Приложение 3 . ВЫСОКАЯ БЕСПРИСТРАСТНОСТЬ - Пути в иные измерения- Франклин Меррелл-Вольф

Событие, истолкованное в этом разделе, составляет кульминационный пункт всего цикла. Оно произошло почти в точности через 33 дня после начального Перехода. У меня было предупреждение проследить за временным циклом 33, но не было и намека — будут ли это годы, месяцы, недели или дни. Я уже не очень-то доверял мысли, что это лишь вопрос дней. Во всяком случае, вплоть до 8-го сентября я не обратил внимания, что прошло около 33 дней. На самом деле мое внимание было почти исключительно занято потоком идей, которым я давал формулировку. Я явно не стремился больше ни к чему иному и не имел ни малейшей мысли о том, что бы еще такое могло произойти. Таким образом, это второе Преображение было совершенно спонтанным, или самонаправленным, что касается какого-то сознательного усилия или стремления с моей стороны.

Интерпретация этого кульминационного Перехода представляет необычайные трудности. Результат первого усилия был далеко не удовлетворительным. К концу второго периода — снова 33 дня — я вновь оказался в состоянии исключительной ясности и предпринял новые попытки толкования, в чем преуспел гораздо больше. Эта формулировка приводится в тексте. Общей чертой всех мистических состояний является то, что их невозможно передать адекватно в любой концептуальной формулировке. Причина этого ясна, если понять, что сущностью мистического состояния является Сознание, которое не входит в субъектно-объектные рамки. Всякий же язык, напротив, предполагает такие рамки. Таким образом, идея, которая по необходимости является объектом сознания, не может содержать или представлять в обычном смысле ценности сознания, где субъект и объект соразмерны. Но более обычное мистическое состояние имеет определенное действенное содержание, на которое можно намекнуть достаточно хорошо, так что всякий может почувствовать, что оно желательно. Ибо состояния блаженные, счастливые или радостные вполне естественно желательны для всякого человека. Вследствие этого, и насколько я помню — только вследствие этого — и возможно типично эгоистическому человеку желать, а, следовательно, и искать монистического Осуществления. Но когда мы имеем дело с понятием о состоянии Сознания, которое не только выходит за рамки субъектно-объектного, но еще характеризуется как нейтральное по отношению к Блаженству и его противоположности, то кажется, что здесь мы имеем что-то, находящееся совершенно вне сферы человеческого понимания или желания. А то, что к тому же состояние такое должно отличаться высшим превосходством и даже может предпочитаться состоянию Блаженства, явно кажется, мягко выражаясь, фантастическим. Тем не менее, я могу засвидетельствовать, что это так. Однако все усилия, которые я приложил к тому, чтобы сделать этот факт убедительным для других, оказались безуспешными. На деле я нашел, что те индивидуумы, которые ближе всего подошли к смыслу, который я стремился передать, склонны были пугаться этого. Другие просто не понимали, о чем идет речь, разве что в некотором отвлеченном или академическом смысле.

Временами я задумывался — благоразумно ли опубликовать описание этого более глубокого состояния сознания. Два соображения привели меня, наконец, к положительному решению. Во-первых, напоминание автоматически защитит тех, кто еще не достиг подлинной зрелости, чтобы встретить Истину лицом к лицу. Во-вторых, именно этот кульминирующий Переход и является краеугольным камнем в философском утверждении, которое созрело у меня в уме как результат всего этого цикла. Именно вследствие этого цикла Познания, и только благодаря ему, результирующая стоит на гораздо более фундаментальном основании, чем одно лишь спекулятивное построение систем. Это философия не каких-то произвольных понятий, но отражение в виде философского символа осознанной Реальности. Таким образом, исключить описание подлинного раскрытия Сознания — значило бы дать этой результирующей философии повиснуть в воздухе чистой абстракции.

