобы недостаточно отражать ребенка? Вероятно, он должен быть в не очень хорошем контакте с ребенком, он должен сам обладать некоторой нарциссической динамикой. То есть смотреть сам на себя, на свое зеркальное отражение, неважно, что является этим отражением – образ самого родителя, его социальные достижения или какие-то незавершенные задачи развития, которые он сам имеет, в области признания других или признания другими.

Таким образом, также имеется потребность в том, чтобы быть похожим. Это такая потребность соотнесенности, потребность одновременно и принадлежать и разделять свои чувства с другими людьми, то есть быть похожим на других. Надо сказать, что люди как общественные животные очень жестко реагируют отвержением на любые признаки непохожести и несоответствия. Если у взрослых это в социальной коммуникации тенденция тормозится, то у детей она может принимать довольно агрессивные формы, и это становится источником стыда. Если первый тип становится источником нарциссических дефицитов, то есть недостаточно развитой способности отражать  самого себя, то второй тип – это нарциссическое травмирование, когда ребенок получает по тем или иным причинам отвержение со стороны значимых для него лиц. На первом этапе это, конечно же, мама, которая каким-то образом не реагирует достаточно принимающее.

Такая мама не принимает ребенка полностью, не реагирует полным принятием, в том возрасте, когда это ему особенно необходимо, принимает его парциально, только если он соответствует тем условиям, которые она сама скрытно имплицитно выдвигает в коммуникации – если ты будешь таким, то, как говорил Мойдодыр- «… вот теперь тебя люблю я!».

И третья важная потребность, на основе которой формируется конфликт самооценки, это потребность в идеализации. Потребность в идеализации, потребность в поиске совершенной формы собственных проявлений или потребность в идентификации с кем-то кого можно будет идеализировать, кто бы выступал в качестве такой формы. Потребность в идеализации страдает, когда-либо одного из родителей сложно идеализировать. Потому что он допустим алкоголик, и отца лежащего в луже собственной мочи и рвоты достаточно сложно поставить на пьедестал, а ребенок в определенный период нуждается в идеализации фигуры. В этом смысле родительская фигура имеет такое патогенное значение, если это родитель одного пола с ребенком, то как раз неспособность идеализировать этого родителя, формирует различные нарушения в идентификации с ним, которые становятся потом ядром негативной самооценки.

Итак, эти  незавершенные и неудовлетворенные потребности становятся основой определенных фиксаций, и соответственно если не решена задача потребности быть отраженным, то человек все время будет искать отражения, искать зеркала, которые бы подкрепляли у него чувства собственной ценности и собственной значимости. Это может быть поиск фигуры, которая могла бы, обладание контактом с которой можно было бы считать основой самоуважения. Как говорится, если со мной общается такой-то человек, то я чего-то стою, если я имею вот это и вот это то и говорит о том, я что-то значу.

В  данном случае, нарциссическая потребность также становится ненасыщаемой, потому что конфликт самооценки поляризует человека между двумя полярными крайними позициями, которые в психоаналитической литературе называются полюсом грандиозности, или грандиозно-эксгибиционистской самости, то есть я показываю что-то, что хотели бы видеть от меня другие, и я путем этого пытаюсь стабилизировать собственную систему самооценки. Если я получил признание, то я чего-то стою, если нет, и если эта ситуация повторяется, особенно если я научился делать ставку на какой-то искусственно созданный образ себя, который собственно стабилизирует самооценку, то отсутствие этого нарциссического подкрепления способно свалить человека в противоположную область ничтожности.

Например, во время этого выступления, если я вижу какое-то количество восхищенных глаз, я отражаюсь хорошо, и это может усилить у меня активную форму переживания того конфликта, спровоцировав специфический паттерн, который  я называю «застольные беседы Гитлера». Адольф  Гитлер, как известно, собрав подчиненных, предавался длинным монологам. Но если количество сонливых людей после обеда станет очень большим, и вы полностью закроете свои глаза, я тоже могу провалиться в ничтожную позицию, почувствовать что все, что я делал и говорил это абсолютная чушь, не имеющая отношения к теме, которую мы предложили поисследовать.

Так вот поиск постоянного отражения, так или иначе, будет приводить человека к двум стратегиям – либо сопричастность с этими объектами, когда человек чувствует себя сопричастным, либо наоборот защитное обесценивание других, (это перекликается с конфликтом контроля-подчинения). С ними нет возможности построить никакие субъектные отношения, другие низводятся до уровня объектов, которые служат костылями для простроенной нарциссической крепости.

