|
|
Георгий Почепцов. Постправда и новое поколение войны, или почему произошло возвращение пропагандыВойна забирает не только ресурсы, но и интеллект. Все новые методы и инструментарий, который можно использовать для боевых действий, сразу же попадают в руки военных из сферы бизнеса, политики или медиа. Мюнхенская конференция по безопасности 2017 г. также заговорила о феномене постправды. Несомненно и то, что постправда уже стала сегодня инструментарием войны. Новая парадигма войны активно на нее опирается.  Концепцию периодизации поколений войны Уильям Линд предложил в 1989 г. [1]. Война первого поколения, время гладкоствольного мушкета, опиралась на линейную тактику и тактику колонн, что позволяло максимилизировать огневую мощь. В войне второго поколения массированная огневая мощь заменила роль войсковой массы. До самого последнего времени именно она была базовой для армии США. Война третьего поколения, которая реализовывалась в виде немецкого блицкрига, базировалась на маневре. Четвертое поколение войны Линд характеризует такими чертами: децентрализация, потеря государственной монополии на войну, инициатива, возврат к войне культур, кризис легитимности, предсказывая, что многие страны получат войну на своей территории (здесь в качестве угроз звучат иммиграция и мультикультурализм) [2]. Он не упоминает феномен постправды, который также следует обязательно в этот список. Можем построить следующую таблицу:
Постправда оказалась хорошим военным инструментарием, поскольку позволяет не увидеть того, что нужно увидеть, и не заметить того, что не хочется знать. Постправда оказалась идеальным инструментарием информационно-психологической войны, приведя к возрождению пропаганды в новых условиях, когда, казалось, все о ней уже давно забыли. Дж. Скаминачи выводит победу Трампа из этой новой ситуации войны четвертого поколения, которую он характеризует следующим способом: «Четвертое поколение войны является конфликтом между государственным и негосударственным акторами. Актор четвертого поколения может быть ведом идеями, религией или защитой «чистоты расы». Главной целью является подрыв и разрушение государственного актора, отрицание монополии государственного актора на легитимность использования силы, манипулятивное использование движущихся изображений и других техник психологической войны для того, чтобы лишить государственного актора эмоциональной поддержки. Психологическая война будет более важной, чем военные операции» [3]. А по поводу Дональда Трампа он говорит: «Основы политики Трампа соответствуют текстам Линда с 2005 г. Линд призывал к стене типа берлинской на границе с Мексикой, поддерживал гражданскую милицию на границе, приравнивал латиноамериканских и мусульманских иммигрантов к захватчикам, которых следует остановить». Дональд Трамп, кстати, реально встречался с Уильямом Линдом лицом к лицу, и действительно можно протянуть ниточку от Линда к Трампу [4 — 5]. Линд говорит о политической корректности как о марксизме в культуре. Он восклицает: «Большинство американских военных ненавидят политическую корректность, но они не знают, как с ней бороться. Путь борьбы лежит в том, чтобы понять, что это реально такое, и быть уверенным в том, что все ваши друзья нашли это также. Политическая корректность это марксизм в культуре […]. Здесь, как нигде более, знание является оружием!» [6]. Со своим соавтором они также выпустили статью «Новый консерватизм», а потом и книгу под таким названием. Они заявляют: «Если консерватизм должен быть восстановлен как интеллектуальная сила, а не только как ярлык того, что истеблишмент делает в свою пользу, его надо перезапустить интеллектуально. Нам нужен новый консервативный порядок дня» [7]. Пятидесятые годы они трактуют как последние нормальные для Америки. Все это в сильной степени соответствует тому повороту, который идет сейчас в мире. Его можно увидеть в переходе от глобализации к национализму, от левой идеологии к правой, в отказе от мультикультурализма и т.д. Так что не только Бэннон стоит за фигурой Д. Трампа, но и У. Линд. Считается, что он также написал под псевдонимом фантастический роман, демонстрирующий к какому плохому будущему идет Америка [8]. Линд трактует негативную реакцию на избрание Трампа как войну четвертого поколения на американской земле [9]. Как и многие, Линд также считает, что победить ИГИЛ исключительно военными методами невозможно. Он исключительно жестко формулирует и американскую ситуацию: «В результате мы имеем страну с двумя несовместимыми культурами. Одна — это наша традиционная, западная, христианская культура. Другая — это контркультура шестидесятых, которая была и остается в основном культурой мгновенного удовольствия. Культурный марксизм Франкфуртской школы создал эту контр-культуру и все предоставляет ей идеологическое обоснование. В соответствии с современным структурированием наша политическая система не могут создать ситуацию, где эти две враждебные структуры могут жить вместе. Это означает, что мы движемся в сторону широкомасштабной