Понятие личности в аспектах нормы и патологии. - Психология отношений - Владимир Мищев

Понятие личности относится к области многих наук: философских, общественно-исторических, юридических, педагогических, психологических и медицинских.

В области философии без него нельзя обойтись при рассмотрении основных онтологических проблем. Ведь проблема сущности действительности не ограничивается вопросом об основе существующего (материи), а требует также решения вопроса о связи материи с сознанием, а последнее — не только функция мозга, но и основное свойство личности. Познать действительность — значит, познать не только основные элементы мироздания, но и сложнейшие продукты развития материи, в том числе и человеческую личность.

Сведение действительности к сумме ее элементов представляет собой механистическую ошибку, которая чревата особенно пагубными последствиями при изучении личности. Личность не разлагается на части, она — органическое целое, в котором можно выделить те или иные стороны лишь для удобства анализа на определенной его стадии. Личность имеет различные свойства, но не сводится к отдельным свойствам или к их совокупности.

Проблема личности важна и в гносеологическом плане. Представление о познаваемости психического и того, что является высшим в нем — сознания как основного свойства личности, чаще всего служит убежищем для агностицизма. Объявление непознаваемости самого субъекта (преподносимое обычно под видом мнимого объективизма) ведет не только к исключению субъекта из круга познания, но и к искажению всего процесса познания, лишает научной основы проблему его адекватности (отражения субъекта субъектом).

Философское рассмотрение проблемы личности необходимо еще и потому, что здесь открывается наиболее плодотворная возможность для изучения ряда малоразработанных философских проблем, касающихся таких категорий, как конкретное и сложное, вторичное и субъективное. Метафизическая философия рассматривает идеальное и материальное как взаимоисключающие противоположности, причем лишь одной из них приписывается бытие. Диалектический же материализм признает реальность обеих, но считает материальное первичным, а идеальное вторичным, производным. Тем самым в план философского рассмотрения включаются объекты и процессы, в которых материальное и идеальное существуют в реальном и сложном единстве. Главной проблемой при этом является единство материального и идеального в человеке как объекте-организме и как субъекте-личности.

В общественно-исторических науках понятие личности рассматривается в аспекте двух проблем: человек как общественный деятель и роль личности в общественно-историческом процессе. Однако для рассмотрения в этих науках личности в ее отношении к обществу требуется, чтобы проблемы самой личности были разработаны какой-то другой наукой.

Аналогичная ситуация и в педагогике. Она пользуется понятием личности для обоснования программ и методов формирования у воспитываемого человека социально ценных свойств. Имея предметом воспитания личность человека, педагогика сама опирается на понятие о личности, разрабатываемое другой наукой.

Науку, в которой личность является центральным понятием, представляет психология.

Решение вопросов психологии затруднено сложностью ее проблем, ее объекта — человека, объединяющего в себе организм как биологическое целое и личность как члена общества и общественного деятеля.

Из чрезвычайно многочисленных попыток эмпирического освещения проблемы личности, предпринимавшихся за рубежом, следует указать на работу Г. Оллпорта (Allport H., 1937). Автор, приводя 49 эмпирических определений личности, дает пятидесятое: «Личность — это организованная система, функционирующая как целое, или единство навыков, предрасположений и чувств, которые характеризуют какого-либо члена группы как отличающегося от других членов группы» (с. 47). Совершенно очевидно, что автор, много занимавшийся проблемой личности и осветивший немало относящихся к ней вопросов, дает все-таки формальное, эклектическое определение, в котором общественно-историческое понимание личности полностью отсутствует. В нем не видно поэтому разницы между животным и человеком.

В зарубежной психологии преобладают направления, отражающие механистические, идеалистические и эклектические позиции. К ним относятся бихевиоризм, персонализм, психоанализ и двухфакторная теория личности.

Бихевиоризм подходит к поведению человека механистически и рассматривает сознание, личность, переживания человека только как «эпифеномены». Так, под видом естественнонаучного подхода сложные и высшие особенности человека и деятельности его мозга упрощаются, а их физиологический механизм искажается. В схеме бихевиоризма «стимул-реакция» выпадает или по крайней мере недооценивается самое существенное, а именно, внутренняя переработка внешнего воздействия. Основанные на этом принципе (стимул-реакция) психология и педагогика (научение — Learning) имеют разные оттенки. Но всех их роднит одно: основным понятием для процесса развития личности объявляется навык (Э. Л. Торндайк, Д. В. Уотсон, Е. С. Толмен, К. С. Халл и др.).

Главная ошибка бихевиоризма заключается в игнорировании того, что стимул в процессе развития превращается из причины в повод, а внешняя реакция из следствия и показателя превращается в многообразие различных ответов, правильно оценить которые можно лишь через раскрытие их внутренней обусловленности. Конечно, принцип стимул-реакция, а также принцип навыка являются материалистическими. Но их механистическое истолкование, при котором не учитывается различная сложность стимула и изменения соотношения стимул — организм — личность — реакция в процессе развития, ведут к упрощенному, а следовательно, неправильному представлению о психической деятельности.

Если бихевиоризм снимает личность со счета, выражает имперсоналистические (обезличивающие) тенденции в подходе к человеку, то его противоположностью является персонализм, связанный в психологии с именем В. Штерна (W. Stern, 1922). Персонализм — откровенно идеалистическая теория, выдвигающая в качестве основных два понятия: лица (персоны) и вещи, из которых вещь является предметом причинно-механистического объяснения, а лицо — телеологического. Согласно взглядам персоналистов, личность, т.е. человек как лицо, не материальна и не идеальна, а психофизически нейтральна; мир же представляет собой иерархию лиц. Высшей личностью, или «вселичностью», является божество. Спекулятивно используя для своего укрепления новейшие достижения естествознания, персонализм остался религиозно-идеалистическим учением, современным перепевом монадологии Лейбница.

Бессильный понять общественно-исторический процесс развития, персонализм не может правильно объяснить различия личности и вещи, объяснить личность как единство объекта и субъекта, т.е. как организм, ставший сознательным деятелем. Преподносимое как «чисто» психологическое понятие психофизической нейтральности не соответствует действительности. В нем, как и в понятиях темперамента, способности, разработанных персоналистами, особенно ясно выявляется необходимость в физиологической трактовке этих феноменов.