Еще одним последствием нарушения потребности быть похожим приводит к мало и плохо устраняемому восприятию собственной уродливости, которое иногда принимает формы неприятия собственного Я. Неприятие собственного self ,если точнее говорить. Неприятие самости, неприятие форм своего проявления. Это может смещаться в область непринятия собственного тела, непринятия собственной продукции, и наиболее токсической формой становится так называемый личностно-центрированный перфекционизм. Он формируется в условиях, когда от ребенка требуют различный форм соответствия, к которым он по тем или иным причинам не готов. Вот если ребенок приносит какой-то рисунок, какую-нибудь «каляку-маляку», принимающий родитель, посмотрев на это, выдаст блеск глаз восхищенного отца или матери, он скажет «ну вот эта машинка у тебя хорошая получилась». А родитель, воспитывающий в условиях холодного контроля, скажет «я тут ничего не вижу, тут набор каких-то линий». Отсюда проистекает  интересный феномен перфекционистов – неспособность завершить какое-либо действие или неспособность попасть в ситуацию, где будет испытан провал, связанный с собственным стыдом. То, что потом проявляется в прокрастинации: когда человек уходит от задачи, которая занимает систему Я, делая неважные и ненужные дела, и опасаясь попасть в ситуацию быть оцененным, потому что любую оценку, человек с этим конфликтом переживает негативно.

Позитивную оценку собственных действий, собственных проявлений он принять не может, как мы говорим в терминах гештальт-теории, то это нарушение функции пост-контакта, это нарушение процесса ассимиляции действия. Для того, чтобы человек увидел, что то, что он создал, как Творец-«это хорошо», он должен иметь внутри такой внутренний интернализованный стабилизирующий объект, который бы говорил это ему. А его собственный опыт строится либо на дефиците отражения, то есть никто не говорил ему хорошо или плохо – просто то, что ты делаешь хорошо, происходит само собой. А вот на то, что ты делаешь плохо, мы на это особо обратим внимание, потому что такой ребенок недостоин таких замечательных родителей. «Самым великим человеком», с которым я общался как терапевт был столяр, выходивший из тяжелого запоя. В контрпереносе с ним чувствовал себя глубоко ничтожным человеком, который не может и двух слов связать. Частично это конечно было правдой, потому что с ним трудно было связывать эти слова, глядя в его глаза... Родитель-перфекционист, конечно, не полюбит своего ребенка безусловно, он просто неспособен этого дать. Как сказала мне одна клиентка, самый пик ее переживания разочарования в такой способности случился когда ее уважаемый папа, не очень много пивший, но, тем не менее, великий и недостижимый, сказал ей: «Интересный ты человек…». Она подумала что наконец-то, наконец-то папа признал ее ценность –… а он продолжил «…все у тебя через жопу». Нормальная  потребность в восхищении все время фрустрируется таким родителем. А вторая особенность таких родителей, это образно говоря, все время поиск какого-то другого ребенка, который должен появиться в результате такого воспитания. Это вы все наверняка знаете, это много написано в литературе по нарциссизму – ждут не того, что есть, а того, что может быть, и постоянно идет соотнесение с некоторым преувеличенно оцениваемым образом собственной семьи. Часто это семьи героев, человек должен быть героем обязательно. В этой связи вспоминается анекдот, когда овчарка встречалась с шарпеем, и овчарка показывала: вот это у меня шрам от бульдога, вот от питбуля, вот это меня кавказец пытался съесть, я всех порвал, всех порвал. А шарпею нечего сказать, он кожу натягивает, пока хвостик не оказывается на лбу, на дырочку показывает, и говорит – вот попа. Надо обязательно что-то показать, надо доказать свою состоятельность. (Такие чувства часто возникают в контрпереносе у терапевта – ему надо что-то каким-то образом показать, надо показать и доказать компетенцию…).

 Бывает так, что человек это реализует за счет себя, бывает так, что себя он неспособен двинуть в эту ситуацию, часто такие люди не могут выдвинуть себя на первые позиции.  Как раз для того чтобы выдвинуть себя на первые позиции, важно уметь в этой позиции удержаться, а нарцисс чрезвычайно травмирован и уязвим в области оценивания, поэтому если он не получает безусловного подкрепления, он травмируется и поэтому выбирает вторые-третьи роли, чтобы не нести ответственность за конкуренцию, в которую он попадает. Очень часто такие люди, тем не менее, реализуют потребность либо, обходя условия конкуренции, достигая этого нарциссического бонуса каким либо другим путем. Либо отказываясь от конкуренции, уходя в такую внутреннюю миграцию, которая связана с феноменом нарциссической обиды. Очень часто такие переживания феноменологически похожи на депрессивные, их даже называют нарциссическими депрессиями. Но если при депрессиях доминирует аффект вины, тоски, то при нарциссических депрессиях доминирует эмоция нарциссической обиды.  Человек ожидает, как жемчужина в тела моллюска ожидает ныряльщика, который занырнет, каким-то образом раскроет створки моллюска, и там, на глубине, вытащит самое ценное. Ну конечно он не всегда при этом будет отблагодарен. Усилия терапевта, даже достигшие цели, также не признаются – вот такое игнорирование вклада терапевта. Чтобы каким-то образом признать другого, нужно пройти через конфликт самооценки, но нарциссу это сложно, потому что если он признал другого, то соответственно он обесценил себя. Я уже говорил о том, что нарциссический конфликт, конфликт самооценки проходит сквозным образом через очень многие конфликты.

