Автономов Д.А. Некоторые клинические взгляды на психосексуальность патологических азартных игроков с позиции психоанализа

Введение

Исторически, первые описания болезненной страсти к игре были даны не врачами или учеными, а литераторами и во многом на основании своего собственного опыта. Достаточно упомянуть Ф.М. Достоевского с его самым «автобиографическим» произведением «Игрок». Он подробно, последовательно описал становление, динамику и прогрессирование зависимости от игры в рулетку. Немаловажно упоминание того факта, что в романе «Игрок» игровая зависимость у главного героя формируется и разворачивается на фоне глубокой сексуальной фрустрации, неудовлетворенности, соперничества, отвержения, «любовного треугольника» – неразделенной любви и страсти. Будучи гениальным писателем Ф.М. Достоевский глубинно исследовал и описал субъективный внутренний мир, страсти и желания бурлящие в душе и теле азартного игрока. Он показал, какие иллюзии игрок питает, как глупо и расточительно обращается с долгожданным огромным выигрышем, который к немалому удивлению не делает его богатым, счастливым и любимым. В финале романа «Игрок» Ф.М. Достоевский показывает, что главный герой оставляет объект (объекты) своей любви и вытесняет свой эротический интерес, замещая его страстью к игре [5].

Современные исследователи игровой зависимости делают акцент на диагностике у пациентов-игроков наследственной отягощенности, аффективных и тревожных расстройств, симптомов химической зависимости, обсессивно-компульсивного расстройства, признаков синдрома дефицита внимания с гиперактивностью (в анамнезе) и различных нарушений личности [11, 12, 13, 14, 15, 17, 18]. Тема сексуальности пациентов, преимущественно рассматривается через призму гендерной проблематики – в контексте преобладания среди пациентов зависимых от игры лиц мужского пола [16, 20].

Некоторые авторы в частности А.О. Бухановский, с коллегами указывали, что среди патологических игроков: «…преобладали пациенты со средней и среднеслабой половой конституцией», у которых отмечалась – «редукция романтической стадии в психосексуальном развитии» [3]. Данные авторы рассматривали выявленные особенности половой конституции игроков, как одни из факторов риска формирования патологического гемблинга. Другие исследователи выявляли у пациентов параллельно игровой аддикции признаки сексуальной зависимости (компульсивного сексуального поведения) [18].

В целом следует отметить, что тема психосексуальности игроков, взаимосвязь сексуальной активности пациентов и игры описана не полно. Между тем конфликты вокруг сексуальности психоаналитически ориентированные авторы традиционно рассматривают как центральные в этиологии и патогенезе игровой зависимости [1, 8, 9].

Цель: на девяти клинических примерах из нашей практики продемонстрировать, описать и осмыслить некоторые особенности (аспекты) психосексуальности (сексуальных паттернов и взаимосвязи сексуальной активности с игрой) у патологических азартных игроков (шифр диагноза по МКБ-10 – F 63.0).

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Выборка: изученную выборку составляли пациенты, первично обратившиеся в Центр лечения и профилактики игровой зависимости при НД №12 УЗ ЮЗАО г. Москвы из-за проблем с азартными играми в период с 03.04.2007 по 09.10.2009 года. Обследовано 9 пациентов с верифицированным диагнозом: «Патологическая склонность к азартным играм» (F63.0) – из их 7 мужчин (77,7%) и 2 женщины (22,3%). По возрасту, больные распределились следующим образом. Возраст пациентов от 25 до 51 года. Средний возраст составлял 36,8 +7,94 лет. Все пациенты дали согласие на исследование и последующую реабилитацию в амбулаторной реабилитационной программе «Вне Игры» [2].

Критерии включения: Включались пациенты, у которых врачом психиатром-наркологом была первично диагностирована «Патологическая склонность к азартным играм» в соответствии с критериями МКБ-10 (F63.0).

Критериями исключения: Пациенты моложе 18 лет. Пациенты со склонностью к азартным играм и заключению пари (Z72.6 по МКБ-10). Пациенты с маниакально-депрессивным психозом, циклотимией и шизофренией.

Методы исследования: Основным методом был клинико-анамнестический и клинико-феноменологический. Феноменология – это изучение опыта. Феноменологические исследования: ограничиваются пределами опыта рассматриваемого в границах сознания и формулируют свои данные с точки зрения субъекта [7].

С пациентами был установлен хороший контакт, им гарантировалась конфиденциальность и анонимность. Место и способы проведения беседы способствовали получению правдивых и развернутых (полных) ответов.

Обработку полученных результатов проводили с использованием статистического пакета Microsoft Excel.

Социально-демографические показатели пациентов.

Образовательный ценз: Законченное среднее образование у 2-х человек (22,3%). Среднее специальное образование у 3-х человек (33,3%). Высшее образование у 4-х человек (44,4%).

Семейный статус: В официально зарегистрированном браке состоят 6 человек. Разведены – 3 человека. Дети есть у 8 пациентов. Количество детей от 1 до 2. Возраст детей от 1 года до 26 лет.

Трудовая деятельность: На момент обследования все пациенты были трудоустроены и работали полное время. Руководящие должности занимали 3 человека (33,3%). Частным предпринимательством (собственный бизнес) занимались 3 человека (33,3%). Физическим трудом занимался только 1 пациент (11,1%). Все без исключения пациенты считают себя высоко квалифицированными специалистами в своей сфере.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Игровой анамнез. На момент обследования общий стаж участия в азартных играх находился в пределах от 1 года до 17 лет. В среднем игровой стаж равнялся 7,8 +4,64 годам. Возраст начала участия в азартных играх с 18 до 43-х лет. Виды азартных игр, в которые играют пациенты: Игры в игровые автоматы – 7 человек. Карточные игры (Покер) – 1 человек. Рулетка – 1 человек. Места, где пациенты участвовали в азартных играх: в зале игровых автоматов – 7 человек, в казино – 2 человека. Частота игры за последний год. Результаты представлены в табл. 1.

