Юнг Карл Густав. Значение аналитической психологии для воспитания

Доклад на международном конгрессе по проблемам воспитания в Террите-Монтре в 1923 г.
Печатается по изданию: "Конфликты детской души", М., "Канон", 1997

Не без сомнений приступаю я к тому, чтобы в кратком докладе представить вам взаимную связь явлений, изучаемых аналитической психологией, и вопросов воспитания. С одной стороны, невозможно в нескольких, даже сколь угодно содержательных положениях объять эту великую и обширную область человеческого опыта, с другой же стороны, аналитическая психология представляет собою такой метод, а равно и такой стиль мышления, которые невозможно просто предполагать как всем известные, а потому их нелегко и изложить применительно к вопросам воспитания. Почти неизбежно требуется историческое введение в эволюцию этой новейшей психологической дисциплины, поскольку такое введение поможет нам понять кое-какие из тех явлений, которые, встречаясь нам сегодня в непосредственном опыте, кажутся труднодостижимыми. Психоанализ, возникнув первоначально из опыта исследования феноменов гипнотизма, был в представлении Фрейда исключительно терапевтическим методом исследования психических причин функциональных (следовательно, неорганических) нарушений нервной деятельности, главным образом сексуальных причин этих нарушений; одновременно психоанализ был также и методом их лечения, поскольку предполагалось, что доведение до сознания пациента этих сексуальных причин имеет также выраженный врачебный эффект. Вся школа Фрейда и сегодня еще понимает психоанализ только в этом смысле и не желает даже слышать о какой-либо иной этиологии нарушений нервной деятельности, кроме сексуальной. Опираясь первоначально на эту методику и теорию неврозов, с годами я выработал понятие "аналитическая психология", которое должно выражать собою тот факт, что психологические исследования вышли за узкие рамки врачебно-терапевтической техники с ее ограниченностью известными теоретическими предпосылками и перешли в более обширную область нормальной психологии. Поэтому, говоря вам теперь о связи аналитической психологии и воспитания, фрейдовский анализ психики я оставляю в стороне. Поскольку этот анализ есть не что иное, как психология разветвлений полового влечения в психике человека, то и упоминание о психоанализе имело бы смысл только в том случае, если бы мы собирались говорить исключительно о сексуальной психологии ребенка. Но я сознательно стараюсь избежать ложного впечатления, будто я в какой бы то ни было мере разделяю тот взгляд, согласно которому отношения ребенка с родителями, а равно и с учителями, братьями и сестрами и товарищами по школе следует объяснять из ранних зачатков половой функции. Эти, конечно же, небезызвестные вам взгляды представляют собою, как я убежден, несколько торопливых и односторонних обобщений, которые дали уже предостаточно поводов для самых абсурдных ложных толкований. Если у ребенка наблюдаются такие патологические симптомы, которые дают нам право объяснять их средствами сексуальной психологии, то ответственность за эти симптомы следовало бы в гораздо большей мере возложить на сексуальные расстройства психологии родителей, чем на психологический склад самого ребенка, ибо чрезвычайно впечатлительная и зависимая психика ребенка всецело живет еще в атмосфере родительской психики и лишь относительно поздно освобождается от ее притяжения. Я попытаюсь теперь представить вам вкратце основополагающие идеи аналитической психологии, которые могут иметь значение для оценки детской психики, и особенно психики ребенка школьного возраста. Вы, надеюсь, не ожидаете, что я смогу при этом дать вам какие-нибудь конкретные практические указания и рекомендации. Единственное, что я смогу предложить вам,— это более глубокое понимание общих законов, соответственно которым совершается психическое развитие ребенка. Я должен поэтому довольствоваться надеждой, что из моего сообщения вы получите некоторое представление о ходе развития высшей способности человеческого духа. Высокая степень ответственности, лежащей на нас как на воспитателях будущего поколения человеческого рода, предохранит вас при этом от не в меру торопливых выводов. Некоторые идеи нужно долго носить в себе и обдумывать, прежде чем им будет найдено выгодное применение на практике. Углубленные психические познания учитель не имеет права непосредственно взваливать на ученика, как это, к сожалению, часто случается. Эти познания должны послужить в первую очередь самому учителю для того, чтобы он мог начать с должным пониманием относиться к психической жизни ребенка,— ведь это знание предназначено для взрослых, а не для детей, которые на первых порах нуждаются лишь в элементарном знании.