Потому что мы разбирали тему контроля-подчинения, там сильная угроза существует системе «я» - если я такое допустил, то кто ж я такой, если со мной так можно поступить? Индивидуация-зависимость тоже, особый способ зависимости нарциссов с нестабильной системой самооценки – сопричастно найти себе кого-то, кто бы эту самооценку поддерживал, поэтому отношения зависимости часто ими поддерживаются. И вообще самооценка очень сильно страдает,когда нарушается система Я, то есть система сознательного контроля контактов в поле организм-среда, сознательного выбора.

Ну и как раз две формы, две позиции, которые выделяют авторы диагностики ОПД2 – активная форма и пассивная. Активная форма  возникает в результате фиксации на грандиозном Я. Грандиозное Я это такой шарик, который очень хрупкий человек выдувает из самого себя, и этот шарик боится наткнуться на какую-то слабенькую веточку, потому что он лопнет, он не настоящий, он не опирается на собственную энергию, на собственную идентичность – он опирается на реализацию грандиозных фантазий. Ожиданий, которые сформировали изначально родители, а потом другие люди. А нарциссических инициаций очень много – это различные признания, которые человек получает, начиная от школы, и потом какой градиент ведет к повышению самооценки, такой градиент и выбирается. Не зря перекликаются конфликты самооценки и идентичности – через самооценку ты получаешь звание человека, в примитивных племенах так и бывает, ты прошел ритуал инициации, тогда может быть, мы и будем с тобой здороваться, а если не прошел, то извините, «ваше место возле параши». Самооценка является постоянно подогреваемым событием, а в нашей цивилизации, где не ядерная самость проходит испытание, не наши умения, а тот статус, который мы занимаем в мегаполисе, возрастает количество расстройств, связанных с конфликтом самооценки, и прежде всего депрессивные расстройства определенного рода.

Когда человек считает себя грандиозным, он всячески подчеркивает собственное превосходство – это высокомерие, надменность, презрение к другим. И другие по умолчанию используются в качестве фона для своего нарциссического расширения, чтобы почувствовать себя великим. Если Вы хотите где-либо занять ведущие позиции, Вам нужно применять и другие навыки. Люди, способные к социальному доминированию, которые немного выходят за пределы социальной обусловленности – политики, бизнесмены – сами придумывают правила, следованию  которым они умеют подчинить другим. А нарцисс он сам бы и готов придумать правила, но он не всегда умеет им подчинить, соблазнить, вовлечь, а про взаимодействие и любые формы взаимности в нарциссизме речь не идет. Ведущим аффектом становится либо гнев, либо ярость – мир должен соответствовать исключительно мне, и выбор объекта для взаимосвязи – это известный анекдот, когда павлин женится на курице. Когда его спрашивают, что же ты такой красавец, а женился на курице, он говорит – потому что мы оба любим. И добавляет – меня.  Другие выступают исключительно в качестве фона для реализации потребностей. Я уже упоминал Гитлера, который легко это воплощал, вел свои застольные беседы, люди засыпали, крошки  бутерброда падали на мундиры спящих генералов вермахта, а он продолжал говорить, говорить, говорить… Но организовал же безумный фюрер такую ситуацию, когда целая национальная культура оказалась вовлечена в его собственные нарциссические фантазмы. Конечно,  это совпало с определенным нарциссическим травмированием самой этой культуры, которая была унижена, и таким образом лидер, противостоящий этому унижению стал способом восстановления самооценки для многих.