Таблица 1.

Для патологических игроков в целом характерна пассивная позиция относительно собственного выздоровления. Многие игроки занимают пассивно-высокомерную позицию по отношению к психологу или врачу. Типичное их послание без слов: «Ну, вот я пришел, давайте лечите меня». Визит к специалисту по поводу лечения зависимости воспринимается многим на манер посещения врача-стоматолога. Игроки зачастую полагают, что достаточно зайти, сесть в кресло и открыть рот – все остальное специалист сделает сам. Отсюда проистекает частота запросов и просьб, загипнотизировать их, применить воспитательные и запретительные меры, «дать верные установки», «внушить идеи о вреде игры» и т.д. В анамнезе у таких игроков есть истории обращения за помощью к экстрасенсам, бабкам-гадалкам, знахаркам. Некоторые пытались лечиться заговорами, снимали порчу, сглаз и/или прибегали к методам «плацебо-опосредованной суггестии» осуществляемыми врачами-наркологами под названием: «Кодирование», «Торпедо», «25 кадр» и т.д.

Эффект от подобных процедур (представляемых собой по сути «исцеление переносом») обычно краткосрочен и нестоек, что однако, не мешает пациентам жаждать его повторения. Такие методы лечения выгодны обеим сторонам, ибо одна сторона легко зарабатывает деньги, а вторая сторона – пациенты получают своеобразную «индульгенцию» для продолжения игры, следуя логике: «Я хотел бросить играть («Я – хороший») – Я лечился у специалиста – Я пошел в казино, чтобы проверить эффективность лечения – Оказалось, что меня плохо лечили! – Поэтому я снова играю» («Я не виноват»).

Игроки прячут от самих себя свое наслаждение, получаемое в игре, и пытаются убедить себя и своего психолога в том, что они играют лишь исключительно ради денег и выигрыша. Особенно трогательно из уст игроков звучат истории о том, что они, дескать, играют лишь ради того чтобы «отыграться», то есть вернуть себе назад свои же потраченные ранее на игру деньги. Не дай бог, что их заподозрят в алчности, жадности, стяжательстве и желании обогатиться за чужой счет! Они пытаются выставить себя как людей, имеющих исключительно финансово-долговые проблемы, вроде обманутых вкладчиков разорившегося банка или лиц пострадавших по вине мошенников.

На основании нашего опыта работы мы полагаем, что начальной точкой отчета терапии патологических игроков является понимание психолога (психотерапевта), что пациенты играют не ради денег. Деньги являются «входным билетом», пропуском в мир удовольствия и способом хоть как-то его соизмерить. Мы полагаем, что игроки играют ради удовольствия. Предвкушение азарта, удовольствие от стремления к удовольствию от игры, азартная игра, игровой процесс для патологических игроков сам по себе становится (является) формой и источником получения наслаждения.

В своей работе «Достоевский и отцеубийство» (1927) профессор Зигмунд Фрейд обращает свое внимание на небольшой рассказ Стефана Цвейга «Двадцать четыре часа из жизни женщины» [9]. В нем, рано овдовевшая женщина, мать двух сыновей, оказывается в одном казино, где ее внимание привлекают руки одного юноши игрока, который проигрывает все и уходит из игорного дома с намерением покончить жизнь самоубийством. Она следует за ним, соблазняет его, дает ему деньги, берет с него слово не играть и уехать из города. На следующий день они расстаются. Затем, вернувшись в казино, она обнаруживает там этого молодого человека, как ни в чём не бывало продолжающего играть. Она с возмущением напоминает ему о данной ей клятве. Он же в ответ с ненавистью швыряет ей деньги, выговаривая за то, что она сорвала ему игру. Расстроенная она уезжает из города, в последствии узнав, что юноша все же покончил собой.

З. Фрейд обращает внимание на то, что молодой человек «губит себя собственными руками» и дает следующую интерпретацию зависимости от участия в азартных играх: «Грех» онанизма замещается (выделено нами) пороком страсти к игре… Непреодолимость этого соблазна, искренние и никогда не сдерживаемые клятвы никогда больше не делать этого, дурманящие голову наслаждение и мучащая нас совесть, которая нашептывает, что мы будто бы губим себя сами (самоубийство), – все это при замене онанизма игрой остается неизменным» [9].

Клиническая виньетка № 1.

Пациентка А., образование высшее экономическое, частный предприниматель, 40 лет, мать двоих детей, разведена, пристрастилась к игре в рулетку. Общий стаж игры 6 лет. После «игрового запоя», длившегося больше недели, напоминающего по ее описанию маниакальный эпизод, во время которого, она фактически спала не более 2-х часов в сутки (причем преимущественно во время поездок на такси). Почти не ничего не ела, пила кофе литрами и выкуривала по 2-3 пачки сигарет в сутки. Она, курсируя из одного казино в другое, играла по сумасшедшим ставкам, сначала на свои личные деньги, а ближе к финалу на деньги фирмы. Пациентка А. своим поведением вводила в недоумение сотрудников игорных заведений, которые, отработав свою смену и отдохнув дома в свои выходные и вернувшись на работу, находили ее, продолжающую сидеть за игровым столом играющую, как ни в чем, ни бывало.

