Глава 1 Проблема метода и техники в аналитической психологии

В отличие от фрейдистского психоанализа, в котором с самого начала был большой интерес к аналитическим техникам и методам, в аналитической психологии только несколько работ обращались к этим темам, хотя Юнг (С. W. 7) отмечал их важность. Сильно упрощая, фрейдистский психоанализ исходит из того, что аналитический сеттниг является правильным оптимальным методом организации поведения и переживаний аналитика и пациента, и что пациенту в начале лечения нужно сообщить необходимую для сеттинга систему правил и инструкций. Любое нарушение правил рассматривается как сопротивление или отреагирование и подлежит немедленной интерпретации пациенту. Среди основных правил «классической аналитической техники» по Райкрофту (1968), например, следующее: пять сессий в неделю, использование кушетки, запрет на советы, отказ от использования лекарств и вмешательств в жизнь пациента, абсолютное требование метода свободных ассоциаций, а также ограничение высказываний аналитика интерпретациями.
Шульц-Хенке (1970), основатель нео-аналитической школы в Германии, дал гораздо более дифференцированное, точное и современное описание правильной аналитической техники в своем руководстве по анализу. При создании так называемого терапевтического соглашения в начале анализа Шульц-Хенке рекомендует одиннадцать инструкций, с которыми нужно ознакомить пациента. Они включают «основные правила», касающиеся свободного ассоциирования, лежания на кушетке, оплаты, продолжительности и длины сессий, поведения пациента в важных жизненных ситуациях, принятия решений и взаимного согласования отпусков. Даже среди фрейдистов и нео-фрейдистов мнения разделились. Есть те, кто отстаивает классическую аналитическую технику, и те, кто ее не придерживается или оспаривает ее. Среди самых известных представителей второй группы Махаэль Балинт (1965). Строгая психоаналитическая техника подверглась множеству модификаций, описанных в довольно обильной литературе по психоанализу. Можно обнаружить прорастающие, словно грибы из плодородной почвы психоанализа, совершенно новые методы, позволяющие достигнуть лучших и более быстрых результатов совершенно другими техниками. Некоторые методы распространяются по всему миру, и книги по ним находят широкого читателя.
Тем не менее, в свете этой ситуации нужно спросить себя, не делаем ли мы что-то совершенно неправильное, когда рассматриваем психические процессы с точки зрения возможного применения стандартизованного метода или техники, типа существующей, например, в хирургии, — техники, предназначенной для достижения оптимального эмоционального развития и здоровья. Проблема заключается в том, действительно ли здесь нет другого пути. Ведь все наши усилия в этой области направлены на поиск специфических методов, которые можно было бы использовать в работе с пациентами.
Чтобы ответить на этот вопрос, я предприму довольно необычный исторический экскурс в алхимию, пережившую свой расцвет в средние века. Читатели книг К. Г. Юнга уже знакомы с параллелями между символизмом процессов психического развития и алхимией.
Алхимия — чрезвычайно любопытное, частично материалистическое, частично религиозно-философское движение, рассматривавшее себя и как науку и как искусство. Оно возникло в третьем веке, но ее корни могут быть прослежены в античности, в учениях Платона и Аристотеля. Более 13 веков алхимия блистала во всем цивилизованном мире. Императоры, короли и принцы давали на ее исследования большие деньги, и большинство великих ученых того времени были адептами алхимии или интересовались алхимическими процедурами. Только после развития естественных наук и триумфального шествия технологии в течение последних трех столетий алхимия постепенно исчезла, оставив после себя лишь несколько чудаков, все еще занимающихся ею в наши дни. Сразу задаешься вопросом, не были ли все эти усилия алхимиков только заблуждениями, ошибками и предрассудками темных веков. Но вспомним, что люди такого уровня, как Альберт Великий, Святой Фома Аквинский, Гебсер, Флуд и Парацельс, посвятили себя этому искусству и науке. Конечно, современная химия в долгу у алхимии за открытие многих химических процессов типа изготовления стекла и за изобретение таких лабораторных приборов, как реторта. Однако, для алхимиков все это было только несущественными вторичными изобретениями, подобно тому, как современная кухонная посуда делается из того же материала, что и носовая часть ракет. Реальная нее цель этого занятия заключалась в ином. Алхимия не «просто» начальная, подготовительная стадия в развитии химии.
Ее настоящая цель (не надо забывать, что алхимия признавалась как наука и существовала гораздо дольше, чем многие современные науки) — прежде всего изготовление золота. Кроме получения золота, алхимики говорили о других, в равной степени, важных целях, особенно о lapis philosophorum, философском камне, антропосе, совершенном гермафродите и о ряде других символах, отражавших кульминацию алхимического процесса. Алхимический принцип молено выразить в девизе «Aurum vulgum, non est aurum nostrum» (Jung, C.W. 13), «Наша цель не в обычном золоте». Поэтому возникает подозрение, что получение материального золота могло быть лишь вторичным и символом для чего-то совершенно иного, невыразимого словами. Нужно попытаться понять, что еще означает золото для алхимиков, кроме того, что является драгоценным металлом. В этой связи важно кратко рассмотреть теорию соответствий, центральную концепцию алхимического дорационального мышления, поскольку она так же играет большую роль в аналитическом процессе.
