Барбара Джин Квин. ИСЦЕЛЕНИЕ ЦЕЛИТЕЛЕЙ - Психодрама - вдохновение и техника

Психодрама с психотерапевтами

Вступление

Эта глава познакомит читателя с применением психодрамы для работы с людьми, чья деятельность связана с психотерапией и смежными с ней профессиями. На первый взгляд может показаться, что особой нужды в создании такой специфической психотерапевтической группы нет, но это совсем не так. Работа с душевными страданиями людей не относится к разряду легких, а временами может причинять сильную боль и самому психотерапевту, поэтому профессионалы, имеющие отношение к разного рода психотерапии, испытывают естественную и закономерную потребность в поддержке и даже некотором стимуле. Такая группа уникальна еще и потому, что терапевты оказывают поддержку, и сами же ее получают. Целители должны исцелять себя сами - или, по крайней мере, себе подобных. Применение теории к себе и себе подобным является хорошей мотивацией к такой профессии, но вместе с тем вызывает определенные затруднения. В первой части этой главы обсуждаются вопросы, которые в какой-то степени затрагивают эту тему.

Следует отметить, что в поддерживающей терапии психодрама занимает особое место. А при работе с психотерапевтами она даже обладает рядом преимуществ. Это увлекательный, мощный метод, который вдохновляет каждого участника уже тем, что дает ему возможность включиться в терапевтический процесс. Психодрама имеет свою хорошо разработанную теорию и в то же время успешно совмещается с другими терапевтическими подходами. На психодраматической сессии от каждого участника не требуется никакого формального анализа ни себя, ни других, поэтому для терапевтов здесь существует отличная возможность расслабиться, отказавшись на какое-то время от своей профессиональной роли. Психодрама позволяет искусно и успешно обойти некоторые защитные механизмы. Ее применение особенно уместно и своевременно, так как благодаря такому терапевтическому подходу участники осознают процесс, находясь по обе стороны “барьера”. Они испытывают на себе воздействие этого метода, находясь в разных ролях: директора, протагониста и просто члена группы. В этом отношении психодрама напоминает аналитическую терапию.

Я хочу познакомить читателя со своим опытом участия в психодраматических группах поддержки психотерапевтов, акцентируя его внимание на способности к рефлексии.

Некоторые личные наблюдения

В 1973 году я впервые задумалась над тем, как применить психодраму для психотерапевтической помощи терапевтам. После годичного обучения клинической психологии, связанного с огромными усилиями, я оказалась на грани физического и нервного истощения. Мои практические занятия включали в себя курс психодрамы, который я проходила вместе с моими коллегами; во время психодраматических сессий мне удалось заново пережить истинное наслаждение от соприкосновения со своими чувствами, распознавания их в себе и возможности поделиться ими с окружающими, которые, в свою очередь, делились своими чувствами со мной. Эти переживания за время нашего обучения стали одним из тех редких событий, когда все мы были чрезвычайно воодушевлены нашей принадлежностью к человеческому роду и отношением к своему ближнему в первую очередь как к человеку и уже потом - как к психологу. Опыт, приобретенный мной в процессе обучения психодраме, сыграл решающую роль в дальнейшем профессиональном развитии. Я познакомилась с гуманистической психологией, принимала участие в группах встреч и другой групповой работе и, конечно, продолжала заниматься психодрамой. То, что проигрывание всевозможных событий и ситуаций - мощное терапевтическое средство, я считала само собой разумеющимся и в связи с этим никогда не могла толком понять, почему метод, в котором действие является основой терапевтического процесса, до сих пор не стал ведущим в моей профессиональной деятельности, а также в деятельности других психотерапевтов.

Другим важным событием в период моего обучения оказалось посещение курса лекций, которые читал Дон Баннистер. В то время он был приглашенным лектором в университете Суррея. Он познакомил нас с идеей “возвратной” академической истины (в том смысле, в каком говорят о возвратных местоимениях и глаголах). Идея гласит, что ключевой частью процесса оценки любой психологической теории или фрагмента исследования является проверка на тех, кто ее придумал. Эта идея до сих пор не выходит у меня из головы. Она помогает мне принимать решение при выборе оптимального терапевтического подхода, учитывая возможность его применения к себе, своей семье и своим друзьям. Она же позволяет мне проверить на себе свои гипотезы по отношению к другим терапевтам. Два характерных примера - мои взгляды на супервизию и стресс. Как только ко мне стали обращаться коллеги с запросом на супервизию их работы, я занялась поисками собственного супервизора. Этот вопрос, который кажется сегодня вполне естественным, в те времена среди людей моей профессии звучал несколько странновато. То же самое можно сказать в отношении стресса; как только со стороны моих коллег стали раздаваться жалобы на стрессы и психическое истощение, я начала задумываться о том, как мне справляться с собственным стрессом и какой именно поддерживающей терапии отдать свое предпочтение.

Главный успех моих усилий, связанных с организацией собственной службы психологической поддержки, пришел одновременно с моим открытием английского Центра психодрамы и социодрамы в Холвелле. Так произошло мое возвращение в психодраму, которую мне на несколько лет пришлось оставить, - таким образом, круг замкнулся. В этой главе читатель может познакомиться с итогами моих постоянных размышлений о повышении эффективности поддерживающей терапии, доступной мне и моим коллегам, хорошо вписывающейся в рабочий график и служившей одним из основных компонентов терапевтического процесса в целом. С этой точки зрения особого внимания заслуживает психодрама.

Психологические потребности психотерапевтов

Для того, чтобы обсуждение возможностей применения психодрамы для психологической поддержки работающих терапевтов оказалось полным и продуктивным, было бы полезно получить представление о той ситуации, которая сложилась в связи с необходимостью создания службы психологической поддержки для нас, психотерапевтов, и наших коллег.

Прежде всего - и это самое главное - никогда не следует забывать, что психотерапевты - такие же люди, жизнь которых мало чем отличается от жизни остальных. Мы имеем тот же жизненный цикл и не обладаем никаким особенным иммунитетом по отношению к стрессам, которые, вне всякого сомнения, являются частью нашей жизни. Мы взрослые люди, получившие определенное образование. Мы можем быть замужем (или женаты), иметь детей. Мы можем менять работу и место жительства. Со временем нам приходится заботиться о пожилых родственниках. Многие из нас прошли через травматические переживания, связанные с разводом, лишениями и тяжелыми заболеваниями: своими собственными и близких людей. Очень прискорбно, что многие из нас уже испытали, - а некоторым еще только предстоит испытать, - более тяжелые травмы: свои или кого-то из близких. Для одних эти травматические переживания связаны с алкоголизмом и наркоманией, пережитым в детстве физическим, сексуальным или эмоциональным насилием, для других - с тем, что они, уже будучи взрослыми, оказались изнасилованными или стали жертвами нападения и т.п. Я беру на себя смелость утверждать, что работала с высокими профессионалами, которые испытали всю меру трагизма таких переживаний. Ниже я приведу несколько примеров (все имена и профессии в них изменены с целью сохранения конфиденциальности).