После окончания запойного игрового эпизода, стоившего ей развалом ее бизнеса и окончательным крахом ее семейной жизни, пациентка «закодировалась» от игры в казино у одного частного врача. После подобной «кодировки» она сказала себе, что игры в казино больше не для нее. Пациентка А. решила, что теперь она будет играть в игровые аппараты, размер ставок в которых существенно меньше. Перепробовав массу разнообразных игровых автоматов, она остановила свой выбор на слот-машинах, чей визуальный ряд на крутящихся барабанах представлял собой изображения мультипликационных героев и символов, весьма инфантильных по содержанию. Игра на таких аппаратах, помимо вращения перед глазами чрезвычайно примитивных мультяшных образов, сопровождалась соответствующей «детской» музыкой. По словам пациентки, игра в такие аппараты (а она играла практически каждый день) доставляла ей не с чем несравнимое удовольствие. Играя, она возбуждалась сексуально, у нее возникала сухость во рту, эрекция сосков и увлажнение влагалища. После игры, она хорошо себя чувствовала, у нее улучшалось настроение, тревоги и заботы уходили на задний план.

Клиническая виньетка № 2.

Пациент В., экономист по образованию, частный предприниматель, 38 лет, женат, детей нет. Общий стаж игры в игровые автоматы более 12 лет. Последний год, предшествующий обращению к нам за помощью, пациент В. играл с частотой 2-3 раза в неделю. Проблемы, возникшие из-за игры, финансовые потери и крах попыток самостоятельно решить проблему, побудили его в 2006 году искать помощи у врача-психиатра. Пациенту В. врачом было назначено медикаментозное лечение, и он в течение трех месяцев принимал нейролептик (неулептил). Лечение было в целом эффективным, и пациент воздерживался от участия в азартных играх около года. Однажды он, не планируя играть, зашел в казино с целью встретиться с деловым партнером. Его партнер по бизнесу в этот момент играл в автоматы и пациент В., начал наблюдать за его игрой. В процессе наблюдения за игрой, в которой он «болел» за партнера у него возникла тяга сыграть и вскоре он сам сел за игру. За этим поступком последовали нескольких часов напряженной игры, во время которой он периодически выигрывал и проигрывал, переживая то падения то взлеты. В конце концов, когда пациент все-таки выиграл крупную сумму денег – сорвал «Джек Пот» – у него произошла непроизвольная эякуляция.

В приведенных выше клинических примерах из нашей практики показано, что азартная игра сама по себе, стала для пациентов непосредственным способом получения эротического удовольствия.

Азартная игра согласно З. Фрейду – выступает как симптом, посредством которого индивидуум аутоэротически удовлетворяет свои сексуальные импульсы. Конфликт вокруг игры рассматривался, как «новое издание» детской и подростковой мастурбации у взрослого индивидуума, в котором акт игры выступает как суррогатное сексуальное возбуждение.

«Грех» онанизма является не только замещением порока страсти к игре… но и расцветает параллельно с ним.

Клиническая виньетка № 3.

Пациент С., инженер по образованию, 25 лет, женат, есть дочь. Играет в игровые автоматы практически ежедневно. Общий стаж игры всего 1 год. Постепенно, во время игры у него сложился определенный характерный паттерн. Играя, пациент постепенно увеличивал ставки до максимально возможных, на данном типе аппарата. В процессе игры его возбуждение нарастало в геометрической прогрессии по мере увеличения размера ставки. Если во время решающей «бонусной» игры, он выигрывал, то его захватывало возбуждение такой силы, что он с трудом мог себя контролировать. Свои переживания он описывал как взрыв возбуждения, триумф всемогущества, ощущение головокружительного полета, успеха и удачи. Выиграв, он просил сотрудников игрового заведения выдать причитающиеся ему деньги. После этого, а иногда и не дожидаясь, пациент С. бежал в туалет, где начинал отчаянно мастурбировать. Его победа в игре буквально соответствовала оргазму.

О. Фенихель в своем фундаментальном труде «Психоаналитическая теория неврозов», (1945) писал: «Занятия мастурбацией тоже представляют собой своеобразную игру, и в этом ее сходство с азартными играми. Психологическая функция игры состоит в избавлении от крайнего напряжения посредством его повторения или предвосхищения в произвольно избранных степени и времени. В детстве и подростковом возрасте мастурбация – в известном смысле, игра сексуальным возбуждением, знакомство эго с этим возбуждением и обучение его контролировать» [8]. О. Фенихель полагал, что страсть к азартным играм, является специфическим смещенным конфликтом вокруг мастурбации: «Возбуждение от игры соответствует сексуальному возбуждению: победа – оргазму, проигрыш – наказанию кастрацией» [8].

Для некоторых игроков азартная игра становится способом получения предвозбуждения, формой «предварительных ласк», условием реализации сексуальности. Сексуальность субъекта становится подчиненной определенным внешним обстоятельствам – или самим актом игры или ее результатом (итогом).

Клиническая виньетка № 4.

Пациентка D., молодая привлекательная женщина, 26 лет, замужем есть дочь, образование средне-специальное, занимается бухгалтерским учетом. Общий стаж игры в игровые автоматы более пяти лет. Игра дорого обошлась пациентке – из-за долгов ее семье пришлось продать дачу, а с нее взять клятву, что она больше играть не будет. Но, несмотря на это, через некоторое время, она постепенно вернулась к игре. В последний год – полтора, предшествующий обращению за помощью, она втайне от своей семьи играла практически каждый день по одному – двум часам. Если игра была невозможна по каким-то причинам, например из-за отсутствия денег или невозможности выделить время, то она очень расстраивалась и начинала фантазировать на тему игры. Фактически, пациентка D. начинала грезить наяву, вспоминать прошлые игры, планировать будущие, «переигрывать» неудачные игры и т.д. В этот момент она возбуждалась, у нее на ее лице окружающие могли заметить блаженную улыбку и выражение удовольствия и предвкушения. При этом сексуальная жизнь со своим мужем мало интересовала пациентку. Она не отказывала ему в сексе, так как зависела от него в эмоциональном и материальном плане и иногда, во время секса с ним, представляла себе сцены азартных игр. Приходя домой после удачной игры, пациентка D. могла порадовать своего мужа приглашением к занятию сексом, который одновременно был и искуплением ее вины за игру и реализацией радостного возбуждения полученного ей в игровом зале.