Поведение это проявляется как самоуверенность, и одновременно существует либо идеализация родительской семьи и всякого рода корней – родительская семья, если там есть что идеализировать, ставится на ведущее место, и это целые династии людей, которые воплощают собой какие-то социально-приемлемые свойства. Это культы героев, семейных, которые существуют когда Карл II не может быть хуже Карла I-го. Один умный, другой богатый, как-то им нужно выпендриться этим карлам, чтобы соответствовать карловскому статусу. Либо, наоборот, в отношении семейной группы это стыдливое замалчивание, потому что такой человек, божественная сущность, не может появиться от неизвестно кого. И это как раз в тех случаях, когда идеализация родительской фигуры не удалась, и нужно выбрать какую-то другую фигуру, иногда это даже какое-то иное происхождение – пишутся автобиографические книги, рассказы, или развивается бред знатного происхождения, когда этот конфликт реализуется на психотическом уровне. А в партнерских отношениях это проявляется через разные формы унижения и высмеивания партнера. Мы это хорошо видим в феноменах созависимых отношений, где созависимый партнер часто выбирает принадлежать к нарциссическому партнеру, который уверяет его, убеждает в собственной особости, которой никто другой не видит. Как раз в этих отношениях нарциссический конфликт самооценки и конфликт зависимости совпадают, соединяются. Такая традиционная жена генерала – о ней никто не знает, но она сделала его, этого генерала. И генерал от этого чувствует свою важность. Но генералом он может и не стать, и в какой то период отношений может скатиться в пассивную форму этого конфликта. Тогда это талантливый музыкант, не принятый сообществом, и о том, что он талантлив, знает только его подруга или жена, которая все время пытается вытащить его наверх, потому что он ее убедил в своей нарциссической особенности. Он ее хронически обесценивает. И чем больше он это делает, тем больше, она становится зависимой от него. И соответственно получая восхищение, еще меньше куда-либо стремится.

Различные идеи в области собственного совершенства, начиная от неуязвимости собственного тела, до различных форм индустрии красоты – если вы идете в индустрию красоты, косметологию, шоу-бизнес, там, где есть стремление каким-то образом себя показывать, там есть определенный континуум, который включает себя людей с истерическими чертами. Ну и переоценка собственной сексуальности, привлекательности, всемогущества, обладания и так далее, все что стабилизирует высокую самооценку. Раздутый шарик легче проколоть – эти формы меняются, и гораздо быстрее, чем в других конфликтах, активная форма может смениться на пассивную форму.

В пассивной форме этого конфликта человек внутренне считает себя ничтожным. Очень часто в контрпереносе его ситуация взаимодействия с людьми напоминает анекдот «Доктор, меня игнорируют – Следующий, пожалуйста». Он умеет быть незаметным, он умеет никаким образом не привлекать к себе внимания. Потому что любая форма внимания им переживается как форма конкуренции с вот этим грандиозным образом, которому он не соответствует. Другие туда практически и не включаются – когда человек включается внутрь динамики конфликта самооценки, то там возникает Другой. Когда Винни-Пух подошел к ослику Иа и своим маниакальным поведением отвлек его от очарованности собственным несчастным образом, то он ему уже помешал смотреть в озеро, но помог найти хвост. Ослик Иа смотрел в собственное отражение, и говорил о том, как все бессмысленно. Соответственно доминирующим переживанием являются идеи малоценности, самоуничижения. Сопровождаемые грандиозными компенсаторными фантазиями – а что будет, чего я а самом деле достоин. Такое ожидание реванша, которое, однако, никогда не случается, потому что человек не ставит себя в условия возможности конкуренции. Любую конкуренцию он воспринимает как потенциальный проигрыш. В контрпереносе терапевт часто чувствует себя как раз вождем и спасителем, который может рассказывать любые истории из своей жизни, его жизнь становится особой. Есть соблазнение идеализацией, этот образ идеализируемого другого – если терапевт меня не отверг, то стало быть, я-то продолжаю быть ничтожеством, но я нашел человека, которого можно идеализировать. Некритическая идеализация, которой терапевт ограничивается – ему нельзя проявлять «плохие» части себя, если терапевт сам на это падок, то соответственно он будет так или иначе увлекаться собственными нарциссическими процессами и терять контакт с клиентом, на какой-то момент получая разрыв этих отношений. Это опять же будет повторять травму. Ведущий аффект в этом случае – аффект стыда, который происходит от слова «стыть» и хорошо описывает эту динамику пассивной формы конфликта – застыть, не быть, не проявляться, остановить любую форму собственной активности, и предпочтение контакта с неудачниками, на фоне которых можно проявиться, как тот павлин из анекдота. Очень важно не попасть в ситуацию, где будет самооценка задета, поэтому можно возглавить группу алкоголиков, поучить их жить.