Мэри - врач по профессии. В детстве ее жестоко изнасиловал соседский умственно отсталый парень, который был старше ее. Она опасалась, что ее родители заподозрят неладное, но все как-то обошлось. Она не рассказывала об этом никому, пока ей не пришлось профессионально столкнуться со взрослыми пациентами, испытавшими в детстве сексуальное посягательство.

Чарльз работает психологом. Он вырос в семье без отца. Его мать воспитывала сына, не выпуская из рук ремня, - до тех пор, пока он не стал достаточно взрослым и сильным, чтобы ее остановить. Целый год Чарльз, посещая группу поддерживающей терапии, не говорил коллегам ни слова об этом своем детском опыте - до тех пор, пока не смог выразить в группе чувства, связанные с этими тяжелыми воспоминаниями. Он работал психотерапевтом без малого двадцать лет, и у него впервые появилась возможность поделиться своими переживаниями.

Кэти - социальный работник. В подростковом возрасте ее изнасиловали. Она скрывала это ото всех, за исключением коллеги, которая об этом узнала давно. Когда ей пришлось консультировать жертву насилия, она не могла нормально работать из-за переполнивших ее болезненных переживаний и острых чувств, связанных с воспоминаниями о том, что с ней случилось.

Множество подобных примеров можно найти в книге Риппера и Вильямса “Раненые целители” (Rippere, V. and Williams, R. 1995), в которой описаны переживания терапевтами депрессивного состояния. Их рассказы могут послужить хорошим материалом для демонстрации определенных профессиональных затруднений. Вместе с тем они являются убедительным свидетельством страданий, которые могут испытывать люди с тяжелым травматическим прошлым в своей повседневной жизни. Мне кажется, что главная добродетель людей нашей профессии заключается в том, чтобы, не сгибаясь под жестокими ударами судьбы, находить в себе достаточно сил для оказания помощи и поддержки окружающим нас людям.

Многие характерные причины профессиональных стрессов обсуждаются в книге Гая (Guy, J.D. 1987), в которой автор исследует особенности личной жизни психотерапевта. Несмотря на то, что в этом исследовании особый акцент сделан именно на профессиональной принадлежности, все рассуждения и выводы выходят далеко за ее рамки и могут в той же степени относиться к людям любых “помогающих профессий”. В первую очередь автор уделяет внимание психологической и физической изоляции, которая является прямым следствием профессии психотерапевта. Исследуя психологические аспекты такой изоляции, он отмечает такие характерные для нее последствия: личностную скрытность, нежелание говорить о себе, избегание проявления личного отношения, контроль над своими эмоциями, стремление к “раскрытию” партнера при эмоциональной закрытости от него, склонность к интерпретациям, постоянная готовность реагировать как на идеализацию и фантазии о всемогуществе со стороны других людей, так и на их нападки и попытки обесценить профессию и личность... К этому добавляется готовность прекращать отношения как только достигнуты цели лечения, высокая соревновательность в профессиональной среде и восприимчивость к общественному мнению. Все эти факторы могут считаться потенциальными источниками стресса, вызванного стремлением занять терапевтическую позицию, и влияют не только на самого терапевта, но и на его отношения с окружающими.

Иными словами, главная цель психотерапевтической деятельности заключается в работе с попавшими в беду людьми. А это означает, что человек, считающий себя терапевтом, при любой организации своей деятельности должен проводить большую часть своего времени, погружаясь либо мысленно, либо непосредственно в самые тяжелые и болезненные аспекты человеческого бытия. Терапевтическим средством для исцеления всех душевных ран является только он сам: его мысли, чувства и действия, возникающие в результате его воспоминаний, знаний и применяемых им терапевтических моделей.

Выбор такой профессии неизбежно сталкивает терапевта с необходимостью развивать как сознательные, так и бессознательные стратегии проведения терапевтического процесса, чтобы сохранять над ним контроль, избегая ситуаций, в которых этот процесс может оказаться неуправляемым. Некоторые такие стратегии могут принести большую пользу. К ним можно отнести соблюдение распорядка работы с пациентами, работу в составе единой терапевтической команды или с ко-терапевтом, постоянную ориентацию на получение супервизии или продолжение обучения с целью повышения квалификации; в качестве нормального и довольно распространенного “защитного механизма” часты выступает расширение своего психотерапевтического “репертуара”, когда прямой контакт с тяжелыми пациентами уменьшается, зато появляются ученики. Супервизорская работа или административные обязанности.

Другие стратегии, которые часто используют терапевты, - например, попытки компенсировать естественную ограниченность своих возможностей работой на износ или притупление способности сочувствовать пациенту, - не кажутся столь уж здоровыми и благоприятными...

Кто же исцеляет целителей?

Главная проблема, с которой приходится сталкиваться терапевтам, - существенные сложности в получении необходимой поддержки именно в тот момент, когда она больше всего нужна. Те из них, которые по той или иной причине (например, в результате смены работы), лишились возможности пользоваться услугами специальных служб психологической поддержки, столкнулись с серьезной и в чем-то парадоксальной проблемой. Предположим, они уже пришли к осознанию необходимости получения помощи со стороны, - куда в таком случае им следует обращаться? Что такого им могут предложить другие профессионалы, чего они не понимали бы сами? Если даже какой-то терапевтический подход и предлагает некие решения, для профессионалов они не являются чем-то новым и оригинальным. С другой стороны, каждый психотерапевт выбирает для работы тот или иной метод прежде всего потому, что считает его наиболее эффективным по сравнению с остальными. Может быть, это тот самый случай, когда следовало бы задуматься над тем, чтобы попросить помощи у терапевта, работающего в ином ключе. Этот парадокс скорее надуманный, чем актуальный, ибо реальная поддержка требуется прежде всего людям и чувствам, а не тому или иному методу. Однако расстроенный терапевт, боясь сделать что-то “не так”, может растеряться и попросить помощи у того, кто просто не сможет ее оказать.

Для представителей некоторых специализаций эта проблема оказывается еще острее. Несмотря на то, что некоторые психотерапевтические школы применяют техники и приемы индивидуальной терапии, далеко не все психотерапевтические специальности включают в программу обучения требование, в соответствии с которым для получения квалификации необходимо пройти собственную индивидуальную терапию. В частности, к этим специальностям не относятся клиническая психиатрия, клиническая психология и социальная служба в сфере, связанной с охраной психического здоровья. Таким образом, вполне возможна ситуация, когда человек, обучающийся профессии психотерапевта, получает квалификационное свидетельство и проходит стажировку в качестве психотерапевта, имея серьезные психические травмы, полученные в прошлом. Он их тщательно скрывает до тех пор, пока эти травматические переживания не дадут о себе знать во время работы с пациентом, имеющим сходный анамнез; и тогда оказывается, что психотерапевт вообще не имеет опыта прохождения индивидуальной терапии. Сама идея получения подобной психологической помощи может вызвать у таких людей непреодолимые трудности. Именно эта проблема оказалась актуальной для Мэри, Чарльза и Кэти, о которых упоминалось выше. Все три случая представляют собой чрезвычайно серьезные проблемы, однако, мне кажется, что при нормальном режиме работы никто из нас не может быть лишен профессиональной поддержки и человеческого сопереживания настолько, чтобы оказаться в таком состоянии. Возможность обсуждения с коллегами трудностей в работе и связанных с ними последствий вполне реализуема. В этом отношении мне кажется вполне подходящей такая метафора: человек не может считаться автогонщиком, если его гоночный автомобиль постоянно не проходит тщательный технический осмотр, а все узлы и механизмы не доводятся до оптимального рабочего состояния. Гоночный автомобиль психотерапевта - это его личность, поэтому предположение, что он будет постоянно нестись на бешеной скорости, без регулярных технических осмотров и тонкой настройки механизма, кажется весьма абсурдным и совершенно нерентабельным.

