Кристальная Ярость (терапевтическая сказка)

Примечание: сказки предназначены тем, кто переживает состояние экзистенциального кризиса, потери ориентации, депрессии, не может справиться с эмоциональным состоянием и пытается найти смысл в переживаемом опыте. Они написаны с использованием символического материала практической работы с клиентами и способствуют определенным трансформациям в восприятии, в том числе принятию ситуации кризиса как естественной и способствующей развитию.

1. Кристальная Ярость

Под острой иглой патефона Бесконечности, под шипение сакральной угольной дорожки, под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди вылуплялась на свет Кристальная Ярость. Чистота её тона была так мучительна для скорлупы, что она мечтала о несуществовании. Но не у кого было спросить, куда рвануть, чтобы наконец рвануло. Боль пронизывала скорлупу целиком, от прекрасно задуманных светлых волос на макушке до вполне удавшихся крепких пяток — весь конкретный ужас бытия, от обделенности молоком до всего тончайшего, невидимого глазом, но безусловно изученного тканью стихов, а теперь уже отвратительного, отвратительного, потому что неспасающего... — вот только что оно было молоком и медом, но теперь уже рукой, занесенной для удара. Или для привычки принимать удары?

Неравенство частей особенно ранило скорлупу. Опережающие части светились в общей темноте, сбивая с ног неслучайных прохожих своей несравненной харизмой, а отстающие — лежали под небом внеочередного Аустерлица, задыхаясь от нежелания дышать. Отстающие части, с опережением опережающих, горели, даже когда думали, что стоят вне. В начале нерешительности, которая сама и есть боль. Во времени боли, впрочем как и во времени радости, правая рука не ведала, что делает левая, что уж говорить о видении общей картины? А картина распространялась вокруг скорлупы, притягиваясь и отталкиваясь, задевая и задеваясь, бесконечно отзеркаливаясь в каждом открывающемся портале, обмениваясь шариками смысла, невыносимой нежностью и провокациями вызова. Так — никто никого не ведет, все идут в одновременности.

Боль — до первого шага по углям. А дальше ты уже сам огонь. Никто не видел, откуда свет, но все головы повернулись к испуганному Ребенку, сделавшему Еще Один Шаг.

Кристальная Ярость вышла за дверь и прикоснулась к миру. Мир заплакал.

2. Стук другой стороны

Ничего не изменилось за эти века, мой космический друг. Круг за кругом, повторяясь и отражаясь, входит сознание в дом плотности, удивляется тропинке, ведущей от порога, льстит себе знанием дома иного, слегка трепещет от ужаса забывания и все же движется дальше, дальше, в глубину болевого сновидения, чтобы потеряться, потому что оно должно. Вечный платоновский мальчик бежит за бабочкой в горы, все так прекрасно начинается, накапливается, концентрируется... и так мучительно возвращается, чтобы признать наконец свою завершенность. Она уже здесь, за стеной (нами ли нарисованной — но нами присвоенной, нами оберегаемой), и слышен стук с другой стороны, вечный стук другой стороны. Телесная мука его непрестанного продолжения, гарант моего дыхания, когда-нибудь вскроет меня и закончится сама, но музыка будет звучать вечно.

Все давно сбылось, ты знаешь, но выстроено вокруг того, что поставлено здесь не для меня. Это просто дар. А я все еще думаю, что трусость моя продлевает мучения дальше того, что необходимо, создавая череду бессмысленных (но нами о-смысленных) со-бытий и прикосновений, принадлежностей, общего долгостроя и неустроенности. Я утомительно повторяюсь в жестах, важностях и вкладах руки — и повторяю каждым новым словом тоскующую молитву вечного возвращения, признания совершенства несовершенного, принятия полноты. «Я не отпущу тебя больше никогда» — лгу я снова своей завершенности, как мужчина, вошедший в море с женщиной и выходящий без нее. Но и моя давняя ненависть к декорациям ослабевает, и детская песенка новизны меня уже отчетливее, точнее, мягче.

Но даже оттолкнув ее от себя и уйдя без нее — я уйду с ней. Музыкой стука сердца другой стороны.

3. Возвращение магии

Нитки белые, нитки золотые, сердечные изумрудно-зеленые и бирюзовые, синего голоса незабытого неба, осеннего вкуса спелой души, напоминаний строгого фиолетового, с саркастическим отливом маджента и нежностью солнечного ветра... Незапятнанная поверхность холста так и просится в нетерпение пальцев. Мысль забегает далеко вперед, ищет привычные опоры для проявления формы и падает с обрыва — а далее ничего, лишь потоки плазмы, веселый танец влюбленных энергий. Океан волшебства в ожидании повелений. Спешка, жажда, дрожь иллюзорных клеток, ужас ошибки. Больше не запутать ни одной нитки, не застрять ни в одной из историй. Не потревожить усилием чистую музыку дыхания.

Удовлетворенность воздуха, создавая выражения, не лишает их своей любви, но выражения могут забыть удовлетворенность. Ужас, говорят они, как же мы сможем строить, если ты забрала нашу твердость? Как станем танцевать, если ты отняла одежду? Как восхитимся красотой, если ты ослепила глаза? — Нет-нет, никакого напряжения. Не запутай нитки, принцесса. Каждому яблочку свой срок, у каждого стежка своя роль.

А впрочем — путай на здоровье, ниток у нас много. Сколько захочешь.