К. С. Холл, Г. Линдсей. ТЕОРИИ ЛИЧНОСТИ

Для "человека с улицы" внешние характеристики его собратьев по роду человеческому открывают многие аспекты личности. "Хорошо известно", что толстые люди веселы и ленивы, худые – застенчивы и угрюмы, что рыжие волосы означают яростные и скоропреходящие вспышки злобы. Можно составить большой словарь таких утверждений – именно этим занимались первые исследователи, такие, как Лаватер (Lavater, 1804), Гэлл и Спутцхейм (Gall & Spurzheim, 1809). Другие исследователи человеческого поведения Ростан (Rostan, 1824), Виола (Viola, 1909), Сиго (Sigaud, 1914), Наккарти (Naccarti, 1921), Кречмер (Kretschmer, 1921) сделали сходные открытия и часто пытались эмпирически продемонстрировать эти отношения. Таким образом, "безымянный человек" и многие ученые прошлого разделяют убеждение в том, что поведение во многих важных отношениях связано с наблюдаемыми аспектами человеческого строения. Удивительно, но в нашей стране мы находим лишь немногих психологов, придерживающихся этой идеи.

Признание той или иной теории зависит не только от эмпирических открытий, которые могли бы придать ей основательность. Есть много соображений, по которым они отвергаются – включая то, насколько те или иные положения соответствуют ведущим убеждениям времени и культуры. Трудности, с которыми столкнулся Галилей, пытаясь создать представление о вселенной, отличное от поддерживаемого церковью Аристотелевского взгляда – лишь драматический пример процесса, в более мягкой форме непрерывно протекающего в эмпирических дисциплинах. Различные ученые настойчиво писали о сопротивлении большинства современных психологов, не желающих слышать ничего об исследованиях в области экстрасенсорики (парапсихологии) Райна (Rhine, J. В.) и его сотрудников.

К этому примеру можно добавить много других, включая, быть может, и конституциональную психологию. Нежелание большинства американских психологов принять во внимание возможность тесной связи между телом и поведением обусловлено, как представляется, рядом факторов. Важный побочный продукт американской демократии, протестантская этика, и догма о "делающем себя" человеке отвергает представление о том, что поведение может быть врожденно обусловленным, неизменным, "данным". Поскольку обычно считается, что физические характеристики тесно связаны с генетическим фактором, кажется, что предположение о тесной связи физических и психологических характеристик подразумевает победу генетического детерминизма. Неудивительно, что такая концепция не могла получить большой поддержки в лице американской психологии, ориентированной на влияние среды. В целом представляется очевидным, что американские психологи по большей части пренебрегали изучением важной группы переменных, связанных с физическим описанием тела.

Перед лицом этого безразличия или враждебности по отношению к идее возможности важных связей между структурными и поведенческими характеристиками работа Уильяма Х. Шелдона (William H. Sheldon) являет собой нечто уникальное на сцене современности. В данной главе мы постараемся кратко представить работу Шелдона в исторической перспективе, а затем опишем его основные положения и исследования. В каком-то смысле может показаться неумным концентрировать внимание на работе одного человека, когда в этой области на протяжении лет работали столь многие. Однако работа Шелдона эмпирически намного выше работ его предшественников, а что касается современных психологов, то во многом именно исследования Шелдона придают им значимость.

Следует сказать несколько слов о том, в каком смысле мы будем использовать понятие "конституциональный". В психологии часто встречаются два определения. В первом случае этим термином обозначаются те факторы, которые даны или присутствуют при рождении. Здесь "конституциональный" – средство обозначения вклада генов плюс внутриутробных условий. Во втором случае понятие относится к основному "телосложению". Так, Шелдон считает, что "...конституция относится к тем аспектам индивида, которые относительно более фиксированы и неизменны – морфология, физиология, эндокринные функции и т.д. – и может быть противопоставлена тем аспектам, которые относительно более лабильны и подвержены изменениям со стороны воздействий среды, например, навыкам, социальным установкам, обучению и т.д." (1940, с. 2). В соответствии с этим определением, конституциональная психология становится "...исследованием психологических аспектов человеческого поведения в их отношении к морфологии и физиологии тела" (Sheldon, 1940, с. 1). Очевидно, что оба способа употребления термина имеют много общего, поскольку и физическая структура, и биологическая функция, как обычно признается, тесно связаны с пренатальными детерминантами поведения.

Исходя из целей этой главы, мы, естественно, будем использовать определение, предложенное Шелдоном. Остается открытым вопрос, предполагает ли термин "конституция" равное внимание к физической структуре и биологической функции. По логике, он схватывает и то, и другое. Таким образом, ученый, исследующий отношения между поведением и доступными измерению аспектами нервной или эндокринной системы, должен считаться "конституциональным психологом" так же, как и тот, кто изучает телосложение. Исторически, однако, этот термин обычно связывают с теми теоретиками или исследователями, которые обозначают связь между структурными аспектами тела (внешность или телосложение) и поведением. Итак, исходя из наших целей, будем считать, что конституциональный. психолог – это тот, кто в биологическом, субстрате индивида ищет факторы, важные для объяснения человеческого поведения. Поскольку о морфологии известно больше, чем о других сторонах субстрата, наше обсуждение будет строится в основном вокруг зависимости поведения от внешности или телосложения.

Недавние открытия в таких областях, как психофизиология, психофармакология, генетика поведения позволяют предположить, что в относительно близком будущем можно с уверенностью ожидать появления иной конституциональной психологии, столь же уделяющей внимание роли физиологического функционирования, как связи анатомической структуры и поведения. Удивительные находки в неврологии подчеркивают важность конституциональной психологии и ее связующую роль между "биологическим" и "поведенческим".

Перед тем, как перейти к рассмотрению положений, сформулированных Шелдоном, обсудим некоторые предшествовавшие работы. Поневоле наш исторический обзор будет очень краток; заинтересованный читатель может найти прекрасные дополнительные обзоры у Олпорта (Аllport, 1937), Шелдона (Sheldon, 1940) и Риза (Rees, 1969).

Прошлое конституциональной психологии

Теории, предполагающие связь между внешностью и поведением, на много веков опережают рождение академической психологии. Удивительно не только то, что они возникают в глубоком прошлом, но то, что многие положения замечательно согласуются с ныне популярными. Человек, которому приписывают первые работы в этой области, – Гиппократ, предложивший не только типологию сложения, но также и типологию темпераментов и гуморальную концепцию, которая высоко конгруэнтна с современной идеей важности эндокринной секреции как детерминанты поведения (Hoskins, 1941). Он выделил два типа сложения, разделив людей на низких и толстых, с одной стороны, и высоких и тонких, с другой. Хотя такое разделение может выглядеть устаревшим, оно, тем не менее, недалеко отстоит от многих классификаций прошедшего столетия. Он предположил также, что этим телесным типам сопутствуют характерные заболевания. Низкие и толстые тела особенно склонны к апоплексии; высокое и тонкое строение часто сопровождается туберкулезом. Здесь зарождается конституциональная медицина область, в которой активно проявил себя Шелдон. Далее, Гиппократ предположил, что можно выделить четыре основные типа темперамента, аналогично четырем основным стихиям Эмпедокла – воздуху, воде, огню и земле. В теле также четыре гумора (жидких субстанции), относительное преобладание которых определяет тип темперамента, к которому принадлежит человек. Таким образом, перед нами предложение классифицировать индивидов с точки зрения темпераментов и положение о том, что телесные жидкости (эндокринные секреты) определяют темперамент индивида.

С работами Эрнста Кречмера (1921) конституциональная психология вышла на современный курс. Кречмер был германским психиатром, внесшим первостепенный вклад в европейскую психиатрию, хотя в нашей стране он больше известен в связи с исследованием отношений между телосложением и психическими нарушениями. Психиатрическая практика убедила его в том, что между телосложением и поведенческими проявлениями существуют важные отношения, особенно в смысле поведения, проявляющегося у представителей двух основных форм психических расстройств – маниакально-депрессивного психоза и шизофрении. Шизофрения – наиболее распространенное из всех психотических нарушений и характеризуется потерей эмоциональной отзывчивости и "вырванностью" из нормальных межличностных отношений, часто сопровождается бредом и галлюцинациями. Маниакально-депрессивный психоз в крайних проявлениях характеризуется перепадами настроения, так что в одной фазе индивиды могут быть настолько сверхактивны и возбудимы (маниакальны), что их приходится насильно сдерживать, не давая нанести повреждения себе и другим, а в другой фазе настолько пассивны, летаргичны и депрессивны, что о них приходится заботиться, как о младенцах.

Определив эту общую область интереса, Кречмер намеревался сделать три вещи: (1) разработать способ объективной классификации индивидов на основе ограниченного числа категорий, относящихся к телосложению; (2) соотнести телосложение, измеренное на основе ранее выделенных категорий, с двумя основными формами психозов – шизофреническим и маниакально-депрессивным; (3) соотнести телосложение и другие, нормальные формы поведения.

В области измерений телосложения Кречмер был удивительно систематичен и скрупулезен. Пытаясь достичь повторяемости и согласованности измерений, он создал тщательно разработанный контрольный перечень основных частей тела с набором описательных предложений для каждой. Затем этот список заполнялся, при этом субъект стоял обнаженный перед исследователем. В результате комплексного анализа этих оценок и объективных измерений Кречмер пришел к представлению о трех основных типах телосложения.

Первый тип был назван астеническим, он относится к хрупкому, тонкому телосложению. По словам Кречмера:

"...типична ...недостаточность толщины при обычной длине тела. Этот недостаток толщины присутствует во всех частях тела – лице, шее, туловище, конечностях, – и во всех тканях – кожной, жировой, мышечной, костной, во всей сосудистой системе. В связи с этим мы обнаруживаем, что средний вес, а также все показатели поверхности и ширины ниже обобщенного значения для мужчин... худой, тонкого телосложения человек, выглядящий выше, чем на самом деле, со слабой секрецией и кровоснабжением кожи, узкими плечами, с которых свисают тонкие руки с худыми мускулами и тонкокостными кистями; длинная, узкая, плоская грудная клетка, в которой можно сосчитать острые ребра, худой живот..." (1925, с. 21).

Второй тип телосложения – атлетический, – мускульный, энергичный.

"Мужской атлетический тип распознается по сильному развитию скелета, мускулатуры и кожи... От среднего роста до высокого, с особенно широкими выдающимися плечами, великолепно развитой грудью, твердым животом, сужающимся книзу торсом, так что таз и прекрасные ноги иногда кажутся почти изящными по сравнению с верхними органами и особенно гипертрофированными плечами" (1925, с. 24).

Третий тип телосложения – пикнический, характеризующийся полнотой и соответствующий дигестивному типу по Ростану. Кречмер полагает, что:

"Пикнический тип... характеризуется выраженным периферическим развитием телесных полостей (голова, грудь, живот) и тенденцией к распределению жира по телу... средний рост, округлая фигура, мягкое широкое лицо, короткая массивная шея, просевшая между плечами; толстое брюшко выдается из-под углубленного грудного свода, расширяясь к нижней части тела" (1925, с. 29).

