|
|
Вспышки ярости, разрушение предметов и немного из детства мужчины - часть 3Автор статьи: Александр Уразов
Окончание. Начало здесь. Середина здесь.
Кстати, вот что подумал. Сижу вот, себя слушаю – в плане чувств и эмоций. И мне кажется еще, что вот такие случаи – как с телефоном, с косяком – я расцениваю как потенциально опасные. – А в чем опасность? – В том, что нужно очень быстро очень правильно среагировать. Это как в школе, знаешь, когда на тебя кто-то начал наезжать. Нужно сразу же очень четко реагировать. Потому что, если только увидят хоть маленькую слабину – сразу же начнут давить. То есть, например – раз! – меня кто-нибудь из какой-нибудь «команды» зацепит, и я сразу же в ответ начинаю буровить. Но не так чтобы уж сильно. Тут, видишь, очень тонкая ситуация: с одной стороны, он неправ, а с другой – на его стороне сила. И нужно тут прям по тонкой грани пройти: и себя не уронить, и не сильно давить, так как можно поиметь очень серьезных последствий. – Каких? – Можно было огрести от толпы и, считай, что опустили тебя. Но не так чтобы прям до плинтуса, но теперь снова как-то подниматься, значит, придется. – Сразу гуртом налетали? – Не, не сразу. Если их кореш нормально справляется, то могли и не помогать. Поэтому иногда поддаваться приходилось в драке. Дашь ему себя чуток побить, в ответку пару раз сунешь немного. И все, вроде, довольны. И он победил, и я не дал себя без ответки побить. То есть не лох какой-нибудь. Примерно так. – Часто драться доводилось?
Была с одним типом история. Перешел из другой школы. У него тут пара друзей, которые нормально держались, туда-сюда. Но не рассчитал расстановку сил, неправильно себя повел. Получилось так, что слишком много косяков собрал, и авторитет его друзей уже не помог ему. Они не решились впрячься, когда обострилось, так как неправ он оказался. В итоге, отхватил от пятерых в драке, которая начиналась «раз на раз». – Если «раз на раз», то как – по очереди его прессанули что ли или как? – Да не, сразу. Затоптали толпой. Несильно, в общем-то, но и не так, чтобы мало. Без больницы обошлось, короче. Ну, и вот, ушел он обратно – в свою старую школу. Хотя изначально его оттуда выгнали. Может, предъявил побои как аргумент, и его взяли из жалости. Не знаю… – М-да, знакомые расклады… – Знакома вся эта тема? – Все мы родом из детства, как говорится. А какое может быть детство, когда оно в девяностых проходило? Не у всех, конечно, так было, но, думаю, у многих. Так вот, я из тех самых многих. – Ну, ладно. Так вот, я когда, например, ударяюсь плечом о косяк, то у меня сразу как будто вспышка такая изнутри идет – что надо обязательно реагировать. Вот я и реагирую. – Похоже, какая-то комплексная у тебя реакция. Столько всего намешано. – Наверное. Но что больше всего понимаю, так это страх. – А ярость?
– А зачем? – Страшно подумать о том, что может случиться, если что-то не так пойдет. Да и нельзя же было показывать испуг. С другой стороны, и злость сильную – тоже. Все, б…дь, как-то в меру должно было быть. Матерюсь вот – потому что ну как все это без матов рассказать? Это ж такое напряжение столько лет! – Да, тяжело, похоже, было. – Это точно. Ну, так вот, у меня, значит, страх резкий поднимается, и я его сразу в злость перевожу, в агрессию. – Страх больше от чего? Чего боишься? Как ты сказал, того, что может что-то не так пойти? – Да трудно сказать. С одной стороны, вроде, да. С другой, что-то еще. Мне кажется, что здесь две темы смешаны. Одна вот эта – про школу. И от нее здесь возникает страх, что на меня наехали и надо резко адекватно отвечать. А вторая – это про беспомощность перед родителями, знаешь… – А ты беспомощен перед ними был?