Имперсонализм и персонализм теоретически отражают две стороны характерной для буржуазной идеологии тенденции: обезличить (отрицание личности), низвести человека до уровня робота, когда речь идет о массе, а по отношению к стоящим над нею обосновать в разнообразных оттенках теорию культа личности, используя для этого идеи Штирнера об единственном, Ницше — о сверхчеловеке, Шпенглера — о цезаризме, Дьюи — об избранных, Богардуса — о лидерстве и Гука — о героях. В тех же целях перепеваются старые мотивы Зомбарта, Сигеле и Михайловского о «вождях», «героях» и «дикой толпе», прикрываемые иногда псевдодемократической фразеологией. Извращая взаимоотношения личности и общества (коллектива), названные концепции в основном повторяют старую психологическую теорию общественной статики и динамики Г. Тарда, согласно которой прогресс складывается из изобретений гениальных людей и подражаний бездумной массы (ср. рассуждения Богардуса о «духе энтузиастов изобретателей» в его книге «Социальная психология» и о лидерстве, якобы обусловленном потребностью группы, ищущей руководства, в книге «Лидер и лидерство»). Из такого извращения и вырастают сверхиндивидуализм одного направления — персонализма и антииндивидуализм другого — имперсонализма.

Уже Аристотель говорил о человеке как общественном животном. В эмпирической науке с конца XIX века установилось понимание личности как биосоциального единства. Такое понимание до сих пор имеет своих сторонников за рубежом. В России его развивали в начале XX-века неопозитивист Е. Б. Де-Роберти (1910) и В. М. Бехтерев (1926). Биосоциальная трактовка личности, правильно учитывая наличие в человеке обоих начал, приобрела различные оттенки в зависимости от того, как рассматривалось их взаимоотношение. В. М. Бехтерев, в отличие от приверженцев одностороннего биологизма, подчеркивал роль социального фактора.

Весьма плодовитый современный американский психолог Г. Мерфи в своих многочисленных работах, посвященных проблеме личности (Murphy, 1937, 1947), объявляет о своем биосоциальном подходе к проблеме. С фактической стороны он охватывает личность разносторонне и, как выражаются в похвальном смысле многие зарубежные рецензенты, «эклектически». Мерфи явно акцентирует биологическую сторону вопроса, определяя человека как биологический организм, взаимодействующий с материальным и социальным окружением. Человек, по Мерфи, — это организованное поле внутри более широкого поля постоянного взаимодействия приходящих, исходящих и входящих энергий.

Мерфи считает основными компонентами личности: 1) физиологические предрасположения, возникающие из наследственных и эмбриональных предрасположений; 2) канализацию как процесс, благодаря которому мотив или концентрация энергии находит путь к разряду в поведении; 3) условнорефлекторные ответы, которые представляют собой связи между внутренними условиями тканей и специфическими формами поведения; 4) познавательные или перспективные навыки как продукты второго и третьего компонентов. В конечном счете элементами личностной структуры оказываются потребности (needs) или напряжения (tensions). В процессах детерминации органические черты превращаются в символические (мысленные) черты. Напряжения — суть концентрации энергии в ткани или ряде тканей. Из элементов складываются сложные структурные элементы личности, например, «роль» как фиксированная культурой форма поведения, «сам» (self) как восприятие себя и понятие о себе в целом, «я» как система привычных активностей, обеспечивающих поведение. Такие же понятия, как привычка, оценка, склонность, восприятие, концепция, образ, характер, — объявляются структурными компонентами личности. Таким образом, все сложное сводится к элементарно биологическому. Не отрицая роли приобретенных мотивов, Мерфи все приобретенное рассматривает как результат органических побуждений. В чем же проявляется социальная сторона личности? В том, что процесс ее развития объявляется Мерфи процессом социализации, в котором общество воздействует на индивиды четырьмя путями: 1) системой сигналов «обусловливает» поведение; 2) содействует формированию личности предписаниями и запретами; 3) изменяет импульсы индивида качественно путем награды и наказания; 4) организует процессы восприятия и познания в соответствии с нормами данного общества. «Социализированное существо» представляется играющим ряд ролей, определяющих поведение в разных условиях и ситуациях. Мерфи подходит к личности с позиций «ситуационизма», т.е. признания того, что люди ведут себя согласно требованиям ситуации; с изменением ситуации меняется «роль» и меняется личность (Murphy, 1947, с. 867).

Определяя личность как биосоциальное явление, Мерфи детально характеризует ее биологическую сторону, рассматриваемую к тому же как существующую рядом с социальной стороной, при анализе которой не вскрывается ее внутреннее содержание, не выявляются полярные типы личности, обусловливаемые социальным развитием.

В рамки биосоциальной трактовки личности укладываются и взгляды Э. Кречмера (1924), подчеркивающего значение конституционально-биологической стороны, выводящего характер в значительной мере из конституции. С гипертрофией конституционального момента связаны такие реакционнейшие концепции расизма, как, например, «конституциональная типология» Э. Иенча.

Наиболее гипертрофированную форму раздувания роли врожденных инстинктивных влечений представляет психоанализ З. Фрейда (1924). Человеком, по Фрейду, управляют влечение к жизни (половое) и влечение к смерти и разрушению, а обстоятельства и условия жизни — всего лишь внешние моменты, которые учитываются организмом, влекомым к наслаждению или покою. Структура личности, по Фрейду, состоит из трех систем: «оно», «я» и «сверх-я».

«Оно» — это врожденная инстинктивная основа личности, фонд психической энергии, источник силы для двух других систем, «истинная психическая реальность», поскольку отражает внутренний мир субъективного опыта. «Оно» не допускает прироста энергии, переживаемого как напряжение, и в случае его образования разряжает энергию, доставляя этим наслаждение согласно принципу удовольствия. «Я» — система внешнего объективного опыта, необходимая для существования, орудие мышления и познания мира, действующее по принципу реальности. «Я» осуществляет контроль действия, но, будучи производным от «оно», лишь от него заимствует свою силу. «Сверх-я» является представителем оценок и идеалов общества, прививаемых ребенку родителями. Это — моральное оружие, действующее не в соответствии с влечением к наслаждению, а согласно требованиям совершенства. «Сверх-я» тормозит импульсы «оно», противоречащие общественным требованиям, особенно сексуальные и агрессивные, побуждает «я» к замене реальных целей моральными, побуждает к самоусовершенствованию. В общем, «оно» представляет в личности биологическое, а «сверх-я» — социальное.

Как неоднократно отмечалось в литературе, Фрейд биологизирует личность, правда, не в том смысле, что вовсе отрицает социальное в ней («сверх-я» — это социальный продукт). Однако у Фрейда социальное не только лишено конкретно-исторического содержания, но его роль в человеке чрезвычайно принижена. Ведь «я» и «сверх-я» — всего лишь производные от «оно», их энергия — это энергия «оно», в котором нет уж ничего социального. Из-за столь грубого искажения роли объективной общественной действительности концепция Фрейда исключает не только конкретно-историческое содержание, но и, по существу, какое бы то ни было развитие личности, подменяя его лишь этапами формирования и переключения либидо. Биологическая основа — «оно» — остается постоянной и определяющей сущность человеческой личности.