В дополнение к выделенным выше трем типам был введен еще один диспластичный. К нему относится небольшая группа случаев, в которых наблюдались явно девиантные аспекты строения тела индивида, так что даже случайному наблюдателю они кажутся "редкими, удивительными и уродливыми".

Дав эту систему классификации типов телосложения, Кречмер приступил к сравнению пациентов. Он исследовал 260 психотиков – 43 мужчины и 42 женщины с маниакально-депрессивным психозом, 125 мужчин и 50 женщин с шизофренией. Когда эти пациенты были классифицированы в соответствии со схемой Кречмера, он обнаружил распределение, представленное на таблице 11-1. Из этого Кречмер заключил, что существует "явная биологическая близость" между маниакально-депрессивным психозом и пикническим телосложением и аналогичные отношения между шизофренией и астеническим, атлетическим и определенным диспластичным типами телосложения.

Кречмер также проясняет свою позицию относительно того, что между психотическими состояниями и нормальным поведением нет разрыва. Приняв во внимание отношение между телосложением и психозами и убеждение Кречмера в том, что нет разрыва между нормальным и аномальным, легко понять, что Кречмер должен был ожидать наличия связи телосложения со стереотипами поведения нормальных субъектов. Однако, это остается лишь предположением, так как Кречмер не приводит данных, напрямую подкрепляющих это утверждение.

Таблица 11-1

Kretschmer, (1925), с. 35

Хотя вклад Кречмера в конституциональную психологию очевиден, очевидно и то, что его работа критикуема. Наиболее важное возражение заключается в том, что он не проконтролировал адекватно возрастные различия среди маниакально-депрессивных и шизофренических больных. Таким образом, обычное наблюдение, что с возрастом вес большинства из нас увеличивается и мы больше напоминаем пикников, и данные о том, что маниакально – депрессивный психоз в типичном случае возникает в более позднем возрасте, чем шизофрения, могут объяснять то отношение, которое он выявил между телосложением и психозами. Кроме того, ряд исследователей столкнулся с трудностями при попытках отнесения телосложения к той или иной кречмеровской категории так, чтобы это было объективно и повторяемо.

Описанное нами, особенно работа Эрнста Кречмера, создало необходимый фон, на котором развились положения и деятельность Шелдона. Хотя и правда, что работа Шелдона много выше работ его предшественников, непохоже, чтобы он мог достичь того, чего достиг, без исполненных воображения и тщания усилий этих людей. Обратимся теперь к обсуждению того, что составляет основы учения Шелдона, к его теории и исследованиям.

Уильям X. Шелдон

Шелдон родился в 1899 году в Уорвике, Род Айленд, где рос в фермерской обстановке. Сельская атмосфера ранних лет его жизни, тесные отношения с отцом, натуралистом и животноводом, во многом определили его ценности и взгляды на человеческое поведение. Даже сегодня его работы выдают его интерес к животному миру, и многие его идеи относительно детерминант человеческого поведения вырастают, как представляется, из близкого знакомства со способами разведения животных. Он получил образование в государственной школе и поступил в Университет Брауна, где в 1919 году получил степень бакалавра. Впоследствии он получил степень магистра в университете Колорадо и докторскую степень по психологии в Чикагском университете в 1926 году. В 1933 году он получил степень доктора медицины – также в Чикагском университете. С 1924 по 1926 год он преподавал психологию в Чикагском университете, а затем был в течение года ассистентом и в Чикагском университете, и в Северо-западном университете. Затем, с 1927 по 1931 год, был ассистентом в Висконсинском университете. После получения медицинской степени он прошел интернатуру в детской больнице в Чикаго и завоевал положение, давшее возможность двухгодичного заграничного обучения в области психиатрии. В этот период много времени он провел в Цюрихе с Карлом Юнгом, но, помимо этого, нанес визиты Фрейду и Кречмеру. По возвращении в свою страну в 1936 году он начал работу в качестве профессора психологии Чикагского университета. В 1938 году он перешел в Гарвардский университет, где оставался в течение ряда лет и где возникло его сотрудничество с выдающимся экспериментальным психологом С.С.Стивенсом (Stevens, S.S.). Вслед за службой в армии во время войны Шелдон в 1947 году занял пост руководителя лаборатории по исследованию конституции медико-хирургического колледжа Колумбийского университета, где работал до своего ухода. На этом посту он сменил Джорджа Дрейпера (George Draper), пионера конституциональной медицины; и, подобно Дрейперу, он изучал отношения между органическим заболеванием и структурой телосложения.

Профессиональные труды Шелдона представляют единый поток. За исключением двух любопытных отклонений, они отражают попытку определить и описать основные компоненты человеческого тела ("The varieties of human physique", 1940), основные компоненты темперамента ("The varieties of temperament", 1942) и применение этих открытий к проблемам делинквентности ("Varieties of delinquent youth", 1949). Шелдон вернулся к проблемам описания телосложения в своем "Atlas of men" (1954) и в нескольких публикациях, отражающих совершенствование его метода соматотипизации (Sheldon, 1969). Первая его работа ("Psychology and the Promethean will", 1936) – вызывающее эссе о роли религии в современной жизни. В этой работе он подчеркивает и то, что считает главным источником конфликтов среди современных людей. Другой книгой, не связанной тесно с конституциональной психологией, является его работа по таксономии монет ("Early American cents, 1793-1814", 1949), в которой Шелдон проявляет себя как адепт классифицирования старых монет, подобно человеческому телосложению.

Широта образования Шелдона не дает возможности точно определить те отдельные фигуры, которые повлияли на его профессиональное развитие. Однако и в своих письменных трудах, и в исследованиях он показывает, что в долгу перед предшественниками на поприще конституциональной психологии, особенно Кречмером и Виолой. Далее, хотя он и высказывал едкие замечания относительно фрейдовского вклада в психологию, есть данные о некотором влиянии с этой стороны и со стороны работ Карла Юнга. Работы Уильяма Джеймса, крестного отца Шелдона, оказали на него явное влияние. Медицинское образование Шелдона и его ранние интересы в области животноводства явно отражены в его подходе к биологическим и наследственным факторам поведения. Наконец, изощренность Стивенса в области измерительных процедур повлияла на Шелдона в период их сотрудничества.

В теории Шелдона ярко и энергично выражена идея о том, что структура тела играет важнейшую роль как первичная детерминанта поведения. Кроме того он определяет ряд объективных переменных, которые могут служить плацдармом для описания телосложения и поведения. В область, где использование типов – то, что Уайтхед назвал "домом на полпути к измерению", – было правилом, Шелдон вводит и отстаивает представление о непрерывных переменных. Более того, его методики измерения структурных характеристик тела предполагают использование стандартных фотографий и гораздо более тщательно разработанных и воспроизводимых процедур, чем у его предшественников.

За этим вниманием к телосложению и его измерению стоит глубокое убеждение, что наследственные биологические факторы имеют огромное значение в детерминации поведения, и вера в то, что загадка человека будет разрешаться, только углублением знаний об этих факторах. Полноценная психология не может существовать в биологическом вакууме. Таким образом, в психологическом мире, фиксированном на проблемах транзакций в среде, мы обнаруживаем Шелдона, отворачивающегося от внешнего мира и вглядывающегося вместо этого в телесные структуры, стоящие за всеми поведенческими феноменами. Его допущение состоит в том, что именно здесь, в телосложении, психолог может найти константы, прочные субструктуры, столь необходимые, чтобы в изучение человеческого поведения внести регулярность и согласованность. Это обозначено в следующем утверждении:

"Становилось все более ясно, что ситуация взывает к биологически ориентированной психологии или же такой, которая в качестве операциональной системы координат берет обоснованное описание структуры, (вместе с поведением) самого человеческого организма. Наверное, равносильно сказать, что психология нуждается для своей поддержки в конституциональной антропологии, сформулированной в терминах компонентов, или переменных, которые могут быть измерены и количественно описаны как со структурной, так и с поведенческой – антропологической и психологической – стороны структурно-поведенческого континуума, составляющего человеческую личность" (1949).

Шелдон – ученый, любящий крайние утверждения и умеющий подбирать словесные образы, чтобы их отстоять. Таким образом, мы имеем комбинацию неутомимого исследователя и полемически ориентированного индивида, отстаивающего позицию, бедно представленную в современной американской психологии.

Структура телосложения

Одна из привлекательных сторон теории Шелдона – в ее простоте и обстоятельности. В отличие от многих теорий личности, которые оставляют неограниченное количество "незаполненных чеков", которые могут быть заполнены для создания запутанных поведенческих уравнений, Шелдон определяет ограниченное количество переменных, относящихся к телосложению и темпераменту, которые имеют первичное значение для репрезентации человеческого поведения. Впрочем, он оставляет свободу для дальнейшей разработки и совершенствования и не выступает безумным апологетом идеи плодотворности этих переменных в настоящем.

В соответствии с подходом большинства других конституциональных психологов, Шелдон пытается определить удобные критерии для описания физических компонентов человеческого тела. Важно понять, что он не просто ищет средство классификации или описания внешности. Он претендует на большее – дать "ярлык биологической идентификации". Он допускает, что генетические и другие биологические детерминанты играют важнейшую роль в развитии индивида. Он полагает также, что возможно получить некоторую репрезентацию этих факторов посредством системы измерений, базирующихся на внешнем облике. С его точки зрения, существует гипотетическая биологическая структура (морфогенотип), стоящая за внешним, наблюдаемым сложением (фенотип) и играющая важную роль не только в детерминировании физического развития, но и в оформлении поведения. Соматотип представляет попытку оценки морфогенотипа, хотя должен идти к этой цели не прямо, и его выведение во многом основано на измерении фенотипа (сложения).

Сейчас мы рассмотрим подход Шелдона к измерению внешних параметров индивида, вслед за чем обсудим его попытку определить наиболее важные компоненты, стоящие за поведением.

Измерение телосложения

Хотя Шелдон прекрасно знал о попытках своих предшественников типологизировать или измерить внешний облик, он начал действовать индуктивно. Первая проблема, с которой он столкнулся, – обеспечение большого количества "внешностей", которые можно было бы подвергнуть многократному исследованию. Чтобы сделать эту процедуру практичной и эффективной, он создал фотографическую методику, предполагавшую изображение индивидов на стандартном фоне спереди, сбоку и сзади. Эта процедура была названа "Тест представления соматотипа" и детально описана в шелдоновском "Atlas of men" (1954).

В первом: значительном своем исследовании человеческого телосложения Шелдон получил около четырех тысяч стандартных фотографий мужчин – студентов колледжа. Эти изображения были затем внимательно изучены несколькими судьями с целью выделения главных переменных, отвечающих за физические различия или составляющих их основу. Если данная характеристика предположительно была первичной, она оценивалась по следующим критериям: (1) Возможно ли классифицировать все четыре тысячи субъектов на основании этой характеристики? (2) Могли ли различные судьи независимо достичь согласия в классификации внешности с точки зрения этой характеристики? (3) Нельзя ли рассмотреть эту переменную в терминах уже выделенных переменных?

