У психоанализа женское лицо

Мы привыкли ассоциировать психоанализ с крайне четким мужским образом, практически не поддающимся сомнениям. Лишь изредка на эту фундаментальную точку зрения бросают тень отчаянно смелые, "маскирующие зависть под превосходство" личности вроде Хорни. Но речь пойдет не о зависти и даже не к пенису. А об образе аналитика.

Мы так статичны в своих ассоциациях о банане, сигаре и прочих продолговатых и не самых тонких предметах, что образ терапевта отводим на далёкий задний план, считая, что главнее и важнее — дать интерпретацию и обозначить её границы и роль в жизни клиента. А ведь образ (читай — позиционирование) терапевта едва ли наименее значимая составляющая.

Нам кажется, что проинтерпретировать — дать точное имя произошедшему — это и есть самое главное. И это так, но не совсем. Самое главное, оно же самое сложное, это признать (здравствуй, нарциссизм), что факт выздоровления клиента не всегда зависит лишь от точности применения той или иной техники. Но в большей гораздо степени от того, как терапевт видит само "выздоровление" и как к нему выкладывает дорожку. Потому что если терапевт стремиться исцелять — исцеления он не добьется. С другой стороны, если это стремление будет сдержано, а исцеление будет расцениваться как дополнительный бонус, который в общем от терапевта не зависит, тогда есть больший шанс, что симптомы ослабнут и клиенту станет легче. И я в этом убеждена: желание психоаналитика понять и исцелить исключают эти возможности для клиента.

Итак, аналитик должен находиться в особом состоянии готовности к удивлению. Это отношение терапевта к происходящему Лакан называет "видимостью". И видимость в этом случае — антипод искусственности. Это скорее отношение к самому себе, а не искусственно занятая поза в присутствии других. Видимость здесь — это попытка начать сначала, избавиться от сознательных ожиданий, стать чистым листом, на котором можно писать. А это сделать не так просто (еще раз поздороваемся с нарциссизмом). Нужно научиться позволять заставить себя врасплох, "изображать забывчивость", "изобразить дурочку", как бы грубо это ни звучало. И здесь как раз важен именно женский гендер, потому что я вижу прямую связь между женственностью и видимостью. Поясняю.

Я уверена, что женская позиция выражается именно в манере скрывать, делая это не столько для того, чтобы исчезнуть для других, но дабы целомудренно прикрыться от себя самой. И этот жест настолько непреднамеренный, что выглядит естественным продолжением самого тела. Обман — состояние, свойственное женственности. Женственности, которая обращена к самой себе, а не к кому-то другому.

Есть большая разница между мужским и женским в отношении обмана. Говоря женское и мужское, я, прежде всего, имею ввиду своеобразное отношение каждого (без привязки к полу) к собственному телу и специфической манере его маскировать. Другими словами, это два разных способа демонстрировать и прикрывать наслаждение. Когда что-то прячет женщина, она скрывает это прежде всего от себя самой, не очень заботясь о другом, тем самым — приоткрывая завесу тайны. В то время как мужчина, если он что-то скрывает, прячет это прежде всего от других. Он делает это так старательно, что и процесс, и жест маскирования становится слишком очевидным. Иначе говоря, когда женщина прячет нечто, она создает тайну, оставляя при этом место для неожиданности, в то время как мужчина развеивает загадку, удушив все вопросы на корню. И здесь важно еще одно: слова "мужчина" и "женщина" должны пониматься как позиция (мужская или женская) которую занимает человек, независимо от пола.

Подводя итог. В ситуации с психоаналитиком "видимость" не имеет ничего общего с наигранностью. Как и в случае с женственностью, речь идет о субъективном отношении к себе, а не к другому. Потому психоаналитик — это не тот, кто стремится исцелить и спасти. Но тот, кто достигнув видимости внутренней пустоты, способен трансформировать симптомы — в означающее. Правильной видимости нам, коллеги :)