|
|
Игры и сериалы как бегство от небезопасностиАвтор статьи: Александр Уразов
...– Раньше это представлялось очень простым: забираешься на крышу девятиэтажки, подходишь к краю, встаешь и просто шагаешь туда – вперед. Казалось, что это достаточно легко, и если уж совсем прижмет, то всегда можно воспользоваться этой возможностью.
Чтобы хотелось беречь ее. Что самое стрёмное – то, что и сейчас не видишь в ней ни ценности, ни смысла. И в то же время совершенно непонятно, почему, но цепляешься за нее с каждым годом все сильней. Можно только догадываться, как не хотят расставаться с ней те, кто еще старше. Такой вот интересный парадокс... – Правильно понимаю, что сейчас у вас уже нет мыслей о самоубийстве? – Ну, как бы они есть. Но вот в таком ключе: что-то типа «жаль, что уже не могу так легко к этому относиться». – А зачем вам эта… готовность что ли? Правильно формулирую? – Да, наверное, можно и так сказать. Зачем… С ней было легче, понимаете? – Слышу, но пока не до конца понимаю. Чуток подробней разверните.
Параллельно со всем этим боишься, например, попасть в аварию и остаться каким-нибудь парализованным инвалидом. Вот это, кстати, очень страшно. Наверное, так же было страшно только в детстве, когда думал, что может что-нибудь произойти с родителями, и попадешь в детский дом. Тогда, знаете, информация такая была про детские дома… Казалось, что лучше сразу умереть. – М-да, жесть какая-то. И мысли о самоубийстве, как я понимаю… – Они помогали. Это что-то вроде страховки было: если что-то пойдет не так, ну, то есть уже совсем не так, то всегда оставался этот вариант. – Теперь понятно. А как вам все это рассказывать мне? – В каком смысле «как»? – Что чувствуете, когда рассказываете? – Что чувствую… Очень трудно понять. Но если постараться… Какая-то сильная скованность… Боль в груди… В горле как будто… что-то подкатывает… А! И еще стыд. Очень стыдно, на самом деле. – А чего стыдитесь? – Ну, как. Это же очень позорно. – Что именно? – Ну, быть вот таким: трусливым, слабым… – А в чем трусость и слабость? – Ну, в том, что все время чего-то боялся. Армии, там… Всякой шпаны во дворе. Да и сейчас боюсь много чего. – Считаете, что не должны бояться?
– Прямо сейчас? – Да, прямо сейчас. – Ну, ладно. Вижу вас в этих чувствах. На мой взгляд, они совершенно понятны, так как в обществе и правда не очень-то поддерживаются вот такие проявления от мужчин. Но так-то, по существу, согласен, что это нормальная реакция организма. То есть с одной стороны ваша реакция стыда мне понятна, она закономерна, если учитывать, как вы воспитывались, в каком социуме и так далее. С другой, понимаю, что и чувства страха и, может быть, тревоги во всем этом – в том, что рассказываете – более чем закономерны. – Как-то от ваших слов мне «плохеет»… – Да? Почему? То есть нет, пусть будет не «почему», а как именно это проявляется? – Очень тяжело становится. В груди что-то такое… – Щемит? – Да… Блин, не могу. Очень тяжело. – Это понятная реакция. Как я понимаю, вас же никто прежде не поддерживал в том, что чувства страха и тревоги вполне уместны, и вы вполне можете в них быть, и это не означает, что вы теперь не мужчина. – Да… Все так. Ох, блин... Где тут у вас платочки? *** – Теперь полегче? – Да, теперь лучше. – Ну, хорошо. – Знаете, еще вот что хотел сказать. На самом деле, мне очень трудно находиться, скажем так, в реальности. Я весь день, пока на работе, думаю только о том, как вернусь домой и сяду за компьютер – играть. – Да? А во что играете? «Танки», «Контр-страйк», «Дота»? – Не, мне больше нравятся такие, где один играешь. И чтобы такие, знаете, атмосферные… – «Макс Пэйн», «Мафия»? – Да. Еще «Dead space», «Сайлент-Хилл», «Алан Уэйк». – Ну, вы знаете толк в атмосферных играх! – Вы тоже в этой теме? – Раньше вообще не вылазил из них. – Да, очень хорошо вас понимаю. – Ну, а я, наверное, вас. – Ха! Наверное. Ну, ладно. Вот я и думаю, что пора, вроде, уже за ум браться. Все вокруг твердят про семью, что время-то уходит и так далее. А я совершенно не хочу. То есть, не так… С одной стороны хочу. Почему нет-то. Семья – это здорово! Я так думаю. – Но это, наверное, как-то в воображении. А в реальности… – Да. В реальности совершенно все это не так здорово. То есть я так предполагаю. Я не знаю, конечно, наверняка: у меня нет жены и детей. Но когда я смотрю на этот вопрос из реальности, то понимаю, что все совсем не так радужно, как это показывают в фильмах. В итоге, хочется просто упасть за компьютер и забыться. Ничего не хочу делать. Ни убираться, ни мыть посуду, ни приготовить себе поесть. – А в детстве? Тогда же еще не было, вроде, компьютеров. – Приставка была. Тоже рубился, как сумасшедший. А до этого – книги и фильмы. – Безвылазно?
