52. ВЫСОКАЯ БЕСПРИСТРАСТНОСТЬ - Пути в иные измерения- Франклин Меррелл-Вольф

9 сентября

Как описать то, что случилось со мной прошлой ночью? Все, что я могу об этом сказать, в лучшем случае будет лишь намеком на Нечто, ибо это не было ни внутренним событием, ни интеллектуальным проникновением; как познавательная способность, так и способность восприятия — безнадежно, абсолютно неадекватны на этом Уровне. Как бесконечное для конечного, таким же было и это Сознание для относительного сознания субъектно-объектной множественности. Я проник в Состояние не только полностью вне сферы относительного, но и вне всего, что Постиг прежде. Поистине, в Бесконечности — тайна за тайной, глубина за глубиной, величие за величием. И подобно тому, как в математике есть бесконечности высшего порядка — так и в Трансцендентном Мире. Значит, нет конца возможному Пробуждению? Нет конца прогрессии бесконечностей? Может быть. Я знаю только, что нашел некий бесконечный Мир, а затем другую Бесконечность, поглотившую этот Мир. Я могу лишь свидетельствовать, что эти Миры существуют, но не в силах наложить никаких ограничений на Высшее. Тайна Тайн, простирающаяся вовнутрь и вовне, но всегда Запредельная! И из этой Безмерности идут все новые намеки на иную, неощутимую Красоту! Как же мал этот мир в начале Тропы — лишь точка в пространстве неограниченных измерений!

Но все же давайте посмотрим, что можно сказать по этому поводу. Прошлой ночью я долгое время бодрствовал. Мой ум был необычно возбужден, и хотя внешнее спокойствие ума является одним из необходимых условий внутреннего проникновения, прошлой ночью Сознание, которое раскрылось, наложилось или прорвалось, — ни одно из этих определений не подходит вполне, — Сознание это было настолько могучим, что казалось, состояние ума уже не играло никакой роли. Активность ума значила не больше, чем танец атомов в куске стали, которые быстро выравниваются в правильную устойчивую форму под действием сильного магнитного поля. Прошлой ночью я был объят подобным всеобъемлющим и мощным Полем. В присутствии этой громадной Силы действия внешнего ума казались слабыми, незначительными, неуместными и лишенными всякой возможности помешать. На самом деле вполне вероятно, что ум мой как раз и нуждался в активной энергии, чтобы выстоять на всех этапах Трансцендентного погружения, иначе все, что я мог бы сообщить, было бы лишь смутным намеком на То. Это Осознание не отличалось заметным свойством, которое я мог бы назвать Радостью, — скорее, это было Высшее Единство, в котором Радость была лишь случайным моментом.

Я осознал, что погружаюсь в какое-то необычное состояние сознания, когда почувствовал себя как бы охваченным и проникнутым свойством, для которого нет подходящего названия, но которое лучше всего передать словом “Удовлетворение”. Состояние было не просто удовлетворительным — оно было Удовлетворением. Разница очень существенна. Назвать состояние удовлетворительным — значит подразумевать идею сравнения или классификации, что справедливо в сфере относительного опыта, но в корне искажает истинную природу Внутренних Состояний Познания. Признак этих внутренних состояний — “отождествление”, а не “отношение”. Несмотря на то, что мое личное предрасположение, подкрепленное академическим образованием, естественно привело бы меня к использованию относительной и ограничивающей формы выражения, я однако абсолютно принужден реальностью Сознания, вызванного внутренним Познанием, пользоваться языком, выражающим Тождество. Кроме того, когда я пользуюсь словом “удовлетворение”, то не имею в виду просто какую-то абстракцию, наподобие какого-то состояния удовлетворенности, но, скорее, субстанциальную реальность. Это не есть удовлетворение как состояние, извлеченное из какого-то конкретного и внешнего опыта. Напротив, его следует считать некой чистой самосущностью, чем-то таким, что может быть даровано как благо в объективном и конкретном опыте, но не извлечено из него. Кто объят этим Удовлетворением, не нуждается более ни в чем. Удовлетворение, которое я осознав, есть априорная и субстанциальная Сущность.