Почему психодрама?

Психодраматический подход создает определенную атмосферу для психологической поддержки профессиональным психотерапевтам и, по моему мнению, является наиболее доступным. Я могу указать, по крайней мере, десять аспектов психодрамы, которые говорят в ее пользу, несмотря на то, что некоторые из них, в первую очередь, - основанные на действии - не считаются специфическими достоинствами этого метода. Тем не менее, эти аспекты могут послужить для директора психодрамы серьезным стимулом, чтобы потратить какую-то долю времени и мастерства на работу с коллегами. Главная цель этой деятельности - оказание психологической поддержки. Такая работа обычно не вызывает особых затруднений, а некоторые проблемы, которые все-таки могут возникнуть, будут рассмотрены дальше.

1. Психодрама - это удовольствие. Это утверждение кажется очевидным, но мне хочется подчеркнуть разницу между тем методом, который позволяет участникам вволю посмеяться, и тем, который дает позитивное подкрепление. Было бы заблуждением считать, что смех может разрушить групповой процесс; скорее, следует видеть в нем квинтэссенцию терапевтической работы. Катартический смех приносит всей группе огромное облегчение. К тому же драматический аспект психодрамы требует от директора умения работать в комедийном жанре не хуже, чем в жанре трагедии.

2. Психодрама - сильнодействующее средство. Первая рекомендация директору, работающему с психотерапевтами: в течение всей психодраматической сессии способствовать высвобождению психической энергии, необходимой для эмоционального подъема и интеллектуальных инсайтов. Обычно все мы очень заняты, и многие из нас чувствуют себя усталыми и изможденными, пока в процессе психодраматического действия не преодолеют это уныние и усталость. Поэтому в эффективности этого метода сомневаться не приходится, ибо он дает очень хорошие результаты при работе с сильными чувствами, и в первую очередь с негативными.

3. Психодрама может вдохновлять. Удачно проведенная психодраматическая сессия будет изобиловать творческими находками и полетами воображения и создаст все условия для проявления спонтанности протагонисту, директору и всей группе в целом. Психотерапевт, как никто другой, нуждается во вдохновении и притоке энергии, если он готов служить другим, не причиняя себе серьезного ущерба.

4. Психодрама включает в себя шеринг. Как уже отмечалось ранее, терапевты ведут очень изолированную жизнь. Поэтому особая ценность шеринга на каждой традиционной психодраматической сессии состоит уже в одном только подтверждении принадлежности каждого из нас к человеческому роду.

5. Директор психодрамы испытал действие этого метода на себе. Это обстоятельство для группы, состоящей из психотерапевтов, и для клиентской группы, и для всех прочих групп является непреложным правилом и даже имеет силу закона. В психодраматической группе создаются благоприятные условия для отношения к переживанию как к “обычному” факту. Как правило, на интеллектуальном уровне терапевты считают стресс неизбежным жизненным явлением, и необходимость в поддержке время от времени - такое же обычное дело. Однако на эмоциональном уровне принять и то, и другое по отношению к самим себе труднее.

6. Психодрама обладает своей собственной хорошо разработанной теорией. Психодрама имеет длительную и заслуживающую всяческого уважения историю. Морено долго и плодотворно работал в этой области, его коллеги и последователи внесли свой вклад в развитие его идей. В результате влияния психодраматической теории на творчество некоторых терапевтов возникли новые оригинальные психотерапевтические подходы. Это обстоятельство может смутить некоторых профессионалов иной ориентации, которые по этой причине не чувствуют достаточного доверия, оказавшись в составе терапевтической группы.

7. Этот метод совместим с другими терапевтическими подходами. Обладая собственным теоретическим фундаментом, психодраматический подход позволяет хорошо понять терапевтический процесс с точки зрения других психотерапевтических концепций. Например, процесс разыгрывания сцен, относящихся к событиям раннего детства, с точки зрения психоаналитической концепции очень похож на регрессивный переход, и, несмотря на то, что понятие “теле” шире понятий переноса и контрпереноса, совершенно очевидно, что между ними существует определенная связь (Blatner 1973: 37-8). Последователи метода бихевиоральной терапии были бы очень удовлетворены, убедившись в точности построения поведенческой схемы для пациента, находящегося в сложной ситуации, и, вероятно, обнаружили бы, что идея проигрывания некоторых возможных моделей поведения очень хорошо дополняет более традиционный вербальный терапевтический процесс. Следует добавить, что идея повторения финальной сцены драмы, в которой моделируются разные типы поведения, может служить типичным примером репетиции поведения, происходящей в группах тренинга уверенности в себе (см., например, Herbert 1987: 169-75).

Специалист, работающий в области системной семейной терапии, по всей вероятности, мог бы посетовать на отсутствие остальных членов семьи, которые получили бы для себя больше пользы, исследуя с помощью вспомогательных лиц разные модели взаимодействия. Зато такой терапевт, скорее всего, принял бы идею, связанную с поиском в прошлом причин существующих затруднений, поскольку эта идея соответствует концепции семейного жизненного цикла (Falicov 1988: 3).

Я не пытаюсь утверждать, что в психотерапии не существует таких областей, которые по своей специфике радикально отличаются от психодрамы. Моя точка зрения заключается в том, что, несмотря на существенные отличия психодрамы от других подходов, при желании отыскать определенное сходство между разными составляющими процесса, происходящего в психодраматической группе, и составляющими других терапевтических процессов, можно увидеть общую территорию, где найти какое-то сходство не составит большого труда.

8. Психодрама позволяет обойти защитные механизмы. Значительную часть времени психотерапевт концентрируется на проблемах других людей, зачастую оставляя без внимания многие важные аспекты собственной жизни: чувства, потребности и т.п. Поэтому обычно нам бывает очень тяжело перейти с этого уровня отношений на какой-то иной, где глубже затрагивается наша личность. Психодрама позволяет сделать это двумя способами. Первый из них предполагает применение метода, основанного на действии, который дает возможность обойти привычные для терапевтов вербальные конструкты, позволяющие избежать самораскрытия. Особенно эффективен этот подход на стадии разогрева, которая предшествует действию.

Второй путь, предполагающий построение сцены и разыгрывание ситуации, дает возможность протагонисту испытать возможные последствия происходящего события. Правдоподобие психодраматического действия помогает терапевту преодолеть собственное сопротивление, вовлечься в процесс и тем самым дать возможность выйти наружу сильным эмоциям, вызванным страданиями из-за перенесенной в прошлом травмы.