Многие изъяны теории Фрейда были давно вскрыты авторами, стоявшими вне психоаналитической школы, хотя их критика имела, скорее, умозрительный характер, не подкреплялась эмпирическим материалом. Более чувствительными для этой теории оказались внутренние «взрывы», учиненные сперва отпавшими от Фрейда учениками — К. Юнгом, А. Адлером, О. Ранком, а затем так называемыми неофрейдистами (Г. С. Салливен, Э. Фромм, К. Хорни). Однако последние не превратились в антифрейдистов. Они, хотя и противопоставили инстинктивной обусловленности человека культурные условия его развития, все же придерживались метода индивидуально-психологического рассмотрения личности, продолжая пользоваться основными понятиями психоанализа.

В последнее время приобрел многочисленных приверженцев среди крупных психиатров Запада (Л. Бинсвангер, Франкль) экзистенциализм. Эта теория ввела в план философского — рассмотрения понятие существования, поставив тем самым проблему его взаимосвязи с сущностью. Для экзистенциализма всякое существование, в том числе и существование личности, есть раскрытие сущности. Выходит, что сущность предшествует существованию и лишь проявляется в нем. На самом же деле — существование — это история бытия, в котором каждый неопределенный «кусок материи» становится определенным объектом, а человек — объектом и одновременно субъектом, т.е. личностью. В истории существования формируется объект-субъект с его сущностью. Не личность предшествует своему существованию, как это следует из мистико-идеалистической трактовки личности экзистенциалистами, а история существования, бытие создает личность.

Личность представляет собой единое целое. Известно, однако, что принцип целостности провозглашается также холизмом и гештальтизмом (Smuths, Goldstein, Maslow и др.). Очевидно, идеалистическую метафизику отличает от материалистической диалектики не само по себе признание целостности личности, а то, как понимается природа этого целого, как разрешается проблема связи целого и частей, как трактуются законы развития целого. Диалектический материализм устанавливает общественно-историческую природу человека, объективно материальную обусловленность его личности. В процессе развития в личности как целом выделяются свойства как части, определяемые целым и представляющие различные стороны его многообразия.

Вопрос о структуре человеческой личности, от решения которого зависит выяснение основы личности, условий и хода ее развития, привлекал внимание многих психологов и психиатров, тяготевших к различным философским направлениям.

Большое распространение получило, например, связанное в известной мере с психоанализом представление о послойной структуре личности (Hoffman, Braun и др.), согласно которому самым внешним слоем являются идеалы, а самым внутренним — «глубинные» инстинктивные влечения. В Германии, в психолого-характерологической и психиатрической литературе, имела широкое хождение предложенная Л. Клягесом (Klages, 1926) схема, включавшая такие компоненты личности и характера: а) материя, б) структура, в) движущие силы. Известный американский психолог Р. Кеттел (Cattel, 1950) в своей большой работе «Личность» указывает на следующие три аспекта личности: а) интересы, б) способности, в) темперамент. Эти аспекты представлены, однако, не как структуры, а как части или разделы, которые анализ открывает в личности.

В современной советской литературе проблема личности с точки зрения ее состава освещается внешне очень близко к Кеттелу. Так, С. Л. Рубинштейн (1946) рассматривает личность в трех планах: 1) направленность (установки, интересы, потребности); 2) способности; 3) темперамент и характер.

Примерно тот же перечень обычно дается и в учебниках психологии. Не имея возможности детально рассмотреть данный вопрос, кратко остановимся на значении, которое имеет для понимания личности как единства выяснение внутренней связи перечисленных понятий. С.Л. Рубинштейн правильно указывает, что они служат лишь планами анализа и притом не рядоположенными, а связанными в одном узле.

Среди советских психологов все более нарастает интерес к проблеме структуры личности (Н. Ф. Добрынин, А. Г. Ковалев, В. Н. Колбановский, К. Н. Корнилов, Г. С. Костюк, В. С. Мерлин, В. Н. Мясищев, К. К. Платонов и др. — см., например: Доклады, 1956), хотя в ее разработке сделано еще сравнительно немного.

Отметим здесь два момента. Во-первых, в психической деятельности можно и должно различать психические процессы (например, мышление, представление, восприятие, внимание и т.п.) и потенциальные психические образования (например, характер, интеллект, способность, личность). Во-вторых, и в личности, и в психике нужно различать процессы и образования различной степени сложности. Так, в процессах психической деятельности более элементарным являются восприятия, более сложным — процесс мышления и, наконец, самым сложным, интегральным, или синтетическим, понятием является сознание, психическая деятельность в целом.

Личность — высшее интегральное понятие. Личность характеризуется, прежде всего, как система отношений человека к окружающей действительности. В анализе эту систему можно дробить на бесконечное количество отношений личности к различным предметам действительности, но как бы в данном смысле эти отношения частичны ни были, каждое из них всегда остается личностным.

Самое главное и определяющее личность — ее отношения к людям, являющиеся одновременно взаимоотношениями. В этом пункте субъективное отношение, отчетливо проявляясь в реакциях и действиях, обнаруживает свою объективность, а индивидуально-психологическое становится социально-психологическим. Отношения человека избирательны прежде всего в эмоционально-оценочном (положительном или отрицательном) смысле. Отношения человека представляют сознательную, избирательную, основанную на опыте, психологическую связь его с различными сторонами объективной действительности, выражающуюся в его действиях, реакциях и переживаниях. В свою очередь, они образуются и формируются в процессах деятельности.

Избирательные отношения человека многосторонни и сложны, но не разрозненны и не рядоположены, а составляют единую сформированную его опытом индивидуальную иерархическую историческую систему, внутренне связанную, хотя, может быть, и противоречивую. Так, потребность и идеал могут вступать в конфликт друг с другом, вместе с тем в идеале или в требованиях долга так же, как и в потребностях, заключено внутреннее побуждение к действию. Идеал первоначально как внешнее требование или правило в процессе развития становится внутренним требованием.

Сознание, чувство и воля представляют то процессуальное триединство, которое выражается потенциально в отношении к каждому объекту и проявляется в различных отношениях, в интересах, в той или иной эмоциональной (положительной или отрицательной) оценке, в той или иной степени действенной активности — влечения, желания, стремления или потребности. Отношение — сила, потенциал, определяющий степень интереса, степень выраженности эмоции, степень напряжения желания или потребности. Отношения поэтому являются движущей силой личности.