войны четвертого поколения на нашей собственной земле и возможному провалу американского государства» [9]. Кстати, тут можно вспомнить и наших шестидесятников, даже не столько их, как само жесткое отношение к ним собственного государства. Реально шестидесятники были «задавлены», а СССР продолжал двигаться по старой траектории. Влияние их, конечно, осталось, но сами шестидесятники получили одобрение государства и общества только в своем пенсионном возрасте. Но если посмотреть шире, то и перестройка и другие глобальные трансформации являются результатом именно этого сдвига в сознании, инициированного шестидесятыми годами. Американская система, как более мягкая, смогла удержать и основные, и контр-тенденции под одной крышей. Например, ноутбуки были придуманы командой, которая прошла ЛСД-тренинги в шестидесятые. Стив Джобс утверждал, что ЛСД изменил всю его жизнь, подтверждал прием ЛСД и Билл Гейтс. Но это не самая главная черта контркультуры, которая породила новый взгляд на многое. Правда, Линд не хочет признать позитива в контркультурном повороте шестидесятых, видя в такого рода будущем столкновении трансформационный взрыв американской системы. Демократы раскладывают по полочкам модель мира современных республиканцев, например, отталкиваясь от выступления Стивена Бэннона [10]. Эта статья построена на комментариях Д. Крейсса (его сайт — danielkreiss.com), который находит как бы асистемность в представлениях консерваторов [11 — 12]. Кстати, в свое время об этом много писал Дж. Лакофф в своих книгах, анализируя прогрессивные и консервативные представления (см. его последнее интервью 2017 г. [13]). Интересно, как сходное противопоставление либералов и консерваторов прозвучало в в программе Владимира Познера с Михаилом Хазиным [14]. Лакофф увидел следующие особенности использования Твиттера в президентской кампании: «Твиты Трампа имели по крайней мере три функции. Первая функция — это то, что я называю предварительным фреймингом. Сделав это до журналистов, можно задать фрейминг по-своему. Например, о российских хакерах он писал, что доказательства демонстрируют отсутствие влияния на выборы. Это неправда, они не говорили об этом ничего. Но идеей было донести до 31 миллиона людей, следящих за его твитами, легитимность выборов. Он поступал так часто, постоянно действуя наперед. Вторым использованием было отвлечение внимания. Когда что-то важное приближалось, как вопрос о том, будет ли он использовать слепой траст, конфликты интересов. Что тогда он делал вместо этого? Он атаковал Мэрил Стрип. Потом они говорили о Мэрил Стрип несколько дней. Это и есть отвлечение. Третий вариант — проверка реакции. Например, вопрос о ядерном оружии, когда он говорил, что следует уделить больше внимания этому. Если нет большого шума и реакции, он может двигаться дальше. Всегда есть пути разрыва новостного цикла, получать реальные результаты из новостного цикла и обращать их на свою пользу». Избежать проблему гражданской войны в США, как считает Линд, можно за счет возрождения федерализма в США, которое позволит избежать внутренней войны. Например, Массачусетс и Калифорния могут находиться контркультуре, в Огайо и Алабаме будет старая культура. Индивидуальные американцы могут двигаться в те штаты, которые соответствуют их представлениям о правильности. Но все останутся в единой стране, в рамках общих внешней политики, обороны и торговли. Сегодня заговорили о пятом поколении войны, куда отнесли и аннексию Крыма [15]. Сам Линд говорит о возможном пятом поколении войны так, что еще до конца не осмыслен переход к четвертому поколению войны, непонимание тех изменений, которые он принес. Он замечает: «Потеря государственной монополии, и не только на войну, но также на социальную организацию и лояльность, меняет абсолютно все. Мы находимся только на ранних стадиях понимания того, что четвертое поколение означает в полной мере и как оно изменит, или во многих случаях завершит, наши жизни» [16]. Кстати, если признать правильной трактовку войны четвертого поколения как войны культурного порядка, работающей над массовым сознанием, то центром этой войны становится изменение идентичности индивидуального и массового сознания. Тогда становится понятными действия Украины, отключающей российские телеканалы и вводящей запреты на ввоз литературы. В целом следует признать, что поменялась не война, а поменялся мир, который в свою очередь трансформировал войну. Террорист-одиночка выступает против могущества армий, наводя страх высокотехнологичные страны, которые ничем не могут защитить себя. Техника может успешно противостоять технике, но любые технологии против человека всегда будут иметь «зазор» в виде того, что невозможно отследить и что не будет поддаваться контролю. Четвертое поколение войны по сути эксплуатирует как раз различные форматы использования человека, которые до этого невозможно было задействовать в массовом применении. Пришло время взглянуть и на российско-украинскую войну сквозь призму смены поколений войны. Это не техника нового типа, это новый тип опоры на человеческий фактор. Филип Карбер подчеркивает принципиальное отличие от понимания гибридной войны на Западе в том, что здесь есть комбинация скрытого участия государства с прямым, граничащим с бахвальством. Он акцентирует пять компонентов такой войны [17]:
