Спасение на водах, а также в горах и небесах. История третья. Чёртово колесо и полёты

Чёртово колесо и полёты

 Руслан взрослый и мужественный. У него высокий рост, широкие плечи и тонкий шрам на лбу. Руслан занимается боевыми искусствами, работает в серьёзной компании и знает много языков. Он признаётся, что никогда не обратился бы к психотерапевту, если бы не серьёзная проблема - Руслан боится летать.

А летать приходится, и довольно часто - его должность предполагает командировки по всему земному шару. Когда два года назад Руслан получил эту работу, он сказал себе "Ты сможешь". И он может, он летает, но каждый полёт для него - мука и пытка. Алкоголь не помогает, таблетки не действуют, отвлечься не получается. Холодеют руки и ноги, скручивает живот, сбивается дыхание, болят плечи, раскалывается голова. Потом очень трудно приходить в себя, а ведь нужно ещё и заниматься тем, ради чего совершался перелёт - проводить совещания, общаться с коллегами, принимать решения.

Руслан удивлён, когда я отказываюсь назвать точные сроки исцеления. Он готов заплатить любые деньги, лишь бы быстрее исцелиться от страха. Но у меня фиксированный гонорар и я не даю гарантий. Мне нужно сперва установить контакт с клиентом, услышать его историю, увидеть его реакции. Мы договариваемся на семь встреч, после которых подведём итоги и решим, что делать дальше.

Руслан рассказывает мне о своём детстве, о семье. Ласковая мама, строгий папа, бабушки-дедушки, дяди-тёти. Детский сад-школа, обычные воспоминания. Такие истории нужны не только для того, чтобы найти в них причину фобии. История, рассказанная клиентом терапевту, объединяет обоих, создаёт общее пространство. Это безопасность, это доверие, это ресурс.

На самолёте летал в детстве несколько раз с родителями, страшно не было. Лет с 16 стал бояться. Что именно пугает? - "Я там замкнут, закрыт, я не могу оттуда сбежать, это невыносимо".

Говоря эти слова, Руслан сжимается всем телом, как будто группируясь. Плотно сдвигает ноги, руки со сжатыми кулаками прижимает к бёдрам. Это телодвижение он проделывает каждый раз, говоря о страхе полётов.

Я предлагаю ему остаться в этом положении, немного увеличив напряжение и сохраняя его. Прошу описать свои ощущения, чувства, которые появляются, возникающие ассоциации и мысли. Руслан говорит, что ему очень неприятно и странно. Он не хочет знать, что это, не хочет быть напряжённым. Говорит, что сердится на меня за предложенные глупости, и на себя за слабость. Он же мужчина и должен сам справляться со своими проблемами.

На этом сессия заканчивается, это была шестая встреча. Я не уверена, придёт ли Руслан на седьмую - похоже, мы затронули больную тему, подошли вплотную к непереносимым переживаниям. Соблазн сбежать велик, я его понимаю. Наверное, мне нужно было предупредить о таком варианте развития событий заранее, но кто ж знал? Начиналось всё мирно и спокойно.

На cедьмую встречу Руслан пришёл. Он вообще пунктуальный и обязательный. Сказал, что злился на меня, злился на себя, злился на жену и детей. Болела голова, болел живот и хотелось плакать. И он даже поплакал немного один в ванной, "потому что сильно порезался при бритье и было очень больно". И вспоминал наш разговор, о том, плачут ли мальчики (у Руслана сын и дочь, и он был убеждён, что сыну нельзя разрешать плакать, а я рассказывала, чем это может кончиться и приводила примеры).

В общем, он хочет продолжать - столько, сколько будет нужно. Ему интересно, чем это кончится, к чему приведёт, и ему отчего-то стало немножко спокойнее находиться в моём кабинете.

И мы продолжили - прямо с того места, на котором остановились. Тем более что Руслану вскоре предстояла очередная командировка, очередной перелёт, так что все переживания были близко.

