Джокер в нас и среди нас

"...разум - слишком тяжёлая ноша

                       для чувственной бестии,

                                          чтобы справиться с ним..."

                                                                         (У.Р.Бион)

     Двух часовая кинолента американского режиссёра Тодда Филлипса (Банзла), «Джокер», с девизом: ‘’Я думал, что моя жизнь трагедия, но сейчас понял, что это комедия ‘’, может рассматриваться как попытка избавления, или говоря гегелевским термином «снятия» проблемы психоза, манифестация которого, последнее время, наблюдается в динамических процессах больших социальных групп. Как если бы, просмотр фильма, послужил разрешением психического противоречия и освобождением от преследующей боли, телесной рефлекторной дуги, или другими словами, от боли, смотрящего на реальность, но видящего ‘сон’...

     Паоло Сезар Сандлер называет это феномен «психозом обыденной жизни», состоянием, которое невозможно описать ни как состояние полного бодрствования, ни как состояние сна, или как «снохождение в жизни».

    В начале кинокартины в глаза бросается тонкая грань несоответствия идеи клоуна, лица в гриме и его экспрессии, выражаемой смех...
В этом обнаруживалось, что-то фальшивое, ложное, как бездарная работа актёра, но сие явилось основным контекстом «девиза фильма», смехом - реакцией на боль.

     Т. Филлипс в своей работе, без всякой прелюдии, сразу погружает зрителя в «мир психоза». Изящно мастерски, соблазняя наблюдателя его же собственным чувством защищённости - физического и логического контроля по формуле: «я, кинотеатр, кресло, экран». Но фокус в том, на что направлен взгляд, взгляд исключающий реальность с её неуловимыми атаками на аппарат мышления, взгляд на сюжет, насильственно транслирующий определённость действий.

  Происходящее на экране, своего рода, визуализация трансформаций в галлюциноз, принимающие форму иллюзии и самообмана. 
  Режиссёр, всем имеющимся инструментарием, совершает уникальную художественную работу, во всей красе, представляя зрителю латентность и замкнутость, в кадрах коммуникаций с зеркалом, и одновременно демонстративность и величие психоза, в сценах массовых беспорядков на улицах города.
       Отдельные детали экранизации, как сигнальные маячки выказывали некий путь в кромешной темноте санспенса зрителя. Например, речь идёт о таких деталях как: сам грим, на лице героя фильма, который приглашает в маниакальную фантазию, разворачивающуюся в психоз и отсутствие грима, позволяющее таить надежду на способность героя переживать реальность; появляющиеся на «сцене» власть и контроль, представлены полицейскими, неуверенными и слабыми, которые подавляются и теряются в толпе «странных объектов», взбунтовавшихся масок; человеческая, милосердная часть похожа на карлика, она ничтожна мала и запугана. 

       Кто же он, Джокер?    «Карта» покрывающая отсутствие?    Или? 
Может это телевизионная заставка с изображением «нейронной сетки», в центре множества телеэкранов, транслирующих информацию о происшествиях в разных местах и в разное время. Как если бы режиссёр символически обозначал окончание программы, но удаляющаяся камера позволяет задержаться и увидеть механистическую мозаичность психической реальности, выполненную фрагментально...

   Оставляя взор рассеянным, можно обнаружить и то, как Джокер будто репрезентирует, в фильме Т. Филлипса, «Царя Эдипа» трагедии Софокла, он тоже хочет знать правду о своих родителях, разгадывая «загадку Сфинкса», и задаваясь вопросом к хранителю госпитального архива он, все же, контейнирует хаос своей психической реальности, в психейном доме..