Одним из важнейших достижений аналитической психологии является, несомненно, выяснение биологической структуры души. Не так легко пояснить в нескольких словах нечто такое, открытие чего стоило многолетнего труда. Поэтому для начала я должен сделать несколько более общий экскурс, чтобы затем вернуться к разговору о детской душе в частности.
Как вам известно, психология, представленная прежде всего школой Вундта, занималась до сих пор почти исключительно психологией нормального сознания, как будто душа состоит только из феноменов сознания. Однако французской медицинской психологии пришлось вскоре свыкнуться с признанием существования бессознательных душевных феноменов. Сегодня мы признаем, что сознание состоит только лишь из тех комплексов представлений, которые непосредственно ассоциированы с Я. С Я же ассоциируются те психические содержания, которые имеют известную интенсивность. А все те психические содержания, которые не достигают требуемой интенсивности или же утратили ее, находятся под порогом, под уровнем сознания и принадлежат к сфере бессознательного. Бессознательное с его неопределенной протяженностью можно уподобить морю, сознание же скорее — острову, что возвышается над морем. Однако такую аналогию мы не вправе развивать далее, поскольку отношение сознания к бессознательному существенно отличается от отношений острова к окружающему его морю. Это не стабильное, не устойчивое отношение, а непрерывный взаимообмен и постоянное смещение содержаний; ибо ни сознание, ни бессознательное не есть нечто покоящееся и пребывающее — бессознательное живет и находится в непрестанном взаимодействии с сознанием. Содержания сознания, утратившие свою интенсивность или актуальность, погружаются в бессознательное. Этот процесс мы называем забвением. Из бессознательного всплывают и вступают в сознание новые представления и наклонности; в таком случае мы говорим о прозрениях и импульсах. Бессознательное есть в известном смысле та почва, из которой произрастает сознание. Ибо сознание не является в мир сразу готовым, а развивается из своих ростков.
Такое развитие сознания и происходит у ребенка. В первые годы его жизни мы поначалу не можем зафиксировать почти никаких проявлений сознания, хотя уже в очень раннем возрасте отчетливо проявляются психические процессы. Но эти процессы лишены центра, не соотнесены ни с каким Я, а потому лишены и той непрерывности, без которой невозможно сознание. Поэтому у ребенка нет также памяти в нашем смысле этого слова, несмотря на всю пластичность и впечатлительность его психического органа. Только когда ребенок начинает говорить о себе "я", проступает поддающаяся наблюдению, хотя первое время часто нарушающаяся, непрерывность сознания. Однако и ее многократно сменяют периоды бессознательности. В первые годы жизни ребенка можно наглядно видеть, как из постепенного сопряжения отдельных фрагментов у него складывается сознание. Собственно говоря, в течение всей жизни человека этот процесс нельзя считать вполне завершенным. Но в постпубертатном возрасте он все более замедляется и сознание все реже присоединяет к себе новые элементы бессознательной сферы. В период от рождения до окончания психического созревания, который у мужчины нашей расы и в нашем климате продолжается в нормальном случае до двадцатипятилетнего возраста, у женщины же завершается раньше, в девятнадцать или в двадцать лет,— в этот период происходит наиболее значительное и обширное развитие сознания. Это развитие устанавливает прочные связи между Я и психическими процессами, бывшими до сих пор бессознательными, а потому выделяет эти процессы из бессознательного.