Я экспериментировал с этим Удовлетворением и обнаружил, что мог даже физически им насыщаться, а затем чувствовал, особенно в желудке, состояние удовлетворения, напоминающее ощущение сытости без употребления материальной пищи. Я никогда не пробовал никакой плотной материальной пищи, которая могла бы хоть приблизительно дать такое ощущение питательности, как эта чистая Сущность Удовлетворения. Но эта питательность была лишь незначительным аспектом полного Удовлетворения. Оно было в то же время самой сутью эстетического, эмоционального, морального и интеллектуального удовлетворения. Не требовалось больше ничего, что хотелось бы для себя, ибо в то время я располагал всей ценностью всего, что можно было бы пожелать. Это можно назвать кульминацией, высшим моментом, до которого может дойти индивидуальное желание. В одном лишь отношении обнаружил я желание, которое могло бы вывести меня из этого Состояния, и это было желание передать эту новую ценность другим. Память о других, еще остававшихся вне этого, была единственным неудовлетворительным моментом. Этого оказалось достаточно, чтобы возникло стремление выйти и оставаться, сколько понадобится вне непосредственного осуществления этого Состояния. Должен сознаться, что не знаю никаких иных соображений, способных пробудить волю отказаться от этого Высшего Удовлетворения, когда индивидуум познал Его непосредственное Присутствие.

На протяжении всего этого переживания и последующего, более глубокого Состояния, эгоистическое, субъектно-объектное сознание активно присутствовало, но лишь как сторонний свидетель, тогда как повсюду вокруг простиралось безмерно большее Сознание. Мог ли я утвердить эгоистическую волю и выйти из этого Состояния? На этот вопрос я не в состоянии дать никакого определенного ответа. У меня явно не было никакого желания попробовать сделать это. Большее Сознание было сильнее эгоистической энергии, но, с другой стороны, я не ощущал в нем воли, которая бы противилась моей индивидуальной воле выйти из этого Состояния. Высшее Сознание как бы все время господствовало над индивидуальными энергиями с моего личного позволения. Конечно, я был более чем рад допустить такое позволение, но я полагаю, что мог бы выйти, если бы этого захотел. Только в одном смысле можно сказать о моем личном контроле в присутствии этого Высшего Сознания — я бы мог, если бы захотел, предаться Ему навсегда и всецело. Не предаваться Ему было просто своего рода аскезой.

Благодаря постоянному присутствию эгоистического сознания многое из ценностей этого Состояния оказалось возможным перенести в мое обычное рефлексивное мышление. Помимо всего прочего это позволило выразить то, что пишется здесь. Благодаря наличию этих ценностей в относительном сознании я не только увидел и в выражении некоторых других писателей отражение подобных же форм Познания, но и смог понять скрытый там смысл. Далее, я постоянно сохраняю в своем личном сознании память и понимание, относящиеся к этому Высшему Состоянию, что является чем-то гораздо большим, чем просто зачаточное ощущение Того. Тот, кто вошел бы в это Высшее состояние с абсолютно парализованным относительным сознанием, не смог бы вернуться, а если бы и смог, то сумел бы перенести в свое внешнее сознание лишь смутное представление о чем-то Ином. Не знаю, сколько длилось это состояние полного Удовлетворения, знаю лишь, что в масштабах объективного сознания оно затянулось надолго. Но когда время истекло, это Удовлетворение стало постепенно затуманиваться, растворяться или окутываться иным, значительно более глубоким Состоянием. Единственное наименование, которое сравнительно удачно выражает это более высокое Состояние, — “Высокая Беспристрастность”. Наряду с ним было чувство просто страшной власти. Это была власть столь потрясающего величия, что сводила власть всех кесарей до уровня насекомого. Кесари могут уничтожить культуру и целые народы, но они абсолютно бессильны перед Внутренними Источниками Сознания, и в сферах на том берегу Стикса они столь же беспомощны, как и большинство людей. Но власть Высокой Беспристрастности — высшая Власть над всем этим, а равно и Сила, ненадолго позволяющая этим кесарям играть их маленькую роль в этом мире. Кесари, как и многие, кто позначительнее их, способны достичь лишь какой-то цели, вполне в пределах Удовлетворения. Они, несомненно, не знают Сил за пределами индивидуального желания. Но есть такая сфера власти, которая выше всего, что под нею, и это — Высокая Беспристрастность.

