Что наша жизнь? Игра!?

Что наша жизнь? Игра!?

Модест Ильич Чайковский

Вы когда-нибудь играли в настольный хоккей? Обычный настольный хоккей. В тот, где игроки (фигурки) перемещаются по строго заданной траектории, которая выглядит, как прорезь в игровом поле. Фигурка может двигаться только по этой линии. Поскольку у него есть клюшка и способность поворачиваться на 360⁰ вокруг своей оси, он может активно действовать только в радиусе расстояния от его опорной ноги (центр прорези) до конца клюшки. Если не играли, то ничего страшного в этом нет. На снимке хорошо видно, о чём я говорю. Как бы это не показалось странным, эта игра является точной копией человеческой жизни. Так же, как и игроки (фигурки) этой игры, мы движемся, действуем, чувствуем, видим, понимает только в жёстко заданных пределах собственных понятий и убеждений. Мы никогда не изменяем своей траектории движения. Тут вспоминается известный фильм «Безымянная звезда» и высказывание одного из героев этого фильма: «ни одна звезда никогда не покидает своей орбиты». Мы всегда движемся только по заданной «прорези в поверхности игрового поля», только по своей «орбите». Мы не можем видеть дальше, чем позволяет расстояние от нашего «центра» до «конца клюшки». Мы не можем испытывать чувств, которых нет в нашей памяти. Мы не можем представить того, чего нет в нашем опыте жизни. Мы можем пытаться, но всё это будет всё равно на основе нашего жизненного опыта и наших представлений о Мире и о себе. Прекрасное высказывание по этому поводу принадлежит Козьме Пруткову: «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий». В нём наиболее точно и полно отражена наша ограниченность в понимании себя и других.

Вот так и живём, как фигурки в настольном хоккее. Но заданные траектории у всех разные. И радиус достижимого разный. Это конечно, упрощение. Здесь всё чуть сложнее и чуть проще одновременно. Назовём наши допустимые (нами же самими) траекторию движения и радиус достижимого, нашими возможностями. Таким образом, мы сразу сможем увидеть, что для нас возможно, а что невозможно. При этом мы сами будем уверены в возможности или невозможности чего-либо. А если нас спросят, откуда мы это знаем, то этот вопрос нас сильно озадачит, и потребует, от нас, тотчас же восстановить своё равновесие, пошатнувшееся от подобного вопроса. И тут нам в помощь все известные и неизвестные психологические защиты. Лишь бы не подвергать сомнению то, в чём мы уверены. Уверены настолько, что даже пытаться понять, откуда мы это знаем, для нас непосильный труд. Непосильный не в том смысле, что мы не можем им заниматься, а в том, что мы не видим в этом для себя никакого смысла. Если я задам себе вопрос: «почему я хожу на работу, а не отдыхаю где-то на берегу океана?» Я отвечу себе, что считаю для себя невоможным отдыхать, когда надо работать. Почему? Для меня невозможно поехать отдыхать потому, что у меня нет отпуска и у меня нет денег для поездки на берег океана. Почему? Дальше больше. Потому что моя работа даёт мне денег достаточных для скромной жизни и непродолжительного, опять же, очень скромного отпуска. Почему? Потому что моя работа оплачивается скромно, и я не умею ничего другого. Почему? Потому что я считаю, что могу заниматься только тем, что я умею делать, и мне трудно учиться новому. К тому же любое новое всегда на первом этапе освоения снижает доход и требует к себе повышенного внимания. Почему? Потому, что мне страшно заниматься тем, чего я не знаю без 100% гарантии своего успеха в этой области. Почему? Потому что я боюсь остаться без того малого, что у меня есть и не прийти, в итоге, ни к чему другому. Задавать себе вопрос почему, можно очень долго. Но, заметьте, что уже на первом начинает возрастать напряжение, перерастающее при последующих вопросах «почему» в злость и ярость. Появляется, как в анекдоте, желание «набить вопрошавшему морду, короче, уйти от ответа». Жёсткая ограниченность наших возможностей, выраженная в наших желаниях и повседневной жизни, ощущается нами, как рутина. К нам приходит ощущение, что всё происходит всегда одинаково, и появляется первый предвестник раздражения, скука. Нам становится скучно жить. Скука это не только показатель наших ограниченных возможностей, но и показатель нашего понимания, что наши возможности ограничены. А из понимания этого возникает желание что-то в своей жизни изменить. Но менять страшно. Поэтому появляется непреодолимое желание изменений без изменений. То есть, не меняя своих траектории движения и радиуса достижимого, внести в свою жизнь изменения, помогающие преодолеть скуку (избавиться от неё). Парадоксальность этой ситуации в том, что скука – естественно вытекающее следствие из настоящего образа жизни. Она неизбежна при жёстко заданных траектории и радиусе. И всё, что вносится в жизнь, без изменения собственных, жёстко заданных траектории движения и радиуса достижимого, начинает так же вызывать скуку, как и всё ранее происходящее. На тему изменений без изменений есть большое количество юмористических, по сути агрессивных, высказываний. Например: когда женщина хочет изменений, она меняет причёску, а мужчина женщину. И вообще этот способ закреплён во многих расхожих выражениях: косметический ремонт, на скорую руку, тяп-ляп, замазать глаза, из пустого в порожнее. Как бы то ни было, но есть чёткие показатели устоявшейся в жизни скуки, они же показатели необходимости внутренних собственных изменений.