Первичные компоненты телосложения

После значительного периода исследований и обсуждений этих изображений Шелдон и его сотрудники заключили, что, получив три компонента, они исчерпали возможности выделения новых. Эти три параметра стали сердцевиной методики измерения внешней структуры тела, и следующая стадия исследований Шелдона была посвящена тщательному описанию и измерению.

Первый компонент – эндоморфность. Индивид, чьи показатели по этому компоненту высоки, а по двум другим – низки, характеризуется мягкостью и округлостью форм. С мягкостью и округлостью согласуется недоразвитие костей и мышц и относительно низкий коэффициент отношения поверхности и массы. У таких индивидов низкий удельный вес и высокая плавучесть. Тот факт, что у них сильно развиты пищеварительные органы и то, что функциональные элементы этих структур изначально развиваются из эндодермального эмбрионального слоя, определяет использование термина "эндоморфность".

Второй компонент обозначается как мезоморфность. При высоком развитии этого компонента и низком развитии двух других телосложение крепкое и прямоугольное, с преобладанием костей и мускулов. Мезоморфное тело сильное, крепкое, обладает сопротивляемостью к повреждениям, в целом "оснащено" для напряженной и тяжелой деятельности. Атлет, авантюрист, профессиональный солдат должны быть наделены этим типом сложения. Доминирующая часть этого сложения выводится в первую очередь из мезодермального эмбрионального слоя, отсюда и термин "мезоморфный".

Третий компонент был обозначен как эктоморфность. Индивид, у которого этот компонент более выражен, чем два других, тонок, высок и хрупок, с плоской грудью и узким телом. Обычно он худ и со слабо развитой мускулатурой. Относительно массы площадь поверхности тела у эктоморфа больше, чем у других типов; поверхность преобладает над массой. Он обладает также – в пропорции к размерам – наибольшим мозгом и центральной нервной системой. Из этого Шелдон заключает, что его сложение определяется – более, чем у других, – тканями, производными от эктодермального эмбрионального слоя. Эктоморф, в связи с большей относительной поверхностью, сверхоткрыт внешней стимуляции. Это – тип сложения, слабо "оснащенный" для соревновательной деятельности или длительной физической активности.

Между общим определением первичных компонентов и конечным определением соматотипа лежат тонкости объективной методики измерения. Подходящая измерительная процедура была выведена из сложной смеси рейтинговых оценок или классификаций, сделанных судьями, и разработанной системы измерений телосложения. Каждый из четырех тысяч субъектов был оценен с точки зрения каждого из первичных компонентов. Было возможно получить многочисленные антропометрические показатели – по большей части диаметры различных частей тела и определить, насколько различались эти параметры у индивидов, получивших у судей высокие или низкие оценки по каждому компоненту. Те физические показатели, которые различались у субъектов, по-разному оцененные судьями с точки зрения трех первичных компонентов, были оставлены, остальные – отвергнуты. В итоге была сохранена группа из семнадцати антропометрических показателей, каждый из которых представлял отношение диаметра той или иной части тела к росту индивида. Вскоре было обнаружено, что эти диаметры могут быть измерены по фотографии не менее точно, чем при работе с телом субъекта. Таким образом, технические показатели, полученные по стандартной фотографии, заменили показатели, полученные на основании непосредственного измерения тела.

Все четыре тысячи субъектов были оценены судьями по тому, насколько в их внешнем облике присутствовал каждый из трех первичных компонентов. Кроме того, каждый субъект получил оценку от одного до семи баллов по каждому компоненту. Таким образом, для каждого рейтинга или оценки по каждой переменной существовал ряд конкретных иллюстраций в виде индивидов, оригинальных моделей, которым был приписан этот рейтинг. Кроме того, для каждого индивида существовал набор физических показателей, по которым, как было показано, различались индивиды с различным рейтингом по трем компонентам. Теперь для Шелдона оказалось возможным разработать процедуру, посредством которой, имея семнадцать показателей, можно было объективно получить рейтинг по каждому из трех компонентов. В один из моментов исследования сотрудничавший с Шелдоном С.С.Стивенс создал аппарат, который, хотя и нуждался в человеке-операторе, сводил приписывание оценок к относительно простому, хотя и многочисленному, набору манипуляций. С использованием оператора, не знакомого с процедурой соматотипизации за исключением инструкций, необходимых для работы с аппаратом, оказалось возможным показать для одной сотни случаев корреляцию 0.94 между рейтингами, данными машиной, и теми, что были получены более первичным методом наблюдения. Шелдон сообщает (1954), что индивиды, привычные к соматотипизации группы из колледжа, обычно обнаруживали корреляцию около 0.90 или выше между своими независимыми оценками.

Физические измерения не только привели к общей картине каждого компонента; они дали возможность рейтинга этих компонентов для пяти различных областей тела: голова-шея, грудь-туловище, руки, животтуловище и ноги. Полное описание процесса соматотипизации мужского тела содержится в Шелдоновском "Atlas of men" (1954), включающем репрезентативные фотографии более тысячи мужчин, взятых из общего набора из 46 000 фотографий.

Хотя создание машины вычисления соматотипа было полезно с точки зрения демонстрации, Шелдон счел, что такой подход к соматотипу слишком медлителен, механистичен и негибок. На практике процедура выявления соматотипа обычно начинается с таблиц распределения известных соматотипов по различным отношениям, выведенным путем деления роста субъекта на кубический корень его веса. Таким образом, если мы знаем рост, вес и возраст субъекта, мы можем подойти к соответствующей таблице, где мы обнаружим незначительное число соматотипов (обычно, не более четырех-пяти) как наиболее типичных. Затем возможно выбирать подходящий саматотип, изучив актуальные физические показатели или же простым осмотром. Этот процесс осмотра облегчен рядом фотографий из "Atlas of men", где изображения упорядочены так, чтобы пользователь мог быстро находить фотографии желательного соматотипа.

С тех пор Шелдон разработал метод приписывания соматотипических оценок, который можно считать почти полностью объективным. Этот метод объективно учитывает три переменные и почти во всех случаях дает статистически выверенную оценку соматотипа. Три используемые переменные: соматотипический индекс веса (рост/кубический корень веса), индекс тела (отношение верхней части тела (грудь) к нижней (живот)), выводимый в первую очередь из фронтального изображения на стандартной соматотипической фотографии, рост во взрослом возрасте. Еще до полного описания метода он был использован в нескольких эмпирических исследованиях (Livson & McNeil, 1962; McNeil & Livson, 1963). Эти исследователи сообщают, что корреляции между старым и новым методом оценки соматотипа превышают 0.70.

В главной публикации последних лет (Sheldon, Lewis & Теппеу, 1969) Шелдон представил полное обсуждение этих базовых соматотипических переменных, сопроводив серией таблиц ("Базовые таблицы для объективной соматотипизации"), позволяющих точно установить соматотип на основании оценок по трем переменным.

Соматотип индивида – это структурирование первичных компонентов телосложения, выраженный тремя числовыми показателями, выведенными на основании семнадцати вышеупомянутых измерений или некоторой эквивалентной системы операций, с учетом адекватной истории индивида. Первый из этих показателей всегда относится к эндоморфности, второй – к мезоморфности и третий – к эктоморфности. Показатели варьируют от 1 до 7, где 1 представляет абсолютный минимум компонента, 7 – максимально возможную выраженность. Таким образом, индивид, получивший оценку 7-1-1 имеет исключительно высокий показатель эндоморфности и очень низкие – по мезоморфности и эктоморфности. Индивид, получивший оценку 4-6-1 имеет средний показатель эндоморфности, очень высокий – мезоморфности и при этом явно дифициентен по эктоморфности.

На рис. 11-1 представлена серия иллюстраций соматотипов. Помимо трех полярных, или крайних, телосложений, где полностью доминирует один компонент, мы представляем несколько вариантов более типичных или сбалансированных телосложений. Большинство индивидов подпадает под один из относительно сбалансированных соматотипов.

Рис. 11-1

Многим читателям могло показаться, что в ранних работах Шелдона предполагается, что соматотип можно адекватно установить на основе единственного набора соматотипических фотографий. Позже, однако, он ясно указал, что для более точного измерения соматотипа нужно иметь информацию относительно того, как меняется вес человека и, в идеале, серию фотографий, сделанных в разное время (Sheldon, 1949, 1954). Эти последующие ограничения, как представляется, связаны с более подробным анализом проблемы морфогенотипа. Как уже указывалось, соматотип рассматривается как средство оценки или приближения к базовым и неизменным биологическим детерминантам поведения (морфогенотипу) через показатели, относящиеся в основном к внешне наблюдаемому телу (фенотипу). Шелдон пишет:

"Принципиальная проблема конституциональной психологии – пролить предварительный таксономический свет на действие морфогенотипа в человеке. Но невозможно иметь дело непосредственно с морфогенотипом. Все, что вы можете увидеть, потрогать, измерить, взвесить – это фенотип. Фенотип – это живое тело, как оно представлено чувственному восприятию в данный момент. У фенотипа, по определению, нет четвертого измерения, нет временной продолжительности. Но работать с генотипом невозможно, поскольку в данный момент он всего лишь концептуальная абстракция. Поэтому было необходимо ввести новое понятие – соматотип – который не является ни фенотипом, ни генотипом, но есть отражение непрерывности, которая явно существует между этими двумя аспектами органической жизни... Выявлять соматотип – это пытаться бросить свет на фиксированный край континуума посредством многократной записи его изменчивого края, доступного чувствам в последовательных исследованиях фенотипа" (1954, с. 19).

Таким образом, соматотип – это компромисс между морфогенотипом и фенотипом. Это более, чем индивидуальное телосложение в настоящее время, но явно менее, чем биологически детерминированная структура тела, независимая от влияний среды. Шелдон полагает, что если мы серьезно заинтересованы в лучшей оценке морфогенотипа, нам, в идеале следует не только иметь полную историю индивида, но и летопись его предков и потомков. Кроме того, соматотипические фотографии следует получать через регулярные промежутки времени на протяжении жизни индивида, в дополнение к возможно большему количеству биологических тестов. Обычный соматотип, разумеется, далек от этого идеала; но предположительно он движется к нему от простого статистического описания телосложения в настоящее время. С этим согласуется данное Шелдоном определение соматотипа:

"По определению, соматотип есть предсказание будущих последовательностей фенотипов, которые явит живой индивид при условии, что питание останется постоянным или будет варьировать в нормальных пределах. Более формально мы определяем соматотип как траекторию или путь, по которому пойдет живущий организм при стандартных условиях питания и в отсутствии серьезной патологии" (1954, с. 19).

В четырех тысячах первоначально изученных Шелдоном случаев он смог выявить 76 отчетливых соматотипических стереотипов. Он допускал возможность открытия дополнительных стереотипов, но не полагал, что их количество существенно приблизится к 343 теоретически возможным. Его проницательность в этом случае подтверждается тем, что после изучения телосложения более сорока тысяч мужчин он смог сообщить лишь о 88 различных соматотипах. Однако картина драматическим образом изменилась с появлением нового метода определения соматотипов, и он сообщил о 267 наблюдаемых соматотипах (Sheldon, Lewis & Tenney, 1969).

