Особенности духовного отчуждения современного человека

Духовное отчуждение – это душевное состояние человека, когда человек отчуждается от своего духовного бессознательного.

«Духовное бессознательное» – понятие, который впервые ввел в психологию Франкл. Франкл вводит понятие «духовного бессознательного». Если действие психического бессознательного человека можно охарактеризовать как «внутреннее давление», то духовное бессознательное выражает себя в форме призыва.

Если мотивы инстиктивного бессознательного основаны на «принципе наслаждения», духовные призывы (интенциальные сакты духовного бессознательного) руководствуются стремлением к свободе, любви, индивидуальному смыслу жизни для отдельного человека. Духовное бессознательное – та сфера психики, в которой зарождаются воля, стремления к свободе, познанию, честности и другим духовным ценностям, творческое вдохновение, интуитивное чувство.

Духовное бессознательное – центр индивидуальности личности, источник истинных желаний человека. Проявлениями духовного бессознательного человеческой психики является то, что делает ее собственно человеческой, в отличие от той сферы биологического и инстинктивного, что также присутствует в человеке. К таким проявлениям можно отнести такие духовные интенции как ценности, самосознание, свобода-ответственность, воля к смыслу, глубинные экзистенциальные переживания. Все стремления и интенции духа играют важную роль в поведении человека, которые могут и не осознаваться его умом.

Духовное бессознательное – источник истинных желаний человека. Истинные желания связаны прежде всего с теми экзистенциально-духовными потребностями, которые больше всего важны для человека. Желание создавать качественный творческий продукт, желание познания истины, желание любить, желание быть честным, справедливым и свободным – у каждого из нас, в силу собственных индивидуальных особенностей, превалирует те или иные желания.

Чужие желание, которые ежедневно внедряются в психику социально-культурной средой, отчуждают нас от духовного бессознательного, заглушая зов экзистенциального бытия. Чужие желание в совокупности с духовным отчуждением порождает такое состояние души, которое Франкл называл «экзистенциальным вакуумом», которое характеризуется ощущением пустоты и бессмысленности своей жизни, тревогой, скукой, апатией.

Франкл наблюдал такое состояние у многих своих пациентов. Он причислил экзистенциальный вакуум к коллективным неврозам наших дней, который можно полностью излечить лишь на коллективном уровне. Капиталистическая формация общества и информационная агрессия держит человека в постоянном напряжении, духовное отчуждение прогрессирует, так как конфликт между духовным бессознательном и культурно-социальной средой масштабен.

Потеряв связь с духовным бессознательным, человек становиться чуждым самому себе. Это можно проиллюстрировать на примере процесса нарушения самосознания. Осознание своей личности, своего тела, и своих психических функций во всем их разнообразии нарушается. Человек с такой патологией не чувствует единства собственно «Я», перестает подвергать анализу собственные мысли, поступки, переживания.

Иллюстрацией духовного отчуждения является значительное преобладание в психике влечения к смерти над влечением к жизни. Влечение ко всему мертвому и безжизненному, к разложению и распаду, закоренелый нарциссизм и симбиозно-инцестуальное фиксирование побуждает человека разрушать ради разрушения и ненавидеть просто так. Фромм выделял особый тип «злокачественной агрессивности», именуемый им «некрофилией», которая зиждется на бессознательных тенденций индивида, общее направление его ориентации на все мертвое, безжизненное, смертельно опасное.

Характерная черта некрофильной личности – особый тип безжизненности в разговоре. Они часто остаются бесчувственными, холодными, отчужденными, их представление о предмете разговора – безжизненна. Э. Монтэгю и Ф. Мэтсон в книге «Дегуманизация человека» приводят такой отрывок из интервью психолога с 14-летним подростком, совершившим убийство (он поджег женщину ради того, чтобы заполучить пятьсот долларов): «– Ты хорошо выспался накануне? – Да. – Что же произошло утром?… Ты огорчился после всего, что случилось, ну когда ты плеснул бензин на эту женщину, и она сгорела дотла? – Она не сгорела дотла. – Не сгорела? – Нет. Она жила еще неделю, прежде чем умереть. – Плакал ли ты после того, что произошло? – Нет, сказать правду, я ничего не почувствовал. – Абсолютно ничего? – Да. Я просто забыл обо всем до тех пор, пока они не схватили меня».

Фромм обращает внимание на то, что человек современного капиталистического общества, приверженный к техническим игрушкам, к автомобилям и различной аппаратуре, проявляет весьма опасную ориентацию, связанную с некрофилией. Отчужденный человек сам становится элементом технической системы, и как элемент машины, уже не обладает чувством ответственности за последствия своих действий. Пилот, уничтоживший город, всего лишь тот, кто нажал кнопку.

Влечение к смерти, как характеристика духовного отчуждения может проявляться и в форме тяготения к абстрактным, не имеющим реального существования вещам. Отчужденный человек буквально одержим любимыми вещами, потеря Смартфона новой модели переживается им болезненней дружеской разлуки. В то время как любовь к человеку, как интенциональный акт духовного бессознательного, придает человеческой индивидуальности глубокий экзистенциальный смысл.

Отчужденный человек, не испытывающий желания любить порой чувствует свою ущербность, утрачивает способность оценивать людей, их чувства и состояния. Он не способен ни к эмпатии, ни к близости. Он утрачивает способность оценивать и жить в соответствии со своими ценностями. Ставшие некогда важными (в детстве) ценности перестают играть основополагающую роль в речах и поступках человека. Он отчуждается от них, «примеривая» чужие родительские общественные, религиозные или какие-либо другие, приходящие извне.

Отчуждение от интенции свободы-ответственности превращает человека в психологического раба. Психологическое рабство можно рассматривать как состояние психики человека, которая основана на личных и внешних условиях, которых человек даже боится изменить или устранить. Любая встреча со свободой у такого человека неизбежно вызывает ощущение неуверенности, сомнения, одиночества и тревоги. Отказываясь от свободы, человека автоматически отказывается от индивидуальности и целостности своего «Я», а также от ответственности. Такой человек патологически боится ответственности, ему очень удобно, чтобы за него решали, он боится быть ответственным за свою жизнь и за то, кем является.