Анорексия: как жить и работать. Часть 1.

Ледяной холод. Он вырастал изнутри, из каждой микрочастички меня, откуда-то из самого внутри. Я стояла на ступеньках школы упакованная в тёплую куртку, ожидая автобус на демонстрацию. Я вся была ледяной сгусток, трясущийся так явно, что наша искрометная Женя (очаровательная молодая классная руководительница с карими глазами-огоньками) отпустила меня домой. Это была точка выхода из годового кошмара первого эпизода.

Я мчалась домой вприпрыжку, пытаясь согреться. Залетела в квартиру, на ходу объясняя маме, почему я не на демонстрации и стуча зубами, ринулась наливать горячую ванную. Боль колющими толчками прокалывала спину, ничем кроме тонкого слоя кожи, не защищённую от твёрдости белоснежного чугуна (34/163), но эта приятная волна тепла просачивалась через кожу к сердцу, как хорошооо, спать - только не уснуть, этот спор голосов внутри меня. «Ой, какой кипяток», отдёрнула руку, зашедшая в ванную мама, проверить, как я. «Выходи, скоро, придут гости», голос мамы как стальной канат с крючком на конце подцепил что-то внутри меня. То, что зовётся сознание, вздёрнуло измученное тело из тёплой нирваны.

Тётя, дядя, сёстры, праздничный стол, бабушка и я, конечно же не съевшая ни кусочка любимых цеплят - табака, советских, тех , которых кусаешь и ощущаешь мясооо, ни бабушкиных таящих во рту конвертиков- пирожков из слоенного теста, никакого оливье или шубы...ничего.., 1 чайная ложка подсолнечного масла и кажется всё....,,Наполеон, мамин торт, внесли в самом конце. Я не помню, совсем, что взбесилось во мне, но.... я, последние полгода съедающая за день ложку подсолнечного масла (для красоты кожи!!! Вычитала же!) и микрокусочек мяса или яйцо, вдруг решилась и отрезала свой родной, любимый, такой вкусный Наполеон. Жуткая воронка нежити начала раскручиваться в обратном направлении......

7 ноября 1989 года в Краснодаре было +11.

Анорексия. Чтобы это случилось в жизни девушки, много факторов должны сойтись в её жизни. Я по кусочкам буду описывать в своих статьях то, что я знаю об этом, как женщина, чей вес в 13 лет рухнул до 34 кг и как гештальт - терапевт. Сразу разделю: анорексию, в самых тяжёлых проявлениях, когда необходима помощь психиатра, и аноректичное поведение, когда возможно справиться с помощью психолога. Между этими 2-мя крайними состояниями множество вариаций работы совместной с психиатром, после какого-то курса у него или без его вмешательства.

У каждого из нас есть базовые глубинные способы взаимодействия с людьми и окружающим миром. Пища не исключение: то, как человек обращается с пищей, будет отражать его способ коммуникации с миром. К тому же пища – это то, что питает, то, что даёт жизнь, по сути, отказ от пищи – это медленное расставание с жизнью. Это не научная статья и моя цель не разбирать, откуда и как возникла анорексия, я хочу поделиться, как с этим жить и работать. Есть несколько обязательных, на мой взгляд, моментов:

1. Если пришла очень хрупкая женщина, то терапевту важно быть МЕДЛЕННЫМ: женщина напротив, по сути, в самой глубине под всеми рациональными объяснениями уходит из жизни. Если пытаться торопить её и манипулировать чувством вины (а как же твои родители), она может начать есть. И тут может быть несколько исходов:Возрастает риск суицида, так как поднимаются сложнопереносимые переживания.
2. Даже если она удержится, наберет вес, начнет вести «нормальную» с точки зрения социума жизнь, её боль и страдание, её невозможностьпринимать «пищу» от жизни в самом широком смысле этого слова, никуда не денется. И переживая очередной возрастной или иной кризис, она вдруг может обнаружить, что 10, 20, … лет она жила, отказываясь от жизни, жила, связывая колоссальное количество своей энергии на контроль отношений с едой, которую вынужденно в себя впускала. Зато не рисковала впускать в себя ни любовь, ни мужчину, ничего. Опять же ничего – это крайняя точка. Когда есть такой механизм, степени могут быть разные. Но спустя 12 лет личной терапии я заметила, что даже дышу с трудом.