Психологи неоднократно отмечали, что у личности могут преобладать органические, личные или сверхличные (общественные) цели, мотивы или потребности. Характеризуя личность, обычно говорят об ее направленности. Этот термин, однако, не вполне удовлетворителен. В сущности речь идет о доминирующих отношениях, т.е. о большей или меньшей активности, реактивности, эффективности в отношении к тем или иным объектам. Так, доминировать могут «животные», конкретно личные или идейные интересы. Отношения человека представляют систему, образующуюся в результате его развития, воспитания и самовоспитания. Подобно тому, как объекты окружающей действительности имеют разную важность для человека, в системе его отношений имеется иерархия господствующих и подчиненных отношений. Эта система постоянно меняется, развивается, но всегда определяющую роль играют отношения между людьми, в целом обусловленные структурой общества, т.е. лежащими в его основе общественно-производственными отношениями. Общественно-историческая обусловленность личности обнаруживается прежде всего в том, что в характеристике одних личностей самым важным являются общественные, а у других — личные интересы.

Первый план характеристики личности образуют доминирующие отношения последней. С вопросом о доминирующих отношениях связаны вопросы о том, для чего живет данный человек, что для него является смыслом жизни: руководят ли им социальный идеал блага или цели личного преуспевания, или человек вообще не ставит перед собой отдаленных задач и целей, еле справляясь с захлестывающими его повседневными заботами.

Хотя важнейшей, и не только философски, но этически, психологически, педагогически и житейски, проблеме счастья до сих пор уделяется мало внимания в научных исследованиях, она теснейшим образом связана с проблемой личности, ее целей, отношений и воспитания. Нельзя недооценивать и медицинскую сторону вопроса, так как болезнь или инвалидность вызывают реакцию личности (слабодушие, отчаяние, болезненное депрессивное состояние), крайним следствием которого может быть самоубийство. Другие болезненные формы выражают неудовлетворенность или конфликт с исходом в преступление или в реактивное невротическое или психотическое состояние.

Вторая группа свойств охватывает психический уровень человека. Это не только уровень его желаний, но и уровень его достижений. Определить данный уровень — значит, ответить на вопросы: чего достиг человек, каковы его возможности, какой след он оставил в жизни общества, иначе говоря, каково историческое значение личности. Здесь опять-таки тесно соприкасаются психологический и социологический аспекты рассмотрения личности. Богатство личности определяется богатством ее опыта и, выражая уровень ее развития, неразрывно связано с ее сознательностью и ее самосознанием, под которым подразумевается способность личности правильно отражать действительность в ее настоящем и прошлом, а также предвидеть будущее, правильно оценивать себя самого и свое место в действительности.

Уровень развития личности одновременно является уровнем развития ее функциональных возможностей, ее, говоря языком психологических понятий, интеллектуальных, волевых, эмоциональных свойств. Сюда же относятся и такие еще мало изученные свойства, как сложность, тонкость, дифференцированность личности.

Аспекты общественного и культурного развития личности полностью не совпадают. Общественное развитие человека выражается той ролью, которую играют в его поведении общественные интересы по сравнению с личными. Культурный же уровень личности выражается соотношением идейных элементов индивидуального опыта и органических («витальных») импульсов поведения. Конечно, наиболее высокий уровень развития характеризуется сочетанием коллективизма с высокой культурой. Однако культурно развитый человек может быть индивидуалистом, а культурно не развитый — коллективистом. Культурное развитие первого, какого бы высокого уровня оно ни достигло, неполноценно, ущербно, ибо недоразвиты общественные связи и мотивы поведения. Коллективизм второго оказывается стихийным, примитивным, ибо не сочетается с высоким культурным развитием, необходимым для обеспечения общественной сознательности человека. Ступени общественного и культурного развития отличаются различной ролью, которую на каждой из них играют для личности общественные и личные отношения.

Избирательная направленность отношений определяет и внешние и внутренние реакции личности. В социальном плане — это полюса внешней социальности и внутренней отзывчивости личности к другим людям и требованиям коллектива. Уровень развития и избирательность отношений характеризуют содержание личности.

Третьим существенным компонентом является динамика реакций личности. Она соответствует тому, что в психологии называется темпераментом и с физиологической стороны освещено И.П. Павловым как тип высшей нервной деятельности.

Следует только подчеркнуть, что: 1) темперамент проявляется во всех сторонах личности, в том числе в ее интеллектуальной и идейной жизни; 2) темперамент обнаруживается лишь в области активных отношений личности; 3) темперамент также может меняться под влиянием жизненных условий.

Понятие темперамента в нашей психологической литературе толкуется в соответствии с учением И. П. Павлова об общих типах высшей нервной деятельности. Отправляясь от типологии И. П. Павлова, не надо, однако, утрачивать собственно психологического аспекта и забывать психологические факты. Первостепенное значение имеет, например, такой психологический факт, как эмоциональность человека в ее разных проявлениях. Физиологически эти проявления объясняются динамикой корковых процессов (соотношением иррадиации и концентрации) и соотношением коры мозга и подкорковых областей (центральной ретикулярной формации), определяющих соматическую и эндокринную динамику организма.

Четвертый компонент характеристики личности - это взаимосвязь основных компонентов, или общая структура личности. Сюда относятся пропорциональность, гармоничность, цельность личности, ее широта и глубина, ее функциональный профиль, т.е. соотношение различных свойств психики или то, что по преимуществу называют характером личности.

Эта сторона важна для понимания таких волевых и моральных свойств, как устойчивость, настойчивость, выдержка, самообладание, отзывчивость, внимание к человеку, принципиальность, честность и противоположные им отрицательные качества. В названных свойствах, как в едином узле, связываются доминирующие отношения человека с уровнем его развития в целом, в отдельных сторонах и в динамике темперамента.

Это может быть показано на примере полярных свойств — коллективизма и индивидуализма. Во-первых, они выражают противоположные направления движущих сил человеческого поведения. Во-вторых, в общественно-историческом плане они выступают как разные уровни процесса развития от стихийного индивидуализма и коллективизма к сознательному. Наконец, они суть особенности характера личности, проявляющиеся на каждом шагу ее жизни.

Единство в структуре личности, соотношение в ней идеального и материального, социального и индивидуального следует рассматривать в связи с ее историческим развитием. Человек формируется в социальной среде, и в ходе этого процесса у него вырабатываются такие способы действия, которые благоприятствуют возникновению и развитию сознательных психических свойств, преобразованию биологического социальным (когда социальное из внешних условий, воздействий, требований, образцов, знаний и впечатлений переходит во внутренние потребности, привычки, требования личности к себе и к окружающим). Индивидуальное постепенно, критически, не без борьбы, реорганизуется социальным и становится социальным, не утрачивая индивидуальности, но приобретая новый «социализированный» характер.

Несмотря на многообразие и изменение свойств личности, она в нормальных условиях остается единой. Это единство основывается на синтезе реакций и тенденций индивида, регулируемом его центральной нервной системой, на единстве его жизненного опыта. Личность многообразна в своем единстве, и различные люди, имея общие свойства, обладают как типичными, так и индивидуальными особенностями. Поэтому наряду с общими закономерностями развития личности важную теоретическую и практическую задачу представляет исследование психических особенностей человека.