В этом Состоянии я не был объят Удовлетворением, но не было в связи с этим фактом и ощущения потери чего-то. Я буквально не нуждался в Удовлетворении, это состояние или качество осталось как бы ниже меня, и я мог бы вызвать его, если бы захотел. Но важно отметить, что на уровне Высокой Беспристрастности нет никакой нужды в каком-то комфорте или Блаженстве в смысле явной радости или счастья. Если говорить о Блаженстве в связи с Высокой Беспристрастностью, это было бы верно лишь в том смысле, что там нет ни несчастья, ни страдания. Однако в сравнении с этим Состоянием даже самое приятное наслаждение есть несчастье. Я вполне сознаю, что здесь мы имеем Состояние Сознания, которое целиком и полностью находится вне сферы обычного человеческого воображения. До сих пор я сам никак не был способен реально представить себе состояние настолько великолепное, что оно поистине является более чем желательным. Под словом “более” я здесь подразумеваю самый высокий смысл. В пределах своих собственных прежних побуждений не было ничего, чего я жаждал бы как этого, и я не нахожу ничего в человеке как человеке, что сделало бы возможным подобное желание. Но теперь глубоко внутри себя я чувствую, что оказался на Уровне, с которого я смотрю сверху вниз на объекты всех возможных человеческих желаний, даже самых возвышенных. Это странное, почти сверхъестественное Сознание с точки зрения перспектив относительных уровней. Но на его собственном уровне это Состояние, которое поистине полно, то есть отвечает всем требованиям. Что там еще может быть выше, я не знаю, но это Состояние поглощает все прочие, проблеск которых я когда-либо имел.

Слово “Беспристрастность” не вполне удовлетворительно, но я не знаю более уместного. Это вовсе не безразличие в негативном или тамасическом смысле — тупое, пассивное и инертное качество, близкое к отупению настоящей смерти. Высокая Беспристрастность употребляется в смысле предельной Полноты, которая превосходит даже простую бесконечность. Пользуясь языком математики, это бесконечность какого-то более высокого порядка, то есть бесконечность, объемлющая меньшие бесконечности.

Что же приводит на этот уровень? Как я уже показал, это определенно не желание, кроме того, это Состояние явно за пределами человеческого воображения. Здесь мы в присутствии подлинной Тайны. Нирвана ли это? Есть достаточно веские причины полагать, что это нечто большее, чем Нирвана в ее наиболее простом смысле. Давайте обсудим это.

В обычном смысле Нирвана не так уж превосходит наше воображение, как обычно считают. Конечно. Сознание Нирваны невозможно выразить на субъектно-объектном языке, и к Ней можно приблизиться главным образом через негативное определение. Но Она отличается некоторыми признаками, которые отчасти можно понять. Это Состояние, в какой-то мере определяемое выражениями: угасание, блаженство, покой. Скорее всего, это желанная Цель для того, кто устал от бремени эгоизма и скудости мирского сознания. Существует этап духовного прогресса, на котором вхождение в сознание Нирваны, в конечном счете, является своего рода искушением. Я не хочу сказать, что всякий, достигший момента, когда он может войти в это Состояние, в сравнительно окончательном смысле непременно все теряет, входя в него. У некоторых душевная усталость столь велика, что никакой иной выход невозможен. Так что нечего обвинять тех, кто входит в него. Но некоторые достигают этого момента с таким резервом сил, что могут выбрать иной путь, и существуют разные пути высшего достоинства. Даже для них Сознание Нирваны, естественно, чрезвычайно привлекательно. Но если они уйдут в Нирвану, то не смогут больше помочь страдающему человечеству, тогда как, следуя каким-то иным путем, они смогут принести очень большую пользу. Именно в этом смысле Нирвана и является для них искушением. Все это подразумевает, что здесь мы все еще находимся в сфере постигаемого желания. Какой бы путь ни выбрали, желание в некотором смысле остается активным, даже если это возвышенное желание, порожденное чистым Состраданием.

Такой выбор, вызванный соображениями чистого Сострадания, во всей известной мне литературе изображается как крайнее Отречение, и ничего не говорится относительно какого-либо возвышающего вознаграждения. Какое-то время я подозревал тут обман, ибо закон Равновесия универсален по своему охвату. Таким образом, не может быть никаких исключений в деле вознаграждения даже на Высших Уровнях, где различие (дифференцирование) в каком-то смысле еще сохраняется. А дифференцирование, несомненно, существует до тех пор, пока можно говорить о Нирманакайях во множественном числе, воплощениях тех, кто совершил великое Отречение. Каково же тогда это Высшее Вознаграждение?

Ответ на предшествующий вопрос, наконец, ясен. Нирвана есть полное удовлетворение и наивысший возможный аспект наслаждения, за исключением того чисто самоотверженного Желания, которое возбуждено Состраданием. Поскольку природа истинной человеческой мысли такова, что желание в некотором смысле абсолютно необходимо должно иметь определенную цель, то невозможно поставить перед человеком какую-либо Цель стремления выше, чем самоотверженное Сострадание. Кроме того, только самые лучшие из людей в нравственном или духовном смысле способны пробудиться к желанию сравняться с Сострадающими. Поэтому немногие слова, написанные по этому поводу, посвящены немногим. Сострадание — самое последнее слово человеческой доброты; в сущности, это уже нечто вроде божественной доброты. Нет ничего выше, что человек мог бы представить себе желательным или достойным подражания. Дальше этого Мудрецы хранят молчание.