• Терапевту в этой теме необходимо иметь живые сочувствующие глаза, такие, на которые рискнет выйти израненное, напуганное Я человека. Искренние всамделишные глаза. Терапевт - сопереживающий свидетель. Тогда происходит connection, связь терапевта и клиента, возникает доверие, опираясь на которое, возможно дальнейшее движение. «Услышать крик» - так об этом пишут Э. Конте и М. Мионэ в своей статье (и эта статья, пожалуй, лучшее, что я нашла по этой проблематике). Терапевт «…вовлечён, но ненавязчив…» (из той же статьи).
• По сути, работа с проблемой анорексии это работа на изменение способа контакта с миром. Как только женщина начнёт выходить на границу контакта, важно набраться терпения: неверное движение, резкое приближение и невозможностьбыть рядом опять выносит её: «чувство себя остаётся блокированным присутствием другого» (Э. Конте и М. Мионэ). Важно бережно каждое мгновение искать подходящую дистанцию взаимодействия: эмоциональную и телесную - много позже, но если со временем удаётся, происходит переход от «...власти над телом к власти тела...» (Э. Конте и М. Мионэ). Женщина начинает ощущать потребности своего тела, признавать их, позволяет им быть. Очень остро звучит расцветающая сексуальность.
• И дальше начинается длинный путь: пойти за своими потребностями, сделать своё движение к миру и принять то, что мир даёт, насладиться. Впустить в себя мир, соединить с тем что, внутри себя, переработать и отдать наружу текст, музыку, ребёнка, любовь. А потом в очередной раз испугаться, сжаться и откатиться назад. И так много раз. И если удаётся быть рядом «…с надеждой, но без ожидания...» (Дж. Франчессети), то понемногу что-то меняется. «А о чём бы Ты думала, если бы не о еде?», - спросила меня однажды подруга. Тогда я не готова была ответить на этот вопрос. Зато сейчас я вижу, какое количество энергии начинает высвобождаться у меня.
• Если женщина совсем хрупкая, то важно сначала рекомендовать обратиться к психиатру. Не стала писать это первым, потому что хорошо помню, как отчаянно я кричала маме, подругам: «Я нормальная, Вы, что не видите? Я - такая как Вы». Мне повезло, я выкарабкалась без психиатра и психолога: то ли родительской любви ко мне оказалось достаточно, и я смогла опереться на неё и продолжила жить. То ли, их любви между собой было столько, что я, «не разбив» их пару: ни мама не включилась в спасение меня, забросив папу, ни папа не кинулся нянчиться со мной: «Ты ж моя маленькая принцесса», занялась своей жизнью. То ли бабушка, которая ничего не спрашивала, не критиковала, не навязывала, а просто принимала меня пожить к себе. Вот только сейчас пишу и осознаю, почему в тот период, когда я опять начала есть я собрала вещи и отправилась пожить к бабушке. Я довольно долго так курсировала, периодически возвращаясь к родителям: она была прям идеальный терапевт в этой теме. Я могла часами сидеть с ней рядом, занимаясь чем-то своим или что-то рассказывая ей, опираясь на её взгляд; когда хотела, я выныривала из своей нирваны, дотягиваясь к ней с предложением или просьбой, и она откликалась, поддерживая мои затеи.
• Совсем идеальный вариант, если родители тоже пойдут в терапию, так как анорексия – это проблема семейной системы, где есть мама и папа (или лицо, выполняющее его роль). Или хотя бы родители прислушаются к рекомендациям психолога.

P.S. Я ссылалась на статью Элизбетты Контэ и Марии Мионэ "Анорексия, булемия, гиперфагия: драматические формы женского творческого приспособления" из сборника "Гештальт- терапия в клинической практике" под ред. Дж.Франчессети, Микелы Джечеле и Яны Рубала