С позиций монистически материалистического и исторического понимания личности человек есть сложное развивающееся единство физиологического и психического, биогенного и преобразующего его социогенного.

Из многочисленных, в том числе не до конца еще разрешенных, вопросов развития личности мы остановимся на одной, важной и с философской и с конкретно-научной точки зрения проблеме, а именно проблеме движущей силы развития человека. В процессе развития слепые силы влечения организма превращаются в осознанные потребности, инстинктивное приспособление к природе и социальной среде становится все более сознательным и планомерным, включающим не только приспособление к действительности, но и преобразование ее.

Известно, что развитие есть постоянная борьба противоположностей, находящихся в каждый данный момент в определенном временном единстве. Одной из сторон развития личности является нарастание и обогащение системы ее возможностей и потребностей (требований к жизни). Вместе с тем предъявляет ряд требований к человеку и предоставляет ему определенные возможности окружающая действительность. Борьба и единство противоположностей здесь заключается в том, что жизнь создает меняющиеся условия (общественные требования и возможности), которые сталкиваются с имеющимися у человека потребностями и его внутренними возможностями и побуждают его к освоению нового и переделке самого себя, в результате чего у него возникают новые потребности и новые внутренние возможности. Личность, изменяясь, развивается, меняется и характер ее отношения к действительности.

Но последняя также изменяется. Весь этот спиралевидный процесс развития с наполняющими его борьбой процессами овладения и преодоления составляет основное содержание развития личности, в ходе которого она выступает не пассивным объектом, а все более активным и сознательным субъектом. В зависимости от условий развития формирование личности приводит к разным результатам.

При изложении павловского учения о типах в нашей литературе преимущественное внимание уделялось их генотипической почве. При этом забывалось, что сам Павлов говорил о сплаве врожденного (генотипического) и приобретенного (паратипического). Надо добавить, что у человека роль приобретенного опыта особенно велика, она становится решающей. Вот почему условия различных общественных структур определяют и различают личности.

Поскольку человек отражает и выражает общественные отношения, он не самостоятелен в своем поведении и деятельности. Вместе с тем не прямой, а весьма сложный характер отражения в человеке объективных отношений, существующих в обществе, обусловливает известную самостоятельность личности. Будучи объектом, человек в то же время является субъектом познания и практики. Степень самостоятельности, конечно, не одинакова у разных людей. Она зависит, прежде всего, от истории их развития, от политико-экономических и общественно-педагогических условий, а также от уровня, которого достиг человек в процессе развития. Самостоятельность — одна из важнейших предпосылок истинной свободы.

Общественные условия формируют личность как систему отношений. Они определяют как содержание личности, так и ее структуру и форму.

Содержание личности включает и предметное содержание опыта человека, и отношение его как субъекта к предметному содержанию, и связанную с этим систему ценностей, идеалов, убеждений, представляющих не только знание, но и побуждение к определенному действию.

Форму личности характеризуют особенности способа осуществления ею своего содержания, своих отношений. Решительность или нерешительность, смелость или трусость, постоянство или неустойчивость, твердость или податливость, цельность или непоследовательность, гармоничность или внутренняя противоречивость и т.п. — все это внешние проявления, форма, соотношение различных компонентов содержания личности.

Таким образом, связь содержания и формы означает здесь переход к действию, реализуется в поведении. Когда идеи и принципы адекватно воплощаются в способе действия, в поступках — это и есть «оформление» содержания личности, причем такое, что слитность формы и содержания воспринимается как черта личности — цельность, последовательность, принципиальность. Воплощение идеи в образе действия есть в то же время соединение социального с индивидуальным: личность в поступке (индивидуальное) реализует идею, обусловленную общественными отношениями (социальное).

Изучение личности, неразрывно связанное с изучением общественных отношений, позволяет объединить естественно-научное понимание человека с общественно-историческим, т.е. видеть в человеке (как организме и личности одновременно) продукт общественных условий, результат формирования и преобразования этими условиями его органической природы. Из сказанного следует несколько отправных положений, имеющих принципиальное значение для конкретного научного исследования и связанной с ним практики: личность общественно обусловлена, поэтому ее изучение предполагает изучение общественных условий ее развития; единство природного и социального в личности требует правильного общественно-исторического освещения ее природной материально-физиологической обусловленности и ее болезненных изменений: личность формируется в процессе ее деятельности, т.е. является продуктом общественной практики и развития организма в условиях этой практики.

В медицине, в том числе и в психоневрологии, еще недостаточно учитываются и не всегда правильно трактуются различные стороны человека как личности; клиническая патология почти не связана с научной теорией личности.

Конечно, медики-материалисты, изучая организм человека, понимают, что психика есть функция мозга, что организм и его болезни зависят от условий среды, что и организм и психика являются продуктом общественно-исторического развития. Однако при этом обычно упускается из виду, что сложные продукты развития, возникнув из простых, в свою очередь на них воздействуют. При игнорировании такого обратного влияния психика и личность оказываются всего лишь эпифеноменами, а динамика развития личности и организма искажается, поскольку не учитывается, что существующие в теле наряду с более инертными соматическими компонентами более подвижные нервно-психические изменения влияют на развитие и изменение тела.

В указанном смысле в нашей медицине еще до конца не преодолены ни метафизика, ни биологизм в подходе к человеку.

Понятие болезни в различных планах связано с проблемой личности. Болезнь может выражаться: 1) болезненными процессами; 2) распадом личности; 3) таким патологическим развитием, которое изменяет ее. Душевная болезнь есть болезнь личности, говорил еще В. М. Бехтерев (1921).

Мы коснемся лишь некоторых сторон этого большого и сложного вопроса.

В психотическом процессе изменения личности вызываются функциональной дезорганизацией мозговой деятельности. Будучи проявлением и следствием болезни мозга, сами они не зависят от личности. Чем тяжелее болезненное состояние и болезненный процесс, тем больше изменяется личность человека.

Не зависящим от личности и внешних условий, т.е. эндогенным заболеванием, считается циклофрения, или маниакально-депрессивный психоз, издавна относимый к функциональным психозам. Связь циклофрении с особым типом телосложения, с изменениями обмена, а следовательно, с измененной диэнцефальной динамикой мозговой деятельности несомненна. Деструктивные изменения, обнаруживаемые у больных с маниакально-депрессивным синдромом в диэнцефальной области, подтверждают это положение.