Мышление через соответствия было настолько естественным для алхимиков, как и для средневековых ученых вообще, что они никогда не описывали его как метод, а просто применяли его. В отличие от логического- дедуктивного мышления, которому нас непрерывно обучают начиная с детства, мышление соответствиями стало настолько чуждым для нас, что приводит в замешательство и кажется сомнительным, когда мы с ним сталкиваемся. В действительности, мы можем обнаружить его в наши дни у детей и среди так называемых примитивных народов, у которых еще активны бессознательные символические процессы. Встречая его, мы обычно высокомерно отвергаем его, как нелогичное и запутанное, полагая, что мы выше его. Это несправедливо, так как мышление соответствиями является первой стадией, чем-то вроде матрицы, из которой вырастает весь корпус нашего логического рационального мышления. Более того, логическое рациональное мышление является только сегментом того дологического слоя, который все еще существует в нашем бессознательном (Diekmann 1969). Часто он служит основой для творческих процессов, ведущих прямо к формулированию теорий в естественных науках, как Паули (1952) продемонстрировал на примере Кеплера.
Мышление в терминах соответствий является самым «архаическим», оно основывается на идее, что специфические первичные факты выражаются в самых разных областях и проявляются в огромном разнообразии соответствий, заменяя по принципу аналогии друг друга. Следовательно, это аналоговая форма мышления, оперирующая по принципу sicut «как бы», а не «потому что» — , как в каузальных логических процессах. Лучше проиллюстрировать это примером.
Для мышления соответствиями огонь = свет — энергия = солнце = ад = дракон = тепло = любовь — ненависть и т.п. В этой серии соответствий не только самые отдаленные объекты такие, как дракон и солнце, оказываются идентичными, но также и чувственные состояния и идеи, например, как ад и энергия. Алхимия, как и примитивные культуры, серьезно относилась к связям между такими соответствиями, особенно в отношении тех фактов, которые могли проявляться в различных сферах духа, души или материи или в области четырех первоэлементов — огня, воды, воздуха и земли. Такие серии могут все еще существовать у нас сегодня. Благодаря им у нас создается впечатление, что конкретная вещь в действительности может быть чем-то другим. Несмотря на полный парадоксов хаос соответствий, нужно признать, что есть очень отчетливые и определенные формы порядка, открывающиеся всякому, кто вникнет глубоко в процесс мышления аналогиями. Есть много вещей, просто не соответствующих друг другу, например, огонь не равен воде, матерь — отцу, но в то же время дочь = матерь = вода.
Мы обязаны французскому структуралисту Леви-Строссу (1973) за то, что он дал ясное описание принципов «первобытного мышления» примитивных народов и показал, что их можно, например, положить в основу классификации царства растений, и она может оказаться не менее эффективной и далее значительно более понятной и точной, чем система Линнея. Потребность в порядке лежит в основе любого мышления, но оно не приводит прямо к практическим и утилитарным выходам, так что всегда можно спорить, какая система наиболее полезна. Поэтому важно помнить, что существуют другие возможные системы упорядочивания. Книга Леви-Стросса (1973) содержит огромное количество примеров, когда так же, как в области культивирования растений, система первобытного мышления позволяет достичь результатов, которые недоступны нам со всеми нашими научными средствами. Так что зря мы навешиваем на этот «архаический» режим мышления ярлык «примитивного» или «предварительной формы», ведь никто не будет отказываться от своего детства или юности, но, вспоминая об этих периодах, всегда будет ждать чего-то нового. Как объяснил Бернулли (1935), одно из главных соответствий в алхимии выражается в формуле мир = человек = Бог. Это означает, что любой факт выражается в трех формах существования. В своих трудах алхимики писали: «Действуй, чтобы познать Бога, природу и самого себя» (Bernoulli 1935., р. 155). Именно здесь следует искать ответа на вопрос о целях алхимии. Алхимия как искусство и наука ни в коей мере не является корыстным поиском метода получения золота (по этому ложному пути шли лишь мошенники и обманщики), ее цель в чем-то более возвышенном и, может быть, описана в трех аспектах:
1. В качестве теории алхимия переназначалась для более широкого, все охватного постижения космоса, для анализа человечества в качестве феномена, созданного Богом, и для накопления знаний в форме соответствий во всех областях.
2. В практическом аспекте алхимия была попыткой доказать эти идеи экспериментально не только на уровне материи, но прежде всего в применении к человеческой душе, которая и считалась подлинным центром становления, единственной доступной для исследования областью.
3. На трансцендентном уровне великая цель алхимии заключалась в содействии освобождению от мира через познание и опыт.
Если углубиться в выводы Бернулли, становится ясным, что алхимия в действительности занималась внутрипсихическими процессами, поисками индивидуации в той области, в которой объекты души и материи все еще так тесно связаны, что отражаются друг в друге.