Лев Хегай "Anima Mundi и ре-анимация психологии."

Послесловие редактора сборника

Да, я пророком сделаюсь твоим –

И возведу уединенный храм

В лесу своей души, чтоб мысли-сосны

Со сладкой болью прорастая там,

Тянулись ввысь, густы и мироносны…

(Джон Китс «Ода Психее»)

Прости меня, о благосклонный читатель! Я всю жизнь стремился к постижению таинственной Души Мира, но так ничего в этом вопросе и не понял.

В надежде получить подсказку свыше я оправился в дальнее путешествие. Семь дней меня мучили дурные сны. В них я страдал от страхов, с которыми никогда не имел дело в жизни. Меня терзала вина за несовершенные мною проступки. Я завидовал тем, кому никогда бы не позавидовал в реальности. Похожая напасть постигла Кольриджа, написавшего стихотворение «Мучительные сны»:

Настала ночь. Во власти чар

Я напрягал в молитве ум,

Пытаясь отогнать кошмар

Бесовских образов и дум,

Зловещий строй: толпу теней,

И месть, которой нет черней,

И все обиды прошлых дней…

То ли яды выводятся из моего ума, то ли познание Души Мира начинается с ее горькой, темной стороны, - пытался я себе объяснить. Тибетская концепция бардо – переходного состояния между смертью и последующим рождением – особенно подходила для описания того, что я испытывал в этих снах. Засыпание подобно смерти, как просыпание – рождению. И во снах мы также сталкиваемся с тем, что буддисты называют кармическими видениями – иллюзорными построениями ума, являющимися причиной наших страданий. И мы не можем постичь природу ума, не пережив всех его проявлений. Плутарх высказал подобную мысль о музыке: «Чтобы постичь гармонию, прежде нужно понять диссонанс».

На восьмую ночь мое состояние прояснилось, и мне приснилась «библиотечная девушка». Самая обыкновенная девушка: волосы собраны в хвостик, в очках, сидит, склонившись над книгами. Она согласилась помочь подобрать книги по интересующей меня теме. И я вздохнул с облегчением, когда узнал, что она тоже увлекается психологией, и поэтому хорошо ориентируется в тех книгах, что хранятся в этой библиотеке. Я понял, что моя «литературно-психологическая» Анима дала мне важную подсказку. Ответ на мои поиски и одновременно избавление от собственных мучительных иллюзий находится не в одной идее, образе или фигуре, а в целой стопке книг. (Из всей коллекции моих разнообразных образов Анимы, конечно, именно литературная была необходима мне для написания этой статьи.)

Чтобы объяснить инопланетянину, например, что такое цветок, бесполезно формулировать точное определение этого явления. Лучше принести ему много разных цветов. Ведь роза не похожа на незабудку, а лотос не похож на орхидею. Но увиденные все вместе, они легко позволят пережить ему природу цветка.

Прошу заранее простить за использование длинных цитат, но без них трудно передать разноцветность и многоголосье Души Мира.

Годфри Реджио и К.Г. Юнг

«Anima Mundi» - так называется очень красивый документальный фильм режиссера Годфри Реджио, снятый им в 1991 г. Он начинается эпиграфом из диалога “Тимей” Платона: “Этот мир - живое существо, наделенное душой и разумом, единая видимая живая сущность, несущая на себе другие сущности, которые все связаны одной природой”. На протяжении всего получасового фильма на нас с экрана смотрят самые разные животные. Мы встречаемся с ними глазами. Они столь непохожие. Но мы зачарованы этим иным нечеловеческим древним разумом, направленным на нас с экрана. Этот фильм передает почти нуминозное чувство присутствия души или сознания, которое пропитывает все формы бытия.

К.Г. Юнг пишет в работе «О природе психики»:

Кунрат пишет: "Существуют Scintillae Animae Mundi igneae, Luminis nimirum Naturae, огненные искры мировой души, то есть природного света ... рассеянного, или всепроникающего по всему великому мирозданию, во все, порождаемое стихиями". Эти искры исходят из "Ruach Elohim", Духа Божьего. Среди scintillae он различает "scintilla perfecta Unici Potentis ac fortis" (Искра совершенная. Исключительно Могучая и Сильная (лат.)), которая есть эликсир, а следовательно, самая тайная субстанция. Если мы вправе сравнить эти искры с архетипами, то очевидно, что Кунрат особо выделяет один из них. Его представляют также как Монаду или Солнце, причем и то и другое указывает на нечто Божественное. Подобный образ можно обнаружить в послании Игнатия Антиохийского к эфессянам, где он пишет о пришествии Христа: "Как же тогда он явился в мир? Звезда засияла в небе над звездами, и ее свет был невыразим, и ее новизна изумляла, и все другие звезды, вместе с солнцем и луной, собрались хором вокруг этой звезды ". Отмечу мимоходом, что, с точки зрения психологии, Одну искру, или Монаду, следует рассматривать как символ Самости.

Занимаясь в аналитической психологии архетипами Анимы и Анимуса, мы много размышляем о различных гендерных аспектах нашей повседневной жизни, часто забывая при этом, что речь ведется не просто о наших личных женских и мужских качествах, а о Душе Мира и Мировом Духе. Важно, что К.Г. Юнг в своей эволюции не останавливается на фрейдовской концепции бисексуальности влечений. Не так уж сложно признать себя дальними родственниками, положим, шимпанзе, которые в молодом возрасте охотно совокупляются с особями любого пола. Гораздо труднее, если вообще возможно, ответить на вопрос о смысле жизни – вопрос, конституирующий собственно человеческую ситуацию. И разве смысл не входит в нашу жизнь подобно Солнцу или Божественному Свету, рождая у нас чувство причастности чему-то большему, чувство Мировой Души, связывающей все явления? Эти понимание и чувственный опыт и образуют истинное ядро Анимуса и Анимы. Можно сказать, что они выражают направляющий и наполняющий аспекты той Великой Мудрости и Великой Любви (где одно неотделимо от другого), к которым устремлен в своих поисках каждый человек. Без этого космического масштаба Анима и Анимус останутся запертыми в клетке ограниченного виденья нашего обычного эго.

Эго склонно упускать, принижать или обесценивать те переживания, с которыми оно соприкасается. Например, мы читаем в газете про следы воды на Марсе и относимся к этому как к информации научно-популярного характера. И мы почти не замечаем то чувственное оживление, которое возникает хотя бы на мгновение. Вода вызывает ассоциации с Водой Жизни. И в этом образе собраны не только ощущения человека, мучимого жаждой, или крестьянина, молящего о дожде в период засухи. Мы хотим верить, что мертвая пустота космоса лишь видимость: в действительности он напитан некой таинственной первичной субстанцией жизни, символом которой для нас вода и является. Так на архетипическом уровне в нас включается  Anima Mundi, истинная вода, питающая наше я.  

В нашем внутреннем мире все является нами, все с нами связано, там не может быть чего-то не-я, чужого. И у нас есть вера, что и внешний мир, если он вообще существует, также освещен разумом и жизнью – каким-то большим Сознанием, частью которого мы являемся. И не так уж важно, стоит ли за этим платоновская идеальная метафизическая сущность, называемая  Anima Mundi, или, по версии Мартина Хайдеггера, всего лишь собственное присутствие. Пусть философы спорят об определениях и о  том, подчиняется ли все в мире единому замыслу или является продуктом слепой воли и стихийного бессознательного творчества. Для психологов более важна неоспоримая ценность переживания человеком этой Души Мира, опыта соединенности с чем-то большим, чем его обычное я.