Уникальность психологического консультирования/психотерапии в нынешние времена

Здесь, говоря о психотерапии, я буду говорить о психотерапии личностно-ориентированной, т.е. обращённой к личности, к уникальным переживаниям, значениям, смыслам событий и к самим переживаемым чувствам, личностным отношениям.

Моя предыдущая заметка так и называется – Психологические задачи. Решаем вместе.

И здесь мне хочется развить эту тему – отчего же именно вместе, отчего же не самостоятельно, отчего же не с друзьями, приятелями, с родными, близкими людьми? Как, например, 150-200 лет назад, когда психологов не было. Правда, и тогда были сведущие люди, которые занимались спасением заблудшей души – наставлениями, исповеданием поддерживавшие людей в жизни во Христе… Но ни врачеванием, ни психотерапией (которой тогда в нынешнем виде и вовсе не было) они не занимались. И когда стало довольно много людей, сошедших с ума (таких, которых образумливать – приводить к надлежащему образу ума, разуму, уже не удавалось), был поднят вопрос – куда же их девать, что с ними делать, как лечить? Потому что стало понятно, что это заболевание, но это заболевание не организма, не тела, а мятущейся души, как тогда думали – особое расстройство ума – помешательство, безумие (лат. Vesania), безрассудность, тронутость умом. Тогда Церковь передала этих людей на попечение врачей. Так постепенно и зародилась психиатрия – из изучения врачами этих людей и возможностей оказания им возможной тогда помощи.

К слову, и теперь, когда человек ведёт себя, мягко говоря, странно, не как все люди, к нему взывают – «Ты, что, больной?»

Тем самым, пытаясь вернуть в образ нормального – общепринятого поведения. Удивительно ли, что на предложения посетить психолога, типичный ответ – «Я, что больной, что ли?! Вот сами и идите! А у меня все дома!!!» Другими словами – «Я не псих!!!»

К счастью, теперь распространяется понимание, что псих – не обязательно сумасшедший, и вовсе не обязательно пациент психиатра по каким-то иным расстройствам, а вполне себе обычный человек – счастливый обладатель, в общем-то, здоровой, нормально функционирующей психики, хоть и слегка расшатанной, расстроенной, просто распсиховавшийся по случаю. Словом, понимание психических явлений ширится и углубляется, растёт и развивается и не только специалистами, но и обычными пользователями своей психики.

И в ещё более ранние времена так же действовали люди, задача которых состояла в удерживании других людей в определённых рамках поведения – всегда с вождём рядом находился некто ответственный по умонастроениям, формировавший этику отношений к миру и соответствующего этим отношениям поведению, поступкам. По большому счёту, пока люди попадали в общий строй, определённые вождём социальные рамки, мало кого интересовала жизнь отдельного человека, разве что, самых близких – родителей и, вероятно, любящих партнёров.

Впрочем, тогда и жизнь была другая – в ритме, в соответствии с циклами природы, и при поддержке своего рода, в духе устоявшихся правил, обычаев, традиций, которые давали возможность психике функционировать нормально, без сбоев, потому и было всё хорошо. Дети учились у старших, наследовали заветы предков, пращуров, перенимали их опыт и взгляды (прищуры – пристальное, вприщур изучение и присвоение опыта предков) на жизнь, отношения к человеку, к людям, к своим и чужим, к разным сторонам окружающей действительности, формировали и крепили уклад личностного строя, и свой образ жизни встраивали в образ, проверенный предками в веках.

Последние 150 лет жизнь уже идёт в иных ритмах и условиях, ускоряясь с каждым поколением, а нынче уже и с каждым годом. Люди большим числом вышли из малых поселений, живут в крупных городах, мегаполисах, место заветов рода, наказов отца заняли религии, распространенные приверженцами по всему миру… А сейчас, при возможностях интернет, любой любознательный человек может легко узнать о жизни людей, удалённых от себя, как в пространстве, так и во времени и опробовать эти способы жизни на себе.

Это привело к многовариативности жизнеустройства.

Вместе с тем, что это дало огромный простор, небывалую свободу, энтузиазм.., это породило и тревогу, страх, нерешительность в выборе пути из величайшего множества возможных – ведь с выбором одного, теряются прочие…

Наш современник живёт или в тревоге перед выбором, или с виной за утрату прочих выборов.