– Думаю, да. – И вот я себя чувствую в этом смысле наркоманом. Я понимаю, что реальность не может дать мне то, что я хочу. А мне нужна вот эта самая доза, понимаете? – Что вы имеете в виду под этим словом? – Ощущение «погружения». Того, что я там – в той реальности. Что самое плохое, что в последнее время я не могу «погрузиться». То есть раньше я, когда начинал играть, то прямо-таки чувствовал себя там. А сейчас… Сейчас уже ничего не помогает. – А сериалы не пробовали? – Смеетесь? – Нет, почему. Просто интересуюсь. Они тоже обладают таким вот затягивающим эффектом. Затягивающим в том смысле, что дают вот это ощущение погружения. – А, ну да. Вообще, кстати, пробовал. И раньше да, тоже был похожий эффект. Но сейчас и с ними такая же история. – Тогда, получается, что вы не можете никак получить искомую «дозу»? – Да. – В таком случае, если придерживаться данной аналогии, у вас должна быть ломка. Или что-то наподобие. – Наверное. Наверное, так и есть… Кстати, тогда становится понятно, почему мне и делать ничего не хочется. – Ну, да. Вся энергия уходит на то, чтобы как-то справиться со своей «ломкой». Чтобы выдержать это напряжение.
– М-да, непросто вам. – Пожалуй… – А вот про ощущение погружения расскажите чуть подробней. Что оно вам дает? Чем оно для вас так ценно и важно? – Что дает? Хм-м… – Попробуйте вспомнить свои ощущения в те моменты. – Так… Как-то очень хорошо становится. Знаете, появляется ощущение жизни. Как будто я, наконец-то живу! Понимаете? Смотрели, кстати, фильм «Хранители»? – Да, смотрел. – Отлично! Помните, был момент, когда Роршаха поймали и сняли с него маску? – Помню. – И он тогда им кричит: «Отдайте мое лицо!!» – Да, помню.
– Наверное, да. – То есть когда он в маске, он словно жив. По крайней мере, он – это он. Вот и мне так же хочется сказать: «Отдайте мое лицо!» – Кому? – Кому?.. Да вот дело в том, что как раз некому, понимаете? Это вообще совершенно невыносимо, на самом деле. Знаете, я иногда чувствую себя так, словно меня зажали в какой-то ловушке – вот в этом скучном, сером, безжизненном мире. Как будто я на том самом пресловутом коротком поводке. Нет, даже как будто сто рук крепко держат меня на сотне коротких поводков. Моя свобода измеряется длиной этих поводков. И то, даже если один, казалось бы, позволяет мне сделать что-то, то всегда найдется другой, который остановит. Порой мне в самом прямом смысле бывает душно – настолько мне тесно, настолько я скован! Мне совершенно невыносимо. Просто совершенно… Иногда, знаете, очень хочется найти того, кто все это устроил мне… Не то чтобы я прямо-таки всерьез на это рассчитываю. Я, наверное, все же не сумасшедший. Надеюсь, что не сумасшедший, по крайней мере. Наверное, просто не могу принять тот факт, что этот мир – он вот такой. – Какой? Как вы сказали, «серый и безжизненный»? – Да. И даже хуже. В нем совершенно нет для меня места. Внутри себя я чувствую жизнь. Я чувствую внутри себя свет… яркость… я не знаю… разноцветные краски! Когда я погружаюсь в игры или в сериал, они просыпаются во мне; я чувствую, что Я ЖИВУ!.. Но не здесь. Меня тошит от этой реальности. Просто тошнит. И я в отчаянии. Здесь нет даже того, кто во всем этом виноват. Чтобы, знаете, как вот в фильмах всяких наподобие «Эквилибриума» или каких-нибудь «Голодных игр» – там можно найти того, кто главный. Убить его – пусть даже ценой собственной жизни – и все! Все изменится. – Но не для вас, если вы будете мертвы. – Да и пусть! Понимаете? Да и хрен бы с ним! Понимаете? Как же я устал… Как же я устал от всего этого… От всей этой серости и безысходности… Что же со всем этим делать-то, а? – Некоторые находят себе какие-то цели для борьбы. Это я к слову, что вы хотите найти кого-то такого... – Да я уже заранее понимаю, что это бессмысленно. – Почему? – Потому что этот мир – он вот такой! Дерьмовый! Нет. Даже не дерьмовый. Дерьмо хоть воняет и имеет цвет. А здесь – здесь нет ничего. Кроме каких-то тупых давящих эмоций и ощущений.
