А. Ф. Лосев. ОЧЕРКИ АНТИЧНОГО СИМВОЛИЗМА И МИФОЛОГИИ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

16. ТЕРМИНОЛОГИЯ

"Эйдос" и "идея" продолжают быть и в этом отделе не очень яркими в смысле отчетливой феноменологии. В "Гиппии Меньшем" и "Эвтидеме" эта терминология совсем отсутствует. В "Лисий" на все длиннейшие рассуждения только два места с "эйдосом" (204е, 222а), да и те содержат оба твердое наивно-реалистическое значение, и нет ни одного текста с "идеей". Только в "Гиппии Большем" одно очень отчетливое место с феноменологическим "Эйдосом" 289d, где он трактуется как то единое, цельное и общее, что осмысливает соответствующий ряд вещей. Другой текст с "эйдосом" 298b уже не так ясен и требует интерпретации, равно как и – "идея" в 297b. Таким образом, на рассмотренные четыре диалога приходится только одно место с отчетливым феноменологическим значением "эйдоса" – Hipp. Maj. 289d. Τώ öντι впервые получает феноменологическое (вместо прежнего наивно-реалистического) значение в "Лисий". В трех местах из "Лисия" я отметил наивно-реалистическое значение τώ öντι: 1) 205е: "сказанное и спетое действительно послужило бы в честь и похвалу тебе"; 2) 216с: "не знаю и поистине сам колеблюсь"; 3) 221 d: "не вожделение ли... в самом деле есть причина дружбы?" Но в двух местах – несомненно феноменологическое (а быть может, и с некоторым еще более интенсивным смысловым придатком) значение: 4) 220ab – противопоставление дружбы относительной и существенной; 5) 220е – то же самое. Наивно-реалистичны места с тем же выражением и в "Гиппии Большем": 6) 282b: "ваше искусство действительно выросло"; 7) 285а: "если в самом деле мог доставить им величайшую пользу"; и не вполне отчетливо в 8) 303е, где на вопрос Сократа, отличается ли чувство прекрасного чем-нибудь иным, кроме перечисленного им, Гиппий отвечает: "Никоим образом. Поистине эти [чувства красоты] – наилучшие" (здесь ясно, что на первом плане наивно-реалистическое значение, но ввиду феноменологического контекста не лишено возможности предположить и феноменологический момент). Сюда же из "Эвтидема": 9-12) 294b, 296d, 303е, 306с. Τά öντα – тоже некритично в Hipp. Maj. 300b, 301b, равно как и в Euthyd. 279а, 282с, 284а (слл.), 285е, 286а, 290bc, 293be; что же касается противопоставления είναι – δοκεΐν в Euthyd. 306c, где речь идет о софистах, которые сами по себе одни, а кажутся другими, то, конечно, оно тоже не имеет философского значения. Ясная феноменология содержится в след. двух текстах из "Гиппия Большего" с выражением τώ öντι; 13) 186cd: все прекрасные вещи прекрасны прекрасным, – "сущим?" – спрашивает Сократ, – "сущим", отвечает Гиппий; 14) 294cd: "невозможно, чтобы действительно прекрасные вещи не имели вида прекрасных" (возможно, впрочем, и наивно-реалистическое значение). "Усия", несомненно, феноменологична в таких трех текстах из "Гиппия Большего": 1) 301b, где Гиппий упрекает Сократа в том, что он "рассекает своими речами каждое сущее" и что "великая и сплошная по природе целость сущности скрывается" от него, это зависит будто бы от того, что свойство или сущность он считает находящимся сразу в двух местах (место, впрочем, несколько сомнительное, поскольку рассуждение это вложено в уста Гиппия, который как раз представлен в диалоге не понимающим феноменологии); 2) 301е о "сплошном бытии сущности", когда она сразу в двух вещах и ни в одной (феноменологическое значение, переходящее уже в диалектическое), и 3) 302с: удовольствия от зрения и от слуха прекрасны "по заключающейся в обоих сущности·". Подводя итог терминологическим наблюдениям в отношении двух рассмотренных групп платоновских сочинений, можно сказать, что Платон применяет для своих философских понятий совершенно обывательские термины, которые часто так и остаются со своим обывательским значением. Редко, и притом очень редко, эти термины получают философский смысл; и, таким образом, мысль Платона уходит значительно быстрее вперед, чем его терминология. Эти термины немногочисленны: "эйдос", "идея", "сущее", "сущность", "по сущности" (или "в сущности") и только, кажется, однажды (см. выше в "Лисий") "принцип". Все эти термины, если отбросить их наивно-реалистический смысл (таковой останется решительно во всех периодах писательства Платона), имеют на рассмотренной нами ступени исключительно феноменологический смысл. Совершенно нет тут речи ни о какой реальности, но все время идет вопрос об описании и определении мужества, благочестия, добродетели и пр. Феноменология, однако, местами напрягается до констатирования противоречий, хотя это, как сказано, еще далеко отстоит от диалектики противоречия. В связи с этим рассмотренные тексты из "Эвтифрона", "Лисия" и "Гиппия Большего" уже предвещают диалектику и дают такое значение "эйдоса" и "сущности", которое с полным правом можно квалифицировать как имеющее смысл кануна диалектики.

Так из глубины языка, из его наивно-реалистического самоощущения рождается философское осознание жизни и бытия, т.е. философская терминология: ουσία, как недавно обозначавшая домашнее имущество, становится термином для обозначения смысловой сущности, а είδος и ιδέα, обозначавшие чувственную видимость вещи, углубляются до степени обозначения явлений в уме, смысловой структуры вещи. Язык питает философию своими интуициями, и он же оказывается органом осознания этих интуиции. Из обыденного, наивно-непосредственного опыта он путем анализа получает смысловые структуры, отображающие этот опыт в мысли; и вот рождается платоновская философия "идей".