Клиническая виньетка № 5.

Пациент E., 39 лет, образование среднее, занимает должность управляющего крупным бизнесом, женат, имеет дочь-подростка. На протяжении последних пяти лет играл исключительно в рулетку в крупных и престижных московских казино. Частота игры в последний год 1-2 раза в неделю. Если, играя, пациент E. выигрывал, то тут же возбуждался сексуально и выигранные деньги тратил на разгул с проститутками. Пациент E. в этот момент хотел получить все по «высшему разряду» и не останавливался ни перед чем, потакая всем своим порокам и слабостям. Он брал такси и вез жриц любви в гостиницу или сауну, алкоголизировался, зачастую отмечая, что обычные дозы алкоголя его «не берут». Часто вместе со своим другом-игроком после удачной игры в рулетку пациент ударялся в кутеж, который иногда продолжался сутками, во время которого он отчаянно пытался наконец-то разрядить сексуальное возбуждение и получить нарциссическое удовлетворение от своей потенции. В этот момент он был готов следовать любому своему побуждению или минутному порыву. Его совесть в этот момент позволяла ему абсолютно все. Не было никаких границ и ограничений, любая его прихоть должна была тут же удовлетворяться. Пациент E. забывал о своих планах, обещаниях, обязательствах перед другими людьми и своей семьей, которых часто, даже не соизволял предупредить о своем исчезновении. После завершения подобного эпизода пациент чувствовал разочарование, опустошение, досаду и свою вину, но что не мало важно, не принимал каких-либо шагов, чтобы положить конец подобной практике.

Необходимо также отметить, что если пациент E. проигрывал, то он испытывая чувство досады, возвращался домой, где его ждала жена. В этом случае он не отмечал у себя ни сексуальных фантазий, ни сексуальных желаний.

В описанных примерах показано, что азартная игра для данных субъектов стала способом получения предварительного возбуждения, своеобразной формой «предварительных ласк». В работе «Экономическая проблема мазохизма» (1924) З. Фрейд указывал: «В серии ощущений, связанных с напряжением, мы, как кажется, непосредственно чувствуем прирост и убыль величин раздражения, и нельзя сомневаться в том, что имеются приносящие удовольствие напряже­ния и приносящие неудовольствие спады напряжения. Состояние сексуального возбуждения – яркий пример подобного связанного с удовольствием увеличения раз­дражения, но, конечно же, не единственный» [10]. Само по себе это предвозбуждение не дает разрядки – напротив оно ведет к еще большему нарастанию напряжения, создает и готовит почву для последующего сброса напряжения через оргазм.

Однако, для некоторых субъектов в отличие, например от пациента E., для которого именно выигрыш в игре являлся непосредственным условием реализации его сексуальности, таким условием является исключительно проигрыш.

Клиническая виньетка № 6.

Пациент F. частный предприниматель 36 лет, образование среднее, женат, имеет сына-подростка. Общий стаж игры больше 10 лет, играет исключительно в карточные игры 2-3 раза в неделю. На протяжении многих лет он считал себя «Профессиональным игроком в Покер». Подобное убеждение мешало пациенту соотносить свои фантазии относительно своего «профессионализма» с фактами. Из-за игры и соответственно многочисленных и регулярных проигрышей, он многократно влезал в крупные долги, закладывал имущество и продавал свой автомобиль. После череды крупных проигрышей пациент F. принимал «окончательное решение» бросить играть. Однако, отказ от игры продолжался недолго. Воздерживаясь от игры в течение от нескольких недель до нескольких месяцев, пациент F. «окрыленный успехом» быстро убеждал себя в том, что он может вернуться к игре и «играть нечасто и по маленькой ставке». Все вскоре возвращалось на круги своя, так как с его слов: «играть по маленькой ставке оказывалось совсем не интересно».

Финансовый крах, преследование обманутых им кредиторов, огромные долги, вынужденная продажа собственного бизнеса, 3-х комнатной квартиры в г. Москве не поколебала убежденности пациента в его «профессионализме». Только угроза развода со стороны жены заставила его приступить к лечению и дать ей торжественную клятву, что он играть больше никогда не будет. Пациент F. «покаялся» перед своей женой, рассказав ей, впервые в жизни, об истинных масштабах своих финансовых проблем. И будучи предприимчивым человеком, быстро убедил ее продать принадлежащее ей недвижимое имущество (полученное по наследству от родителей), чтобы он мог без проблем рассчитаться с долгами.

Когда пациент F. играл, у него сложился определенный характерный паттерн. Если он проигрывал (а это было регулярно), после короткого эпизода разочарования из-за потери денег и неудачи, у него возникало сильное сексуальное влечение к своей жене. Прямо из казино пациент мчался домой, чтобы заняться с ней сексом. После многократных соитий пациент F. чувствовал себя удовлетворенным, очень гордым за свою потенцию и свою способность доставлять жене удовольствие и мгновенно забывал о своем проигрыше.