В преамбуле к Этической хартии IFOTES, принятой Генеральной Ассамблеей IFOTES, Израиль, июль 1994 г. записано: «Степень и скорость перемен в современном обществе приводят к тому, что отдельные люди поглощаются толпой и это угрожает их основной ценности, как индивидуумов. Даже будучи окружёнными множеством людей, они часто чувствуют себя изолированными и испытывают эмоциональные страдания.

Межличностное общение часто является настолько недостаточным, что некоторым людям становится трудно найти кого-нибудь, с кем можно побеседовать и искренно обменяться мнениями.

Усовершенствование технологии общения само по себе не привело к улучшению значимых человеческих контактов…» (IFOTES – Международная федерация телефонных экстренных служб)

В современном западном обществе произошло признание ценности отдельного индивида, значимости его личного опыта, личных свобод и возможности выбора собственного пути развития наряду с имеющимися, раскрытия своеобразия внутреннего мира и самореализации.

Это признание привело к культивированию «Я». Общество качнулось в сторону индивидуализма.

И эта идея при осмыслении обществом не только закрепилась в законах, но и нашла отражение в устном творчестве – «Мой дом – моя крепость» и хитромудрое – «Не учите меня жить, помогите мне материально».

Вольному – воля, выбирай – не хочу! Общество отступило перед индивидом.

По большому счёту, западное общество интересует, чтобы этот индивид мог обеспечивать себя сам – зарабатывал на свои интересы и нужды, покрывал расходы по обеспечению своих потребностей. Пока это так, никто не лезет в личную жизнь человека, не назидает ему, как ему жить, во что и кому верить, чего читать, что кушать и с кем спать… – жизнь индивида стала частной:

с младенчества – своя люлька, игрушки, далее своя комната, запираемая на ключ, личные дневники, личные переживания, личные выборы, решения касаемо всего не только в мелочах, но и в основном – парнёров, профессии, образа жизни, судьбы…

И, кажется, прекрасно – чего ещё желать – отныне всё по-моему!

И всё бы ничего, но вот появилось и сразу стало популярным выражение – «Это твои проблемы».

Что же, закономерно – если всё своё, то и проблемы тоже должны быть моими – верно, хоть и печально – стало не с кем их разделять – ни в плане переживания, ни в плане разрешения…

В какой-то момент нам самим во всей этой свободе и личной жизни становится неуютно. Важно, чтобы нашёлся на всём белом Свете хоть один человек, кому мы были бы интересны! Причём интересны просто так, сами по себе, такими, какие мы есть, без всех достижений, достатка и прочих знаков признания, а именно, что – голышом, без всяких социальных одёжек, масок… Как мы были ценны и интересны маме и папе в своём недалёком младенчестве и детстве, если повезло с родителями, конечно. Ну, а если не повезло, тогда ведь и опереться не на что, тогда эта потребность может оказаться такой силы – до ненасыщаемости.

Что это? – Страсти по любви? Или по нужде во внимании окружающих на фоне всеобщего погружения в себя – ведь каждому предоставлено одинаково – всё возможное пространство для полной организации личной жизни?! Самореализуйся – реализуйся сам! 

Обычно, хоть и не без труда, такие люди всё же находятся. Они-то и составляют группы по интересам, и затем складываются и в пары.

Однако супружеский/любовный партнёр имеет ровно те же потребности, и это межличностное пространство – поле для столкновения интересов людей, если они различны. А мы априори различны, и поскольку каждый хочет внимания к себе, признания себя, то и конфликт неизбежен, когда мы настаиваем каждый на своём, без желания уступать другому, пусть и любимому человеку.

Выход был бы в проявлении взаимного интереса, признания и уважения к интересам и радости открытия своеобразия другого. Да вот беда, так бывает не всегда, у кого-то оказываются не столь развиты способности к заботе о другом, сколь у этого другого выражены потребности в заботе о себе. И тому подобное…

Взаимность, к счастью, случается, хотя и не длится вечно. И на деле получается, что люди раскрывают своё своеобразие друг другу лишь в той мере, в которой это оказывается безопасно и безболезненно – приемлемо окружающими. Слишком часто люди опасаются раскрываться и это правильно – поскольку это повышает нашу уязвимость перед другими, отличными от нас. Т.е. и в самых близких взаимоотношениях существует предел допустимого раскрытия.

