Война окончена

Лет так около двенадцати, когда очки плотно укрепились на моем курносом носу,
я стала невнятно и плохоосознанно подразумевать, что родиться девочкой, та
еще радость. Но чуть позже и лет до 28, я думала, что смысл есть только в том,
чтобы, если уж и быть женщиной, то очень привлекательной. А иначе и затеиваться не стоило. Весь этот обозначенный период я себя таковой не считала, а потому могу утверждать, что это был период, если уж не зависти к мужчинам, то точно злости к ним. Это сейчас я понимаю, что причиной этих чувств было то, что я вышла замуж за мудака. Но тогда я была уверена, что бог неверно
распределил в этом мире права и обязанности, явно в пользу своих. 
В 28 я узнала, что я красивая женщина (опущу ненужные подробности как, ничего
особо пикантного, без интриги), но это не убавило моей злости и ревности,
скорее, я стала это чувствовать теперь уже как красивая, и от того, что еще
обиднее, несчастливая женщина. 
 



 
Прошло немало лет, прежде чем маятник качнулся, и с безжалостной резкостью я
смогла увидеть темные стороны женской натуры, оставаясь беспристрастной в их
оценке. Это потребовало смелости и честности признать их в себе, что повлекло
за собой острую необходимость срочно перестать себя за это стыдить и обвинять.
Не так, чтобы это произошло одномоментно. 
Это был процесс. Например, одним из моментов этого процесса был ритуал,
рекомендованный мне каким-то из моих учителей на тот период, заключавшийся
в том, чтобы каждый день начинать утро с поименного обращения к одному из
мужчин из моей прошлой жизни с просьбой о прощении. Хорошо еще, что не надо
было делать это лично. При этом неважно было, что он сделал для (а скорее
против) меня, прощение должна была просить я. Этому ритуалу предшествовал
довольно кровавый период моей жизни, когда под серп моей мести за
испорченную молодость попали те, кто испытал на себе, каково это, когда за
дело берется профессионал. Я уговаривала себя, что невиновных нет и есть
общий уровень справедливости и мести, типа сестра за сестру. Но в какой-то
момент, почти физическое ощущение покрытых кровью рук, меня не на шутку
испугало. Поэтому рекомендованный ритуал я не подвергала анализу и критике, а
только внесла некоторые коррективы в его исполнение. Я вспомнила все имена и
одним прекрасным утром искренне покаялась списком. Кровь с рук была смыта и
я почувствовала на себе божью милость. Великое дело ритуалы, совершенные с
верой, питаемой чувством вины. 
Разумеется, разбитые сердца (тогда при чём тут серп?) не самый тяжкий грех,
совершенный моей теневой частью. Его наоборот, так и подмывает отнести к
боевым заслугам. Но я давно знаю, что обманывать себя - самое опасное занятие
в жизни. 
У меня нет цели и желания вытряхивать здесь свое грязное белье и вспоминать
моменты, которые бы красочно проиллюстрировали проявления темных сторон
женской природы. Я лишь обобщу этот опыт, вернувший маятник на место, из
которого я могу уверенно заявить: мы стоим друг друга. 
Возвращению маятника и обретению взрослой позиции помог еще один
интересный этап написания утопического романа о мире без мужчин, так и
недописанному до сих пор. В какой-то момент сюжет оборвался из-за
невозможности сохранить реалистичность придуманного мира. Я вдруг с какой-то
трезвой и практичной ясностью увидела вклад мужчины в этом мире. Я увидела,
как мы, женщины, защищены ими, мужчинами, от необходимости тяжелой и
опасной физической работы, без которой нам в этом мире не выжить. Да-да!
Пресловутая мужская сила и смелость преодолевать трудности ради цели, а не
как неизбежность, что можем мы, женщины. 
До этого я видела мужскую силу в драках и войнах. Я не люблю охотников и
политиков, эти чисто мужские игры мной осуждаемы по сей день. Я могла бы
продолжить оба списка, но не в этом суть. В женском списке тоже два
одинаковых столбца, и оба списка равны. 
И это то самое равенство, которое существует. Не одинаковость, не схожесть
ролей, а количественное равенство. Количество достоинств и недостатков в
совокупности равное. И это равенство лишает нас права обвинения и упреков. Нам придется быть безупречными. Это не значит при желании сказать "а ты!" ,
повернуться и посмотреть "а я?", нет. Это скорее промолчать. Непринятие не
отменяет любви, в отличии от осуждения. Непринятие легко соседствует с
желанием понять, и как шанс простить. А простить вовсе не означает принять.
Это по выбору. У осуждения выбора нет. 
Уже много лет я не завидую мужчинам. Удерживаюсь от жалости, уравновешивая
ее восхищением и уважением. Я не завидую и себе. Я вообще думаю, что это
испытание быть человеком - чудовищно, и редкими моментами - потрясающе по
масштабу задумки. Моя война полов закончена. Установившееся перемирие на
этапе захоранивания погибших и возмещения ущерба. Когда на могилках
вырастут цветы можно будет сесть за накрытые столы, и, обнявшись, спеть
веселую песню о былом, со слезами на глазах...