# 5. О психотерапии простыми словами. История из жизни: виновата болезнь

ВНИМАНИЕ! Работа психолога немыслима без соблюдения профессиональных этических норм. В соответствии с ними работа психолога ведется на условиях конфиденциальности. Для описания случая в этой заметке получено согласие клиента, его имя и некоторые подробности жизни изменены. Совпадения являются случайными.

Алия приехала в Петербург из Ингушетии для лечения ВИЧ-инфекции[1]. Ей 37 лет. Ее муж умер от онкологического заболевания три года назад. Дома ее ждут трое детей, двое из которых совершеннолетние. Диагноз «ВИЧ-инфекция» был поставлен Алие в августе (встретились мы в ноябре, через 4 месяца). За год до этого Алия чувствовала различные недомогания, обращалась к врачам, но те ставили противоречивые диагнозы. Лишь в августе она решилась сдать анализ, подтвердивший положительный ВИЧ-статус Алии.

После постановки диагноза состояние Алии начало ухудшаться. Через месяц она начала замечать у себя потерю аппетита, бессонницу. Постепенно Алию начало тяготить общение с людьми. Возвращаясь домой после всех дел (Алия владеет ИП в Ингушетии), она предпочитала закрываться в комнате и просто сидеть в кресле, ничем не занимаясь. Ей не хотелось общаться с детьми или видеться с родственниками. Еще через месяц она приняла решить закрыть ИП, так как общаться с людьми становилось все тяжелее и тяжелее. По ее словам, Алия постоянно было погружена в свои переживания, и переключаться на общение с другими ей было тяжело. Кроме бессонницы и потери аппетита Алию стали мучить высыпания на коже.

Что происходило с Алией? Наверняка читатель уже сделал предположение: Алия узнала, что больна и впала в депрессию. Виновата во всем болезнь. Так думала и сама Алия. Ей самой ее проблемы были легко объяснимы: болезнь подтачивает силы, отсюда - и плохой сон, и сыпь, и общее бессилие. В первую очередь она надеялась на помощь врачей, но каждый раз, когда она говорила о предстоящей терапии и необходимости ездить в Петербург, ее голос становился слабым, а взгляд - отвлеченным. Так говорят о необходимости делать что-то, в чем не видят конечного смысла.

Однако, в беседе об эмоциональном состоянии Алии я нашел, за что зацепиться. Можно сказать, что ее депрессия была не «однородной» - иногда ей становилось еще хуже. По ее словам, это происходило тогда, когда у нее происходили конфликты. Постепенно мы поняли, что по сути, это даже не конфликты, а ситуации, когда Алию «обижают» и задевают при этом больную для нее тему – тему болезни. Становилось очевидно, что проблема Алии не в самой по себе ВИЧ-инфекции, а в том, как строятся ее отношения с другими.

Обсудив те конфликты, о которых говорила Алия, мы определились, кто же эти ее обидчики. Оказалось, что это был всего лишь один человек. Он долгое время был другом Алии, помогал ей с бизнесом. Можно сказать, что их отношения становились все ближе, но они изменились после того, как Алия рассказала ему о своем диагнозе. С той поры ей стало сложно его понимать – порой он был крайне раздражительным, устраивал Алие скандалы, оскорблял ее, упоминая при этом ее диагноз. Затем снова появлялся в ее жизни и вел себя как раньше. В то время, когда Алия находилась в Петербурге, он звонил ей и устраивал скандалы по телефону, а я видел, как на этом фоне ухудшается ее состояние.

Была ли у Алии возможность выйти из деструктивных для нее отношений? Внешне – да, была. Но вскоре она сама призналась, что не знает, хочет прекратить это или нет. На этом этапе стало ясно, что проблема не в самой болезни и даже не столько в оскорбительном поведении мужчины, сколько в неготовности Алии сделать выбор.

Однако, постепенно я начал замечать, что состояние Алии стало меняться. Она стала иначе одеваться, начала пользоваться косметикой. На приемах она больше не делала продолжительных паузах в разговоре и не смотрела подолгу безразличным взглядом в окно. Она рассказала, что отключила телефон, чтобы никто не отвлекал от главного для нее на тот момент – от лечения. Она познакомилась с другими женщинами, которые тоже лечились в Петербурге.
Я стал понимать, что состояние Алии изменилось. К ней вернулась активность, эмоциональность, о лечении она стала говорить как о том, что поможет ей вернуться к полноценной жизни, а не как о досадной обязанности.

На последней встрече Алия рассказала, в чем сама видит причину произошедших изменений. По ее словам, возможность в ходе консультаций говорить о своих переживаниях вернула ей уважение к себе. Тогда к ней вернулись силы, и она постепенно стала устраивать свою жизнь так, как сама видела нужным.

***

Из всех случаев своих клиентов я решил первым описать именно этот, потому что вижу в нем несколько вещей, важных для понимания проблем человека и помощи терапевта.