Можно предположить, что сексуальная активность пациента F. носила отчетливо защитный характер, представляя собой «уничтожение сделанного», имела характер отреагирования и помогала ему восстанавливать его рухнувшую самооценку «Профессионального игрока в Покер». В «Критическом словаре психоанализа» Ч. Райкрофт (1995) дает следующее определение этой защиты: «Уничтожение сделанногомеханизм, позволяющий субъекту сделать так, будто предшествующей мысли или действия вовсе не было. «Это, так сказать, негативная магия, она старается… «выветрить» не только последствия некоторого события (или переживания, или впечатления), но и само это событие… В обсессивном неврозе этот прием… встречается прежде всего в «двухфазных» симптомах, в которых первое действие аннулируется вторым, так что получается, будто не было ни одного действия, тогда как в действительности были оба» – Freud (1926)» [7].

«Уничтожение сделанного», которое предположительно осуществлял пациент F. отменяло его игровую неудачу сексуальным успехом. Ритуальный сексуальный акт избавлял его от чувства вины перед женой за игру, хроническую ложь и то, каким образом он распоряжается семейным бюджетом. Пациент F. также очень гордился своими сексуальными способностями, считал их проявлением мужественности и представлял нам свое поведение как одно из своих несомненных достоинств.

Сексуальная жизнь игроков в процессе формирования зависимости зачастую начинает разрушаться и замещаться игровой активностью. Постепенно сексуальность становится выхолощенной, обесцененной и иногда сведенной к нулю.

Клиническая виньетка № 7.

Пациент G. менеджер по продажам, образование средне-специальное, 35 лет, проживает с матерью, есть сын от первого брака, судьбой которого он не интересуется. Играет в игровые автоматы, изредка в рулетку. Общий стаж игры 17 лет. Неоднократно пытался прекратить играть, посещал группы самопомощи «Анонимных Игроков», лежал в коммерческих реабилитационных центрах, но без особого результата. После совершенной из-за игровых долгов суицидальной попытки в 2006 году он оказался на лечении в городской психиатрической больнице. Выписавшись домой после лечения, пациент продолжил играть. Последний год, предшествующий обращению к нам за помощью, он играл ежедневно.

Пациент G. очень любопытен, импульсивен и высокомерен, склонен к переоценке своих интеллектуальных способностей (весьма ограниченных по факту). Он был убежден в своем превосходстве над обычными людьми, особенно над не игроками. Быть игроком, для пациента, означало принадлежать к особой, избранной касте, посвященной в некую тайну и практикующих недоступные для прочих практики. Пациент G. пытался преподнести нам себя чуть ли не жителем Гёссевской Касталии, страны интеллектуалов и духовной элиты – «магистров игры». Он с ноткой презрения отзывался о прочих людях, особенно о «всякой швали типа алкоголиков или наркоманов», что однако, совершенно не мешало ему систематически алкоголизироваться и употреблять нелегальные наркотические средства.

Играя в азартные игры, пациент G. чувствовал нарастающий интерес к ним и забывал обо всем на свете. Он искренне полагал что, играя в азартные игры, он развивает свой интеллект, математические способности и становиться более рациональным. Пациент G. очень полагался на свой интеллект, что не мешало ему совершать очевидные просчеты и грубые логические ошибки.

Когда его гражданская жена с возмущением указала ему, что у них в последний месяц не было секса, пациент очень удивился и не поверил ей, пообещав, что непременно займется с ней сексом «завтра». Что, разумеется, не было им сделано, но это не было для пациента G. проблемой. Его сексуальные фантазии постепенно, по мере усиления включенности в игры, становились все более бедными, интерес к противоположному полу прогрессивно уменьшался. Пациент перестал мастурбировать, к нему снова вернулись поллюции. Весь его интерес отныне сосредоточился на играх, обстоятельствах с ними связанными, розыгрышах, фантазировании на темы «бонусов», «особых комбинациях», «везении», «удаче», «особой системе», и о том, как прекрасна будет жизнь после получения «большого куша» и т.д. Расставание с гражданской женой (с которой он прожил 5 лет) со слов пациента «прошло для него совсем незаметно». Он преспокойно вернулся жить к матери очень обрадованный тем фактом, что не надо больше платить за аренду квартиры и питание. Он был очень рад тем фактом, что сэкономленные деньги он мог тратить на финансирование игры. Никаких проблем в отсутствии у него сексуальной жизни пациент G. не видел. Напротив, он считал это отсутствие своим достоинством и преимуществом и полагал, что он стал еще лучше благодаря этому отказу.

Шандор Радо (1926), исследуя аддикции, описал желание субъекта непосредственно получить опьяняющий эффект – «фарматоксический оргазм» – удовольствие, моделью которого является оргазм сексуальный. Искусственный «фарматоксический оргазм» вступает в соперничество с естественной формой сексуального удовлетворения и имеет для переживающего его индивидуума преимущество в сравнении с удовольствием эротическим [6]. Зачастую игроки убирают со сцены сексуальную жизнь заменяя ее игрой.

Клиническая виньетка № 8.

Пациент H. 42 года образование средне-специальное, работает строителем, подрабатывает частным извозом, арендует комнату в паре с другим рабочим. Разведен, есть взрослая дочь. Игрок в игровые автоматы стаж игры 7 лет. Играет преимущественно в одном и том же игровом зале находящимся в шаговой доступности от дома, где является постоянным клиентом. Последний год, предшествующий обращению к нам он играл с частотой 2-3 раза в неделю. Пациент H. был очень горд тем фактом, что он имеет «Почетную золотую карточку гостя», имеет «привилегии Vip игрока» и тем, что персонал игрового клуба знает его в лицо и даже по имени. Приходя в клуб играть, у пациента H. возникало ощущение, что он пришел к себе домой.