9. Психодраматические сессии не содержат формального анализа. Этот аспект считается очень важным, так как позволяет терапевту выйти из профессиональной роли на время сессии и тем самым максимально включиться в групповой процесс. Многие школы групповой терапии поощряют каждого из участников делиться в процессе сессии своими мыслями о проблемах остальных. Директор психодрамы иногда может спросить группу про то, что происходило с протагонистом, чтобы выяснить мнения ее участников, однако такой вид групповой работы не считается естественным и традиционным для психодрамы и строго пресекается во время шеринга, когда протагонист оказывается особенно ранимым. Очень важный раскрепощающий терапевта опыт, заключается в способности в какой-то момент “вывести” группу из критического настроя, чтобы оказаться в русле терапевтического процесса и просто “плыть по течению”.

10. Психодрама избегает навешивания ярлыков. В психодраматической группе нет места для диагностических ярлыков. Их следует избегать не только в течение сессии, ибо даже теория психодрамы делает акцент на исследовании уникальных ситуаций и поиске источников спонтанности и креативности, а вовсе не на описании патологической структуры. Терапевтам это может принести особую пользу, так как позволяет убедиться в естественности своих переживаний и сконцентрировать внимание на здоровье человека, вместо того, чтобы выяснять особенности его патологии. В этом отношении психодрама полностью разделяет точку зрения остальных гуманистических психотерапевтических подходов.

Особенности применения психодрамы при работе с психотерапевтами

Только что я перечислила ряд доводов, которые говорят в пользу применения психодрамы при работе с группой психотерапевтов. В этом разделе мне хотелось обратить внимание на характерные отличия такой терапевтической группы от обычных клиентских групп, чтобы шире исследовать возможности применения психодраматического метода.

Работая с группой пациентов, терапевт имеет внутреннюю установку, которую, как правило, не скрывает. В соответствии с этой установкой цель групповой работы - помочь участникам в разрешении разных психологических затруднений, которые рассматриваются ими как собственная несостоятельность. В группах психотерапевтов этого не происходит. Каждый ее участник имеет собственные представления о результатах групповой работы и в соответствии с ними определяет степень самораскрытия. При этом одной крайностью может считаться надежда некоторых участников на помощь групповой терапии в глубинной личностной работе над проблемами, уходящими корнями в далекое прошлое. Другая крайность возникает, если часть членов группы считает, что обсуждение личностной тематики нарушает личностное пространство. В связи с этим на собрании группы следует в первую очередь обсудить ожидания относительно группового процесса, прояснив для каждого участника весь существующий спектр возможностей.

Вопросы группового контекста

Группы, состоящие из психотерапевтов, могут существенно различаться как по форме работы, так и по числу участников. Группа может решить, что будет встречаться раз в неделю или, наоборот, не связывать себя конкретным регламентом. В ее состав могут входить лица, только начинающие обучение, и (или) квалифицированные специалисты из разных областей деятельности. Они могут быть близкими друзьями, едва знакомыми людьми или не знать друг друга совсем. И так далее.

Для директора на встрече с группой очень полезно как можно лучше прояснить условия, на основании которых люди в ней участвуют, а также цели и задачи, которые она перед собой ставит, чтобы каждый участник чувствовал себя в безопасности и мог рассчитывать на получение необходимой поддержки во время группового процесса и после его окончания. Прояснение таких условий помогает пришедшим в группу людям получить ясное представление об уровне терапевтической работы, на который можно рассчитывать.

Демонстрационная группа

Больше всего ограничивает возможности метода запрос на однодневную демонстрационную сессию. Участники группы могут быть очень хорошо знакомы между собой, то есть иметь какую-то историю личных отношений и успеть рассказать друг другу кое-что о своем прошлом. С другой стороны, они могут не знать друг друга совсем. Иногда случается так, что само присутствие кого-то из участников несовместимо с откровенными высказываниями других или, по крайней мере, заставляет их быть крайне сдержанными. Такая однократная демонстрационная сессия может оказаться счастливой случайностью, ниспосланной психотерапевтам небесами, чтобы они могли разобраться в своих профессиональных затруднениях. Это может означать, что независимо от состава группы директор не обладает достаточной информацией для проведения обычной психодраматической сессии, поэтому ему следует позаботиться о соблюдении необходимых предосторожностей.

Команда психологической поддержки

Наилучший вариант оказать терапевтическую помощь - создать так называемую “команду психологической поддержки”. Участие в такой группе подразумевает оказание взаимной помощи и откровенность в при обсуждении проблем. Я поставила кавычки, потому что мой опыт участия в группах с таким названием говорит о том, что, если тщательно не следить за групповым процессом, результат терапии может оказаться прямо противоположным ожидаемому. Чаще всего бывает так, что группа работающих вместе сотрудников считает себя идеальной командой, способной оказать людям необходимую поддержку и помочь разрешить проблемы. При этом сами сотрудники испытывают чрезвычайный стресс и перегружены внутренними конфликтами. Даже при высоком уровне конфликтности (речь идет как об открытых, так и скрытых конфликтах), группа психологической поддержки обладает, по крайней мере, тем преимуществом, что участники знакомы между собой, иногда даже очень хорошо, и в ближайшем будущем предполагают работать вместе.

Группы людей с определенными интересами

Другой разновидностью группы психологической поддержки является группа, где участники имеют общий интерес к определенной теме, методу или профессиональному сообществу. Примером из моей практики может служить группа поддержки людей, оказавшихся в детстве жертвами насилия, которая представляла собой отдельную ветвь Ассоциации семейной терапии и одновременно служила полем профессиональной деятельности клинических психологов, работающих с детьми, подростками и их семьями. Для участия в таких группах не существовало специальных правил и ограничений, поэтому они могли проводиться совершенно по-разному, и некоторые из них предпочитали применять психодраму. Тогда они или приглашали к себе постоянного директора со стороны, или в качестве директора выступал один из членов группы, в достаточной степени овладевший психодраматическим методом.

Учебная группа, применяющая психодраму

Некоторые учебные программы включают в себя элементы психодрамы в качестве одной из составных частей общего курса тренинга. Примером может послужить двухнедельный семинар, который я проводила для клинических психологов. Главной целью этого семинара было знакомство участников с техническими приемами и философией психодрамы.

Учебная психодраматическая группа

С точки зрения директора такая группа является самой подходящей для работы психотерапевтов над своими проблемами. Определенные ожидания и стремление к прохождению собственной терапии существуют даже у новичков, и обычно среди участников группы находится еще несколько человек, кроме директора, которые раньше уже побывали в роли протагониста.