Реально страшно было от всего этого. Я тогда-то не понимал, что и как. Сейчас вот только понимаю, что они сами реально пересравшиеся были. То есть они для меня какой-то прям вот опорой, которой, по идее, они должны были быть – они ей не были. Точнее, в каких-то вопросах, конечно, были. Все-таки кормили, одевали, обували. Что тут говорить. Просто вот в этой части – где нужно было как-то поддержать меня, чтоб я так не боялся будущего – здесь они мне были не помощники, конечно. И вот мне сейчас кажется, что, когда я попадаю пальцем в рекламу на телефоне или, там, мизинцем зацепляюсь за ножку стула – мне кажется, что… О! Сейчас у меня такой инсайт произошел! – Да? Какой? – Я, знаешь, прямо-таки почти физически ощутил, что как будто есть какая-то такая темная неведомая масса или сила. И она делает мне всякие засады вот такие. И я понимаю, что бессилен перед ней…
– Вроде, вначале ты что-то такое уже говорил. – Да, может, по кругу пошли уже. Ну, как бы то ни было, короче, эта масса точно больше меня в какое-то бесконечное количество раз. Она как бы давит на меня постоянно, старается сделать мне как можно хуже. Я сопротивляюсь, но понимаю, что проиграю, рано или поздно. Что все мои попытки сопротивляться – они бесполезны. – И как тебе сталкиваться с этим фактом – что твое сопротивление бесполезно, что ты бессилен перед ней? – Как?.. Не знаю… Чувствую, что сквозь сжатые зубы с тобой сейчас говорю. – А зачем сжимаешь их? – Вначале подумал, что от злости, но, похоже, от страха – типа, чтобы не стучали что ли. – Ничего себе. Сильно!
И вот я как-то так же: знаю, что все бесполезно, но иду. Просто из упрямства, наверное, что ли. – Тогда дело в этом? Ты понимаешь, что эта темная масса тебя неминуемо раздавит, и тебе очень страшно? – Да… Ох-х… Похоже, это самое оно. Я прям чувствую, как у меня все тело откликается. В груди комок такой. Он рвется наружу… Слезами, похоже… Нет, наверное, даже каким-то криком… – А о чем кричать хочешь? О чем крик? – О сильном страхе… – О страхе… Знаешь, мне кажется, по ощущениям, что ты как будто один в нем был. И здесь не только страх, но и одиночество. Похоже, нет? – Да. Верно. Он еще и о том, как мне одиноко в моем страхе. Во всей этой безысходности. Знаешь… Сейчас, погоди… – Да-да, не спеши. Платочки – вон там.
– Чувствую твое одиночество. … – Полегче сейчас? – Да, немного отпустило. Неловко очень, что позволяю себе такое. – Дак где ж еще, если не здесь? Нормально все… – Да, я знаю, не первый раз же… Но все равно стыдно… Ладно. Ну, вот. Как-то так получается. – Знаешь, обычно когда какие-то чувства давно удержаны, они аккумулируются, копятся и, в конечном счете, превращаются в боль. Мне кажется, что вот эти твои чувства, которые ты назвал и в какой-то мере прожил сейчас – среди них есть боль. – Да, пожалуй, есть. И вот ты сейчас сказал про нее, и я понял, что моя вот эта ярость, о которой мы все это время толкуем – она из боли берется, на самом деле. Мне больно и страшно столкнуться опять со всей этой безвыходностью, своим бессилием перед ней. Я в такие моменты чувствую себя маленьким и беспомощным. И хочется подавить всех и всё, кто или что являются «виновником». – Со страху? – Да. От страха. В том числе от страха перед болью. Очень не хочется вновь с ней сталкиваться. М-да… И что же делать со всем этим «добром»? – Что делать… В первую очередь осознавать вот это – то, что ты сказал. Что ты воображаешь себе какую-то темную силу или массу, что она угрожает тебе. Но, кстати, ты сам-то как относишься к этой идее?
