5 Развитие личности

Мы подошли к тому моменту, когда уместно рассмотреть развитие личности человека. И эго, и самость возникают из раскрытия врожденных потенциалов в соответствии с факторами окружающей среды, с которыми встречается человек. Если эго достаточно сильно для обеспечения свободного прохождения бессознательных содержаний, тогда оно само укрепляется; это во многом зависит от качества отношений в ранних взаимоотношениях и установления доверия. Центральным моментом здесь является то, как мать и ребенок справляются с фрустрацией. Самость, которая здесь обозначает субъективное ощущение бытия, непрерывности и интеграции, вначале переживается человеком через присутствие и ощущение матери, когда она принимает его как интегрированное целое; он ощущает личную целостность через ее восприятие его целостности, через ее взгляд. Способность матери удерживать многообразие его бытия и давать ему ощущение смысла, обеспечивает его основой для последующей психической интеграции. Он, в свою очередь, привносит в ситуацию врожденный потенциал ощущения целостности в себе. Традиционная точка зрения состоит в том, что Юнга не очень интересовало личное развитие человека, что его теория развития в раннем детстве поэтому неадекватна и что это следует восполнить полноценным заимствованием из психоанализа. Вполне вероятно, что интересы Юнга часто более тесно были связаны с такими областями, как филогенез и исследование психо-культурного развития, но совершенно неверно, что он не оставил теории развития в младенчестве и детстве. Его работы по этому вопросу разбросаны и многие из наиболее глубоких положений нельзя найти в томе "Собрания сочинений", озаглавленном "Развитие личности" (CW 10). Это произошло потому, что Юнг так быстро переходит от личного и онтогенетического к межличностному и филогенетическому, что вместо четкого утверждения мы обнаруживаем многочисленные ссылки, и наша задача состоит в том, чтобы сформировать их в последовательное изложение. Моя задача частично состояла в том, чтобы показать, что мысли Юнга представляют собой такую последовательную теорию и что опять-таки и проблемные области, которые он выделил, и его общая позиция предвосхитили на много лет возникновение этих идей в психоанализе, что также подтверждает и Роа-зен. В аналитической психологии были свои внутренние споры, и они отражены в этой книге, но некоторые ключевые области мысли, инспирированные и впервые провозглашенные Юнгом, позволяют аналитическим психологам плавно двигаться дальше там, где психоанализ испытывает жесточайшие конфликты, связанные с проблемой преданности и ответственности перед Фрейдом. Мы отмечали это в связи с сочетанием психологии самости и теории объектных отношений, и мы вновь увидим это в связи с личным развитием. Из-за разбросанности мыслей Юнга по вопросу развития и в связи с тем, что я не хочу писать историю психоаналитической мысли, структура этой главы отличается от предыдущих. Там основные элементы рассматривались отдельно: вклад Юнга, критика его извне и изнутри аналитической психологии, вклад постьюнгианцев и споры, аналогии в психоанализе и в других дисциплинах, и мой собственный комментарий. Здесь все эти элементы будут переплетены. ВЛИЯНИЕ МЛАДЕНЧЕСТВА Теперь нам следует узнать больше о нежелании Юнга объединить свои мысли относительно развития в раннем детстве. В этом отношении он, видимо, прошел с самого начала тот же интеллектуальный процесс, что и последующие поколения фрейдистов. Юнг доказывал, что невроз не обязательно следствие фиксации "за годы до развития психологии эго", как отмечал Роазен (1976, с. 272). Основной причиной того, что Юнг не мог собраться с силами и разработать соответствующую теорию, является особое отношение к Фрейду. Юнг часто отмечал, что он использовал теории Фрейда (и Адлера), когда это было уместно для пациента, и значит, адекватно. Ранняя модификация Фрейда у Юнга в таких работах, как "Теория психоанализа", написанная в 1913 г" (CW 4), не скрывает огромной признательности учителю. И, как мы отмечали в связи с понятием эго в главе 3, есть моменты, когда Юнг действует как самый настоящий фрейдист (возможно, как тот Фрейд, которого он знал), особенно по отношению к хронологии различных психологических событий в младенчестве. Возможно, Юнг совершенно сознательно решил оставить "детскую комнату" Фрейду