Примером такой учебной группы может считаться наша психодраматическая группа поддержки. Ее цель состоит в том, чтобы собрать людей, проявляющих к психодраме интерес, и создать для них условия, позволяющие им как можно ближе познакомиться с этим методом, научиться его практическому применению, попрактиковаться в нем, а также получить возможность поработать над собой. Многие участники одобряют такую форму работы, а некоторые из них впоследствии записываются в учебную психодраматическую группу, чтобы официально продолжать обучение в качестве психодраматистов. Единственное серьезное осложнение, с которым приходилось сталкиваться, было связано с определением времени, которое устраивало бы всех. Профессиональные терапевты, работающие с населением, с большим трудом могут найти время для регулярных встреч в составе группы, поэтому нет ничего удивительного в том, что среди ее участников бывает больше студентов, чем квалифицированных профессионалов. Само по себе это обстоятельство не является серьезной проблемой, однако оно не вполне соответствует поставленной перед нами цели: привлечению профессиональных терапевтов к участию в психодраме.

Методические вопросы

До сих пор мои рассуждения имели целью обратить внимание терапевтов на необходимость прохождения собственной терапии. Некоторые специальные проблемы, возникающие в этих своеобразных группах, требуют особого внимания. Среди них - вопросы конфиденциальности, лидерства (власти) и достижением согласия.

Сам по себе метод обладает сильным воздействием, поэтому его применение может быть связано с определенным риском. Директор, который прежде использовал психодраму в клиентских группах, может попасть в ловушку, полагая, что в группе, состоящей из профессиональных терапевтов, можно работать на более глубоком уровне, достигая самого мощного катарсиса. Мой опыт говорит о прямо противоположном, особенно если речь идет о единичной сессии. Некоторые участники группы - профессиональные психотерапевты либо совсем не имеют опыта прохождения собственной терапии, либо весьма незначительный; другие привыкли работать только “разговорными методами”. По этим и другим причинам иные в высшей степени компетентные терапевты, опытные профессионалы, пришедшие на психодраматическую сессию с некоторой долей предубеждения к основанному на действии психодраматическому методу, порой испытывают глубокое потрясение. Психодраматическая сессия может оказать очень сильное воздействие как на протагониста, так и на группу, ибо в процессе работы люди чувствуют себя выставленными на всеобщее обозрение и потому чрезвычайно ранимыми, особенно если они переживают и проявляют сильные чувства. Это обстоятельство может оказаться серьезной проблемой не столько во время сессии, сколько на следующий день, когда человек начинает испытывать сильное смущение, если открытое проявление чувств ему совсем не свойственно.

В качестве примера можно привести случай из моей собственной практики, который произошел совсем недавно, во время первой сессии регулярно проводившейся группы психологической поддержки, состоящей из санитарок и медицинских сестер, проходивших курсы повышения квалификации. Для выяснения проблем, связанных с оказанием и получением поддержки, я использовала технику “двух стульев”, чтобы каждая из участниц группы могла вступить в символический диалог с человеком, который в настоящее время в ее жизни является главным источником поддержки. На этой сессии не было никакого сценического действия, а для беглого исследования актуальных отношений я использовала обмен ролями. Несмотря на очевидную простоту этой техники, сессия оказалась очень плодотворной и энергетически насыщенной. Только одной из участниц раньше приходилось делать что-то подобное, несмотря на то, что время от времени все они без исключения принимали на себя эту роль.

Вероятно, максимальный риск, обусловленный силой воздействия метода, заключается в том, что во время психодраматической сессии человек настолько выходит из состояния равновесия, что сразу после ее окончания на какое-то время теряет способность к профессиональной (психотерапевтической) деятельности. Это обстоятельство не является серьезной проблемой во время недельного тренинга. Но если речь идет о единичной сессии, после которой подразумевается возвращение к своей профессии при отсутствии соответствующей службы психологической поддержки, могут возникнуть определенные трудности.

С этой проблемой мне пришлось столкнуться несколько лет тому назад во время работы на однодневном семинаре с одной из сотрудниц психотерапевтической службы, испытавшей во время группового процесса сильное эмоциональное потрясение, связанное с насилием, которое ей пришлось пережить в детстве.

Другое обстоятельство, которое директору, работающему с группой психотерапевтов, приходится принимать во внимание, связано с энергетической заряженностью формальных и неформальных отношений между членами группы. Между ними могут существовать официальные отношения: кто-то является руководителем или подчиненным по отношению к другим и, разумеется, эти отношения сдерживают проявления чувств с обеих сторон. Невероятно, чтобы человек мог позволить себе расслабиться до такой степени, чтобы оказаться в глазах своих подчиненных - то есть в глазах тех людей, которые выполняют его задания и поручения, - подавленным, растерянным и способным на глупые поступки. В группе, которая работает как команда, существуют всевозможные неформальные отношения, на которые оказывают влияние личность, профессиональная компетентность, время пребывания, профессиональный стаж, пол, дружелюбие и т.п. Эти неформальные отношения в той же степени могут удерживать членов группы от свободного выражения своих эмоций.

Если директор является одним из участников команды или работает вместе с некоторыми из них, но не со всеми, это может оказаться дополнительной причиной осложнений. Вполне понятно, что директор не может взять на себя прямую ответственность за переживания каждого участника группы, однако сама роль директора предполагает принятие на себя ответственности за протекание группового процесса. В этом она кардинально отличается от роли протагониста, вспомогательных “я” и других участников группы. Группы, выбравшие для работы психодраматический метод, довольно легко воспринимают принятие на себя директорской роли одним из участников, как, впрочем, и сложение им с себя директорских полномочий, полагая, что эта роль не может считаться привилегией какого-то одного члена группы. Однако это обстоятельство совершенно по-иному воспринимается в группе, которая только начала знакомство с психодрамой, поэтому переживания такого опыта для директора и участника, лишь на время одной сессии взявшего на себя директорские полномочия и отказавшегося от них сразу после ее окончания, могут оказаться совершенно разными.

Последняя “зона риска” для директора, проводящего психодраматическую сессию в группе психотерапевтов, относится к тому обстоятельству, что в такой группе процесс как бы отражается одновременно во многих зеркалах, и степень этого риска увеличивается пропорционально степени профессиональной компетентности участников. В группе, состоящей из профессионалов, как директор, так и члены группы имеют определенный опыт работы с людьми. Среди участников группы могут оказаться люди, которые обучаются профессии группового терапевта. Более того, в состав группы могут входить и преподаватели психодрамы. Как правило, кто-то из участников группы оказывается опытнее директора. В реальности это обстоятельство не является такой уж проблемой, ведь опытные терапевты, попавшие в группу, сделали этот шаг осознанно, и как раз от них можно ожидать поддержки и позитивного понимания группового опыта. Другое дело, что в голове директора присутствие уважаемых им коллег может невольно оживить “экзаменационные ожидания” и опасения оказаться не на высоте. Я почувствовала этот давно знакомый нам всем страх на семинаре, посвященном изучению психодраматического процесса. Каждый участник семинара ощущал приступ внезапно накатившего страха, когда ему приходилось выступать в роли директора в присутствии своих учителей-психодраматистов.

Всем нам следует искать свой собственный способ справляться со страхом перед аудиторией. Проблема, возникающая в равных по составу группах психотерапевтов, заключается в том, что при вступлении одного из участников группы в роль директора, этот страх стремится себя проявить и по сравнению с обычным состоянием подступает ближе к поверхности. Поэтому, если в данный момент в группе отсутствует прямая супервизия, следует тщательно следить за своими защитными импульсами, связанными с тревожностью.

