Тень родом из Детства.

Маргарита ехала на Байкал!  «Славное море, священный Байкал!». Эти слова и музыка, точнее, стройный хор ее многочисленных тетушек, собравшихся на чьи-то очередные именины и певших, как всегда, эту песню, плотно засели в ее голове. В «сопливом», еще дошкольном детстве она представляла этот самый Байкал как сурового седого старика, с косматой гривой спутанных волос. Особенно под эту песню, поскольку  тетушки славились музыкальным слухом и мощными красивыми голосами. Бокалы на столе гудели от этой песни. А может, это сам Старик Байкал залез в бокал и  подавал свой  голос?

Откуда такой образ Старика, девочке было неизвестно, да  и не думала она об этом. А когда Рита пошла в школу, она узнала о Байкале, что это озеро, да еще и пресное (какое-то противное слово!). Пресное озеро с широтой, долготой, глубиной, квадратными метрами и литрами ну, или тоннами, воды. Старик остался в ее детстве, вместе с куклами, потому что Рита выросла.

И вот, теперь, она как будто едет в страну, которую оставила давным-давно. «Вот почему,  - думала Маргарита – покачиваясь в поезде, - «почему билеты в Европу стоят дешевле билетов по родной стране»? Цены на билеты в самолет такие, как будто надо купить весь этот самолет!  Да и ездят за границу чаще, если судить по фотографиям.  Девушка прыснула в кулак. «Мы едем к ним, а они к нам» - подумала она.

На Красной Площади, да и в других исторических местах Москвы и Питера,  летом то и дело раздается иностранная речь. А спроси «своих», мол, давно ли ты последний раз был в Пушкинском музее, так выпучат глаза, пытаясь вспомнить, с чем это едят,  и что-нибудь про Лувр расскажут. Отмажутся, словом.

Впрочем, поездки в поездах имеют свою прелесть. Есть время подготовиться ко встрече с …  чем? Рита не знала точно. Поэтому и выбрала железную дорогу, чтоб было времечко подумать, не только из-за экономии.  Мирное покачивание вагона убаюкивало, она почти что задремала в своем купе, как вдруг послышалась возня, и топот ног по коридору. «Врач, скорая… есть врач? в вагоне есть врачи? Мужчине плохо!».

Рита очнулась от грез. Врачом она не была, хотя могла бы. Выглянула в коридор, какие то женщины, а с ними и проводница, метались по вагону. «Вы врач?», - спросила проводница Риту. «Я Мастер Рэйки, это не то, что вам требуется в критической ситуации, вам нужен врач».

«Ну, нет врача, милая… -  повисла на ней проводница, - мы скорую вызвали к следующей станции, давай-давай, родная, раз мастер, пошамань иди, хоть рейками своими, хоть бубнами, давай-давай!...

….Мужчина. Синеет. Скорая не скоро… такой вот каламбур. И Рита, призвав все мужество, положила свои руки ему на шею, под затылок. Она аккуратно держала в ладонях голову мужчины, пальцами чувствуя его пульс. «Только не сдавайся!», - непонятно кому приказала Рита и погрузилась. На «внутреннем экране» она неожиданно для себя увидела анатомические подробности сердечного приступа. Вот если б здесь было пошире, то кровь пошла бы, как положено, подумала Рита, и даже попыталась пальцами размять комочек плоти, загородивший сосуд. Комочек будто бы услышал Риту и… оторвал от себя кусочек, расширяя кровеносное русло.

«Как льдина по весне в реке…. Вот так с ума и сходят», - понеслось в голове у Риты. Взглянув на мужчину, она чуть успокоилась, он чуть порозовел, поезд тем временем замедлял ход, а с перрона слышался звук сирены машины скорой помощи. Никогда она не радовалась этому противозному  звуку так сильно! Ответственность за чужую жизнь – ноша не из легких. И Рита была рада передать ее людям в белых халатах.

Рита пошла к себе. Она плюхнулась на полку и унеслась в воспоминания. Когда то в самом раннем детстве она мечтала быть врачом. Кто ее научил этому, она не знала. Но странно было, право слово, вот так вот бойко про врача ответить соседке, старой бабушке, которую все звали Веруша, и, которой в их дворе до всего было дело. Рита пускала кораблики. Она так четко вспомнила тот разговор с Верушей, что снова увидела коричневые камушки с острыми краями на дне ручья из детства,  услышала запах талого снега, почувствовала свои замерзшие пальцы рук, ободранные о наледь на ручье,  и голос бабушки: «Деточка, а кем же ты станешь, когда вырастешь?»