Шелдон отчетливо сознает, насколько соматотип предполагает абстрагирование от огромной сложности любого конкретного телосложения. Первичные компоненты служат тому, чтобы поставить пределы классификации телосложений, но внутри каждой классификации соматотипов все же есть "комнатка" для отклонения. Это отклонение отсекается или приписывается ряду вторичных компонентов. Шелдон считает, что первичные компоненты дают возможность адекватной классификации, но остаются дополнительные измерения, которыми должен интересоваться исследователь, желающий более полно описывать телосложения. К этим дополнительным компонентам мы и обратимся.

Вторичные компоненты

Один из важнейших вторичных компонентов – дисплазия. Заимствуя этот термин у Кречмера, Шелдон использует его для обозначения "любой рассогласованности или неодинакового смешения трех первичных компонентов в различных частях тела" (1940, с. 68). Так, показателем дисгармонии является, например, принадлежность головы и шеи к одному соматотипу, а ног – к другому. Показатель дисплазии мы получаем, сравнивая соматотипические оценки пяти областей тела и суммируя различия по каждому компоненту среди этих пяти регионов. Иными словами, он представляет меру противоречивости каждого компонента между пятью областями тела. Можно вывести показатели дисплазии как отдельно по каждому компоненту, так и общий показатель. Предварительные открытия показывают, что дисплазия больше связана с эктоморфным компонентом, чем с любым из двух других, кроме того, в женском телосложении дисплазия наблюдается в большей степени, чем в мужском. Шелдон (1940) сообщает также, что среди психотиков дисплазия больше распространена, чем среди студентов колледжа.

Другой вторичный компонент – гинандоморфность. Он репрезентирует то, насколько телосложение обладает характеристиками, обычно связанными с противоположным полом, и обозначается как "г-индекс". Мужчина с высокими показателями по этому компоненту имеет мягкое тело, широкий таз и бедра, а также другие женские признаки, включая длинные ресницы и мелкие черты лица. Эта переменная варьирует от 1 (отсутствие характеристик противоположного пола) до 7, что означает гермафродитизм. В исследовании делинквентности Шелдон (1949) различает первичную и вторичную гинандоморфность. Первичный показатель представляет внешность так, "как она видится издали" или на соматотипической фотографии. Вторичный показатель выводится из физического изучения или прямого наблюдения человека, включая движения, голос, выражение лица.

Возможно, самый важный из вторичных компонентов – и самый неуловимый – аспект текстуры. Шелдон убежден в огромной важности этого компонента и уподобляет человека с высокими показателями в этом отношении чистопородному животному. Он пишет:

"Внутри каждого соматотипа есть четкая градация от очень грубой до очень утонченной физической текстуры... есть высокая корреляция между т-индексом и тонкостью волос на голове... грубость текстуры может коррелировать с толщиной покрова различных частей тела..." (1940, сс. 76-77).

В позднейшей публикации он полагает, что это просто мера "эстетической приятности", и, пытаясь ответить на вопрос "приятности для кого", говорит:

"Высокий 771-компонент – это структура, приятная для любого человека со средне развитым эстетическим восприятием или обычной оценкой красоты форм и пропорций. За пределами этого простого утверждения объективация дефиниции "т" трудна по той же, возможно, причине, по которой трудно определение делинквентности. В конечном итоге, именно вас расстраивает делинквентность... и именно вам высокое "т" должно доставлять удовольствие" (1949, с. 22).

Шелдон рассуждает о том, что "т"-компонент представляет оценку "эстетического успеха того биологического эксперимента, результатом которого является сам индивид" (1949, с. 21) и полагает, что этот тип оценивания людей не должен игнорироваться обществом, которое стремится выжить, или общественной наукой, стремящейся иметь дело с важнейшими социальными проблемами.

Есть важное различие между первичным и вторичным т-компонентом, соответствующее выше обозначенному различию между первичной и вторичной гинандоморфностью. Первичный показатель "т" выводится из фотографии соматотипа, вторичный – на основе тесного и прямого контакта с индивидом. Автор дает иллюстрации (1954) соматотипов, по убыванию показателей в каждой категории от 1 до 6 и для тестурального аспекта, и для гинандоморфности. Ни в одном наблюдавшемся случае сложение не заслужило высших оценок по этим переменным.

Мы обозначили не все вторичные компоненты – лишь те, которые были описаны как наиболее важные. Этого будет достаточно, чтобы читатель получил представление о том, каким образом Шелдон может дополнить и обогатить описание телосложения, построенное на основе первичных компонентов.

Соматотипизация женщин

Первоначальный объем работы по измерению телосложения был проделан Шелдоном в отношении мужчин. Очевидно, что в нашем обществе санкции против изучения обнаженного тела жестче в случае женского тела, чем в случае мужского. Соответственно, вполне естественно, что работа в этой области должна была осуществляться с мужчинами. В первой книге о телосложении (1940) Шелдон утверждает, что доступные данные указывают на те же семьдесят шесть соматотипов у женщин, что и у мужчин, хотя встречаются они, вероятно, с другой частотой. Он утверждает также, что эндоморфность, как и комбинация эндоморфности с эктоморфностью, более обычны для женщин, тогда как для мужчин более обычны мезоморфность и мезоморфность в сочетании с эндоморфностью.

Шелдон сообщает (1954) о значительной работе в области соматотипизации женщин и о том, что в будущем будет опубликован "Атлас женщин". Более экстенсивные открытия, которыми он располагает сейчас, подтверждают его предыдущее наблюдение относительно того, что телосложение женщин более эндоморфично, чем мужское. Он указывает также, что женщины демонстрируют меньше вариаций в компонентах, чем мужчины, хотя есть незначительное число женских соматотипов, которым нет параллелей у мужчин.

Постоянство соматотипа

Один из пунктов расхождения между здравым смыслом и обобщениями теоретика – отношение к тому, насколько описание или классификация, основанная на объективных измерениях телосложения, константны. Обычные измерения, связанные с возрастом или диетой, большинству людей представляются свидетельствами изменчивости соматотипов. Однако Шелдон в своих ранних работах, как и другие конституциональные психологи, твердо убежден в том, что "никакое питание, и это очевидно, не может привести к тому, что показатели одного соматотипа перерастут в показатели другого" (1944, с. 540). Возможно, фактор питания повлияет на отдельные показатели, но это не изменит актуального соматотипа. Это обобщение представлено Шелдоном после осуществления измерений до и после изменений веса обследуемых примерно на сто фунтов. Он подводит итог:

"...мы имели возможность отследить развитие нескольких сотен индивидов на протяжении примерно двенадцати лет, и, хотя многие показали значительные флуктуации по весу, мы не обнаружили ни единого случая, убеждающего в изменении соматотипа. Чтобы изменился соматотип, должен измениться скелет, а также форма головы, костная структура лица, шеи, запястий, лодыжек, голеней, предплечий, должны вырасти те места, где не скапливается жир. Отложение или уменьшение жира не меняет соматотипа, ибо не меняет существенно ни одного показателя, за исключением относящихся к местам скопления жира... Можно сказать, что до сей поры не было случая, чтобы нарушения питания привели к тому, что телосложение стало невозможно распознать или стимулировало бы другой соматотип настолько, чтобы возникла достойная внимания путаница" (1940, с. 221).

Шелдон полагает, что так же, как отощавший мастиф не становится пуделем, так и похудевший мезоморф не станет эктоморфом. Структура тела меняется лишь при определенных болезнях, типа акромегалии или мышечного истощения, но такие заболевания легко выявляются в обследовании и не приводят к неожиданным изменениям соматотипа. Постоянство соматотипа – вещь настолько общая, что, по утверждению Шелдона, с изменением веса не флуктуирует даже индекс дисплазии.

Один тип сложения, часто ведущий к представлению о том, что соматотип может драматическим образом меняться – ПШП, или Практическая Шутка Пикника. Здесь мы имеем дело с индивидуумом с оценкой, скажем, 4 по эндоморфному компоненту и немного более высокой по мезоморфному компоненту – скажем, 5. Наделенный таким сложением индивид скорее всего будет худым и атлетичным в позднем отрочестве и ранней взрослости, но по истечении лет первый компонент утверждается, и шутка становится явной, поскольку человек становится очень тяжелым и округлым. Несмотря на антропометрические изменения, соматотип остается тем же. Другим фактором, затрудняющим точную оценку постоянства соматотипа, заключается в том, что для измерения соматотипа в позднем отрочестве и ранней взрослости требуется гораздо большее искусство. Соматотип живо раскрывается к тридцатилетнему возрасту, но в более ранние годы требуется более изощренный наблюдатель, хотя все признаки объективно присутствуют.

Определенным подтверждением гипотезы о константности соматотипа является сходство в распределении типов соматотипов в различных возрастных группах. Например, Шелдон (1940) сообщает, что среди мужчин сорока лет частота встречаемости различных соматотипов примерна та же, что среди студентов колледжа. Представляется вероятным, что если бы возрастные изменения приводили к соматотипическим, то в различных возрастных группах наблюдалась бы различная частота встречаемости различных соматотипов.

Впоследствии Шелдон (1954) модифицировал или по крайней мере развил свои взгляды относительно постоянства соматотипов. Как мы уже отмечали, последнее определение соматотипа включает условие постоянства питания, равно как отсутствие патологии; более того, особо подчеркивается важность адекватной истории индивида, внимание к весу в процессе развития, особенно непосредственно перед половым созреванием, для адекватной соматотипизации. Таким образом, впечатление о соматотипе, выведенное на основе трех стандартных фотографий, не отражающих изменения среды было заменено более общей и эксплицитной концепцией, утверждающей, что соматотип может быть выведен на основе последовательных фотографий в соединении с историей индивида, и оставляющей открытым вопрос о том, насколько этот соматотип может изменяться. Позиция Шелдона по этому вопросу выражена в следующем высказывании:

"Есть ли в практически выявляемых соматотипах какая-то степень надежности (или предсказуемости)? Скажем так: когда нам приходится полагаться лишь на две-три фенотипические репрезентации во взрослом возрасте и хорошую историю, может ли быть приписан соматотип, который "останется"? Некоторые предпочтут ответить категорически утвердительно, опасаясь, что любой иной ответ может вызвать нездоровое самодовольство среди сторонников "детерминации средой", некоторые из которых подошли к представлению о том, что соматотип, как они провозглашают, "есть не более, чем питание". Но лишь хорошее лонгитюдное исследование, по меньшей мере на протяжении одной человеческой жизни, позволит дать обоснованный ответ" (1954, с. 20).

Относительно недавно он представил краткие описания ряда разнообразных исследований (Sheldon, Lewis & Tenney, 1969), показывающих замечательную стабильность индекса туловища. Учитывая центральную роль ИТ в определении соматотипа по модифицированной процедуре Шелдона, неудивительно, что он еще раз заявил о неизменной природе соматотипа.