и, опять-таки сознательно, хотел отделиться, найдя совершенно иные области для исследования — многие из которых интересовали его со студенческих лет до встречи с психоанализом или даже с психиатрией. Например, в томе лекций Юнга для Цофингского студенческого братства в Базельском университете в 1895 г. мы обнаруживаем ряд аспектов его последующей работы о религии, сути науки, психологии и других предметах (Jung, 1983). В то же время Юнг не может заставить себя игнорировать те вопросы, которые они с Фрейдом исследовали вместе и по которым в конце концов разошлись. Это подтверждается повторяемостью в работах Юнга многих основополагающих моментов его несогласия с Фрейдом относительно раннего детства, например, вопроса о буквальной или символической природе воспоминаний, а также об эдиповом комплексе; или о важности родителей в судьбе человека; или — за и против редуктивного и конструктивного (или синтетического) подходов. Все эти вопросы рассматриваются в этой главе. Еще одна важная причина того, что Юнг не приводил в систему свои идеи относительно развития в раннем детстве, состояла в том, что он не хотел рисковать и затуманивать свое видение психологии жизни в целом, которую он создал в противовес теории Фрейда, сосредоточенной на младенчестве и детстве. Мы рассмотрим это позднее. Юнг рассматривал использование редукции как центральный момент в методике Фрейда, который пытался вскрыть "элементарные процессы желания и стремления, имеющие в конечном счете детскую или физиологическую природу" (CW 6, para. 78 . Юнг критикует редуктивный метод, поскольку значение бессознательного продукта (симптома, образа сна, оговорки) теряется. Пытаясь связать такой бессознательный продукт с прошлым, можно потерять его ценность для человека в настоящем. Далее Юнг возражал, что редукция слишком упрощает, принижает то, что он считает глубоким пониманием. Юнг подвергал сомнению действие психического детерминизма и каузальности в человеке. То есть: "Психология человека никогда не может получить исчерпывающего объяснения, исходя только из него самого: необходимо ясное понимание того, как она обусловлена обстоятельствами истории и среды... ни один психологический факт никогда нельзя объяснить, исходя только из причинности; как живое явление, оно всегда неразрывно связано с непрерывностью жизненных процессов, так что это не только результат развития, но нечто постоянно развивающееся и творческое" (CW 6, para. 717). Далее Юнг указывал, что то, что он называет "целевой точкой зрения" обычно принимается как должное в повседневной жизни, когда мы пренебрегаем чисто причинными факторами. Например, если у человека есть мнение и он его выражает, мы хотим знать, что он имеет в виду, к чему клонит. Нас мало интересует происхождение его идей. Но Юнг указывает, что причинная и целевая перспективы могут также сосуществовать. Рассматривая наше понимание фантазии, он говорит, что ее "следует понимать и причинно, и в плане цели. С точки зрения казуальной интерпретации это кажется симптомом физиологического или личного состояния, выходом предшествующих событий. С точки зрения целевой интерпретации это кажется символом, который стремится охарактеризовать какую-то цель с помощью материала, имеющегося под рукой, или выделить линию будущего психологического развития" (CW 6, para. 720). Юнг крайне несправедлив к редуктивной позиции. Он приводит в качестве примера редуктивного подхода интерпретацию сна о роскошном пире, которая заключается в том, что человек лег спать голодным! Здесь понятие "редуктивного" у Юнга несколько прозаично. Мы можем рассмотреть другие возможные значения этого сна, которые будут столь же редуктивными, но, возможно, менее прямолинейными. Почему "роскошный" пир? Может быть, это компенсация оральных деприваций раннем детстве? Или инфляция? Или желание? И является ли этот человек хозяином или гостем? Это традиционный прмдник или случайность? Крестины или похороны? Я не стал бы считать и этот список вопросов исчерпывающим, но различие состоит В том, что редуктивный подход, как я его понимаю, не предполагает ментальности архивариуса; он также требует воображения Это не вопрос простой реконструкции младенчества и детства. В этих вопросах делается ссылка на фантазию и на текущее состояние сновидца, и подчеркивается относящаяся к будущему связь с прошлым.