– Ну, ты как думаешь про нее? – Ну, да, понимаю, что это просто мои какие-то образы, идеи, ощущения. – Ага, хорошо. Так вот. Тогда каждый раз, как происходят вот эти твои «вспышки ярости», ты сразу вспоминай, каков истинный расклад. – Что это просто придумано мной? – Что вот эта «масса» придумана тобой. И что ты испытываешь вот такие вот чувства: ужас, страх, боль, беспомощность. Одновременно с этим осознавай, что реальность-то уже совсем другая: ты работаешь на хорошей должности, есть квартира, есть семья. – Ну, пока только жена. – Тем не менее. Отношения официально оформлены, все дела. Так что, семья. – Хорошо. Буду помнить и осознавать, и что потом? – Когда будешь понимать в эти моменты свои чувства, сможешь ассимилировать их. А поскольку будешь одновременно понимать, что идея, их вызывающая – ненастоящая, то не будешь «подзаряжать» эти чувства, не будешь давать им энергию. Через некоторое время удержанная энергия в них будет переработана. Станешь уже меньше так реагировать. – Звучит хорошо.
– А вот я же еще рассказывал, что реагирую как на опасность, ну вот как в школе было. С этим что делать? Это неверная версия? – Да нет, почему. Думаю, этот момент тоже присутствует. – Знаешь, сейчас у меня в голову еще один вариант пришел. Как будто, когда я, например, ударяюсь случайно о что-нибудь, то у меня в голове мелькает что-то типа «я не мог такую хрень вытворить» Типа, не могу я быть таким мудаком. И надо срочно найти кого-то виноватого. Как насчет вот этого варианта думаешь? – Вполне может быть, почему нет. – Так… Что-то не совсем понимаю. – Я думаю, что подобные инциденты у тебя связаны с целым набором чувств, идей, образов и фантазий. Сегодня мы один успели разобрать. Вот так в терапии обычно и получается – по одному какому-то моменту за одну встречу. Так-то у нас еще зависла тема про то, что, когда ты что-то совсем разрушаешь, то очень плохо себя чувствуешь. – А, да. Точно. Есть такое дело. – Тем не менее, с ней мы уже тоже не успеваем разобраться. Ну, ладно. Время заканчивается. С чем уходишь из сессии? Категория: СТАТЬИ » Статьи по психологии Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|
– Понимаю, что в итоге очень сильно устал от всего этого. В школе… Вот сам-то я держался нормально, но, на самом деле, как вспомню иногда, как с некоторыми людьми поступали – так очень не по себе становится…
– Редко. Видишь, чем ближе к драке, тем выше опасность. У пацанов крышу-то от адреналина сносит. Могли сгоряча и просто по-беспределу отмудохать, не дожидаясь какого-то финала. Видел такое. Так что, старался всегда как-то лавировать. Но, если уж деваться некуда было – то дрался. Что делать-то.
– Она его прикрывает. То есть ей я как бы страх прикрываю.
– Не, я что-то, вроде, не то говорю… А нет, и перед ними тоже. Там, короче, тема-то такая была. С одной стороны иногда очень хотелось как-то взбунтоваться перед ними, но не мог, так как видел, как им тяжело приходится. С другой стороны еще вот эта беспомощность от того была, что видел, как им тяжело, и не мог помочь. И батя еще постоянно со своими вот этими безысходными речами: «Все бесполезно! Страну просрали! Разворовали! Скоро вообще в нищете будем жить!»
– Да. Я вот сейчас напоминаю себе персонажа из сериала «Настоящий детектив», из второго сезона. Его там прострелили и бросили в пустыне. И вот он идет из последних сил. Потом оборачивается и видит, что он уже лежит, на самом деле, мертвый. А идет, видимо, уже его душа, или уж что там – я не знаю.
– Ага… … Вот, получается, в детстве я был один во всем этом, понимаешь? И мне было просто п…ц, как страшно… … … Просто п…ц! В школе – постоянная борьба вот эта вся. Постоянно на стрёме весь. Дома – безысходность. Мрак весь этот… Ладно хоть батя не пил. Спасибо ему… Но, один фиг, так тяжело было…
– В каком смысле? Понимаю ли, что она не существует?
– Видишь, главная-то засада во всей этой теме у тебя заключается в том, что ты воображаешь себя беспомощным перед какой-то неведомой враждебной могучей силой. Это твоя какая-то вот такая устойчивая фантазия. Но с ней вполне можно справиться. Так, как я это только что описал.