Как видим, Запад смотрит даже шире, чем мы привыкли, например, добавляет в список инструментария и переговоры типа минских. Интересный набор характеристик этой войны нового поколения видит Янис Берзинс. С его точки зрения есть следующие десять отличий от обычной войны [18]:
И его вывод: «Российский взгляд на современную войну базируется на идее, что основным полем боя является разум. Как следствие, в войнах нового поколения будет доминирование информационной и психологической войны». Берзинс также предложил вполне конкретных восемь фаз разворачивания такой войны нового поколения:
США также, глядя на этот опыт, стали реально пересматривать базовые параметры современной войны, чего они делали последние 25 лет [19]. Мы говорим не о движении техники и личного состава в физическом пространстве сегодняшнего дня, а именно об интеллектуальных решениях, которые привели к нему. Это как рассмотрение проблем защиты стран Балтии [20-21], так и угроз в целом со стороны Китая, России, Северной Кореи и Ирана [22-23]. США так же, как Европа, начали изучение инструментария современной российской пропаганды ([24]. Кстати, на эту работу опираются, пытаясь показать определенную близость избирательной кампании Трампа и российской пропаганды [25]. Главными характеристиками российской пропагандистской модели в корпорации РЕНД увидели следующее [24]:
Кстати, один из выводов напрямую возвращает нас к пост-правде: «Когда объем информации невелик, реципиенты склоняются к мнениям экспертов, но, когда информация в избытке, они более благосклонны к мнениям и информации, высказанным другими пользователями». То есть избыточность информации у потребителя, а это и есть сегодняшнее состояние, ведет к большему доверию с его стороны. Это возродило внимание к такому аспекту информационно-психологической войны, как менеджмент восприятия. Исследователи отмечают следующее: «Во время конфликта близкие отношения между действием и восприятием означают, что восприятие актора и широкий контекст играют интерактивные роли, взаимно влияя друг на друга, что может воздействовать на любого актора, задействованного в процессе» [26]. Украина вступает в этот конфликт с бездействующими вооруженными силами и неработающими спецслужбами. То есть она проиграла начальный период войны в физическом пространстве. Но сумела восстановиться благодаря моральному фактору, с помощью которого на сцену вышли добробаты и волонтеры. Учитывая, что четвертое поколение войны многими рассматривается в плоскостях информационной, психологической, культурной, где объектом является массовое сознание, даже если это один из компонентов предваряющий/сопровождающий военные действия в физическом пространстве, то понятен акцент на идентичности, который имеет место в российско-украинском конфликте. Ситуация разделения СССР относительно легко произошла в политической и экономической сферах, поскольку там было что делить будущему бизнесу. Но на базе идентичности, которая была даже вынесены в название книги Л. Кучмы «Украина — не Россия», войны носили исключительно мягкий характер. Однако переход от идентичности советской к идентичностям русской, украинской, беларусской, грузинской, эстонской и другим вызывал резкое обострение отношений со стороны России. Признавая разделенность экономики или политики, Россия не смогла смириться с разделением идентичности, в то же время сама она смогла перейти от идентичности российской к русской. В результате сегодня не только Украина, но и все страны мира вдруг оказались в предвоенной ситуации. Именно так она понимается многими, даже не имеющими непосредственного физического контакта с боевыми действиями. Швеция, к примеру, так описывает новый тип отношений: «Увеличенное количество дезинформации, фиктивные телеграммы и фейковые новости заполнили шведское информационное пространство. Это развитие появилось в контексте ухудшающейся ситуации безопасности в широком балтийском регионе после российской аннексии Крыма в феврале 2014 г. Российские политики и дипломаты активно вмешивались в шведские внутренние политические дела, а многие прокремлевские НГО и правительственные НГО заработали в Швеции. В социальных медиа армии троллей нацелились на журналистов и ученых, включая взломы страниц» [27]. Именно поэтому и сегодняшнюю ситуацию отношений между, например, США и Россией пытаются подвести под холодную войну 2.0 [28]. Война четвертого поколения пришла на территорию внезапно. Не ждали ее и на Западе. Только сегодня началось развертывание силы быстрого реагирования в физическом пространстве. И только сейчас по всей Европе и США создаются центры контрпропагандисткого реагирования. Литература
Категория: Статьи » Психология Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|