– Как по-настоящему? – Да. Просто супер сделано! Так вот, это – вот это ощущения! А в реальной жизни знаете у меня как? – Как? – Если я подойду поближе к краю крыши, например, высокого дома, то у меня закружится голова, мне станет не по себе. И самое главное возникнет вот это ощущение опасности. – А разве не оно вам важно? Разве вы не в поисках его садитесь играть? – Мне… Мне страшно… становится. Но не как в игре, где я чувствую, что это не смертельно, где я обязательно останусь жив, в конечном счете. Там хоть и страх, но еще и азарт, адреналин! Да, придется с какого-то места заново переигрывать, но нет вот этой… – Катастрофичности? – ДА! Вот этого грё…аного чувства! Да блин!.. Думаю, со стороны все это выглядит очень жалко. В том смысле, что я выгляжу очень жалко. Сидит тут такой тип: весь из себя хорохорится, что-то там возмущается, говорит что-то там об опасности и тут же рассказывает, что ему страшно от того, что вниз с высоты смотрит. – Как-то вы это так говорите… – Как? – Да, как? Я же не могу знать. Это же ваши чувства. – А-а-а, я уж подумал, что вы – любитель отвечать по-еврейски. Вроде, психологи же склонны к этому. Ну, да ладно. Как я это говорю? Типа, с какими чувствами? – Да.
– Почти? – Ну, да. Внутри у меня есть что-то такое – я о нем тоже уже говорил. Нечто светлое, живое, энергичное, радостное. – И как ему там – внутри вас в этом мире? – Ему… очень грустно, очень-очень тоскливо... Ох-хо-хо… Где тут платочки были… Подождите минуту… *** – Как вам сейчас, когда позволили себе немного поплакать? – Да уже не первый раз. Плакса-вакса просто какая-то… – Да ладно вам. Все это вполне нормально. Просто позволили себе отреагировать. Для чего еще ходить к психологу, если не для того, чтобы размещать что-то вот такое социально не особо поддерживаемое. Ладно… Как чувствуете себя? – Получше. – А чуть точней? Приятные чувства, или удовлетворение, или облегчение? – Облегчение. – Вот, вижу, вы улыбаетесь. – Ну, да. Как-то «получшело», вот и улыбка как-то так появляется. – Сейчас чувствуете ту же безысходность и серость, о которой говорили? – Да, чувствую, но уже гораздо меньше. Хотя… Вот сейчас начали об этом говорить, и чуток чувство усилилось… Хотя и не так, как было, например, пять минут назад. – Не пропало еще облегчение? Держится? – Ха-х! Держится.
– Хотелось бы верить. Но я пока сильно сомневаюсь, что здесь возможно быть живым. – Почему? – Потому что все это неинтересно. Слишком пресно и безвкусно. Видите, как я теперь говорю: без таких уж сильных слов. Это потому что полегчало. – Похоже, и правда вам стало ощутимо легче. Да, замечаю, что теперь вы мягче высказываетесь о мире. Но вот вы говорите, что он слишком пресен и безвкусен. Но ведь, понимаете, это ваше восприятие. На все те же вещи можно смотреть с гораздо большим интересом и жизненностью. – Да, может быть, но… Но тогда получится что-то типа «синицы в руках», раз уж «журавль в небе» недоступен. – Эм-м… В каком смысле? – Ну, то есть я как бы сдаюсь, значит. Соглашаюсь на меньшее. Как-то так что ли… – То есть большее – это вот нечто наподобие тех виртуальных миров, а меньшее – это вот эта реальность? – Да. Как-то так. – А если согласитесь – тогда что? – Тогда я… Тогда я навсегда потеряю надежду оказаться там… Как-то так. – А что по факту, что в реальности?