Но сейчас мы скажем дальше!

(Заметьте эти слова. Они пришли с той страшной властностью, из которой я говорю. С ними по спине вверх прошел покалывающий озноб наподобие электричества. В такие моменты я отказываюсь говорить сверх своего личного разумения с глубоким Знанием, что это оправдано. Именно здесь кроется одна из Тайн Внутреннего Сознания).

Кто до крайнего предела может отвратиться от индивидуального желания, тот входит в течение Потока Сознания абсолютно вне действия или руководства желания. Человеческие словари не дают слов, которые символизировали бы то, что направляет или ведет к движению или преображению Здесь. Но выше великого Отречения — Вознаграждение, которое возводит Человека туда, где Он — господин даже над первой Нирваной. Оно возносит его на уровень, который выше Покоя, равно как и выше Деятельности; выше Бесформенности, равно как и выше Формы, и это — Высокая Беспристрастность. Кто пребывает на плане Высокой Беспристрастности, может перейти к покою или действию по своей воле, но остается по существу выше и того и другого, поскольку и то, и другое берется с того Уровня. Есть некая Полнота, выше Полноты Удовлетворения, при которой Удовлетворение может служить лишь инструментом, а не просто полагается как некая конечная цель. Так что Покой может быть соединен с действием, и равновесие остается ненарушенным. Но Высокая Беспристрастность объединяет гораздо больше, так как в ней соединены сразу все свойства, все противоречия. Это Конец и Начало и все, что между ними. Оно физическое, равно как и выше физического; это форма и бесформенность; оно простирается через все и за все, не исключая времени и пространства. Это желание и осуществленное желание в данный момент и вовеки. Оно превосходит всякое Отречение, даже самое высшее. Таким образом, уравновешивающее вознаграждение осуществлено. Здесь Знание и Бытие одно и то же одновременно. Буквально, здесь — предельная полнота превыше всякого воображения.

* * *

Не знаю, сколько я пробыл в состоянии Высокой Беспристрастности. Я долго бодрствовал этой ночью, далеко за полночь, а состояние продолжало углубляться. Все это время относительное сознание присутствовало как свидетель. Личное сознание как бы сократилось до чего-то незначительного, вроде точки. “Я” распростерлось неограниченно, подобно пространству, объемля и проникая все формы. Насколько могла достигнуть мысль, никаких пределов не было. Мне было совершенно все равно, перейдет ли тело в состояние, обычно называемое смертью, или останется жить. И уход был в равной мере не важен. Все зло, раздоры, трагедии и проблемы этого мира предстали столь незначительными, что это было поистине удивительно. Я увидел, что все человеческие катастрофы, даже самые страшные, были сравнительно лишь “бурей в стакане воды”. Как будто не было и никакой особой нужды в Сострадании. Но с другой стороны абсолютно не было причины, почему бы не предпочесть деятельность среди людей и для людей. С точки зрения этого состояния казалось совершенно невозможным выбрать путь, который был бы ошибочен, или путь, который был бы лучше другого. Не было основания предпочесть продолжение жизни в физическом смысле, но точно так же и не было особого смысла в предпочтении оставить тело. Состояние это было слишком безотносительно и слишком абсолютно, чтобы конкретный выбор имел какое-то значение. Так что в субъектно-объектном смысле я был абсолютно свободен делать выбор, который мне представлялся подходящим. Я предпочел продолжать внешнюю деятельность, но с точки зрения Высокой Беспристрастности в этом не было ни достоинства, ни недостатка. Ибо Там и неверное и верное, равно как и все двойственности, абсолютно растворились в безотносительном.

Я перешел в Пространство, которое было ничто иное, как Я, и обнаружил, что Я объято чистой божественностью даже на физическом уровне. Было ощущение, что Бог есть физическое Присутствие, равно как и метафизическое. Но это присутствие есть всюду и есть все, и в то же самое время оно есть отрицание всего этого. К тому же там не было ни Бога, ни Меня, а одно лишь Бытие. Я исчез, и объект сознания исчез и в самом высоком, и в самом простом смысле. Меня больше не было, и Бога больше не было, но только Вечное, что поддерживает всех богов и все “Я”.

Удивительно ли, что обычным ответом на вопрос: “Что такое Высокая Беспристрастность?” является молчание.