Этот предел проходит где-то на границе интересов к различиям и общему – ведь именно на чувстве единства, общности строится общество. Вместе с тем, инакость, своеобразие его членов придаёт динамичность, развитие этому обществу, которое без этого попросту бы стагнировало и самоликвидировалось. Выходит, для развития необходим баланс общего и отличного, инакого.

Оставшаяся довольно большая зона умолчания различного и даёт нам чувство одинокости среди других, таких же своеобразных, как и мы сами…

«Я – это я. И ты – это ты…

И мы друг друга не знаем и никогда до конца не узнаем.

Если нам суждено встретиться в этом мире – это прекрасно.

Если же – нет, значит этому нельзя помочь»

Выходит, всё, что нам дано – встреча, миг между прошлым и будущим, и самое заветное – текущее, длящееся сейчас и здесь, и потому – настоящее, неповторимое, уникальное, тем и ценное. И значит, нет нужды всё поднимать – ни ворошить прошлое, ни загадывать будущее, а обратиться к текущему и жить им?!

Дети – самые счастливые люди, ибо живут этим моментом, не загадывая будущего, и свободны от прошлого, непосредственны, чисты в своих помыслах, лишены страстей, открыты миру...

Сказано – «Будьте, как дети»

Не потому ли столь трудно расставаться с этой порой развития – детством, с его любопытством, интересом, максимальной открытостью миру, часто вплоть до единения, слияния с ним?!

Но, похоже, задача состоит всё же не в забвении прошлого и не отказе от обращения к будущему. А в способности открываться текущему моменту, быть в нём целиком и полностью, принимая в нём в равной степени, как то, что происходит здесь и сейчас во внешнем плане – внешнее по отношению к нам. Но так же и то, что, так же здесь и сейчас, происходит во внутреннем плане – наши личные переживания, мысли, эмоции, чувства, побуждения, фантазии, равно и внимание к прошлому и к будущему! Главное, что это внимание не блуждает само по себе, а активно, избирательно, направляемо нашими целями, упорядочено поставленными задачами.

Получается, что контакты ни с друзьями, ни с родными не дают того, что столь остро необходимо человеку, чтобы унять свою тревогу, понять и принять себя, осмыслить в контексте жизни, исполниться силою, решимостью и выстроить свой уникальный образ жизни в этих новых столь беспредельно расширенных условиях.

С одной стороны, близкие люди – это те, с кем мы делимся чем-то своим личным, и вместе с тем, это те люди, с которыми мы связаны прошлым, настоящим и будущим, которые уже знают нас в определённом виде и потому ждут от нас определённых поступков, действий… и тем самым, сдерживают нас в уже проявленном.

Общество стоит на общности – мы с близкими связаны по жизни. И когда у нас возникают некие сомнения в чём-то текущем, появляются новые побуждения, идеи, расходящиеся с общепринятым, то становится действительно не с кем разделить эти переживания, прояснить свой меняющийся опыт, понять, что же происходит на самом деле, и обдумать, как быть дальше.., без риска вызвать, по крайней мере, недопонимание, если не чего-то более худшее. И поэтому мы замалчиваем довольно многое, и тогда это замалчиваемое висит тяжким грузом, отягощает нас…

Это и есть феномен одиночества в толпе, который был описан ещё в прошлом веке, но который продолжает терзать и наших современников.

И хорошо ещё, если это тайное пространство, тайное лишь от других, а ведь порою случается, мы его держим втайне и от себя самих, как бы во благо, обращаясь к обществу, но тем самым, способствуя развитию личной неудовлетворённости от жизни, неудовольствию, раздражительности, подавленности, апатии.., до нежелания жить! - Ведь если себя не знать, не знать свои нужды, то, как можно позаботиться о себе должным образом? А если не заботиться, то откуда бы удовлетворённости взяться?! Другие ведь нам ничего не должны! Каждый заботиться о себе! И снова – сами, всё сами… Проблемы-то наши, как и права, так и обязательства!

«Кто кашу заварил, тому и хлебать».

Когда же мы сами вхожи в это тайное пространство – это уже благо – по крайней мере, мы знаем и понимаем себя сами. Другое дело – справляется ли мы сами со всем там находящимся? Нередко бывает так, что собравшееся в этом пространстве гнетёт нас, подавляет, лишает покоя и сил… Поскольку в этот чулан попадает всё то, что не гоже в явном миру.

Итак, мы имеем – напряжение ввиду несоответствия личных побуждений общественным ожиданиям и невозможность с ним обойтись самостоятельно и разделить его с близкими людьми – у каждого свой чуланчик  с своими монстриками!