- (из зала) Или стать самым плохим

- для этого важен все-таки вызов, противопоставление – нарцисс сюда не пойдет, он не пойдет в ситуацию, где нужна борьба, конкуренция. Он пойдет туда, где это ему дадут и так, были бы благодарные уши. Если таковых не находится, то человек уходит во внутреннюю изоляцию, и по сути дела уходят из контакта вообще, из любых форм контакта.

Очень часто нарциссически организованные люди с конфликтом самооценки вообще с трудом переживают наличие социально ущербных чувств и избегают терапии при большой заинтересованности в ней. Потому что любая психотерапия начинается с признания собственной слабости. Не зря с нарциссически травмированными зависимыми признание себя больным – это первый шаг работы с зависимым отрицанием. Признание себя «каким-то не в порядке». Это для нарциссически организованного человека сложно, так что ведущими защитами помимо идеализации и обесценивание становится еще и отрицание. Когда человек находится в грандиозно-экспансивном полюсе, он отрицает любые события, травмирующие самооценку. Когда человек с пассивной формой этого конфликта не может сам возглавить кого-либо, он реализует поведение шакала Табаки – он берет Шерхана и становится его тенью, тенью которая находится при ком-то. Как рыба-прилипала, будучи причастным к великому, он  тоже находится в нарциссическом полюсе. По уровню интеллекта они могут быть абсолютно невзрачными, иногда почти на уровне пограничной умственной отсталости, но нарциссические притязания толкают их  стать фигурой, расположенной рядом с человеком, который обладает значимыми по их мнению ценностями.

Как лечить нарциссическую патологию, конфликт самооценки, что в этом случае представляется важным? Первое – так как эта патология имеет большой диапазон в невротическом и пограничном спектре личностной организации, то прежде всего, для того чтобы противостоять обесцениванию важно иметь крепкий рабочий альянс, то есть проговоренные отношения, и реализовывать такую упреждающую проработку сопротивления. Чтобы человек не посчитал, что он является обесцененным, или же обесценил терапию и ушел из контакта. Если бы нарцисс мог прямо проявлять нарциссическую ярость… Очень часто она чувствуется в контрпереносе – как чувство растерянности, нелепости, неадекватности действий терапевта, нарциссическая тревога и озабоченность по поводу что «что-то я сделал не так», а что – непонятно, и такие немые уходы из терапии после особо значимых для клиента событий. Когда он даже отказывается объяснять контекст, объясняя его псевдорациональными причинами. На самом деле имеет смысл поинтересоваться, не был ли он задет. Если вы предполагаете конфликт самооценки в качестве ведущего конфликта, то стоит уделить внимание упреждающей проработке сопротивления, то есть ожидаемой подобной реакции. Научить и настроить его внимание замечать эти моменты. Кроме этого важно обходиться с эмоцией стыда, так чтобы человек мог это переживание выдерживать, переживать и не чувствовать себя после этого ужасно. Стоит настраивать его внимание на эту эмоцию каким-то образом, переживать стыд. Можно оказывать поддержку за счет самораскрытия, очень умеренного самораскрытия в случае нарциссизма. Очень универсальная стратегия – это конфронтация с механизмами обесценивания и идеализации. Идеализацию мы стараемся разрушить, обесценивание остановить – обратить внимание, вывести в осознание. И одновременно это постоянная работа с постконтактом, с ассимиляцией – это способность присваивать минимальные результаты без острого разочарования в себе. Действие произошло, проявление произошло, действуем по поговорке «лучшее враг хорошего». Случилось хорошее – и достаточно. И фокусируемся на удовлетворении,. На удовольствии от событий, связанных с затрагивающими чувство стыда или затрагивающими самооценку. Чтобы он все-таки учился конкурировать, насыщал эту потребность, но и умел выдерживать напряжение связанное с разочарованием. И еще один момент, который касается работы с ретрофлексией – это изменение характера нарциссической обиды, чтобы он мог говорить о нарциссической обиде в пассивной форме или о нарциссической ярости.

 Не вести себя так, как будто люди уже знают о его внутреннем кино, а доносить это при помощи слов, при помощи обсуждений, при помощи признания в контакте своих чувств: нарциссической ярости и стыда. Анализируя ярость ,и то, на что она направлена, на  чем она строится, какое ожидание было обманутым и почему. А также  нарциссического стыда, который связан с отсутствием навыка самоподдержки. Чтобы он мог об этом хотя бы начать говорить, признать, постепенно развивая способность возбуждать желание  поддержать его в трудные моменты в окружающих людях (начиная с терапевта). Способность к самподдержке появляется и в результате ассимиляции нереалистичности завышенных ожиданий от себя и других. Вот такие вот основные стратегии, а тактики всегда индивидуальны. Спасибо за внимание!