Скрытая нежность

Часто наши родители говорят нам совсем не то, что на самом деле имеют в виду.

Говорят: «Не смей бросать эту работу!» – а имеют в виду: «Я люблю тебя и за тебя тревожусь. Я боюсь бедности. Это было в моей жизни. Это страшно».

Говорят: «Ты плохая хозяйка!» – а имеют в виду: «Я люблю тебя и не хочу, чтобы муж от тебя ушел. Я знаю это на своем опыте. Это больно. Я хочу тебя защитить».

Говорят: «Когда у нас наконец будут внуки?» – а имеют в виду: «Мне одиноко. Я боюсь старости. Я хочу видеть тебя чаще и очень скучаю».

Говорят о любви языком упреков, вместо нежности показывают недовольство.

Эти слова больно и мучительно слышать. От них сгибаешься пополам, сворачиваешься в комок. За ними очень трудно разглядеть заботу и неравнодушие. Кажется, что их цель одна – уничтожить, растоптать, унизить.

Но если – отзлившись, откричавшись, выплеснув накопленные обиды, – удается вынырнуть из водоворота сильных чувств и заглянуть в него с безопасного расстояния – понимаешь вдруг: они просто не знают других языков.

Они с детства усвоили: нужно пугать, чтобы защитить, нужно ударить словом, чтобы добиться желаемого, нужно обвинить, чтобы получить любовь. Так научили их родители. А родителей – их родители.

Это длинная многопоколенная история языковых подмен.

И сейчас только я могу разорвать этот круг. Научиться говорить другими языками. И передать эту фразеологию дальше – следующим поколениям.

И тогда, возможно, моя дочь скажет своей дочери: «Как бы хозяйкой ты не ни была, ты заслуживаешь любви и уважения».

И мой сын скажет своему сыну: «Если ты чувствуешь, что твоя работа – это не дело твоей жизни, не бойся рискнуть и попробовать новое».

А родителей, скорее всего, так и придется переводить. С языка грубостей на язык заботы. С языка критики на язык участия. С языка боли на язык любви. И возможно, тогда однажды они тоже смогут сказать: «My name is Olga Sergeevna. I live in Moscow. I love my children».