Типичная психодраматическая сессия

Вряд ли уместно говорить о том, что существует какой-то один “правильный” способ проведения психодраматической сессии в группе психотерапевтов, но, обратив больше внимания на достижение необходимого уровня согласия и доверия и соблюдая разумную предосторожность, можно успешно решить означенные выше проблемы. Дальше я хотела бы отметить основные моменты, которые оказались для меня полезными при проведении психодрамы с психотерапевтами. Они обозначились и прояснились после обсуждений с моими коллегами-психодраматистами (в первую очередь с Маршей Карп и Кеном Спрагом), разговоров с другими терапевтами, принимавшими участие в пролонгированных группах поддерживающей терапии или группах психологической поддержки психотерапевтов, а также возникли из моего личного опыта и размышлений о том, что происходило со мной раньше и происходит сейчас.

Подготовка

Прежде чем начинать работу с группой терапевтов, я стараюсь собрать необходимую информацию о ее составе. Вместе с организатором группы (если ее организую не я) я проверяю, работают ли вместе какие-то ее участники, и если это так, каковы их официальные отношения; что каждый участник группы может знать о психодраме и каковы их ожидания в отношении будущей сессии. Даже если группа собирается встретиться со мной всего лишь один или два раза, я, тем не менее, стараюсь узнать заранее, имеют ли возможность ее участники получить психологическую поддержку из другого источника, находящегося по месту их работы: например, входят ли они в состав группы психологической поддержки или существует ли у них какая-то возможность получить личную супервизию. Обладая такой информацией, я заранее структурирую сессию. В первую очередь я стараюсь спланировать до мельчайших деталей стадию группового разогрева, а также по возможности прикинуть, сколько времени продлится каждый этап группового процесса. Кроме того, я принимаю решение, буду ли я делать виньетки или двухактные драмы, существует ли возможность работы более чем с одним протагонистом, или следует позаботиться о том, чтобы найти протагониста для одной полномасштабной драмы.

Если в состав группы входят несколько участников с небольшим опытом работы, в которой они пользовались каким-то методом, основанным на действии, я планирую сделать не менее двух физических разогревов, чтобы с помощью невербальных техник обеспечить необходимую степень релаксации. К тому же я намечаю разогрев нескольких протагонистов, у которых тема личностной работы имеет прямое отношение к тематике сессии.

Разогрев директора

Перед началом работы с группой своих коллег-психотерапевтов я еще раз мысленно пробегаю намеченный план, чтобы окончательно убедиться в том, что он меня вполне устраивает. Затем, как правило, я стараюсь расслабиться и еще раз напоминаю себе, что терапевты прежде всего - люди, и я - тоже человек, и это обстоятельство скорее нас объединяет, чем разделяет. И, конечно же, я себе говорю, что вовсе не обязана быть идеальной и совершенной!

Контракт с группой

На первой же сессии я трачу какое-то время, чтобы объяснить группе свои планы в отношении текущей сессии и сообщаю условие сохранения конфиденциальности. Все терапевты следуют этому правилу при работе с пациентами, однако при этом далеко не всегда обладают четким представлением о том, каков его смысл, если речь идет о личностной работе в группе, состоящей из коллег. Весьма вероятно, что участники группы захотят поделиться своими переживаниями с друзьями, супругами или отсутствующими коллегами; кроме того, вполне возможно, что они могут захотеть быть свободными при обсуждении некоторых методических вопросов. Очень полезно подумать над тем, как они могут сделать и то и другое, не нарушая конфиденциальности по отношению к остальным участникам.

Следующий вопрос, который я непременно обсуждаю с группой, связан с установлением атмосферы открытости и взаимопонимания. Для клиентской группы вполне естественно, если каждый участник найдет возможность как-то себя проявить и таким образом привлечь к себе внимание. В группах терапевтов такое поведение участников нельзя заранее предвидеть. Например, в худшем случае может оказаться так, что человек участвует в группе психологической поддержки по приказу свыше, а вовсе не потому, что это участие принесет ему какую-то пользу, и тогда он будет делать все, чтобы не проявлять себя как личность. Для директора очень важно иметь ясное представление о точке зрения этого участника и безусловно ее принимать. К тому же, мне кажется справедливым, если бы степень самораскрытия была одинаковой для всех участников группы. Если же один из участников готов к самораскрытию, а другие стараются не привлекать внимания группы к себе и своим семейным проблемам, то создать атмосферу доверия и сотрудничества в группе будет очень и очень сложно, а наиболее замкнутые ее участники не перестанут чувствовать на себе постоянное давление, вынуждающее их перейти границы, которые они установили в целях собственной безопасности.

Разогрев группы

После обсуждения всех упомянутых вопросов я приступаю к разогреву в том виде, как я его запланировала (или в улучшенном варианте в результате установленного с группой контакта). Когда я замечаю, что кто-то из участников достаточно разогрет, чтобы стать протагонистом, то объясняю группе, что тема протагониста наполовину является групповой, поэтому может служить дополнительным индикатором, какие вопросы для группы являются наиболее актуальными.

В пролонгированной группе к этому времени все подобные моменты уже давно пройдены, но я нахожу, что время от времени в ней полезно поднимать вопросы, касающиеся достижения согласия и взаимопонимания среди участников, чтобы иметь представление о том, как изменился этот аспект их отношений.

Психодрама или социодрама?

Если группа является однодневной и демонстрационной, я уже заранее знаю, как быстрее работать: в жанре социодрамы или психодрамы. Если же группа рассчитана на длительный срок, мое решение формируется в процессе разогрева. Группа, состоящая из работающих вместе сотрудников клиники, может захотеть исследовать вопросы, связанные с групповой динамикой, а также с ролями ее участников по отношению к внешней административной системе. Как правило, в этих случаях социодрама оказывается более эффективной по сравнению с психодрамой, и как только я нахожу подходящий момент, то сразу переключаюсь с одного жанра на другой.

Психодрама как таковая

На каждой, без исключения, сессии, определившись с протагонистом, я ставлю одно-единственное условие. До этого - на этапе планирования - я уже решила, что именно буду делать: виньетку, короткую психодраму или полномасштабную драму. Во время заключения контракта я проясняю для протагониста временные рамки сессии. Если моя цель заключается в демонстрации метода, я объясняю, что обычно стараюсь проследовать за протагонистом к истокам его проблемы, которая чаще всего относится к раннему периоду его жизни, но в силу того, что сессия является демонстрационной, я буду останавливать действие в те моменты, которые мне покажутся ключевыми, чтобы их маркировать и сверять свое видение процесса с восприятием протагониста. Вариант, предполагающий переход к событиям прошлого, может быть рассмотрен, но очень сжато, а лучше всего - только вербально, без перехода к действию.

