Георгий Почепцов. Информационная война как интеллектуальная война

Мир сегодня строится благодаря интеллектуальному инструментарию. И негативное, и позитивное в нем является результатом прежде всего интеллектуальных действий. Именно поэтому аналитические центры (think tank) заняли важное место в иерархии западного государственного управления и не заняли никакого в нашей иерархии. Там человек легко переходит из одной сферы в другую, поскольку способен работать и там, и там. Все ключевые события настоящего, по сути, были придуманы за письменными столами, и уже потом были реализованы.

При этом вспоминается высказывание одного из высокопоставленных сотрудников Белого дома о том, что в действительности все изучают не реальность, а то, что в ней было изменено, и пока внимание направлено на изменения, реальность может снова измениться (Scarborough R. Rumsfeld's war. The untold story of America's anti-terrorist commander. — Washington, 2004). То есть мы изучаем не саму реальность, а то, что из нее производят для других целей. Это наблюдение акцентирует: реальности как таковой не существует.

Именно через интеллектуальную составляющую на первое место постепенно выходят информационные войны и некинетическое оружие — как новый тип оружия, на который никто не готов реагировать адекватно. И в том и в другом случае возникает новая философия войны из-за появления асимметричного оружия. Ведь теперь слабый в традиционном понимании оппонент может оказаться сильным в кибератаке или даже в использовании традиционного оружия, но в террористическом акте.

Интеллектуальный компонент также сдвинулся в сферу целей современной войны. Ведь теперь военные видят свои цели в центрах принятия решений противника. То есть система войны избрала сегодня новые типы целей вместо старой (человеческой массы). Более того армия теперь выполняет полицейские функции — как в случае патрулирования, так и в случае поиска конкретных лиц, принадлежащих к режиму противника, как это было в Ливии.

КК этому следует добавить обращение к антропологии, которая актуализирует культурную или этнографическую информацию. И это опять говорит, что происходит отход от простого применения силы в физическом пространстве. Кстати, Дж. Най приступил к разработке так называемой разумной силы, которая существует в системе сил жесткой и мягкой.

Интеллектуальный инструментарий применяли и в послевоенный период. Есть достаточно серьезные исследования относительно того, почему удалось реконструировать после войны Японию или Германию и ничего не получается с Афганистаном или Ираком.

Информационные войны базируются на интеллектуальном инструментарии, потому что нет однозначного ответа на основные вопросы относительно их подготовки: какая аудитория лучше подойдет, какой именно месседж сможет выполнить поставленные задачи, какой может быть форма для нужного в этом случае контента.

Если даже военные активно взялись за интеллектуальный инструментарий, им тем более должны заниматься гражданские. К тому же, сейчас и бизнесмены, и политики часто работают именно в этом направлении. Госуправленцы тоже пытаются внедрить новую методологию. В частности это касается таких параметров, как счастье и подталкивание (Почепцов Г. От Facebook'а и гламура к WikiLeaks: медиакомуникации. — Киев, 2012; Почепцов Г. Контроль над разумом. — Киев, 2012).

Новые социальные медиа также принесли новый тип читателя и автора. Новая эпоха задала новых персонажей для любви и ненависти. Эмоции стали искусственными и прогнозируемыми. Потому что эмоции стали коммерческим продуктом, на котором базируется не только кино и литература, но и собиратели лайков в интернете.

Эмоции активно осваивает и армия. Американская армия решила пропустить через ментальные тренировки все 1,1 миллиона военнослужащих (см. здесь, здесь и здесь). Это позволит снизить и уровень самоубийств, и облегчить лечение в случае посттравматического синдрома. За основу взята когнитивная терапию А. Бека. То есть происходит освоение еще одного интеллектуального инструментария. Кстати, британцы тоже собираются активно прибегать именно к когнитивной психотерапии для лечения депрессии.

Новый метод в избирательных технологиях, получивший название микротаргетинга, был впервые использован во время двух кампаний Дж. Буша (см. здесь, здесь, здесь, здесь, здесь и здесь). Речь идет о персонализированных сообщениях на уровне отдельного человека. На это тратят 10-15% избирательного бюджета, поскольку большая часть все равно идет на телерекламу. Хотя эффективность микротаргетинга значительно выше. Уже сегодня в отдельные штаты поступает разная реклама, но речь идет о возможности еще более индивидуализировать ситуацию. Это распространение технологии директ-маркетинга, которую политтехнологи позаимствовали из бизнеса.

Основным становится индивидуальный контент, подобранный под интересы и ценности конкретного человека. А его мир определяется по журналам, которые он читает, продуктами, которые покупает, фильмами, которые смотрит, даже напитками, которые он принимает.

Единственным минусом данного подхода считается то, что теперь стараются работать не со всеми, а только с теми, кто нужен, особенно учитывая участие или неучастие человека в предыдущих выборах.

Для этого заранее изучаются стили жизни американцев. Затем эти стили жизни начинают привязывать к политическим симпатиям. Например, Г. Клинтон имела наибольший рейтинг среди любителей McDonald's, Wal-Mart и Starbucks. В предпочтениях напитков тоже выявили расхождения: Dr Peper пьют республиканцы, а Pepsi Colа и Sprite — демократы. Heineken в другом исследовании было названо пивом демократов, тогда как республиканцы, по его результатам, пьют американское пиво. В магазины Whole Foods ходят демократы.

Во времена избрания Буша еще работали волонтеры, которые могли постучать в дверь дома, чтобы поговорить с избирателем. С интернетом все стало проще, ведь все сайты, которые вы посещаете, зафиксированы в вашей персональной истории. Интернет-реклама стоит 70 миллиардов, и политики просто подключились к уже проверенным методам.

Первым такой нишевый подход предложил для Б. Клинтона М. Пенн (Penn MJ Microtrends. The small forces behind tomorrow's big changes. — New York — Boston, 2007). Это он нашел нишу «футбольных мам». Кстати, можно вспомнить, что именно так определяла себя и С. Пэйлин. Это самостоятельные мамы возят детей в спортивные кружки. И их симпатии могли отличаться от симпатий их мужей. Поэтому ради них Клинтон ввел инициативы по защите детей в школе (от наркотиков, от насилия и т.п.). И они внесли свой вклад в его победу.

Фирма TargetPoint, которая сотрудничает с республиканцами, предложила перечень вопросов, раскрывающих ее подход: Кто хочет покупать мои продукты и услуги? Кто разделяет мои политические взгляды и идеологию? Почему они купят мои продукты и услуги? Почему они проголосуют за моего кандидата поддержат актуализированную мою проблему?

В кампании Буша микротаргетинг был предложен М. Даудом (Sosnik DB, Dowd MJ, Fournier R. Applebee's America. How successful political, business and religious leaders connect with new American community. — New York etc., 2006). И в результате К. Роув, главный стратег Буша, начал активно опираться на него. Список американских фирм, специализирующихся на микротаргетинге, можно увидеть на страницах журнала «Кампании и выборы». И все это можно считать новым вариантом интеллектуального инструментария в сфере, которая нас интересует. Ведь избирательные технологии являются вариантом тех же информационных войн в мирный период.

Интеллектуальный инструментарий имеет серьезную положительную характеристику: он обеспечивает нелинейный переход, тогда как обычные методы базируются на линейных переходах. То есть результат в этом случае может быть «прорывным» и непредсказуемым. А именно такие результаты сейчас и нужны, ибо человечество свое время ожидания уже исчерпало.