Руслан опять сжался, сдвинул ноги, прижал кулаки к бёдрам. Закрыл глаза. Потом открыл, уставился в одну точку и однотонным, механическим голосом стал рассказывать мне о том, что ему представлялось:

- Я как будто бы заперт в клетке. Я не могу никуда убежать, я даже сдвинуться с места не могу. Мне очень одиноко и страшно. Мне кажется, я сейчас исчезну.

Я вижу, что Руслан замер, почти не дышит. Я слышу его слова про страх и одиночество. Спрашиваю: Можно ли мне сесть рядом с тобой?

- Да.

- Могу я дотронуться до твоего плеча?

- Да.

Я прислоняюсь своим плечом к его. Мне хочется оказать Руслану поддержку, но не отвлекать его от процесса. Быть рядом, присутствовать.

Мы сидим так некоторое время. Руслан чуточку оживает, начинает немного шевелиться, поворачивать голову, глубже дышать.

- А ты можешь положить руку мне на лоб?

Кладу.

- Нет, лучше на глаза.

Закрываю ладонью его глаза.

Руслан начинает плакать.

Взрослый, сильный мужчина плачет, как ребёнок - горько, отчаянно.

Моя ладонь полна его слёз, но я не решаюсь убрать её, только успокаивающе поглаживаю пальцами лоб Руслана.

Он плачет долго, а потом делает глубокий прерывистый вдох и разом расслабляется. Я убираю руку и даю ему салфетку. Сажусь в своё кресло напротив.

Руслан выглядит расслабленным и удивлённым. Он сильно устал и в то же время испытывает огромное облегчение. Он хочет рассказать мне о своих переживаниях.

- Когда Вы положили руку мне на глаза, я вдруг вспомнил. Мне было девять или десять лет, мы пошли в городской парк с приехавшими в гости троюродными братьями. Я их почти не знал, они были старше. Мы пошли кататься на чёртовом колесе. Там были такие решётчатые кабины, они запирались изнутри. Я сел с братьями в кабину. Когда мы стали подниматься наверх, они начали приставать ко мне. Трогали меня руками, заставляли снять штаны. Я отказался. Тогда они сняли свои и заставляли меня смотреть на них. Я не хотел смотреть, я стал плакать. Я хотел уйти, но не мог. Колесо вращалось так медленно. Когда мы всё-таки приехали, братья сказали, что убьют меня, если я кому-то расскажу. Я никому до сих пор не рассказывал. Дома меня тошнило, поднялась температура. Было лето, мама не стала брать больничный. Я лежал дома один и плакал, пока никто не видит. Потом я выздоровел и стал заниматься борьбой. У меня хорошо получалось. А про этот случай я совсем забыл. А сейчас почему-то вспомнил. И мне совсем не стыдно и не страшно рассказать Вам.

В следующий раз мы встретились через две недели, после его командировки. Руслан был счастлив - он перенёс полёт без проблем! Прислушивался к себе, но никакого дискомфорта не чувствовал, как будто и не было его никогда. В городе, в который он летал, есть большое и издалека видное колесо обозрения. Руслан специально подошёл поближе, собирался купить билет и прокатиться, но прислушался к себе, и понял, что просто не хочет. А преодолевать себя не было никакого смысла

 Невозможность отреагировать на стресс борьбой или бегством привели к третьей реакции - иммобилизации (оцепенению). Мальчик удержал переживания в себе, частично переведя в соматические (в болезнь). Страх и беспомощность, испытанные на чёртовом колесе, стали проявляться в ситуации полёта на самолёте (невозможность выйти, освободиться). В терапии мужчина смог встретиться с этими болезненными переживаниями, которые были зафиксированы в теле (напряжённая защищающаяся поза), и соприкоснувшись с ними при поддержке терапевта, в безопасной обстановке завершить травматическую реакцию.

Не всегда клиенты вспоминают травматическое событие, и это совершенно не обязательно, а порой даже нежелательно - погружаться в травму. Есть телесные проявления, память тела, и телесный ресурс. Для завершения травматической реакции этого достаточно.

2013

На описание каждого случая было получено согласие клиента. Имена и обстоятельства жизни клиентов, не имеющие прямого отношения к терапевтическому процессу, изменены.