В шизофрении особый интерес в свете рассматриваемой нами проблемы вызывает вопрос о соотношении психо-неврогенного и сомато-неврогенного. Хотя здесь все еще много неясного, можно утверждать, что шизофрения в своем развитии представляет сложнейший клубок психогенных и соматогенных влияний. Со времени появления работ Э. Кречмера в клинический обиход вошли понятия «шизоид» и «шизотим». Позднее возникло понятие «шизоидизация». Первые два понятия относятся к чертам склада личности до ее заболевания, а третье понятие обозначает характерное изменение личности под влиянием жизненных условий и переживаний. Наблюдается и так называемый шизофренический дефект — постпроцессуальное изменение личности, которое не ограничивается интеллектуальной стороной, а сопровождается возникновением как бы иной личности. Изучение последней тем более поучительно, что она является интегральным результатом такого изменения невропсихических систем, которое, как показал новый психофармакологический опыт, обратимо.

Из сказанного понятно не только диагностическое, терапевтическое и патогенетическое значение исследования личности при шизофрении, но и то, что без опоры на учение о личности нельзя построить подлинно научную теорию этого заболевания. Последнее подтверждается психогенетическим освещением шизофрении в духе психоанализа, на примере которого видно, как ошибочное понимание личности и психики препятствует построению теории болезни.

Что касается прогрессивного паралича, то относительная роль особенностей организма, мозга и личности больного в возникновении этого тяжелейшего хронически воспалительного и дегенеративно-атрофического процесса мозга пока невыяснена.

При всяком психозе (соматогенном или вызванном деструктивными процессами в мозгу, инфекцией или интоксикацией), представляющем изменение личности в широком смысле слова, встает вопрос о роли свойств личности в его возникновении и проявлениях. Этот вопрос еще мало исследован.

В более узком смысле, как болезненное изменение личности, психоз выступает в синдроме деперсонализации, которая известна и как соматическая деперсонализация («расстройство схемы тела»), т.е. переживание больным измененности его тела, и как собственно деперсонализация, т.е. переживание личностью изменения своей психики.

Механизм соматической деперсонализации, по-видимому, связан с изменением обычных экстеро- интеро- и проприоцептивных импульсов и их расхождением с предшествующим стереотипом. Наши исследования, обнаружив у лиц, страдающих такой деперсонализацией, чрезвычайную лабильность порогов кожной чувствительности, позволяют считать, что деперсонализация в этих случаях является выражением непосредственного нарушения мозговой динамики, начинающейся с элементарных сторон личности.

От форм соматической деперсонализации отличаются явления психической деперсонализации в форме «раздвоения личности» или «двойной», или даже множественной, личности, описанные при неврозах А. Бинэ (Binet, 1892), М. Принсом (Prince, 1929). Эти формы теперь почти не встречаются, стали крайне редкими, что позволяет предположить, не являются ли они таким же клиническим артефактом, как и фазы истерического припадка, описанные Ж.-М. Шарко. Во всяком случае то, что они обнаруживаются при истерии, характеризуемой патологической лабильностью центральной нервной системы, сближает их с соматогенной деперсонализацией, при которой наблюдается аналогичная лабильность, и указывает на то, что при постоянной изменчивости личности в эволюции или инволюции ее единство опирается на некоторый устойчивый динамический фон деятельности мозга. Однако и здесь еще неясен вопрос: играют ли и какую именно роль свойства личности в возникновении и течении деперсонализации? Эта роль, по-видимому, наиболее сказывается в области так называемых пограничных состояний и особенно при психогенных заболеваниях, так как у ряда больных при состояниях «двойной» личности смена одной личности другой возникает под влиянием волнений, психических реакций или переживаний, связь которых с особенностями личности несомненна, хотя и не освещена в имеющейся литературе.

При нарушении процесса развития, вызванном органическим поражением мозга, страдают все стороны личности. При задержке умственного развития и суженном при этом кругозоре уровень идейной мотивации и регуляции снижен, но в зависимости от внешних условий соотношение индивидуального и социального даже на уровне олигофрении определяется не только степенью задержки психического развития. Это доказано большим опытом олигофренопедагогики. Все же в основном олигофрения представляет собой патологию развития психики и личности, обусловленную дефектом мозга и, следовательно, вторичную аномалию развития.

Наиболее важными для уяснения рассматриваемой проблемы являются патология развития личности, называемая психопатией, и патологические реакции, называемые неврозами или психоневрозами.

В одном из руководств по психиатрии (см.: Handbook, 1959) термин «психопатическая личность» отвергается и взамен него предлагается термин «расстройство личности». Дело, разумеется, не в замене терминов, но интересно, что в обоих случаях речь идет именно о личности. Формы, которые при этом имеются в виду, таковы: 1) расстройство образцов (pattern) поведения (неадекватная, шизоидная, циклотимная, параноидная личность); 2) расстройство свойств личности (эмоционально-неустойчивая, пассивно-агрессивно-обцессивно-компульсивная и другие расстройства свойств личности); 3) социопатические расстройства свойств личности (антисоциальное и диссоциальное, разные сексуальные уклонения, наркомании, алкоголизм и др.); 4) специальные симптоматические реакции (расстройства речи, энурез, сомнамбулизм и др.).

Конечно, эта группировка пестра и соединяет разнородные явления. Определяя психопатию как аномалию личности, авторы, вследствие недостаточной разработанности проблемы личности в психиатрии, дают либо дефектное (по объему содержания), либо формальное определение.

Рассмотрим некоторые определения и классификации психопатий. Одни авторы вообще не дают определений, а ряд весьма авторитетных лиц предлагает необъятно широкие определения. Так, Е. Блейлер определяет психопатию как отклонение от нормы во всех возможных направлениях. Е. Кан, говоря о невозможности точного определения психопатии, утверждает, что она обусловливается отклонениями в трех слоях личности (влечениях, темпераменте, характере) и проявляется в разных вариантах нарушенных соотношений «я» и «другие».

Известна формула К. Шнейдера, согласно которой психопат есть ненормальная личность, которая из-за этого страдает сама и заставляет страдать других. Ясно, что такая широкая формула допускает включение в нее почти всех психических расстройств, в том числе и неврозов.

Встречаются утверждения, относящие психопатов к психотическим группам с затяжным и мягким течением и отрицающие самостоятельность этой болезненной формы. Но из такого представления следует, что его сторонники не понимают разницу между болезненным процессом в организме и болезненным развитием личности.

Отправляясь от учения И. П. Павлова, некоторые авторы — А. Г. Иванов-Смоленский, Е. А. Попов, О. В. Кербиков и др. — рассматривают психопатию как крайние варианты типов нервной системы.

Нам кажется более правильным определение П. Б. Ганнушкина и В. А. Гиляровского (1954), согласно которому психопатия представляет собой патологическое развитие личности, образовавшееся под влиянием неблагоприятных, внешних факторов на почве ее прирожденных особенностей. Вместо «внешних» правильнее было бы, по нашему мнению, сказать «преимущественно социальных».