«Хирургом», - отвечала Рита бойко. При этом, не «врачом», а именно «хирургом», причем, со знанием того ответила, чем врач тот занимается. «А крови рази не боисси?», - продолжала приставать Веруша. «Нет, не боюсь, я сколько раз до крови ушибалась», - расхвасталась девчонка и рассказала бабушке, как делает уколы плюшевому  Мишке, и о том, как она будет спасать людей. О том, что она еще и  «маленькая безобразница», как ее назвали в детском садике за то, что она вместо морковки нарисовала скелет человека, Рита благоразумно промолчала. Вон воспитательница как шумела, только что в обморок не хлопнулась, когда ей наябедничали дети, что Рита рисует черепа пиратские. Никакие они не пиратские, отстаивала свой рисунок Рита. Внутри каждого из вас такие скелеты живут! Что тут особенного? Но дети боялись этих рисунков, а воспитательница строго настрого запретила подобные «художества».

Все это пронеслось перед глазами Риты. Забытый сон. А было ли? Вот что Марго помнила точно, так это  то, как она сама, а не воспитательница,  хлопнулась в первый раз в  обморок. Из-за чего? Сдавала на анализ кровь. Из вены. Она сидела в кабинете, рука была перетянута жгутом. Пульс слышался в ушах. И Рита просто видела,  как пережата ее вена, как кровь скопилась около преграды, и как она шумит. Она сама была вся эта кровь. Перед глазами поплыло алое марево и… пустота.

Вот так вот и бывает. Человеку 11 лет, а человек, точнее, Рита, как маленькая, боится сдавать кровь. Даже из пальца. Что говорить, если даже померить давление ей врачи не могут без того, чтобы она улетела в обморок. Какой уж тут хирург? Впрочем, чего только не придумаешь в детстве. Хорошо, не космонавт. Какая разница?

Еще раз медицина ворвалась в жизнь Марго на последних годах обучения  в школе. Довольно неожиданно все было. Ее подруга, инвалид детства и по «совместительству» дочка училки по биологии, позвала ее участвовать в  олимпиаде по этому предмету. «Какая биология? ты что?» Но подруга просила моральной поддержки, а училка обещала подготовить обеих. И обе пошли. И обе выиграли. И получили приглашение в  медицинский, без экзаменов. И обе отказались. Вот, и зачем была олимпиада та?

Марго поступила в другое место. Она выросла, справилась с боязнью крови, хотя по-прежнему не любила иголок и давящих повязок. Даже шарфы не носила. А ведь могла бы и в гипсе пролежать несколько месяцев. Брр!!! Это было бы выше ее сил, точно!  Рита вспомнила, как попала в аварию, как поломалась, и как в больнице, после рентгена, врач произнес: «назначим операцию, потом гипс, постельный режим, три месяца,  и будете как новая». Бессонная ночь на больничной койке перед МРТ. Томография,  чтобы установить масштабы бедствия. Рита погружала взгляд внутрь своего тела, искала сломанные косточки, мысленно собирала их, как мозаику, «выращивала» хрящи. «Только «схватитесь», только не расклеивайтесь больше!», - умоляла Рита свое тело, представляя этот процесс.

На томограф  ее везли, подпрыгивающую на простынях от страха. А что, если и вправду – операция?  Все девочки в ее палате были оперированные. «Ишь, взяли моду»,  - злилась девушка, но понимала, что значит слово «надо».

Врач долго при ней рассматривал снимки. Потом ушел. Потом привел кого-то. Потом послали на повторное исследование. Потом…. Потом снова на рентген. Искали поломку. Но не в Рите, в приборах. Пытались определить, который из них сломан. Оба исправные, вроде бы. Но почему такая чехарда на снимках? Невероятно! Тут – сломано, а тут – не сломано.  Рите было, честно говоря, плевать. Эгоистка, конечно, но как только врач сказал, что отправляет ее домой, а гипс на это место не накладывают, нужны только костыли, потому что они теперь не знают есть ли перелом, (на всякий случай пусть бережется),  и постельный режим, Рита рванула на всех парусах оттуда, только шум в ушах стоял!

После этого она заинтересовалась медициной снова. Только вот, совершенно не в академическом ключе. Скорее и не медициной, а целительством. Ее вызывали в больницу, собирали консилиум. Брали анализы. Цокали языками.  И только Рита знала, что ночью она работала с собой, но сказать побоялась. Засмеют же. И вообще – быстрее оттуда, она же крови боится!