Анализ поведения (личность)

Вооруженный средствами измерения внешних аспектов человеческого строения, конституциональный психолог должен создать или заимствовать некоторые методы оценки поведения – для того, чтобы исследовать отношения между телосложением и личностью. Шелдон начал с допущения о том, что, несмотря на то, что существует множество поверхностных измерений или переменных, в терминах которых возможно описывать поведение, в основе их лежит небольшое число компонентов, которые, как можно ожидать, ответственны за всю внешнюю сложность и многообразие. Он намеревался создать средство для измерения этих базовых компонентов, заимствуя при этом мудрые мысли предшествовавших исследователей личности и сочетая их с собственным знанием, полученным в клинике, и собственным индуктивным опытом.

Оценка темперамента

Вначале была внимательно изучена литература, посвященная личности, и был составлен перечень из 650 черт. К этому перечню были добавлены переменные, выведенные на основе собственного опыта исследователя, после чего он был редуцирован посредством комбинирования перекрывающих друг друга параметров и упразднения тех, которые не представлялись существенными. В конце концов, Шелдон и его сотрудники получили 50 черт, которые, как им представлялось, репрезентировали все специфические феномены, с которыми соотносились изначальные 650 черт.

Следующим шагом был отбор группы из тридцати трех молодых людей, по большей части студентов-выпускников и педагогов, которые изучались в течение года посредством наблюдения в ежедневной профессиональной деятельности и на основе клинического интервью. Каждый субъект оценивался исследователем по семибалльной шкале по каждой из пятидесяти черт, и итоговые оценки интеркоррелировались с целью выявления кластеров положительно коррелирующих черт, относительно которых можно было предположить, что они репрезентируют одну и ту же стоящую за ними переменную. Произвольно было решено, что для того, чтобы черта была включена в кластер или компонент, она должна положительно коррелировать по крайней мере на уровне .60 с каждой из других черт кластера и отрицательно коррелировать по крайней мере на уровне – .30 со всеми чертами, обнаруженными в других кластерах.

Первичные компоненты темперамента

Результат корреляционного анализа выявил три основных кластера или группы черт, включавших двадцать две из начальных пятидесяти. В первую группу черт входили стремление к расслаблению, любовь к комфорту, удовольствие от пищи, зависимость от социального одобрения, глубокий сон, потребность в людях во время беспокойства. Черты, охватываемые вторым кластером, включали самоуверенность позы, энергетичность, потребность в упражнениях, прямоту, громкий голос, свойство казаться старше, потребность в действии во время беспокойства. Наконец, третья группа черт включала сдержанность позы, сверхбыстрые реакции, социофобию, запрет на обращение в социум, сопротивление научению, сдержанность голоса, плохой сон, юношескую порывистость, во время беспокойства – потребность в одиночестве.

На этой стадии Шелдон был удовлетворен тем, что по крайней мере на уровне тенденций ему удалось выявить компоненты поведения, существенные, базовые для последующего исследования. Он был намерен усовершенствовать перечень черт для каждого компонента, чтобы разработать чувствительное и надежное средство измерения трех компонентов. Он сделал попытку добавить черты, отразив индивидуальную конституцию, менее изменчивую в сравнении с вариациями среды или культуры. Прежде, чем исследователь вышел на последнюю стадию, была осуществлена серия из восьми исследований различных сочетаний старых и новых черт. Финальное интеркорреляционное исследование, осуществленное со ста субъектами, с исполнением семидесяти восьми черт, завершилось отбором двадцати для каждого из трех кластеров (всего 60 черт), все из которых удовлетворяли критерию коррелирования по крайней мере на уровне .60 с остальными чертами того же кластера и отрицательного коррелирования как минимум на уровне – .30 со всеми чертами других кластеров. Черты, отобранные в конце концов, сведены в таблицу 11-2.

Первый компонент темперамента был назван висцеротония. Индивид с высокими показателями по этому компоненту характеризуется общей любовью к комфорту, социабельностью, ненасытностью в еде, общении, привязанностях. Его поза расслаблена, реакции медленны, он уравновешен, толерантен в отношениях с другими, в целом прост во взаимодействии. Шелдон пишет: "Личность кажется центрированной на висцере. Пищеварительный тракт царствует, и его благополучие определяет жизненную цель" (1944, с. 543).

Второй компонент получил название соматотония. Высокие оценки по этому показателю обычно сопровождаются любовью к физическим приключениям, риску, сильной потребностью в энергичной мышечной активности. Индивид агрессивен, безразличен к чувствам других, внешне сверхразвит, шумен, отважен, подвержен клаустрофобии. Действие, сила, доминирование для такого индивида имеют первостепенное значение.

Третий компонент был обозначен как церебротония. Высокие оценки по этому компоненту означают сдержанность, запреты, стремление спрятаться. Индивид скрытен, застенчив, молодо выглядит, боится людей и лучше всего чувствует себя в небольших замкнутых пространствах. Он сверхбыстро реагирует, плохо спит, предпочитает одиночество, особенно при беспокойстве. Старается не привлекать к себе внимания.

Три генеральных измерения и двадцать определяющих черт для каждого образуют шкалу темперамента, основанную на оценках по каждому первичному компоненту. Шелдон дает следующие рекомендации по использованию шкалы:

"Внимательно наблюдайте за человеком по меньшей мере год в ситуациях настолько различных, насколько возможно. Осуществите не менее двадцати аналитических интервью с ним – так, чтобы это наилучшим образом соответствовало ситуации, темпераменту и интересам обоих участников... После каждого интервью... обратитесь к оценочному листу и припишите рейтинговые значения столь многим чертам, сколь возможно. Повторяйте наблюдения, интервью, пересматривайте оценки, пока не будете удовлетворены тем, как были оценены все шестьдесят черт" (1942, с. 27).

Таблица 11-2

ШКАЛА ТЕМПЕРАМЕНТА

Примечание: тридцать черт, отмеченные звездочками, вместе образуют краткую форму шкалы.

Sheldon, (1942, с. 26)

Итак, после долгого периода наблюдений исследователь приписывает значения от 1 до 7 шестидесяти специфическим чертам, каждая из которых Шелдоном детально определена. Общая оценка по двадцати чертам вычисляется затем путем сложения индивидуальных оценок и переводится в итоговую оценку по каждой переменной в соответствии с таблицей (Sheldon, 1942, с. 95) или путем усреднения оценок. Для особо тщательного анализа можно использовать половинные оценки, в связи с чем семибальная шкала превращается в тринадцатибальную.

Для описания поведения есть и вторичные компоненты, но они не столь многочисленны и тщательно проработаны, как те, что относятся к оценке внешности. По этой причине мы опустим их описание. Заинтересованный читатель найдет самое полное их рассмотрение у Шелдона (1942).

Соотношение телосложения и поведения личности

Мы обсудили, как Шелдон определял то, что считал базовыми компонентами телосложения (структуры) и темперамента (функции) и проследили, как он создавал средства для измерения этих компонентов. Остается лишь рассмотреть его попытки соотнести эти два типа переменных.

В каком-то смысле можно считать ранние исследования лишь подготовительными шагами к более важной цели оценить степень связи между телосложением и темпераментом. В другом смысле очевидно, что измерения соматотипа и темперамента обладают независимой ценностью, не выводимой из этих результатов исследования, о которых будет рассказано здесь. Адекватное средство измерения телосложения ценно для многих исследователей, не заинтересованных в конституциональной психологии как таковой, например для антропологов, специалистов по прикладной психологии, физиологов, патологов. Аналогично, система объективных и чувствительных средств измерения важных аспектов поведения удобна для почти всех психологов, независимо от того, заботит ли их соотношение телосложения и поведения.

Большинство исследований Шелдона строилось вокруг вопроса о том, какова связь между телосложением и личностью. Тем не менее, мы ограничимся описанием единственного репрезентативного исследования, посвященного выявлению соотношения телосложения и темперамента у здоровых студентов колледжа. В последующем разделе главы мы кратко обсудим исследования, построенные на материале делинквентности ипсихических расстройств.

На протяжении 5 лет Шелдон (1942) исследовал двести мужчин, белых, студентов колледжа или выпускников, вовлеченных в академическую или профессиональную деятельность. Эти люди были оценены по темпераменту – так, как это определяется Шкалой темперамента, – после долгого периода наблюдения. Вслед за этим они были соматотипизированы в соответствии с уже описанной процедурой.

Таблица 11-3

КОРРЕЛЯЦИЯ МЕЖДУ КОМПОНЕНТАМИ ТЕЛОСЛОЖЕНИЯ
И КОМПОНЕНТАМИ ТЕМПЕРАМЕНТА (n=200)

Sheldon, (1942, с. 400)

Наиболее важные открытия касались степени связи между переменными темперамента и телосложения – связи, выявленной корреляционной методикой. Результаты, представленные на табл. 11-3, ясно показывают, что корреляция между параллельными сторонами сложения и темперамента значима и удивительно высока, тогда как корреляция в любых других комбинациях значимо отрицательная. Результаты эти недвусмысленно показывают, что есть соответствие между темпераментом, измеренном на основе оценок наблюдателей, и телосложением, определенным на основе соматотипических фотографий. Шелдон пишет:

"Корреляция выше, чем мы ожидали обнаружить, и встают очень интересные вопросы. Если полагать положительную корреляцию показателем того, в какой мере две переменные состоят из одних и тех же элементов, то корреляция порядка +.80 означала бы, что морфология и темперамент такие, как мы измерили, – могут на высоком уровне достоверности выражать сущностные общие компоненты... Если мы уже пришли к базовым факторам личности, корреляции не превышают те, что следовало бы ожидать, поскольку тогда наши две методики выявляют одно и тоже на разных уровнях проявлений" (1942, с. 401).

Шелдон делает вывод, что если эти измерения в дальнейшем исследовании докажут свой базисный статус – на что он и надеется – они дадут некую систему координат, на основе которой психология сможет внести свой вклад в изучение индивидуальных различий во всех сферах поведения. Такая возможность поддержит взаимопроникновение психологии, биологии и социальных наук.

Далее, мы обнаруживаем, что исследования Шелдона в удивительно высокой степени подтвердили ожидания конституциональных психологов относительно непрерывной связи между структурными или физическими аспектами индивида и его функциональными или поведенческими качествами. Фактически, величина корреляций между физическими и темпераментными компонентами существенно превышает значение корреляций, выявленных в исследованиях, направленных на определение соотношения личности и детерминант среды или опыта. Обратимся теперь к интерпретации этого соотношения.

Некоторые теоретические положения

Важно понять, что конституциональная теория более индуктивна и является теорией в меньшей степени, чем другие психологические теории. Сам Шелдон представляется по сути натуралистом с таксономическим уклоном. Так, он наиболее силен в тонких наблюдениях регуляции поведения и в попытках сгруппировать или классифицировать индивидов, сходных в определенном важном отношении. Он не проявлял большого интереса к формулированию или систематизации своей точки зрения, и это вполне могло быть сознательным выбором, что показывает следующая цитата:

"Если кажется, что мы слишком много внимания в этой книге уделяем конституциональному фактору, по преимуществу опуская фактор влияния среды, то это не означает, что мы считаем последний неважным. Это означает лишь, что мы представляем здесь затемнявшуюся часть картины, без которой общая психология представляется бессмысленной или аномальной. В основе – проблема синтеза. В этих двух книгах (1940, 1942)... мы попытались не более чем описать конституциональную сторону структуры как целого. Что само по себе чрезвычайно сложно. Конституциональную психологию мы считаем лишь вкладом в общую психологию – не ее заместителем. Ее место в общей схеме можно сравнить с описанием скелета в анатомии. Если эта точка зрения не кажется представленной достаточно беспристрастно во всех разделах данной книги, пусть читатель великодушно сочтет этот недостаток смещением акцентов" (Sheldon, 1942, с. 438).