– Из-за чего тяжело? Трудно признавать это? – Да. Не могу. Совершенно невыносимо остаться без этих вот… иллюзий… Кое-как язык смог выговорить – настолько не хочется все это признавать. – А в чем невыносимость? Чем этот мир настолько хуже придуманных? – Чем хуже… В первую очередь тем, что постоянно страшно. Постоянно. – А чего боитесь? – Того, что может произойти. – Тогда, может быть, это тревога, а не страх? – А, ну да. Тревога же – это «про будущее», да? Как-то так? – Ну, примерно так, да. – Тогда да, тревога. Тупое, тягостное, постоянно давящее чувство. – А вот сейчас, когда мы с вами все это обсуждаем, вам так же тягостно, как и всегда? – Сейчас?.. Хм-м… Нет, полегче. Пожалуй, даже существенно легче. А почему так? – Потому что вы разделили эти чувства со мной. Точнее, во-первых, вы их высказали вслух. Одно только это уже приносит облегчение. А во-вторых, вы увидели, что я вижу вас в них и принимаю. Таким образом вы разделили со мной свои переживания. И вам стало легче. Кроме того, заметив, что я вижу вас в них и принимаю, вы смогли выйти из своего внутреннего диалога в реальность и сейчас вы находитесь здесь, со мной, а не в тех тревожных картинках, которые рисуете себе сами в своей голове. Понимаете, вся загвоздка вот в чем. Вот, знаете, иногда люди спрашивают меня что-нибудь вроде: «А чем вы мне можете помочь? Разве вы сможете вернуть мне его?» Или, например: «Что, вы за меня работу мне найдете?» Или еще что-нибудь в таком роде. Но здесь идет некоторая такая подмена. Люди видят проблему и думают, что ее нужно решить, чтобы стало легче. – Конечно! А как еще?!
А как быть, когда проблема вообще нерешаема? Ваш случай – яркий тому пример. Можно, конечно, посвятить свою жизнь играм. Или вообще «сесть на иглу». Но разве это хорошие варианты? – Это риторический вопрос. – Этот – да, но вы согласны, что бывают ситуации, которые не решаются быстро или даже вообще не могут быть решены каким-то нормальным, приемлемым способом? – Пожалуй, согласен. – И что же тогда делать? – Я не знаю. Если бы знал, наверное, к вам бы не пришел. – Наверное. Суть в том, что между проблемой и страданиями людей есть одно связующее звено, которое зачастую не замечают. Это звено – реакция на событие: чувства, эмоции, переживания. Например, вот вы говорите, что чувствуете себя скованно. Попробуйте представить, что две недели прожили в тайге, в избушке, заваленной снегом. Ходили, я извиняюсь, в ведро или в снег. Ели две недели тушенку и крупу. Дальше, чем за пятнадцать метров от дома не отходили. И вот теперь вы оказались в данных обстоятельствах: можете свободно перемещаться по городу и даже стране, есть разную пищу, отправлять надобности в теплом туалете. Как бы вы почувствовали себя? Так же скованно? – Да, я понимаю, о чем вы. Ну, да, конечно, я бы чувствовал себя гораздо более свободным. – Вот. Поэтому имеет смысл работать с переживаниями. Вот вы чуть раньше сказали, что ваше чувство безысходности стало меньше, вы испытали облегчение. Верно? – Верно. Было такое. – И я сказал, что это и есть ответ на ваш вопрос. То есть вы на собственном примере почувствовали, что реальность может быть и вполне приемлема. Так? Или я подтасовываю факты? – Вы вновь заставляете меня улыбаться. Нет, не подтасовываете. Вроде, все так.