Сексуальная жизнь пациента H. на протяжении нескольких лет сводилась к эпизодической мастурбации. Он не искал встреч с женщинами и свою асексуальность объяснял чисто экономическими причинами. Он полагал, что всем женщинам от него нужны лишь деньги и подарки. Пациент H. утверждал, что он знает «как лучше распоряжаться деньгами» – имея ввиду, что лучше тратить их на азартные игры. Он был склонен рассуждать на тему женской нечестности и непостоянства, противопоставляя этим качествам, которые он приписывал всем без исключения женщинам – понятные и ясные правила проведения «честных игр». Пациент H. находил игры более удовлетворяющими, чем сексуальные отношения, от которых по его словам: «у него были одни лишь неприятности и проблемы».

Пациент H. был склонен к постоянству и предпочитал играть на одном и том же игровом автомате, который называл «Своим». Он вскоре пришел к убеждению, что этот данный конкретный игровой автомат является «особенным». Постепенно пациент начал испытывать к данной слот-машине самые разнообразные чувства. Его чувства были весьма интенсивны и амбивалентны, для них были характерны переходы от любви до ненависти, которые зачастую весьма резки и грубы. После серии игровых крахов, попыток взять игру под контроль, финансового краха пациент обратился к нам за профессиональной помощью и решил пройти программу реабилитации. Однажды, будучи на занятии группы, состоявшей из таких же азартных игроков как и он, пациент H. выслушал признание другого игрока о его «романе с автоматом». Выслушав его историю, пациент H. очень огорчился и сказал, нам что он начал думать (а они частенько играли в одном и том же игровом клубе) «не с его ли любимым автоматом был «роман» у того игрока». Пациент вспомнил, что когда он играл, то не выносил ситуацию когда, придя в игровой зал, он заставал за своим «любимым игровым автоматом» другого игрока. Зачастую, он разворачивался на 180 градусов и по его словам «в отместку» (из ревности?) шел играть в другое место с явным намерением «назло проиграть побольше».

Возбуждение от неустанной и безостановочной игровой деятельности, иногда доходящее до полного психического и физического истощения, которое воспроизводит игрок в игровом зале, становится особой формой получения удовольствия – оргазма Я. Для подобных состояний Жак Лакан (1960) ввел термин «наслаждение» (jouissance) [19]. Jouissance – особая форма психического функционирования, связанная с сексуальностью, которая, однако, отличная от удовольствия. Об аффекте «наслаждения» можно говорить тогда, когда субъект «разряжает» свои влечения на самом себе (в своем теле). Игрок как бы оказывается в иной психической вселенной, где грань (бинарная оппозиция) между удовольствием и страданием является весьма условной и призрачной. Провал, крах, проигрыш – все это для патологического игрока парадоксальный способ достижения jouissance – или, если точнее, оргазмического взрыва, который становится сильнее, когда боль и крушение достигают своего апогея. Сознательное страдание по Ж. Лакану бессознательно является наслаждением. В игре патологический азартный игрок тренируется в получении наслаждения, отказывая себе во сне, пище, сексе и общении – так он увеличивает способность доставлять себе игровой экстаз (через предположительный выброс катехоламинов и эндорфинов). Этот экстаз уже не привязан к выигрышу, зачастую он легче реализуется через проигрыш, что является непостижимым для других (окружающих, близких, коллег по работе) и невыразимым в языке. Игроки как бы испытывают судьбу, делая колоссальные ставки, зачастую используя деньги им не принадлежавшие (деньги клиентов, партнеров, деньги взятые в качестве предоплаты за еще не оказанные услуги или даже взятые в займы у представителей криминальных структур). Ставя такие деньги на кон, игрок зачастую непосредственно рискует свом здоровьем, благополучием своих детей и даже собственной жизнью. Самым волнующим для игрока оказывается ожидание, предчувствие и пребывание в подвешенном состоянии между ставкой и результатом игры (выиграл – проиграл). С их слов в такие моменты они оказывались на пике и «время как бы останавливалось, и вся жизнь проносилась перед глазами!»

«Невозможный проигрыш» – приводил их в особое «иступленное» состояние сознания, странную, причудливую, «невозможную» смесь наслаждения и боли. Некоторые игроки признавались нам в этом с большим смущением и без особой надежды быть услышанными и понятыми. Согласно Ж. Лакану первое переживание наслаждения младенца предшествует лингвистическому описанию. Это первичное наслаждение становится своеобразным образцом для всех последующих переживаний удовольствия. Это наслаждение имеет особый статус – его нельзя пережить заново и от его притягательности невозможно избавиться. Субъект обречен в течение жизни пытаться вновь и вновь овладеть им. «Это какой-то странный мазохизм» – так выразился один из наших пациентов. Он сам называл себя «страстным игроком» и был признателен нам, когда мы указали ему то, что определение, которое он дал себе, само обнаруживает свою двусмысленность и двойственность. Страсть как страдание и страдание как страсть.

Нам неоднократно приходилось иметь дело с пациентами, которые утверждали, что именно состояние крайнего опустошения, возникающие у них после выхода из игрового зала, является для них глубоко желательным и притягательным. Свое состояние они описывали, как дереализацию – мир становился как после атомной войны какой-то пустой и далекий. Пациенты смотрели на него как со стороны, отстранено и как бы сквозь мутное стекло, переживая состояние близкое к психотической спутанности и деперсонализации. Никаких чувств у них не было, была полная анестезия и безразличие ко всему, в том числе и к своей судьбе. Бывало, что они в течение нескольких часов бессмысленно бродили по городу, не отвечая на телефонные звонки. Иногда, пациенты после очередного крупного проигрыша, в течение нескольких дней жили на вокзалах, подвалах, чердаках, гаражах, и дачных домиках. Без объяснений не выходили на работу и иногда даже бросали ее навсегда, даже не соизволив забрать трудовую книжку. Некоторые, уйдя из дома (обычно не предупредив своих близких), искали ночлега у друзей и знакомых.