Шеринг

Многие терапевты абсолютно не знакомы с шерингом, который является одной из самых важных стадий психодраматического процесса. Как только завершается психодраматическое действие и его участники получают возможность высказаться, они видят свою цель в анализе работы протагониста. Это совсем не удивительно, ибо именно так многие психотерапевты ведут свои терапевтические группы. Как правило, я прошу участников поделиться своими чувствами, используя метафору “странствия”. Протагонист взял всех присутствующих в странствие по своей жизни, и я предлагаю группе поделиться друг с другом, и в особенности с протагонистом, тем, какие жизненные странствия вспомнились каждому из участников во время действия. Акцентируя внимание присутствующих на том, что все сказанное ими должно относиться только к самому себе, я устраняю для протагониста возможность риска быть подверженным шквалу аналитических интерпретаций рационализирующих терапевтов. Тем не менее, следует признать, что вплоть до настоящего времени эта стадия психодрамы при работе в группах с профессиональными психотерапевтами, остается для меня самой трудной. Тем не менее, подавляющее большинство участников профессиональных терапевтических групп эмоционально вовлекается в психодраматическое действие; это неизбежно происходит, и потому вполне естественно, что они будут размышлять о процессе, раскрывшемся перед ними через драматическое действие. В этом заключается одна из граней их профессионального мастерства. Что действительно трудно для группы психотерапевтов, не применяющих в своей работе психодраматические техники,- это осознать, что драма сама по себе является анализом, поэтому и шеринг в ней существует именно для эмоционального включения протагониста в группу, а вовсе не для продолжения аналитической процедуры. Не исключено, что некоторые участники-терапевты захотят проанализировать высказывания, прозвучавшие в шеринге. Единственный известный мне способ предотвратить этот процесс, способный разрушить группу, - подробно объяснить членам группы правила шеринга, регулярно их повторять и уделять больше внимания тому, что происходит во время шеринга.

Закрытие сессии

Как правило, шеринг завершает всю психодраматичесекую сессию. Однако существует этап, целью которого является закрытие группы. Очень важно сохранять уверенность в том, что не только драма, но и весь групповой процесс в целом подошли к хорошему логическому концу. Если сессия является одноактным семинаром, завершающая стадия становится более важной, чем обычно. Если к этому моменту кто-то из участников оказался в особенно плохом состоянии, мне требуется какое-то время, чтобы выяснить, может ли он обратиться со своими переживаниями к кому-то еще вне группы, или же в самой группе следует найти человека, который по ее завершении мог бы оказать необходимую психологическую поддержку, пока участник сам не сможет справится со своими переживаниями. Во время сессии я проявляю особое внимание к глубоким переживаниям тех участников, которые должны начинать работать сразу после окончания группы. Оказать психологическую поддержку сразу после завершения эмоционально заряженной психодраматической группы - весьма нелегкая задача. Терапевту намного труднее работать с чужим горем, одновременно стараясь заставить замолчать собственную боль.

Поможет только вдохновение

В работе с психотерапевтами существуют две области, где бессильны помочь любые техники и методики, и спасти положение могут только спонтанность и креативность. Именно здесь можно почувствовать приливы воодушевления и энтузиазма в работе с людьми терапевтических профессий.

Терапевты могут быть перегружены болью

Чаще всего с этими фактами можно столкнуться, когда речь идет о работе с населением, однако они могут иметь место и в группах, состоящих из психотерапевтов, которые собираются еженедельно, в которых общее число встреч не ограничивается несколькими сессиями, и в группах, где участники сами занимаются психодрамой, работая директорами между сессиями. Такое может произойти в любой группе психотерапевтов. При этом возникает неприятное ощущение, что, по крайней мере, некоторые из участников группы стараются избежать проявления эмпатии, как только могут. Я говорю об этом с полной уверенностью, ибо испытывала это ощущение сама и слышала о подобных ощущениях от других терапевтов, регулярно принимающих участие в учебных группах или группах психологической поддержки.

В то время как одна моя часть стремится проникнуться чувствами протагониста и оказать ему поддержку, другая часть меня чувствует себя совершенно усталой, чтобы продолжать эту поддержку оказывать. За все это время я видела слишком много лишений, насилия и смерти - с меня довольно! Я испытываю точно такое же чувство, когда за короткое время принимаю слишком много клиентов с такими переживаниями. Головой-то я хорошо понимаю, что каждый из них - уникальная и неповторимая личность, но не слышу соответствующего отклика в своем сердце.

Первое решение этой проблемы, которое сразу приходит в голову, - на какое-то время сказать себе “стоп”. Оно может стать не менее полезным, когда группа в полном составе совершает нелогичный и неожиданный поступок: какой-нибудь глупый разогрев или коллективный выход “погулять и размяться” из помещения, где проходила психодрама. Но тактика выжидания невозможна, когда групповой процесс близится к концу, а еще несколько участников претендуют на роль протагониста, особенно если некоторые из них раньше уступили свою очередь кому-то еще, а сейчас подошел их черед. В таких случаях всегда требуется маленькое чудо! Оно не происходит само по себе, но может произойти, если у директора достанет мужества верить в метод и потенциал группы. Самые чудесные и продуктивные сессии во время недельного семинара, на котором я была участницей, состоялись ближе к концу, когда члены группы уже порядком подустали, но при этом стали друг другу значительно ближе. “Теле” группы оказалось очень сильным и способствовало открытию новых путей к разрешению возникающих проблем.

Терапевты могут искусно сопротивляться

Мой психодраматический опыт работы с психотерапевтами говорит о том, что они могут быть творческими, воодушевленными и мужественными (если сталкиваются с необходимостью риска). Но если при всех этих достоинствах они где-то уперлись, то очень основательно. Искусные профессионалы и крайне чувствительные люди, они могут проливать “крокодиловы слезы,” уходя от столкновений с реальными страданиями, или перегружать свою драму рассуждениями, чтобы избежать действия, уводя тем самым директора в сторону от проблемы, или провоцировать директора следовать проторенным путем вместо того, чтобы оказаться неизвестно где. В таких случаях директор может отметить эту порочную и бесполезную тактику. Но бывает, что такой уход от глубокой работы проясняется для группы и для самого протагониста уже после окончания сессии. Тогда директору остается только отправиться домой и заново переосмыслить весь процесс, чтобы в следующий раз не оставить протагонисту лазейки, позволяющей обойти трудный участок работы. В той или иной форме с сопротивлением работают все терапевты. Мне кажется, что сопротивление моих коллег-терапевтов существенно отличается разнообразием форм и изяществом защитных тактик, которые возникают совершенно неожиданно и без малейшего намерения.

Осмысливать свои наблюдения я начала с изучения собственного опыта пребывания в роли протагониста. Когда я размышляла о проведенных со мной сессиях, самое большое и гнетущее впечатление произвели мои усилия, направленные на сопротивление терапевтическому процессу. Я доставала из своего богатейшего арсенала одну защиту за другой, и, чем ближе подбирался к болевым точкам директор, тем крепче становилась защита. Ранее я уже отдала должное методическим достоинствам психодрамы, позволяющим обойти защитные механизмы, однако у метода существует и теневая сторона. Она заключается в том, что оставшиеся защиты проникают еще глубже и становятся бессознательными. Я абсолютно уверена, что сознательно мне меньше всего хотелось сопротивляться директору, но все-таки я сопротивлялась.