Факторы, опосредуюшие связь телосложения и темперамента Мы принимаем здесь положение о существовании заметной связи между показателями телосложения и показателями важных поведенческих атрибутов; нас интересует, что привело к этой удивительной конгруэнтности. Можно рассудить, что индивид, наделенный определенным типом сложения, скорее всего обнаружит, что определенные типы реакций особенно эффективны, в то время как индивид, наделенный иным типом сложения, откроет необходимость применять другие типы реакций. Такая концепция предполагает, что успех или награда, сопровождающая определенный тип реакций, есть функция не только среды, но также и того, человек какого типа (типа телосложения) осуществляет реакцию. Индивид с хрупким эктоморфичным телом не может с успехом осуществлять грубый, агрессивный, доминантный способ отношений с большинством людей, в то время как это может быть замечательно возможно для мезоморфа. Далее, ребенку с маленьким желудком или низким болевым порогом может быть доступен опыт, весьма отличный от того, что доступен индивидам с иными характеристиками сложения. Наделенный определенным телосложением и помещенный в нормальную среду, индивид обнаруживает, что определенные типы реакций часто ведут к награде, а некоторые – обычно ведут к наказаниям. Это предполагает, что индивид будет развивать те стереотипы поведения, которые, в связи со сходным телосложением, обладают той же системой переживаний.

Ограничения, накладываемые сложением на поведение, могут быть прямыми и косвенными. Рост, вес и сравнимые с ними характеристики сложения накладывают прямые и точные ограничения на то, как индивид может адаптивно проявляться в среде. Кроме того, определенный тип сложения увеличивает вероятность того, что индивид будет открыт определенным видам опыта в среде, в то время как иное сложение обычно ведет к иной системе опыта. Например, известно (McNeil & Livson, 1963), что женщины с линеарным сложением достигают физиологической зрелости позже, чем девочки с менее линеарным сложением; очевидно, что индивидуальное созревание и взросление – важнейший вопрос психологии.

Другая возможность заключается в том, что отношения между телосложением и темпераментом опосредуются общепринятыми стереотипами социально-стимульной ценности в рамках культуры относительно того, какой тип поведения ожидается от индивидов с различным типом сложения. Так, можно предположить, что индивид с определенным сложением занимает социальную роль, включающую систему поведенческих особенностей, и, при обычном течении, событий будет соответствовать этим особенностям. Культурные ожидания приведут к тому, что индивид с выраженным типом сложения будет демонстрировать выраженные стереотипы поведения, и это поведение будет проявляться и другими индивидами того же типа, открытых для аналогичных ожиданий. Это положение не рассматривает природы стереотипа, а также не касается индивидов, чье сложение занимает промежуточное положение и которому не соответствует никакой удовлетворительный стереотип.

Еще один способ объяснения наблюдаемого отношения – через рассмотрение влияний среды, которые формируют определенный тип сложения и в то же время определенные поведенческие тенденции. Так, можно рассудить, что сверхпротекционизм матери предрасполагает ребенка к полноте и одновременно определяет известные личностные характеристики. Если мы примем в расчет открытия Ландауэра и Уайтинга (Landauer & Whiting, 1964) относительно раннего травматического опыта и увеличенным ростом взрослого, а также верим в то, что ранние переживания оформляют поведение, то вновь вправе ожидать связи между физическими свойствами и личностными характеристиками. Эта линия рассуждений просто допускает, что есть определенные события, влияющие на развитие характеристик как телосложения, так и личности и что, следовательно, наблюдается существенная связь между этими областями. Это положение уходит от признания биологического детерминизма и предполагает, что и сложение, и поведение определяются в основном влиянием среды.

Наконец, возможно попытаться объяснить отношения между телосложением и поведением через действие общих биологических факторов. Так, можно выдвинуть аргумент, что как физические, так и поведенческие тенденции в основном определяются наследственными факторами, среди которых есть определенные ассоциативные связи, выражающиеся в определенном виде физических свойств, связанных с определенными поведенческими свойствами. От индивида, располагающего определенными физическими качествами, можно ждать определенных поведенческих тенденций, поскольку на то и другое влияет тот же ген или гены. Два главных исследования близнецов, включавших изучение физических атрибутов (Newman,N.H., Freeman ,F.N., and Holzinger, К.J., 1937; Osborne, R.H. and DeGeorge, F.V. 1959), выявили важные свидетельства в пользу важной роли генетических факторов, определяющих сложение. Это открытие, вкупе со множеством исследований роли генетических вариаций в детерминации поведения, позволяют обоснованно предполагать, что гены – в одиночку или в комбинации – имеют множественный эффект, включающий как поведение, так и сложение.

Шелдон в первую очередь выделяет первые два способа объяснения селективный опыт и культурную детерминацию, хотя признает и действие генетической детерминации. Третье положение, полагающее как телосложение, так и поведение результатом действия фактора среды, менее совместимо с допущениями конституциональных психологов, включая Шелдона.

Биологическая и генетическая ориентация

Многие теоретики личности усиленно подчеркивают психобиологическую природу человеческого поведения (Мюррей, Мерфи, Фрейд); тем не менее, лишь немногие проявляли сильное желание приспособить к этому допущению свои процедурные методы. Во многих отношениях детали позиции Шелдона можно считать развитием представлений о том, что за человеческое поведение преимущественно отвечают биологические факторы и из его решения попытаться измерить важные элементы этого биологического основания поведения. Как мы видели, анализируя различение соматотипа и морфогенотипа, измерение телосложения – просто средство оценки лежащих в основании биологических факторов, имеющих сильнейшее влияние на течение жизни. Приняв все это во внимание, можно без опаски сказать, что позиция Шелдона в большей степени вращается вокруг биологических детерминант, чем позиция любого другого современного теоретика личности.

Хотя наша дискуссия относительно возможных факторов, опосредующих связь между телосложением и поведением, прояснила, что Шелдон не придавал сверхвеликого значения потенциальной роли генетического фактора в детерминации поведения, он, тем не менее, надеется, что измерение соматотипа поможет более аккуратному измерению некоторых генетических факторов и тем сделает возможной реалистическую оценку косвенного влияния генетического фактора на поведение.

Организмический и полевой подход

Шелдон, как представляется, последователен в своей озабоченности проблемой контекста, и, как следует ожидать от увлеченного натуралиста, очень неохотно изучает любой аспект поведения, исключая все другие (или большинство). В целом, его стремление принять во внимание все аспекты целостного организма существенно выше, чем озабоченность контекстом среды. Такая позиция естественно проистекает из его огромного интереса к биологическим детерминантам поведения.

Хотя Шелдон преуспел в изоляции и измерении параметров для описания сложения и темперамента, он не верит в плодотворность исследования их по одиночке. Рисунок отношений между переменными гораздо более важен, чем абсолютный уровень того или иного отдельного компонента. Он постоянно сознает сущностную уникальность каждого индивида – как в поведении, так и в физическом облике. Несмотря на тенденцию разбить эту целостность посредством измерения компонентов, он все же полагает результат этих измерений лишь первым шагом в описании организма. Он убежден, что сензитивный, целостно ориентированный наблюдатель способен получить знание, недоступное пока что искушенному и объективному психометристу. Глубокая озабоченность опасностью преимущественно количественного описания и слишком сильного упора на объективность сквозит во всех работах Шелдона.

Развитие личности

В свете того, что было сказано относительно интереса Шелдона к биологическим детерминантам поведения, неудивительно, что Шелдон был несколько меньше озабочен подробностями развития, чем большинство других теоретиков личности. Свободно допуская, что события раннего детства определенного типа могут предвещать определенные типы регуляции у взрослого, он не был убежден, что детство точно играет причинную роль в таких отношениях. Вполне возможно, полагал он, что есть биологическая предрасположенность к определенным видам детского или младенческого опыта, и, что та же предрасположенность может приводить к определенным формам взрослого поведения. Иными словами, очевидная связь между ранними событиями и последующим поведением может быть по преимуществу отражением последовательного действия биологических факторов на протяжении долгого времени.

Шелдона интересует процесс развития, по крайней мере настолько, чтобы выразить убеждение относительно того, что было бы гораздо эффективнее и менее фрустрировало бы участников, если бы те, кто руководит ребенком, дали себе труд принять во внимание его соматотип. Это позволило бы избежать внушения ребенку притязаний и надежд, не соответствующих его физическому и темпераментальному потенциалу. Такая точка зрения показывает, что Шелдон не считает развитие индивида целиком фиксированным его наследственностью, представленной морфогенотипом. Скорее он видит человека наделенным потенциалом, ставящим границы и определяющим возможности будущего роста. Однако определенный опыт переживаний играет решающую роль в том, осуществляет ли человек этот потенциал в полной мере.

Бессознательные процессы

Шелдон согласен с положением о важности бессознательных детерминант поведения, однако склонен отождествлять эти детерминанты с лежащими в их основе биологическими факторами. Предположительно, если бы индивид больше знал о структуре своего тела и о действующих в нем биологических факторах, он лучше сознавал бы силы, определяющие его поведение. Шелдон (1949) полагает, что бессознательное есть тело и, далее, что причина, по которой так трудно вербализовать бессознательное, просто заключается в том, что наш язык не приспособлен к систематическому отражению того, что происходит в теле. Так, он полагает, что психоаналитик, исследующий бессознательное, окольным путем, не столь эффективно движется к тому же, к чему Шелдон идет прямо и объективно путем соматотипизации.

Типичные исследования. Методы исследования

Положения Шелдона основаны на эмпирических исследованиях более, чем положения большинства теоретиков личности. Мы уже получили достаточно репрезентативное представление о его исследованиях в процессе обозначения того, как он размышлял об измерении телосложения и темперамента. В настоящем разделе мы кратко ознакомимся с двумя последующими исследованиями, в которых он изучал психические расстройства и делинквентность на базе соматотипических измерений.

Телосложение и психические расстройства

Конституциональная психология открывает не только новые перспективы в понимании нормального человеческого поведения, она предлагает и возможность лучше понять и, быть может, облегчить или предотвратить различные психические и социальные аномалии. С этим убеждением Шелдона согласуются его исследования психических расстройств, о которых сообщается в одной краткой статье (Wittman, Sheldon & Katz, 1948) и в главе его книги, посвященной делинквентности (Sheldon, 1949). Изучив состояние психиатрической диагностики, он пришел к выводу, что невозможно приблизиться к изучению соотношения телосложения и психических расстройств без предварительной разработки более чувствительных и объективных методик диагностики психического расстройства.