Клиническая виньетка № 9.

Пациент I. 51 год инженер по образованию, женат, имеет взрослую дочь. Играет в игровые автоматы больше 8 лет. Однажды из-за игры он пытался покончить с собой, закрывшись в гараже и оставив включенным двигатель своего автомобиля, чтобы смертельно отравиться выхлопными газами. Однако, в последний момент, пациент I. испугался и не реализовал свое намерение. В последнее время (предшествующее обращению к нам за помощью) пациент I. играл практически ежедневно, несмотря на проблемы, долги, давление со стороны банков, коллекторских агентств и частных кредиторов.

Собираясь пойти поиграть, сообщал другим людям знающим о том, что он игрок: «Пойду-ка я поговорю со своим Железным Другом».Пациент I. называл игровой автомат «Другом», который надежен и верен и никогда его не предает (в отличие от людей). Живя дома с семьей в городской трехкомнатной квартире, он не спал со своей женой. Пациент, имея свою отдельную комнату, с весны до осени, предпочитал жить на балконе. Иногда после очередного игрового срыва, когда он проигрывал не только свою заработную плату, но и деньги клиентов, работодателя и/или взятые им взаймы суммы чтобы «погасить» долг перед банком у него возникало необычное состояние. Пациент I. чувствовал себя очень маленьким и видел себя как бы со стороны в огромном и загадочном мире. У него возникало ощущение, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим и что он спит и видит сон. Если была ночь, то на протяжении 2-х – 3-х часов он бессмысленно кружил по городу и курил одну сигарету за другой. Он чувствовал себя «живым мертвецом», которому все равно, что будет с ним дальше. Обычно после подобного эпизода пациент I. не выходил на работу, выключал телефон и укрывался (прятался) в гараже или в квартире у своего знакомого, каждый вечер выпивая по 500 мл водки.

Приступив к лечению и воздерживаясь, какое-то время от игры, пациент I. утверждал, что иногда испытывают невообразимую тоску по тому состоянию «живого мертвеца», в котором он прибывал после очередного крупного проигрыша. Эпизоды самой сильной тяги к игре у него возникали не после того, как он вспоминал о выигрышах или хорошей игре, а именно после воспоминаний о пустоте и дереализации после игрового фиаско. Именно то состояние крайнего опустошения, возникающие после проигрыша, и являлось для пациента I. глубоко желательным и притягательным.

На примере пациента I. нами показано, что проигрыш – это парадоксальный способ достижения jouissance, и что сознательное страдание бессознательно является главным наслаждением. Этот игровой экстаз уже не больше привязан к выигрышу, а проигрыш является глубинно желательным. Как указывал З. Фрейд – «…даже саморазрушение лич­ности не может происходить без либидинозного удов­летворения» [10]. Заслуга З. Фрейда состоит в том, что он показал, что субъект стремиться к удовольствию – даже в том случае, когда постороннему наблюдателю кажется иначе. Субъект, причиняя себе страдание, лишь отчаянно ищет удовольствия при помощи неудовольствия, тем самым, на практике реализуя «принцип удовольствия».

Когда проблемы таких игроков как пациент I. начинают решаться или уходят на задний план, то они вместо облегчения и радости впадают в тоску и апатию. У них как у первертов, как будто отменена бинарная оппозиция между наслаждением и страданием. Некоторые, из них перестав мучаться и чувствовать преследование со стороны кредиторов ощущают себя дезориентированными и потерянными, так как будто они утратили, что-то важное, то ради чего и зачем они жили. Тут то и выясняется, насколько важно для подобных пациентов находиться в контакте с плохим внутренним объектом (со своим преследованием, беспокойством, стыдом, виной, жалостью к себе, ощущением покинутости и т.д.). Андре Грин (1975) писал: «По моему опыту рецидивы, всплески агрессии и периодические коллапсы после прогресса указывают на потребность любой ценой сохранить отношения с плохим внутренним объектом. Когда плохой объект теряет свою силу, единственным выходом будет, как кажется, попытка снова его вызвать, воскресить в виде другого плохого объекта: они похожи с первым как братья, и пациент может идентифицироваться с этим вторым объектом. Дело здесь не столько в неустранимости плохого объекта или в желании быть уверенным, что ты его таким образом контролируешь, сколько в страхе, что исчезновение плохого объекта заставит пациента столкнуться с ужасами пустоты, при том, что не будет никакой возможности когда-либо заместить его хорошим объектом, даже если этот последний и окажется в пределах досягаемости. Объект плох, но он хорош тем, что существует, даже если он и не существует в качестве хорошего объекта. Цикл уничтожения и повторного возникновения напоминает многоглавую гидру…[4]».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной статье на клинических примерах мы показали некоторые особенности психосексуальности патологических азартных игроков. Мы продемонстрировали взаимосвязь сексуальной активности пациентов и акта игры. Азартная игра в работах З. Фрейда и О. Фенихеля, рассматривается через призму регрессии, как «новое издание» детской и подростковой мастурбации у взрослого индивидуума, в котором акт игры выступает как суррогатное сексуальное возбуждение.

Для некоторых игроков азартная игра становится способом получения предвозбуждения, формой «предварительных ласк», условием секса. Сексуальность субъекта становится подчиненной определенным внешним обстоятельствам – или самим актом игры или ее результатом (итогом).

Мы показали на клинических примерах, как сексуальная жизнь игроков в процессе формирования зависимости начинает редуцироваться и замещаться игровой активностью. И как игровой экстаз вступает в соперничество с естественной формой сексуального удовлетворения и становится для переживающего его индивидуума более ценным в сравнении с удовольствием эротическим.