Еще более наглядно отсутствие четкой научной трактовки психопатии обнаруживается в попытках классификации психопатий. Здесь существует разнобой, в известной мере объясняемый дефектами методологических позиций. Наиболее известные классификации Крепелина, Шнейдера, Кана значительно расходятся друг с другом и основываются на разных критериях. Так, у Крепелина дана лишь внешне описательная типология, в его классификации представлены типы, а не системы. «Возбудимые», «неустойчивые», «импульсивные» характеризуются общим элементарным симптомом, а «эксцентричные», напротив, — сложным симптомом. «Лгуны», «обманщики» и «враги общества» определены по признакам социального поведения как сложные социально-патологические типы, охарактеризованные с точки зрения господствующей идеологии.

У Шнейдера большинство групп определено отдельным симптомом «гипертимные», «депрессивные», «неустойчивые», а две группы — сложными характерологическими образованиями: «неуверенные в себе» и «ищущие признания».

Использование социального момента в классификации Крепелина отражает стремление распространить критерий антисоциальности на революционных борцов, вообще на активных противников существующего строя, расценить их поведение как якобы социально неполноценное и на этом «основании» отнести их к «врагам общества».

Печатью такого подхода отмечена и классификация американского психиатра Менингера, который выделяет четыре группы психопатов: 1) хищная, грабительская личность, 2) обманщик, лгун, 3) шутовская личность, 4) скрытная личность. На этой классификации явно сказываются узость и тенденциозность лежащего в ее основе критерия.

Очевидно, что пестрота и разнобой в определениях и классификациях психопатий могут быть преодолены лишь на базе диалектико-материалистической методологии. Основанной на ней классификации еще нет. Однако ясно одно: подлинно научная классификация должна исходить из ведущего значения прижизненных социальных моментов и в то же время из опирающегося на конкретный индивидуальный анализ учета роли врожденного момента, подчиняющегося социальным условиям.

Здесь методологически важно иметь в виду следующие моменты:

1. Необходимо учитывать общий реактивно-динамический фон — астенический, депрессивный, лабильный, стенический с недостатком самоконтроля, обычно рассматриваемого как недостаток торможения внешних реакций, составляющих динамическую почву психопатии. Эту почву надо рассматривать не просто как конституционально-биологическую основу, но и как прямой продукт отрицательных воспитательных, общественных влияний, проявляющихся в астенических, лабильных, импульсивных и заторможенных формах.

2. Далее должны быть приняты во внимание структурные характерологические особенности, выражающиеся в таких чертах, как сензитивность, диспропорция типа (фантастического или импульсивного), внутренняя противоречивость и т.п. Важно в конкретном анализе установить, как в истории развития взаимоотношений данного лица с другими возникают и формируются психопатические черты характера.

3. Третьим моментом являются доминирующие тенденции личности, которые при психопатиях имеют эгоцентрически индивидуальный характер не только потому, что возникают в неблагоприятных социальных условиях или выражают пережиточные влияния, но также и потому, что конфликт с окружающими людьми содействует развитию у личности антагонистических реакций и препятствует формированию общественно полноценных качеств. Чрезмерная выраженность или извращенность сексуальных тенденций характеризует сексуальных психопатов.

Отсутствие воспитательных влияний или противоречивость и непоследовательность создают тем большую неустойчивость, чем более резко выражены эти дефекты воспитания. Нарушения интеллектуального уровня и богатства личности, как известно, не специфичны для психопата.

Физиологический механизм невроза заключается в «срыве» нервной деятельности, вызванном «ошибкой» возбудительного и тормозного процессов. В таком самом общем виде этот механизм свойствен и животным. Конкретное же его понимание применительно к человеку требует содержательного объяснения того, что возбуждает и что тормозит, почему возбуждает и почему тормозит. А это возможно лишь на основе исследования истории развития личности и ее связей с действительностью или отношений к различным сторонам последней, важность которых для личности может определять болезненную силу реакции. Известно, что психические травмы — смерть близкого человека, измена супруга, несправедливое осуждение, клевета, оскорбление, потеря средств к существованию, разнообразные конфликты с людьми — не всегда влекут за собой невроз. Это зависит от особенностей отношений личности и способов переработки ею событий, впечатлений и трудностей.

Психотерапия, особенности которой яснее всего выступают в лечении неврозов, заключается, прежде всего, в изменении личности в смысле переделки ее отношений. Больные, преодолевшие свое болезненное состояние, говорят, что после лечения они стали иначе относиться к тем явлениям жизни, которые раньше вызывали у них болезненное состояние.

В предшествующем изложении мы пытались осветить существующее понимание психопатии и невроза с эмпирической стороны. Однако с точки зрения методологической нельзя не подчеркнуть, что оба термина крайне неудачны, расплывчаты.

Психопатия буквально значит страдание психики, а невроз — нервная болезнь. Надо учесть, что эти термины выражают уровень знаний того периода, когда понятия о душевной и нервной болезнях были еще очень мало обоснованы в этиологическом и патогенетическом плане, когда теория развития человека и личности еще отсутствовала или находилась в зародышевом состоянии. Поэтому то, что сказано о болезненном изменении личности в рамках психопатии, требует уточнения самого понятия последней. Это тем более важно, что существуют формы психотических бредовых состояний, в которых на первый план, как и при психопатии, выступает не болезненный процесс или болезненная реакция, а патологическое развитие личности. Сюда относится паранойя, включая сензитивный бред отношения, а также сутяжное помешательство и некоторые формы бреда ревности. Раскрытие патогенеза этих состояний, так же, как психопатий и неврозов развития, требует разработки с правильных позиций учения о личности и механизме формирования у нее болезненно нарушенных отношений к различным сторонам действительности, особенно к людям и к самой себе.

Таким образом, в патологических формах развития личности и в психогенных заболеваниях явственно сказывается роль личности, причем ее особенности — это и проявления, и существенные условия развития болезни, и средство преодоления последней.

Не имея возможности подробно останавливаться на роли личности в психозе вообще, укажем лишь, что и в образовании болезненных симптомов (в патопластике), и в развитии болезни эта роль весьма значительна, хотя она до сих пор недостаточно изучалась, а лишь иногда констатировалась. Если в состоянии острого психоза черты личности утрачиваются и как будто не играют заметной роли в его развитии, то и в этом случае знание личности необходимо: степень ее изменения, распада или степень ее сохранности существенна для оценки тяжести заболевания. По миновании острой стадии (в дефектной стадии) или в случае патологической задержки развития — знание личности важно также и с медико-педагогической точки зрения и с точки зрения реадаптации, т.е. в плане руководства больным в процессе приспособления при наличии дефекта и в целях его компенсации.