Так же, как Шелдон прежде ввел непрерывные переменные вместо дискретных категорий при определении телосложения, он предложил при определении психических расстройств говорить не о болезни как отдельной целостности, а о "пространствах измерений". На основе наблюдений за многими пациентами на протяжении нескольких лет он развил представление о психическом нарушении как объекте для описания на базе трех первичных направлений измерения. Эти три измерения примерно соответствуют трем диагностическим категориям, часто используемым в психиатрической диагностике: первый психиатрический компонент (аффективный) на высшем уровне выраженности представляет крайнюю форму маниакально-депрессивного психоза (флуктуации между крайними подъемами настроения и депрессией), второй психиатрический компонент (параноидный) на высшем уровне выраженности представляет параноидный психоз (сильный бред с идеями преследования и самоотношения); и третий психиатрический компонент (гебоидный) представляет гебефреническую форму шизофренического психоза (крайний уход в себя). Три психиатрических компонента представляют соответственно дефицитарность в темпераментальных компонентах церебротонии, висцеротонии и соматотонии.

Шелдон открыто признает, что его работа в этой области еще находится на опытной стадии, однако обещает, что в будущей книге даст полный отчет о своих исследованиях по данной проблеме и опишет методику измерений и открытия, более определенные, чем ныне доступные. Он сообщил об одном исследовании, наводящем на важные мысли относительно ценности его подхода к психическим расстройствам. Исследование было проведено в Элгинской государственной больнице в Иллинойсе в сотрудничестве с Филлис Уиттмэн (Wittman, Sheldon & Katz, 1948; Sheldon, 1949). Уиттмэн был собран большой описательный материал из больничной картотеки, и после уточнений и сокращений он воплотился в перечень из 221 пункта, относящихся к поведению; они представлялись важными для психиатрического описания пациентов. Затем она классифицировала эти пункты с точки зрения вышеупомянутых трех психиатрических компонентов и назвала итоговый список "Контрольным листом психотического поведения". Затем была отобрана группа из 155 мужчин-психотиков, они были независимо соматотипизированы Шелдоном и оценены по пунктам контрольного листа Уиттмэн и штатным психиатром; из них ни один в реальности пациентов не видел. Средние показатели по трем психиатрическим переменным были получены на основании контрольного листа каждого оценивающего и подвергались интеркорреляции. Корреляции колебались от +0.78 до +0.91, что указывает на достаточную объективность оценок. Затем оценки Уиттмэн были прокоррелированы с независимой оценкой физических компонентов, осуществленной Шелдоном; результаты приведены на табл. 11-4.

Таблица 11-4

КОРРЕЛЯЦИИ МЕЖДУ СОМАТОТИПОМ
И ПСИХИАТРИЧЕСКИМИ КОМПОНЕНТАМИ (n=155)

Sheldon (1949, с. 69)

Исследовательская работа Шелдона привела его к ожиданию лишь умеренных корреляций между двумя системами переменных – это он и увидел. В целом результаты подтверждают ожидания, хотя из девяти корреляций три не соответствовали предположению. Корреляции между первым, вторым и третьим компонентами соматотипа и соответствующими психиатрическими компонентами все положительны и достаточно высоки. Эти открытия, как представляется, предполагают определенную связь психиатрического диагноза и соматотипа, хотя природа этих отношений кажется чем-то более сложным, чем отношения между телосложением и темпераментом.

Шелдон полагает, что изобретенные им компоненты для репрезентации психотического поведения имеют параллели в менее жестких формах плохого приспособления и даже могут наблюдаться на уровне высших форм приспособления. Так, он гипотетически рассуждает о том, как различные виды исключительных достижений можно рассматривать в качестве репрезентации необычайного развития потенций, предполагающихся различными паттернами психиатрических компонентов. Психиатрические компоненты видятся как дополнение к соматотипическим и темпераментальным оценкам и служат увеличению чего-то, в спектре поведения, что эти компоненты могут адекватно репрезентировать.

Шелдон считает, что неизбежно привычные методы психиатрического диагноза уступят дорогу такому методу описания и классификации, который в большей степени опирается на объективные методики, включая Тест соматотипов. Это предполагает тесную связь с биологическими детерминантами поведения. Общая точка зрения разработана в недавней публикации Шелдона совместно с Льюисом и Тенни, где представлены и некоторые дополнительные открытия. (Sheldon, Lewis & Tenney, 1969).

Телосложение и делинквентность

Предпринятое Шелдоном восьмилетнее изучение делинквентных юношей было осуществлено для того, чтобы создать определенную базу для сравнения открытий, сделанных при изучении нормальных юношей, обучающихся в колледже. Исследование было проведено в Хэйденском приюте доброй воли, реабилитационном доме для мальчиков в Бостоне, Массачусетс. На протяжении трех лет с 1939 по 1942 год Шелдон и его сотрудники изучили примерно четыреста молодых людей и из них двести было отобрано для последующего изучения по окончании войны по основанию полноты информации и явных показателей делинквентности. Все они были изучены на основе Теста соматотипа, им был приписан соматотипический рейтинг, а также рейтинг на основе вторичных компонентов телосложения. Кроме того, они были оценены по психиатрическим компонентам; в дополнение были собраны детальные истории жизни, включая информацию о психических проявлениях, образовании, семье, истории болезни, делинквентом поведении и типичном поведении.

Основа сообщений Шелдона о его исследованиях – серия того, что он назвал психологическими биографиями, очерки истории жизни индивида, вместе с соматическими фотографиями. Эти биографии распределены в смысле классификации, делящей юношей на группы соответственно ментальной дефицитарности, психопатии, алкоголизму, избыточной фемининности и степени криминальности. Помимо этих классифицированных биографических очерков, которые возлагают задачу обобщения в основном на плечи читателя, Шелдон представляет диаграммы распределения соматотипов в этой делинквентной популяции в сравнении с группой студентов колледжа. Очевидно, что в то время как студенты колледжа группируются вокруг среднерангового соматотипа (4-4-4) с равномерным разбросом в остальной части диаграммы, делинквенты в основном концентрируются в "северо-западном регионе" – эндоморфные мезоморфы. В группе делинквентов очевидно возрастание мезоморфности и примечательное отсутствие индивидов с высоким эктоморфным компонентом. Шелдон также представляет диаграммы для каждой из субгрупп, на которые были поделены делинквенты. Эти изображения показывают, что, хотя для делинквентов характерна эндоморфичная мезоморфность, среди подгрупп есть достойные внимания различия в соматотипах. Различные подгруппы делинквентов сравниваются также с точки зрения вторичных компонентов, психиатрических компонентов, а также различных демографических данных и историй жизни.

В кульминации своего исследования Шелдон, как представляется, убежден в том, что важные поведенческие и конституциональные различия существуют не только между делинквентами и нормальными людьми, но и между разновидностями делинквентов. Далее, он рассуждает о возможной роли астении (слабости), дисплазии (неравномерного распределения соматотипа) и разрастания (значительного и нефункционального увеличения телосложения) как биологических детерминант, характерных не только для делинквентов, но и их родителей. Это наблюдение приводит его к относительно пессимистическому заключению относительно того, что происходит с биологией нации, в различных социальных и экономических группах которой типично воспроизводятся астения, дисплазия и разрастание.

Несколько независимых исследователей впоследствии получили данные, сильно поддерживающие основные открытия Шелдона в отношении телосложения и делинквентности. Оказывается, что в сравнении с неделинквентами делинквентные субъекты высоко мезоморфны, независимо от того, являются они англичанами или американцами, мужчинами или женщинами (Epps & Parnell, 1952; Gibbons, 1963; Cortes, 1961). Наиболее экстенсивные исследования в этой области были осуществлены Глюками (Glueck & Glueck, 1950, 1956) и состояли в сравнении 500 делинквентов с 500 тщательно подобранными неделинквентами. Исследователи обнаружили, что примерно 60 процентов делинквентных юношей и лишь 30 процентов неделинквентов относились к классу мезоморфных. Кроме того, почти 40 процентов нормальных субъектов были первично определены как эктоморфы, процент которых у делинквентов был менее 15. В целом, Глюки получили относительно надежные данные о том, что для делинквентов характерно "северозападное" телосложение.

Статус в настоящее время. Общая оценка

Лишь немногие психологи продемонстрировали такое единство цели и такую самоотдачу, как это сделал Шелдон, следуя теми эмпирическими тропами, которые – все! – исходили из глубинной его идеи. Им опубликовано четыре тома, представляющие связную систему работ, и еще несколько находятся на стадии подготовки. Таким образом, Шелдон уже продемонстрировал замечательную энергию и настойчивость в своих попытках подойти к способам репрезентации биологических факторов через описание телосложения. Что более важно, его исследовательская работа привела к появлению множества связанных с ней исследований, осуществленных заинтересованными или негодующими психологами, психиатрами и антропологами. Читатель найдет ссылки на репрезентативную группу исследований такого рода в конце главы, и работы Линдсея (Lindzey, 1967) и Риза, (Rees, 1968) обобщают релевантные исследования в нескольких важных областях. Хотя лишь немногие из этих исследователей заботились о теоретических положениях, которые могли бы или должны были бы сопровождать эти открытия, они, тем не менее, сделали важный эмпирический вклад.

Любая попытка оценки важности работы Шелдона предполагает необходимость рассмотреть ее в контексте существующих психологических теорий. Как мы уже говорили, американская психология была изолированным островком в смысле рассмотрения биологических или наследственных факторов как детерминант поведения. Хотя некоторые теоретики личности и обращали внимание на эти факторы, они в целом не проявляли особой склонности дополнить свои теоретические притязания процедурами и методами измерения основных биологических факторов. Так что мы можем поблагодарить Шелдона за напоминание психологам о том, что у человека есть телосложение, которое, в свою очередь, предоставляет нам ключ к системе детерминант, которые в итоге могут оказаться столь же влиятельными, как факторы среды. Растущее сотрудничество между специалистами в области биологии, с одной стороны, и поведения, с другой, и все большее осознание психологами важности биологических факторов привела к тому, что сейчас позиция Шелдона принимается охотнее, чем десятилетие назад.

Помимо внимания к биологическим и наследственным факторам, важно помнить, что Шелдон выделил и показал систему эмпирических связей, важных для любой теории личности. Можно спорить относительно степени связи между телосложением и личностью и даже относительно факторов, опосредующих эти отношения, но нет сомнения (по крайней мере, по мнению авторов), в том, что здесь есть нечто важное. До выходу на сцену Шелдона в нашей стране это отношение обычно игнорировалось, как представляющее лишь немногим более, чем предрассудок или спекуляцию.

Помимо того, что было сделано непосредственно в области теории личности, ясно, что предложенная Шелдоном процедура соматотипизации важна для того, кто изучает человеческий организм. Она служит не только связкой между анатомическим и поведенческим: она дает средство измерения тому, кто интересуется исключительно структурой человеческого тела. Антропологи, занимающиеся внешностью, и другие непсихологи могут извлечь из этой методики много полезного для решения своих проблем.