Идя в игровое заведение, игрок думает (убеждает себя), что он идет туда за деньгами, при этом по факту, он несет свои наличные деньги в казино. Зачастую игрок убежден, что он играет «ради денег и выигрыша», а продолжает играть, чтобы «отдать долги». При этом, игнорируя тот факт, что заработанные им деньги тратятся только на игру. Равно как и выигранные в результате игры деньги, также идут исключительно на продолжение его участия в дальнейших играх. То есть, «выигрыш» никоим образом не решает его финансовые проблемы. Мы полагаем, что патологические игроки играют не ради денег (результата), а ради непосредственного получения наслаждения (процесса).

Мы показали, как возбуждение от неустанной и безостановочной игровой активности воспроизводимое игроком в игровом зале, становится особой формой получения удовольствия – оргазма Я. Проигрыш – для патологического игрока является парадоксальным способом достижения jouissance – оргазмического взрыва, который становится сильнее, когда боль и крушение достигают своего апогея. Патологический игрок обучается конвертировать боль и страдание в удовольствие, спасаясь от ужасов злокачественной внутренней пустоты. И это, по нашему мнению, является главной загадкой патологического игрока. Страх перед этим «ужасным» неконтролируемым наслаждением заставляет игроков рационализировать свои мотивы, представляя себя жертвами долговых проблем, а не страстными и наслаждающимися субъектами.

Данные о психосексуальности патологических игроков позволяют лучше понять, что происходит с пациентами зависимыми от участия в азартных играх, каковы их мотивы и побуждения. Это может помочь специалисту в психотерапевтической и реабилитационной работе и может использоваться для оптимизации процесса психотерапии с данной категорией лиц.

Литература

1. Автономов Д.А. «О психоаналитическом понимании этиологии, патогенеза и клинической картины зависимости от азартных игр (З. Фрейд, О. Фенихель)». // Независимый психиатрический журнал. № ?V. 2009. С. 80 – 87.
2. Автономов Д.А., Беляева О.В., Герасимов Р.В., Плющева О.А. // «Вне игры. Сборник материалов, отражающий опыт работы центра реабилитации и профилактики зависимости от азартных игр» – М: РБФ НАН, 2008. – 156 с.
3. А.О. Бухановский, В.А. Солдаткин, И.В. Баранова. Факторы предрасположения к патологическому гемблингу. // Журнал неврологии и психиатрии им. Корсакова, №10, 2008. С. 20 – 25.
4. Грин А. «Аналитик, символизация и отсутствие в аналитическом сеттинге (об изменениях в аналитической практике и аналитическом опыте) – памяти Д.В. Винникотта». Впервые опубликовано в 1975 Int. J. Psycho-Anal., 56:1 – 223.
5. Достоевский Ф. М. Игрок: роман. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ. 2008. – 235 с. – (Классическая и современная проза).
6. Радо Ш. Психические эффекты интоксикантов: попытка развить психоаналитическую теорию патологических пристрастий // Психоаналитические концепции наркотической зависимости: Тексты / Сост. и науч. ред. С.Ф. Сироткин. Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2004. С. 7 – 29.
7. Райкрофт Ч. Критический словарь психоанализа Пер. с англ. СПб. Восточно-Европейский Институт Психоанализа 1995. С. – 288.
8. Фенихель О. «Психоаналитическая терапия неврозов». – М.: Академический проект, 2004.
9. Фрейд З. Достоевский и отцеубийство // Интерес к психоанализу: Сборник / Пер. с нем.; Худ. обл. М.В. Дарко. – Мн.: ООО «Попурри», 2004. С. 108 –131.
10. Фрейд З. Экономическая проблема мазохизма // Психология бессознательного / Пер. с нем. Собрание сочинений в X томах. Т. III. – М.: ООО «Фирма СТД», 2006. С. – 447.
11. Becona E., Del Carmen L.M., Fuentes M.J. Pathological gambling and depression. Psychological Reports. 1996. 78. – P. 635–640.
12. Black D.W., Moyer T. Clinical features and psychiatric comorbidity of subjects with pathological gambling behaviour // Psych Serv. – 1998, – V. 49 – N 11. – P. 1434 – 1439.
13. Crockford D.N., El-Guebaly N. Psychiatric comorbidity in pathological gambling: a critical review. // Canadian Journal of Psychiatry, 1998. № 43. –P. 43–50
14. Cunningham-Williams R.M., Cottler L.B., Compton W.M., et al. Taking chances: problem gamblers and mental health disorders – results from the St. Louis Epidemiological Catchment Area study. American Journal of Public Health. 1998. 88. – P. 1093–1096.
15. Grant J.E., Potenza M.N. Pathological gambling // American Psychiatric Publishing, Inc., – 2003. – 270 pp.
16. Ibanez A., Blanco C., Moreryra P., Saiz-Ruiz J. Gender differences in pathological gambling// J. Clin. Psychiatry. 2003 Mar. V. 64. N 3. – P. 295–301.
17. Ibanez A., Blanco C., Perez de Castro I., Fernandez-Piqueras J., Saiz-Ruiz J. Genetics of Pathological Gambling // Journal of Gambling Studies. 2003. V. 19. № 11. – P. 11–22.
18. Kausch O. Patterns of substance abuse among treatment-seeking pathological gamblers. // Journal of Substance Abuse Treatment. – 2003. 25. – P. 263–270.
19. Lacan J. Subversion du sujet et dialectique du desir dans l'inconscient freudien, Congres de Royaumont, Ecrits, Paris: Seuil, 1966.
20. Shaffer H.J., Hall M.N., Vander Bilt, J. Estimating the prevalence of disordered gambling behavior in the US and Canada: a research synthesis. // American Journal of Public Health. 1999. № 89. – P. 1369–1376.