В процессе выздоровления, когда начинает восстанавливаться личность, все большее значение приобретают ее положительные или отрицательные черты, а также особенности ее избирательных реакций на окружающее; все это врач должен учитывать.

Творческое применение учений И. П. Павлова о высшей нервной или психической деятельности к человеку с учетом высшей регуляторной функции второй сигнальной системы позволяет также правильно понять роль личности и ее реакций в возникновении ряда соматических заболеваний (гипертонической, язвенной болезней, диабета, холецистита, гипертиреоза, психогенных нарушений половой функции, нейродермитов), влияние нервно-психического фактора на возникновение, течение и исход инфекционных болезней.

Не только при реактивных, а даже при эндогенных заболеваниях нервное, включая психическое, состояние человека зависит также и от личности, от особенностей ее отношений к окружающему и связанных с этим реакций на него. Каждое заболевание (и тем сильнее, чем оно длительнее и тяжелее) вызывает болезненную реакцию личности. Эта психически вторичная реакция может явиться источником тревожной мнительности и угнетения, а иногда в большей степени определяет декомпенсации, чем первичная болезнь. Напротив, стойкость личности в борьбе с болезнью повышает сопротивляемость организма, содействует рекомпенсации.

С. П. Боткин, Г. А. Захарьин, В. А. Манассеин и другие крупнейшие представители отечественной классической медицины неоднократно подчеркивали необходимость учета огромной роли психики. Формирование нормальной личности с положительной общественно-трудовой целеустремленностью, стойкой, выносливой, владеющей собой, не может не являться важным разделом нервно-психической гигиены и профилактики; в свою очередь психогигиена и психопрофилактика составляют часть проблемы нервно-психических заболеваний, имеющую тем большее значение, чем выше роль психики в генезе заболевания.

Конечно, вопросы формирования здоровой личности тесно связаны со всеми другими разделами психогигиены и психопрофилактики, относящимися к рациональной организации умственного и физического труда, школьному и профессиональному обучению, производственной и бытовой гигиене. Во всех этих обстоятельствах мероприятия по охране здоровья не могут не учитывать требований и интересов формирования здоровой личности.

В самом деле, труд, например, это процесс, в котором личность может участвовать по-разному: спокойно и уверенно или с тревожной мнительностью, с увлечением при правильном или с отвращением при неправильно воспитанном отношении к нему.

В процессе труда люди взаимодействуют друг с другом, и при этом можно неправильно вести себя по отношению к товарищам, начальникам и подчиненным, вызывать нарекания, конфликты, проявлять обидчивость, претенциозность, упрямство, создавать сложные и патогенные ситуации. С другой стороны, для преодоления трудностей и неприятностей, возникающих в работе, необходимы самообладание, выносливость, самокритика, ответственное отношение к порученному делу, к коллективу предприятия или учреждения, в котором работаешь, и т.п. То же самое относится и ко всем другим обстоятельствам жизни.

Отношение человека к своему здоровью не сводится только к заботе о здоровье или пренебрежению к нему. Здесь одновременно речь идет и о более высоких уровнях идейных отношений личности. Бережное отношение к своему здоровью, как и к здоровью других граждан, является выражением общественной сознательности. Формирование именно такого отношения к здоровью, когда оно рассматривается как общественная ценность, — задача санитарной пропаганды и воспитания.

Значительное место в гигиене и профилактике психического здоровья занимает вопрос о соматическом состоянии. Это связано с важной ролью психики и свойств личности в предупреждении соматических заболеваний и укреплении физического здоровья. Хорошо известно, что такие статические заболевания, как гипертония, зависят от нервно-психического перенапряжения. Возникновение же перенапряжения и его фиксация, в свою очередь, зависят от свойств личности, от взаимоотношений человека с другими людьми, от умения находить рациональный выход при затруднениях, от самообладания, от правильной самооценки и объективной критической оценки обстоятельств.

Никто не сомневается в значении физической культуры для укрепления не только физического, но и нервно-психического здоровья. Однако занятия физкультурой требуют систематического усилия, которое само основывается на соответствующих свойствах личности — способности к усилию, настойчивости, целеустремленности. Здесь проблема здоровья выходит за пределы клиники: здоровье тела неразрывно связывается со здоровьем духа и не только в том смысле, что первое обусловливает второе, но и в том, что второе (здоровая психика) способствует первому (здоровью тела).

Мы стремились показать, что правильное понимание личности, необходимое для руководства здоровым человеком, применимо также и к больному человеку, обязательно для успешного предупреждения и лечения заболеваний.

Трудность правильного понимания личности заключается в умении видеть в ней целое, единство частей, в преодолении односторонней трактовки ее как только биологического, или только конституционального, или врожденного, или только приобретенного. Сложный и динамический характер явления, именуемого личностью, требует диалектико-материалистического подхода к ее изучению. Только при таком подходе могут быть выработаны научно обоснованные методы воздействия на человека и в медицинском, и в социально-педагогическом плане.

Литература.

Бехтерев В. М. Общие основы рефлексологии. 3-е изд. Л., 1926.

Гиляровский В. А. Психиатрия. М., 1954.

Де-Роберти Е. В. Новая постановка основных вопросов социологии. СПб., 1910.

Доклады на совещании по вопросам психологии личности. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1956.

Кербиков О. В. Клиническая диагностика психопатий и неврозов. М., 1962.

Кречмер Э. Строение тела и характер: Пер. с нем. М.-Л., 1924.

Мясищев В.Н. Основные проблемы и современное состояние психологии отношений // Психологическая наука в СССР. М., 1960. Т.3. (См.: наст. сборник).

Мясищев В. Н. Личность и неврозы. Л., 1960.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946.

Уотсон Дж. Психология как наука о поведении: Пер. с англ. Л., 1926.

Фрейд З. «Я» и «Оно»: Пер. с. нем. Л., 1924.

Allport G. Personality a Psychological Interpretation. N.-Y., 1937.

Binet A. Les alternations de la personalite. P., 1892.

Cattel R. B. Personality systhematic, theoretical and factorial stud: N.-Y., 1950. Psychiatry. N.-Y., 1959.

Hoffman H. Vererbung.

Klages L. Grundlagen der Charakterkunde. Leipzig, 1926.

Murphy G., Murphy L. Experimental social Psychology. N.-Y., 1937.

Murphy G. Personality a biological approach to origin and structure. N.-Y., 1947.

Prince M. Clinical and experimental studies in Personality. Cambridge Massach., 1929.

Stern W. Menschlilche Personlichkeit. Leipzig, 1922.

Theories of Personality. By C. S. Hall a. G. Lindzey, N.-Y., 1960.