Мы видим, что проблема Алии была связана не просто с самим фактом болезни. Когда в нашей жизни случается событие, которое меняет ее ход – потеря близкого, страшный диагноз, тяжелая травма, расставание, - в первую очередь нам кажется, что в наших переживаниях виноват именно этот драматический факт. Однако, это только часть правды. Психологическую травму наносит не сама потеря. Все то, что наносит удар, разрушает привычный, предсказуемый и комфортный ход событий - до предела обостряет все те противоречия, которые уже были в жизни человека. Но находясь в состоянии острого горя, слишком тяжело заглянуть внутрь себя, чтобы понять свои переживания. Поэтому взгляд направлен на внешнее – в первую очередь, на сам факт потери, болезни. Это адаптивная защитная реакция, поэтому помощь психолога человеку, находящемуся в состоянии острого горя, кризиса[2], может быть направлена только на поиск решений проблемы и облегчение эмоционального напряжения.

Первоначальный шок проходит, и на месте утраченного постепенно рождается новый смысл, жизнь человека перестраивается, продолжается. Идет тот процесс переживания, о котором я писал ранее. В случае Алии мы видим, что даже по прошествии времени ее состояние очевидно постепенно ухудшается. Значит, есть что-то, что мешает рождению нового смысла, и это можно найти в процессе терапии.

Терапия становится возможной тогда, когда первоначальный шок прошел, появляется возможность обратиться к себе внутреннему, понять себя. Именно таким трудным путем можно выйти на новый уровень понимания своей жизни. К сожалению, чаще всего именно потери и дают возможность проделать такой путь. Алие поначалу было очень сложно отвлечься от своего диагноза и объяснений в стиле «мне плохо, потому что я болею». Но именно обращение к себе – понимание того, что происходит с сейчас, что задевает и что мешает, помогло увидеть пути выхода. В случае Алии -  это принятие решения об отношениях с «другом».

Проблема Алии была связана не столько с болезнью, сколько с ее отношениями с другими, значимыми для нее людьми. Все мы знаем, что самые сильные чувства у нас вызывают не события, не вещи и не слова, а другие люди. И прежде всего те, которые для нас важны, значимы. Поэтому самые обостренные внутренние противоречия связаны именно с людьми и отношениями с ними. И как показывает практика, отношения анализировать сложнее всего. Это вызывает наибольшее напряжение. Проще говорить об абстрактном: о вещах, событиях и ситуациях. Проще сказать «я злюсь на ситуацию», чем признать, что злишься на того, кто ее создал.

Важно то, что вынесла для себя Алия из процесса терапии. В конечном счете, по ее собственным ощущениям, важнее всего ей были не рассуждения и объяснения ее сложностей. Важнее всего для нее оказалась возможность говорить о своих переживаниях и видеть, что ее переживания – они есть, они значимы, и они влияют на ее жизнь. Алия увидела, что то, что живет внутри нее, это не только источник проблем. Алия начала уважать, ценить себя внутреннюю, настоящую и, таким путем, к ней вернулись силы продолжать жить. Изменилось в лучшую сторону ее отношение к себе, а значит, изменятся и ее отношения с другими. Ведь человек не может построить с другими более благополучные отношения, чем его отношение к самому себе.

Не могу сказать, что по моему мнению эта история в жизни Алии окончена. Осознание сути ситуации и своего отношения к ней неизбежно ведет к принятию решения. Алия сделала значительный шаг, конкретизировав, что ей мешает в жизни и признав, что она сама не решается сделать определенный выбор. Ей стало легче, но я не знаю, сделала ли она в итоге этот самый выбор. Хотя, через полгода я узнал о том, что Алия вернулась к ИП, благополучно живет с детьми, ее клиническое состояние стабильно и не вызывает опасения врачей.

Буду рад ответить на ваши комментарии! В следующей заметке расскажу о случае работы с клиенткой, обратившейся в связи с проблемой ее ребенка. Случай будет описан с письменного согласия клиентки, с соблюдением норм профессиональной этики.

Контакты для личных сообщений и записи на консультации:

+7 950 000 87 73 (Whatsapp)

e-mail: [email protected]

[1] Еще 20 лет назад ВИЧ-инфекция считалась страшным неизлечимым заболеванием. Сегодня это лишь одно из хронических заболеваний. Больные ВИЧ-инфекцией бесплатно получают специальные препараты – антиретровирусную терапию (АРВТ), подавляющую размножение вируса в организме. Через 2 месяца после начала терапии концентрация вируса в крови достигает столь малых величин, что ее не определить с помощью самых точных приборов. В таком случае влияние вируса на организм минимизируется, инфицированный получает возможность иметь здоровых детей, снижается риск заражения других людей. АРВ-терапия требует пожизненного приема без единого пропуска доз.

[2] Помощь психолога человеку, находящемуся в состоянии острого горя, психологического кризиса называется кризисной интервенцией.

В анонсе картина Рене Магритта "Запрещенная репродукция" (1937)