И ехала теперь к Байкалу за Учителями.  И думала о странностях судьбы.  Как объяснить самой себе свою  поездку, она не знала. Было что-то вроде «шаманкой болезни». 

А, правда, может ли быть такое, что судьба и за печкой найдет? Ведь ясно же было, (нам ясно, теперь, с высоты птичьего полета) что Рита имеет не просто желание лечить людей (или плюшевых мишек), а данные, задатки, так сказать к врачеванию. Откуда взялись они – вопрос, если ко мне, то  «не по окладу», знаю только,  что ее родители не медицинские работники. Взять хоть скелеты вместо морковки или победу по биологии.

Особенность (беда ли, радость  ли, не знаю, скажу особенность) нас всех в том, что мы не терпим «инаковости» кого-либо. С одной стороны, мы говорим, что надо развивать способности ребенка, с другой стороны, развивать их следует, видимо, не противореча «генеральной линии партии». Если есть «отклонения» - их надо сгладить. Исправлять недостатки. Причем тут «развивать способности»? Вот, сначала выучится в школе, в институт поступит и узнает,  какие у него есть способности, правда же?

Разве могла Рита в одиночку отстоять своих «скелетов», когда даже взрослые люди создают общества единомышленников, если пытаются мыслить иначе, чем большинство? В той же медицине это могут быть врачи-гомеопаты, фитотерапевты, и так далее. Есть профессиональные сообщества, ордена, ложи и так далее.  Люди – социальные животные и быть «иным» не то, что не приветствуется, это опасно! Христа вообще распяли…

Как адаптироваться в обществе? Куда отправляются все отвергаемые нами качества личности? Если взять модель структуры психики по Юнгу, то в тень. Критерий ссылки в «тень» не ясен. Я думаю, что это, в основном, угроза выживанию. Угроза быть отверженным, как в случае с Ритой. И ее психика постаралась от души оградить девочку  от медицины. Боязнь крови. У хирурга. Шикарно придумано!

Никакой медицины! Это опасно! Тебя отвергнут, воспитатель (самая важная личность после родителей) запретила тебе рисовать, а детям – с тобой играть. И только иной формат медицины (целительства) смог выманить те Ритины задатки из забытия. А, может быть, изначально так было «задумано», что классическая медицина не для Риты? Вопросов много.

Однако, я думаю, мы сейчас приблизились к пониманию  того, почему психологи говорят, что в тени «зарыты сокровища», и почему говорят, что тень – самое ресурсное «место»  в психике,  и почему К.Г. Юнг говорил, что ваша Самость любит больше вашу тень, чем ваше эго.

В тени – наша «инаковость», а, стало быть, наше Уникальное Торговое Предложение этому миру. То особенное, то, чем мы, возможно, выгодно отличаемся от других людей. Наши таланты. Наши сильные стороны. В детстве мы еще не слишком понимаем «хорошо и плохо». Мы предъявляем себя миру без оглядки на условности.  И нас воспитывают, подгоняя под стандарт общества в целом. Быть может, здесь находится еще одно объяснение успешности «хулиганов-вечных-троечников», которые отстаивают свою свободу выражения?

Снова скажу, чтобы не быть однобокой, что правила нам, в обществе,  нужны. Уголовный кодекс тому прямое доказательство. Главное, чтоб эти правила не стали железными  тисками, штампующими винтики большой системы. А, впрочем, каждый может сам вернуть себе себя. Юнг называл индивидуацией процесс интеграции эго со своей тенью.

Может так случиться, что в  критической ситуации, как у Риты, при угрозе ее здоровью, в психике констеллируется содержание бессознательного, и тень выпустит из своих объятий этот автономный комплекс, а можно не дожидаться грома, чтоб перекреститься. (Гром не грянет – мужик не перекрестится.)

Можно попробовать провести ревизию на «складе» теневой стороны и выяснить причины отправления в утиль какого-либо качества вашей личности. Вспомнить, что мы думали об этом качестве в далеком детстве. Как мы себя чувствовали с ним. Какие «плюшки» получали, будучи такими, какими не позволяем быть себе сейчас. Какие плюшки получают люди, которых мы осуждаем за то, что они до сих пор пользуются тем, что мы себе запретили к использованию.  

Мы обесцениваем давние мечты, считая их «детским лепетом», забывая, что устами младенца глаголет истина.

Ваша Ирина Панина.

Вместе мы отыщем путь к вашим скрытым возможностям!