О РОДИТЕЛЬСКИХ ПЫТКАХ, УТРАТЕ ИДЕНТИЧНОСТИ, ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ДОСТОИНСТВЕ И ПРАКТИКЕ ПСИХОЛОГА

Когда я была подростком, родители одной моей подруги были крайне категоричны в отношении ее самой, ее досуга, ее друзей, ее желаний, нередко проявляя жестокую ригидность. Мне всегда казалось, что в этой внешне благополучной семье отсутствуют сердечность, тепло, прощение, понимание, умение понимать других людей и самих себя. Царство средневековой инквизиции и охота на ведьм.

В определенный момент родители моей подруги  потребовали от нее «отказаться» от всех подруг  и дать «обет верности высоким семейным идеалам». Ее не выпускали из дома, не подпускали к телефону, короче говоря, ее посадили «под домашний арест», иногда, когда ее родители отсутствовали, она могла воспользоваться телефоном и поговорить с нами, ее «недостойными» подругами. Так прошло несколько недель; в один день в то время, когда ее родители находились на работе, мы ждали от нее звонка в квартире одной из наших подруг. Звонка не было. Мы забеспокоились, мы скучали, тосковали по подруге, жалели ее. Набравшись смелости, мы сами набрали номер телефона нашей подруги.  Наш основной страх был связан с тем, что мы «нарвемся» на ее родителей. В этом случае следовало быстро положить телефонную трубку. Но ответила наша подруга, которая отчужденно отрезала: «Не звоните мне больше, я общаться с вами не буду, мне родители дороже».

Несколько дней я была в оцепенении, обиде, дезориентации. Позже  я все задавала себе вопрос: «Что надо было сделать с ней? Как она чувствует себя теперь, там, внутри себя?».

Спустя приблизительно 16 лет, я встретила свою бывшую подругу, которая сама меня окликнула и вступила в приветливый разговор. Через минуты три нашего общения мне стало казаться, что я говорю не той девочкой, с которой я когда-то дружила, а с ее мамой – те же интонации, оценки, жалобы, взгляды… А потом она очень гордо воспроизвела разговор со своей дочерью дошкольного возраста, который заканчивался невероятно «креативной» и «полной любви» фразой: «Хочешь? Перехочешь!». «Перехочешь», - наверное, так же как и ты перехотела когда-то дружить со своими подругами, гулять с ними, попадать с ними в разного рода приключения, свойственные молодому возрасту, делиться секретами и откровенничать, - подумала я.

Пытка – это действия, направленные на подрыв телесных, психологических, общественных границ, она направлена на слом личностных ценностей и на распад идентичности, которая была сформирована в процессе отграничения себя от других и ассилимиляцию культурных ценностей. Пытка – это целенаправленное насилие, с четким замыслом разрушить человеческие качества и функции на части, а кроме того, уничтожить чувство цельности.

Палач всегда нацелен на то, чтобы сломать личность жертвы, уничтожить ее убеждения, оборвать эмоциональные связи, превратить ее внутренний мир в преисподнюю. Тот, кто применяет пытки, жаждет уничтожить все, то что ценно  для его жертвы.  И чем больше жертва теряет связь с миром, тем больше палач наслаждается своей властью, своим господством над жизнью жертвы.

Очень тесно связано с пыткой принуждение к признанию, к «выдаче».  Но!  На самом делесмысл практики пытки не в том, чтобы получить информацию; эти методы уничтожения – только видимая уловка, служащая выдавливанию остатков достоинства и самоуважения, затуханию чувства принадлежности к группе и усилий по отграничению себя.

Методы «промывки мозгов», применяемые средневековой инквизицией, НКВД и нацистами, служили, прежде всего, тому, чтобы аннигилировать личностные, политические и религиозные ценности.

Тогда, более двадцати лет назад, я не знала, как часто мне придется сталкиваться с такими тоталитарными родителями, каковыми являлись родители моей подруги. Сегодня ко мне приводят, как на поводке щенка, детей (иногда таковыми «детьми» являются люди, достигшие совершеннолетия), которые должны «сознаться», «отказаться», «принести клятву» и пр. Психолог «нанимается» такими родителями в «группировку палачей», которым не удается сломать жертву или же им кажется, что они сломали ее недостаточно, с целью получения еще одного способа «вытрясти душу» из жертвы. Дегуманизировасть мышления таких родителей не оставляет им шансов хоть как-то разобраться в том, кто такой психолог и чем он, собственно, занимается.

Между тем цель пытки диаметрально противоположна целям и ценностям психологии. Уважение к личностным  границам? Автономии? Самооценке и достоинству? Вы о чем?!!!

-Пусть она признается, что спала с этим идиотом! Хватит делать из меня дуру! Я и так все знаю! Чего опустила глаза?! Говори!

Приведенный монолог матери красноречиво демонстрирует, что между палачом, как субъектом (матерью)  и жертвой (дочерью), садистическим способом низведенной до объекта, пределы роли каждого заданы однозначно и несокрушимо. Выдавленное признание - кульминация процесса уничижения и зависимости. Заговорить, признаться – означает утвердить палача в статусе господина. Признание "таранит“ последний отпор, отчуждает то последнее, что ощущалось "своим“.

Пытки таких родителей любую ценностную убежденность садистически обращают в тлен, вера в человеческое достоинство извращается. Развал жизненной истории может кардинально изменить личность и систему ценностей. Истории известны факты, когда разрушение личностных ценностей приводило к их превращению в противоположность.  При уничтожении границ личности происходит «идентификация с агрессором» (именно этот феномен я наблюдала при встрече со своей подругой 16 лет спустя), утрата идентичности сопровождается собственными садистическими побуждениями («Хочешь? Перехочешь!»).

Пытка устроена так, чтобы хитроумным образом превращать людей в пресмыкающихся, конформных соглашателей.

Пытка -  своеобразное нападение на все деятельностное и творческое в пределах Я, на самостоятельность мышления, на способность выдерживать этические столкновения, на идентичность.

И здесь очевидно противопоставление целей пытки по отношению к целям психотерапии. Если способность конструктивно противостоять другому в конфликте является ценностью для любого терапевтического направления, то цель пытки – как раз уничтожить эту способность. Там, где ранее была структура, состоящая из дифференцированных содержаний, отграниченных друг от друга, – после опыта пытки остается "выжженная земля". 

Такие дети хорошо известны психотерапевтам; некоторым из них хватает сил спустя долгие годы ощущения себя «мертвыми», бесцельными или измученными собственной деструкцией перешагнуть порог кабинета в поисках смыслов  прямо противоположных   тем, что исходили от их родителей.  

Психологи - не обслуга родительского насилия, тщеславия, нарциссизма, садизма, тоталитаризма и всевозможных «капризов». Проблемы Ваших, уважаемые родители, детей, очень часто отображают, как бы Вам не сложно это было признать, именно Ваши всевозможные психологические «кривые». И часто меняться приходится не в одностороннем порядке Вашему ребенку, но и Вам самим.

Психологи  уважают достоинство каждого человека, с которым они работают.  И уважение специалиста  не зависит от того, кто кому родитель  и кто оплачивает услуги.