Причину моего сопротивления было легко понять (а поняв - простить). Защиты возникают в первую очередь в местах сосредоточения невыносимой боли, и очень часто это происходит в том возрасте, когда сознание человека еще не настолько развито, чтобы он мог понять, что случилось, или найти подходящие способы разрешения конфликтов. Разумеется, в то время у меня не хватало возможностей, чтобы как следует справиться со всеми конфликтами. Со временем в похожих ситуациях эта боль периодически обострялась.

Значительно труднее было ответить на вопрос, откуда появился такой богатый арсенал защитных тактик. Мой ответ нелегко проверить, но он меня устраивает тем, что вписывается в мой опыт и имеет теоретическое обоснование.

Большую часть времени терапевт старается помочь людям, которые не могут вести себя в соответствии с требованиями ситуации, и смысл терапевтической помощи заключается в поиске новых, неопробованных стилей поведения. Один из методов, который мы используем, называемый моделированием, взят из теории социального научения. Мы стараемся демонстрировать только такое поведение, которого хотим добиться от наших пациентов, и как бы предлагаем им его в качестве примера для подражания. В процессе таких взаимоотношений мы подвергаем себя воздействию неэффективного поведения в разных видах и формах. Можно предположить, что, находясь под таким давлением, мы используем эти модели, чтобы выстроить глубинные и сложные защитные механизмы. При этом почти не задумываемся над тем, что этот процесс требует гораздо больше осознания, чем копирование ребенком поведения его родителей.

Даже отвергнув эту идею, вполне естественно предположить, что психотерапевты составляют такую социальную группу, внимание которой постоянно сосредоточено на роли человека в этом мире. Мы хорошо образованы, можем свободно выражать свои мысли, и потому наши защиты столь же хорошо артикулированы и высоко интеллектуальны.

Существует еще одна гипотеза, касающаяся постоянного стремления к защите участвующих в группе психотерапевтов. Соглашаясь на личностную работу, пациенты обычно идут настолько глубоко, насколько им необходимо, чтобы освободить творческую энергию там, где она зашла в тупик. Что касается терапевтов, они должны быть уверены в своей способности работать с широким спектром проблем, не смешивая их со своими, не нашедшими до сих пор окончательного разрешения. Это обстоятельство косвенно отражается в запросе на более глубокую работу по сравнению с запросами их пациентов. Поэтому проблемы, которые они предъявляют в учебной группе или группе психологической поддержки, могут оказаться гораздо сложнее; они могут быть связаны с более ранним периодом жизни, когда функции памяти еще недостаточно развиты.

Все идеи, которые перечислены выше, могут что-то добавить к попыткам объяснить свое собственное сопротивление в роли протагониста и сопротивление моих коллег, которое мне довелось наблюдать. Как и для первой проблемы, здесь у меня нет готового волшебного решения, но мне случалось ощущать чудесную силу, находясь и в роли директора, и в роли протагониста, и будучи просто участницей группы. Поработав директором, я узнала, что легче всего преодолеть сопротивление протагониста, расширяя диапазон распределения внимания. В таком случае я быстро улавливаю момент, когда протагонист начинает закрываться, и стараюсь улучить возможность и сделать следующий шаг, применяя определенный технический элемент, способствующий развитию драмы в целом. При этом я делаю все, чтобы подключить все свои творческие возможности, но всегда чувствую огромную радость, если вспомогательные лица и другие участники группы активно участвуют в творческом процессе. Психодрама - групповой метод, и время от времени (как, например, в данном случае) об этом не грех вспомнить. Я вовсе не исключаю возможности поиска решения вместе с протагонистом, но при этом очень хорошо себе представляю, как он борется с накатами волн внутреннего бессознательного сопротивления и почему в такие моменты ему просто не хватает творческой энергии.

И тогда я вспоминаю о том, что верю в метод!

Заключение

В этой главе я хотела показать, насколько психотерапевты нуждаются в организации групп поддержки, составляющих часть их профессиональной деятельности, и что они имеют полное право пользоваться их помощью. Кроме того, мне было важно объяснить читателю, почему я сама так убеждена, что для этих целей лучше всего подходит психодраматический метод. Когда я писала эту главу и размышляла над ней, мне вспоминалось все больше и больше сессий, вплетающихся в мою профессиональную биографию. Так я вспомнила о психологической поддержке социальных работников, занятых в специальных отделениях для детей с нарушениями психического развития, и психодраматических сессиях для персонала этих отделений. Именно эти сессии оказали в то время огромное влияние на мой профессиональный рост. Я вспоминаю о социодраме в группе персонала подросткового центра, которая привела к осознанию многих профессиональных проблем.

Кроме них, в памяти всплывают и другие события, и когда я пытаюсь из множества фрагментов составить общую картину, больше всего меня согревает то, что именно они являются самым богатым и ценным опытом, который я приобрела будучи терапевтом, ведущим группы и директором психодрамы. У всех профессиональных психотерапевтов, не исключая психодраматистов, существует выбор, куда приложить свои силы. Я страстно верю в важность такой работы, и сила этой страсти удивительна даже для меня. И если после прочтения этой главы увеличится количество терапевтов, получающих наслаждение от психодрамы, значит, мои усилия не пропали зря!

Литература

Blatner H.E. (1973) Acting In: Practical Applications of Psychodramatical Methods, New York: Springer Publishing.

Falicov C.J. (ed.) (1988) Family Transitions: Continuiti and Change over the Family Life Cycle, New York: Guildford.

Guy, J.D. (1987) The Personal Life of the Psychotherapist, New York: John Wiley and Sons.

Herbert, M. (1987) Behavioural Treatment of Children with Problems, London: Academic Press.

Rippere,V. and Williams,R. (eds) (1985) Wounded Healers: Mental Health Workers’ Experience of Depression, Chichester: John Wiley and Sons.

* Adam Blatner. Foundations of Psychodrama. History, Theory and Practice, p.88.

* Андрей Битов. Близкое ретро, или комментарий к общеизвестному. - Новый мир, 1986, № 4, с145.

* В этом списке содержится только литература, имеющая отношение к психодраме. Другие источники можно найти в конце каждой главы.

* Речь здесь идет об одном из авторов нашей серии (Р.Скиннер, Дж.Клииз “Семья и как в ней уцелеть“) - довольно популярном актере-комике по основной специальности. - Прим. научного редактора.

* Издавая этот сборник, мы не сразу решились включить этот рецепт в окончательный русский текст. Однако при внимательном рассмотрении можно видеть, что он имеет в данной статье смысл, не исчерпывающийся авторской вольностью. - Прим.ред.

* Рак - мультифакторное заболевание, у него много причин. Лишь одна из них связана с реакцией на стресс. Именно с ней и работает психотерапевт.

* Этот известный метод хорошо описан в книге Б.Алмана и П.Ламбру «Самогипноз: Руководство по исцелению себя» (М., Независимая фирма «Класс», 1995) - Прим. научного редактора.

Барбара Джин Квин. ИСЦЕЛЕНИЕ ЦЕЛИТЕЛЕЙ - Психодрама - вдохновение и техника - П.Холмс и М.Карп