Несомненно, что замена дихотомий континуальностью или категорий переменными представляет значительное преимущество при измерении. Для тех, кто занимается измерением телосложения, легче оценить ряд компонентов, чем насильственно распределять людей по трем, четырем, пяти категориям. Точно так же, введение Шелдоном индекса диспластичности как показателя соматотипического расхождения между различными областями тела представляет большое преимущество перед ее "мусорным" статусом в системе Кречмера. В этой же области введение фотографической методики сделало возможным такой точный контроль, на который нельзя было и надеяться, осуществляя прямые измерения человеческого тела.

Позитивный вклад Шелдона очевиден и может быть очень просто обозначен. Равно как и негативный. Возможно, наиболее часто в адрес конституциональной теории Шелдона высказываются критические замечания в том смысле, что это вовсе и не теория. Из этой теории практически невозможно извлечь какие-либо предположения; фактически, как мы уже обнаружили, теория эта состоит из одного большого допущения (неразрывная связь между структурой и поведением) и ряда описательных понятий для шкалирования телосложения и поведения. Воздадим Шелдону справедливость и будем помнить, что он время от времени указывал на то, что его позиция не должна считаться попыткой создать общую теорию, она принимает в расчет ограниченный круг переменных, и тем отводил определенные предубеждения, в целом действующие среди занимающихся изучением поведения. Таким образом, он полагает, что для того, чтобы объять все переменные и сделанные им открытия необходима общая теория. С такой точкой зрения трудно спорить, хотя можно выразить сожаление, что она не представлена в его работах последовательно.

Некоторые исследователи, разделяя предпосылки, из которых исходил в своей работе Шелдон, рекомендовали иные методы измерения и в некоторых случаях иные переменные, нежели предложенные Шелдоном, как переменные более высокого прядка. Парнелл (Parnell, 1958) разработал систему из трех переменных (толщина, мусулярность, линеарность), зависимую от ряда объективных показателей (индексов) таких, как подкожная жировая прослойка, длина костей, длина и обхват руки и икры. Другая система была разработана Линдегардом (Lindegard, 1953; Lindegard & Nyman, 1956), она включала четыре переменные, выведенные на основе факторного анализа – длина, мускулярность и жирность. Оценки этих переменных осуществляются на основе ряда антропометрических тестов и тестов проявлений (сила). Интересно, что, несмотря на различия в используемом методе, есть сильное соответствие между переменными, предложенными Шелдоном и тем, что отстаиваются другими исследователями.

Иного рода критика, адресованная Шелдону, относится к процедурным недостаткам исследования. Многие аспекты его работы открыты для нападок такого рода, но критики обычно концентрируют внимание на необычно высоких корреляциях между телосложением и темпераментальными переменными, о которых он сообщал.

Хамфри (Humphreys, 1957) был в особо жесток в своей критике по поводу этих корреляций и даже утверждал, что собственные открытия Шелдона в отношении физических переменных указывают на наличие не трех, а двух независимых физических компонентов. Однако эта картина вновь изменилась в последних публикациях Шелдона, где он указал на то, что "корреляция между эндоморфностью и мезоморфностью для обоих полов приближается к нулю. Для мужчин эта корреляция колеблется около -0.05; у женщин – около +0.05. Средние корреляции эктоморфности – эндоморфности и эктоморфности – мезоморфности, всегда негативные, теперь примерно равны -0.40 в обоих случаях" (Sheldon, Lewis & Tenney, 1969, с. 848).

Хотя Шелдон много обсуждает проблему точности оценок и надежности данных (1942, сс. 411-425), никакое обсуждение не может устранить того, что в исследовании темперамента один и тот же человек (Шелдон) оценивал и соматотип, и темперамент. Что еще более важно, Шелдон, с его опытом в этой области, мог, без сомнений, достаточно четко классифицировать индивида с точки зрения соматотипа в процессе оценки темперамента. Таким образом, величина корреляций может отражать не действительную связь между телосложением и темпераментом, а силу предубежденности исследователя. Защищаясь от этой критики, Шелдон указывал, что оценка темперамента осуществлялась им до того, как оценивалось телосложение. Как мы знаем, оценка телосложения высоко объективна, и это несколько уменьшает вероятность того, что одна система оценок провоцировалась другой, хотя и остается возможность того, что имплицитные оценки телосложения повлияли на оценки темперамента. Далее, он настаивает, что нелепо было бы просить кого-то осуществить оценки темперамента, не видя оцениваемых. Сама природа оценок темперамента требует, чтобы наблюдатель глубоко знал оцениваемого, а если он не может наблюдать его, то о какой тонкости оценок может идти речь? С точки зрения Шелдона, его критики настаивают на том, чтобы он, для того, чтобы избежать возможного предубеждения, был достаточно невежествен для того, чтобы уйти от важных открытий. Ясно, что каждая сторона обладает своей аргументацией, как ясно и то, что навряд ли Шелдон и психологи, критикующие его по этой позиции, придут к согласию.

Такая критика непосредственно ведет к возражениям по поводу темперамента. Корреляции такой величины, о которой сообщает Шелдон, просто не согласуется совсем, что известно и общепризнанно относительно человеческого поведения. Ошибка измерения, неизбежная при том инструментарии, которым он пользовался, и сложность факторов, которые должны играть некоторую роль в детерминации поведенческих феноменов, в сочетании делают для большинства психологов маловероятным то, что поведение и телосложение должны быть связаны так тесно, как предполагается этими открытиями. В ответ на эти заявления Шелдон указывает, что он представляет поведение как непрерывную протяженность от тех аспектов, которые наиболее явно определяются событиями среды или опыта, до тех, которые наиболее тесно связаны с биологией и строением индивида. В этом исследовании он умышленно отбирал те аспекты поведения, которые казались ему близкими к конституциональным или биологическим, и, таким образом, не должна вызывать удивление тесная связь между поведенческими и структурными показателями. Естественно, величина этой связи может обесцениться, если другие аспекты поведения отнести к телосложению. Точка зрения Шелдона понятна, но она тем не менее оставляет его открытым для критики за то, что ему не удалось сделать ее достаточно ясной в своих публикациях и тем самым он не дал определенных важных ограничений относительно степени общности своих открытий.

В ряде исследований, посвященных отношениям между телосложением и поведением (например. Child, 1950; Walker, 1962), можно видеть существенную поддержку позиции Шелдона в форме высоко значимых и предсказуемых связей между физическими и поведенческими измерениями. Не менее важно, однако, и то, что эти исследователи выявили между этими двумя системами переменных гораздо более слабую связь. При всех важных вариациях в методе и испытаниях, осуществленных в различных исследованиях, другие ученые не обнаружили корреляций, даже грубо приближающихся к тем, о которых говорил Шел дон.

Часто критики настаивали на том, что соматотип не инвариантен, если принять во внимание питание или другие изменения среды, и для такого утверждения есть основания (Lasker, 1947, Newman, 1952). Как мы видели, то, что Шелдон различал соматотип и фенотип и настаивал на необходимости последовательных измерений и постоянства питания для адекватной диагностики соматотипа, снимает с такой критики часть остроты. Тем не менее, отказавшись от инвариантности своей классификации телосложения, Шелдон в какой-то мере уменьшает ее потенциальную полезность. Отчетливо это понимая, Шелдон недавно вновь стал отстаивать константность соматотипа, измеренного посредством модифицированной им методики. "Он (соматотип) не может меняться, поскольку максимальный рост и максимальная массивность есть просто вопрос исторический, а ИТ константен на протяжении жизни" (Sheldon, Lewis & Tenney, 1969, с. 848). Другие исследователи еще не успели повторить эти наблюдения.

Психологи, ценящие количественные методы, обращаются к результатам нескольких исследований телосложения, осуществленных на основе факторного анализа (Eysenck, 1947; Howells, 1952; Thurstone, 1946; Rees, 1968), в которых были выявлены факторы, отличные от первичных компонентов Шелдона, что поднимает ряд серьезных вопросов относительно его открытий. В действительности сравнение открытий Шелдона и этих открытий чрезвычайно затруднительно, поскольку в последних, как правило, в качестве базовых данных выступают физические показатели, отличные от тех, которыми пользовался Шелдон. Кроме того, есть важные сомнения относительно того, что представляет факторный анализ как эмпирический инструмент (см. главу 12), и вряд ли разумно определять статус работы Шелдона только на этом основании.

Многие критики полагают, что Шелдон следовал в создании своих понятий и средств измерения не индуктивному пути, а в основном собственным предубеждениям. Так, выделенные им физические переменные удивительно соответствуют тем, что выделяли его предшественники и, что более важно, слишком уж велико совпадение в том, как темпераментальные переменные отражают физические. Эти критики полагают, что это соответствие связано с ошибкой наблюдателя, а не с реальным положением вещей. Далее, они полагают, что некоторые из его оценок темперамента находятся в опасной близости от оценок телосложений в тех аспектах поведения, к которым относятся. Ряд таких критических замечаний усиленно высказывал Хамфри (Humphreys, 1957). Мы уже видели, что Шелдон признает эту близкую параллель между физическими и темпераментальными оценками при объяснении того, почему связь между этими показателями столь близка.

Каков же был итог эмпирических исследований, стимулированных работой Шелдона? Привели ли эти многочисленные исследования к результатам, которые в целом соответствуют тому, что сообщал Шелдон, или опровергают? Тщательная оценка и обобщение этих исследований заняли бы больше места, чем мы может себе позволить, в частности, потому, что многие исследователи внесли в процедуру значительные изменения, так что их просто трудно сравнивать с исследованиями Шелдона. Так что все, что мы можем предложить – это общее впечатление. Мы полагаем, что если читатель внимательно изучит многочисленные источники, перечисленные в конце этой главы, а также обзоры Линдсея (Lindzey, 1967) и Риза (Rees, 1968), он придет к убеждению, что Шелдон замечательно прав в своем утверждении высоко значимой связи между телосложением и личностью. Однако станет ясно и то, что ни один исследователь ни обнаружил такой связи между телосложением и личностью, которая по значению приближалась бы к тому, о чем сообщал Шелдон. Даже приняв во внимание тот факт, что более низкие корреляции, полученные другими исследователями, могут частично быть связаны с менее чувствительной методикой измерения, различие столь велико, что истину стоит искать где-то посередине. Таким образом, мы полагаем, что исчерпывающая оценка многих исследований, осуществленных с начала работы Шелдона, приведет читателя к признанию существования важной и интересной связи между телосложением и личностью, но не принесет ему убеждения в том, что связь эта так тесна, как, по-видимому, полагает Шелдон.

При окончательной оценке теории Шелдона важно принять во внимание многообразие эмпирических исследований, осуществленных Шелдоном и стимулированных его трудами. В конце концов, ценность теории лучше всего измерять по ее эмпирическому импульсу, и нельзя отрицать, что открытия и положения Шелдона спровоцировали десятки, а, быть может, и сотни исследований. Хотя немногие из этих исследований – если вообще такие есть – представляют попытки проверить то, что извлечено из системы постулатов, этот показатель бледнеет по сравнению с тем, сколько таких исследований привели к открытиям чрезвычайной важности. В конечном итоге можно сказать, что работа Шелдона представляет несомненный интерес для потомков; каковы бы ни были ее недостатки, она привела к открытиям, которые будущее должно принять во внимание.