Потом можно будет понемногу разобраться с вашими интроектами: «Мужчина должен… Мужчина – такой-то и такой-то…» Знаете, здесь хочу поделиться своим наблюдением. Раньше я тоже думал, что мужчина – это такой прямо весь из себя очень конкретный, прямолинейный, смелый, отважный, брутальный и так далее, и так далее. А потом заметил, что ребята, которые достигают достаточно высоких результатов в жизни и которые внешне смелы, отважны и брутальны – вот они в нужных местах достаточно гибки и изворотливы. В общении с вышестоящими людьми могут быть прям на обычного себя непохожи. Не те тигры и львы, которыми были еще пять минут назад, а уже сплошные котики и енотики. Не то чтобы я предлагаю стремиться к максимальной «гибкости и изворотливости». Просто я думаю, что во всем необходим баланс. У вас, может быть, он смещен в сторону ригидности, некоторой такой «зачерствелости», «закостенелости». Вообще, когда человек старается придерживаться принципов, особенно моральных и этических – лично у меня это вызывает глубокое уважение. Одновременно понимаю, что во всем хороша мера. Вот как-то так… Ну, да ладно. Время заканчивается. С чем уходите из сессии? P.S.: осторожно, в клипе ненормативная лексика. Категория: СТАТЬИ » Статьи по психологии Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|
Когда ты подросток, жизнь не ценишь. А когда тебе еще меньше, то и подавно. Понятия не имеешь, что это такое – страх смерти. Инстинкт, конечно, есть. Он тебя и спасает от серьезных проблем. И страх, испуг от опасности бывают. Но нет осознанного какого-то вот такого понимания, что жизнь – это ценность и что нужно беречь ее.
– Дело в том, что… Откровенно говоря, все время страшно же. Все время боишься чего-нибудь. Когда совсем маленький – гнева родителей. Постарше – того зверинца, который в школе. Потом – не поступить в институт и оказаться в армии, где зверинец еще хуже. Потом – лишиться работы, остаться без денег и тогда вообще непонятно, что и как. Кризисы эти постоянные…
– Ну, да. То есть умом, вроде, понимаю, что страх – это нормальная реакция организма, но по факту… Очень стыдно. Прям сквозь землю хочется провалиться.
– Безвылазно. Знаете, я тут как-то однажды читал немного про химические зависимости. Помню, там было написано, что очень большая проблема в лечении заключается в том, что… как бы это сказать… Что здоровая полноценная жизнь не может дать человеку то, что он однажды получил от наркотиков. Никакой секс или какие-нибудь успехи и достижения не дадут настолько сильного кайфа. Понимаете?
– А ведь я себя очень сильно виню за это, знаете. За то, что ничего не хочу делать. Не ставлю целей, не иду к ним. Ведь мужчина же должен быть каким-то вот таким… целеустремленным, упорным, смелым… настойчивым. Вообще, у меня некоторые цели, конечно, есть. Но вот чтобы прямо так: запланировать и делать – такого нет. Ох-хо-хо… Чувствую себя какой-то размазней…
– Вот это очень мне близко. Мне кажется, я очень хорошо его понимаю. Потому что в этой маске – он настоящий. Ему неинтересно быть просто человеком, понимаете?
Знаете, я вот, помню, играл в этот… как его… «Ассассинс крид». В первый только. Второй пробовал, но – вообще не то пальто. Так вот, там есть момент, когда совершаешь так называемый «прыжок веры»: прыгаешь откуда-нибудь с башни или другой возвышенности в кучу сена. Так вот, когда я прыгал в первый раз, у меня просто дух захватило! Понимаете? Как по-настоящему!
– Мне противно. У меня отвращение. Даже омерзение какое-то… Знаете, даже вот что я подумал. Такой образ у меня возник. Как будто весь мир серый, безжизненный, как я уже говорил. И я сам в нем точно такой же. Почти весь.
– Ну, вот, это ответ на ваш вопрос, заданный чуть ранее: что же со всем этим делать. Понимаете, вот эта серость и безжизненность, о которых вы говорите – они являются следствием того, что вы не позволяете себе быть живым в этом мире, в этой реальности.
– В реальности? Если вот прям конкретно в реальности, то, конечно же, все эти виртуальные миры – они просто придуманы… Ох-хо-хо, как же тяжело-то!
– Безусловно, это, чаще всего, самый благоприятный вариант. Но как быть, если проблема не решается так быстро? Как быть, если человек очень хочет съехать от родителей, но пока что не имеет нужный уровень дохода для этого? Или, например, кто-то ухаживает за больным родственником и очень страдает. И уже откровенно ждет, когда тот уже отмучается.
– Ну, вот. Так это и работает: мы берем ваши чувства, связанные с определенным вашим опытом и совместно работаем над тем, чтобы вы этот психический материал ассимилировали тем или иным способом. Через какое-то время с различными своими психическими феноменами вы научитесь справляться самостоятельно или, в случае необходимости, брать поддержку у кого-нибудь. Необязательно у психолога.