Какие же возможности обойтись со всем этим, что скопилось в этом тайном пространстве? Оно ведь не безразмерное, хоть и растёт с ростом наших возможностей сдерживаться.

- Сброс накопившегося напряжения – способ древний, периодически повсеместно используется и теперь. Действует некоторое время и далее по кругу, с нарастанием напряжения.

- Навешивание на другого, поиск козла отпущения – с больной головы на здоровую – так это называется в людях – не особо прилично, хотя и здорово помогает облегчиться. Даёт такой же временный эффект. Поскольку, как ни крути, а от себя не убежать.

- Исповедывание и покаяние – наиболее конструктивный и продуктивный путь, однако мало возможный в культуре, потерявшей Бога.

-  Психотерапия.

Теперь становится понятнее – для чего же сейчас нам нужен этот специалист – психолог, практикующий консультирование, психотерапию. И что же, собственно, такого особенного, уникального даёт нам этот процесс консультирования/психотерапии. И какой такой особой нашей нужде отвечает психолог в этой особой практике человеческого общения в текущий период развития общества.

Не подстраивание под общепринятое поведение, как это было в прежние времена, не обучение сдерживанию напряжения обеспечивает психолог. Нет.

И этот феномен присутствует в практике любого направления и метода психотерапии.

Здесь важны две составляющие – психолог – действительно чужой нам человек и он не оказывает никакого влияния на наши решения, выборы, жизнь и судьбу. Мы с ним временно – пока в этом есть наша нужда. Мы свободны от него, как и он свободен от нас – нейтрален, и эта нейтральность имеет очень большое значение! Она даёт ему необходимую свободу быть с нами столь же открытым, сколь и нам с ним. Именно ему мы и вверяем свои тайны тайн, он именно тот, кто из всех допускается нами в наши святая святых – самое сокровенное, тщательно оберегаемое от всех других пространство личности, то место, где живут наши печали и радости, волнения, тревоги, страхи, самые смелые надежды, сокровенные мечты, и многие другие интимные переживания, такие как стыд, вина, зависть, скрытые любовные страсти, трепетно охраняемые от других людей.

Именно этим феноменом мы обязаны тому, что чувствуем свою уязвимость перед ним, и отчасти успокаиваемся, компенсировав это оплатой – сбалансировав взаимные вклады, оплатив его участие, возвращаем себе контроль через механизм взаимности.

Мы психологически обнажаемся перед психологом, и он выполняет для нас значимую функцию – подтверждения – «Да, это есть. Да, это так. Да, и это ты…».

Само это признание даёт переживание мощной силы, переживание, благодаря которому мы можем принять нечто отторгаемое прежде, становимся целостными, разрешая сомнения, присваивая свой опыт, вдыхаем легче и свободнее… И, действительно, отпускает…

Таким образом, психолог, психотерапевт создаёт особое психотерапевтическое пространство – безопасное, принимающее и поддерживающее, дружественное, в которое мы можем вынести свои тайные переживания, свою боль, прожить и переработать её, сформулировать свои мнения,  свершить свои открытия, настроить механизмы саморегуляции, сформировать и переформировать личностные отношения к миру, к самим себе, найти свой путь в мире, быть собой.

В частности, эта безопасность обеспечивается и тем, что психолог – чужой нам человек, не вовлечённый в нашу обыденную жизнь, и он обеспечивает сохранение нашей тайны, как это делал некогда исповедник. Потому-то нам нередко так не хочется встречаться с этим человеком впоследствии.

Но здесь ещё одно отличие – священник отпускал грех кающегося, отпуская человека до его следующего визита, и так пожизненно, поскольку поддерживал идею о греховности и укреплял в единстве поступков паствы. Хотя и давая поддержку и обещая молиться о спасении души…

А психотерапевт обращается с этим иначе, помогая нам перерабатывать наши страдания, переплавляя их в нашу силу, через осмысление, осознание и поиск иных возможностей обращения со страстями человеческими, разбирая и находя разрешение внутренним конфликтам, помогая нам принять то, что мы сами принять не могли, ввиду усвоенных прежде, пусть прежде и полезных, но теперь действующих негативно, ограничивающих убеждений, т.е. содействуя достижению такой открытости миру, чистоты восприятия, как в детстве, и такого мужества, силы и мудрости, как в зрелости…