Никакое предшествующее чтение теософских или ведантических источников не подготовило меня ни к чему похожему на то состояние сознания, которое я назвал Высокой Беспристрастностью. Вплоть до тех пор мое знакомство с учениями буддизма было большей частью ограничено переводами извлечений из Северного Канона. Я знал, что буддизм учит доктрине Анатмана и Настиката, т. е. — нереальности “Я” и Бога. Но я понимал это в смысле нереальности личного или индивидуального “Я” и нереальности всякого антропоморфного Бога. Я не понимал, что существует еще более глубокая интерпретация этих доктрин. И лишь значительно позже цикла своих Признаний я получил в свое распоряжение переводы из Тибетского Буддизма, изданные Эвансом Вентцем, и “Библию Буддизма” Годара. В сделавшейся таким образом мне доступной литературе я впервые смог удостовериться в содержании Признания (Познания), вызванного Высокой Беспристрастностью. Двоякая неэгоистичность наиболее философских буддийских Сутр согласуется с моим обоснованным мистическим открытием. Предельно глубокое сознание превосходит высшее “Я” так же, как и эгоистическое “Я”. Аналогичным образом реальность Бога становится соразмерной с реальностью “Я”. И до тех пор, пока есть видимость “Я”, равную реальность имеет и видимость Бога. Но с самого высокого уровня Признания (Познания) видно, что нет никакой независимой реальности, которая была бы привязана к понятию Высшего “Я” или Высшей Сущности. В некотором производном смысле оба реальны, но в окончательном, непроизводном смысле нет ни Бога, ни “Я”, а есть просто Изначальное Сознание.

Подобно многим другим ученикам, я прежде предполагал, что понятие Нирваны указует на самые предельные возможности сознания. Реализация Высокой Беспристрастности открыла реальность более всеобъемлющего Сознания. В то время я был скорее ошеломлен этим открытием и проделал почти неистовый поиск подтверждения в доступной мне тогда литературе. Я довольно ясно понял, что Сознание Нирваны стоит в полярном отношении к объективному сознанию, а потому не является синтезом. Но я чувствовал, что где-то в мистической литературе должно быть какое-то упоминание об этом состоянии Нирваны. В конце концов, я нашел такое упоминание, но только тогда, когда мне попали переводы из Тибетского Буддизма. Слово “Нирвана” не всегда используется в одном и том же смысле, и это является источником значительной неразберихи. Иногда оно относится к Шуньяте — состоянию, которое я в другом месте назвал “Сознанием без объекта” и “Сознанием без субъекта”. В целях ясности я ограничил употребление слова “Нирвана” значением “Сознание чистого Субъекта”.

Многие философы-мыслители не только принимали субъектно-объектную форму за основной вид всякого сознания, но считали желание решающим фактором. Так, к примеру, прагматическая школа философии вводит желание или цель как существенную часть своей теории знания. Познать Высокую Беспристрастность, значит, узнать, что эта теория отличается лишь частичной обоснованностью. Прагматизм определяет лишь некий ограниченный сектор сознания. Самая суть Освобождения как раз выходит за рамки этого сектора. На уровне Высокой Беспристрастности нет никакого желания, но есть лишь неограниченная потенциальность. Чтобы найти Истину (Реальное), абсолютно необходимо превзойти желание. Но для связанного желанием сознания невозможно вообразить высшую ценность сознания, свободного от желания. В самом понятии желанной Безжеланности есть некоторое внутреннее противоречие до тех пор, пока как-то не Осознали это высшее состояние и таким образом не Узнали его превосходство непосредственно. Прагматическая эпистемология имеет лишь прикладную ценность в сравнительно узкой сфере сознания, и не более. В сравнении с Озарением прагматизм кажется дешевым.

В сутрах, содержащихся в “Библии Буддизма”, можно найти частые ссылки, касающиеся “обращения к самому глубокому основанию сознания”. Я нашел, что это также имеет двоякий смысл. Во-первых, обычное сознание привязано к объекту силой, которую можно назвать “гравитацией” (тяготением). Начальная борьба за Освобождение — это как раз борьба против этой силы до тех пор, пока, в конечном счете, не достигают момента, где она нейтрализуется. Это момент, особенно трудный на Пути, ибо прежняя мотивировка перестала работать, а противоположная сила еще не преобладает.

Он легко может стать моментом отчаяния. На этом этапе можно продолжать работу только усилием воли без всякой помощи эмоций. Но если данный индивидуум упорствует, он вскоре оказывается в поле иной силы, которую можно назвать “левитацией” (невесомостью). С этого момента и впредь в течение всей последующей фазы притяжение субъекта действует так же спонтанно, как и ранее. Это явно какое-то “обращение” (поворот) в сознании. Но это еще не то “обращение к глубочайшему основанию сознания”. Это последнее требует отвращения (поворота) от субъекта. Мое собственное сознательное участие в нем состояло в простом отказе от личного Блаженства. Что же касается всего остального, то оно как раз и произошло.

Считаю удачным, что до этого цикла 1936 года я не был знаком с более глубокими учениями буддизма, так как это придает всему циклу ценность независимого подтверждения. Это показывает, кроме того, что Будда открыл Всеобщую Реальность, а не просто что-то такое, что имеет силу для одного лишь восточного сознания. Тут мы соприкасаемся со скрытыми Корнями всякого Сознания.

19 января 1939 года