Семья, формирующая психосоматические стратегии поведения у ребенка.

    Семья, формирующая психосоматические стратегии поведения у ребенка или болезнь, как способ получить желаемое.    

В этой статье я не ставлю задачу связывать все случаи болезней детей с психологическими причинами, но иногда болезнь ребенка – способ подать сигнал о неблагополучии в отношениях в семье, способ удовлетворить свою потребность, которую напрямую ребенок обозначить  родителям не может. Ибо психосоматическое поведение (реакция через болезнь) – это непрямое общение с миром, непрямое обозначение своей потребности, результат ее прерывания (например, частые  заболевания горла при остановленной у человека  вербальной агрессии к кому - то).

            На консультацию с ребенком много лет назад обращалась мама по поводу дочери. Для меня случай был очень необычный и сложный, редкий по своей особенности - девочка  перенесла инсульт в 8 лет. Мама пришла с беспокойством по поводу дальнейшей адаптации дочери после болезни – она, по словам мамы, нуждалась в постоянном  контроле и  поддержке – вплоть до  помощи в самообслуживании. Сама мама – тревожная и «слиятельная» - говорила о том, что ее пугает, что дочь так больна, постоянно плакала, затрагивая тему болезни. Ее беспокойство и позиция: «Мы» по отношению к дочери - с одной стороны были понятны: такая болезнь в раннем возрасте, с другой стороны мама говорила о дочке, как будто о ребенке 3 лет, хотя одновременно отмечала, что дочь всегда была самостоятельной.  Я спросила, всегда ли  мама опекала дочь. Оказалось, нет, только после перенесенного заболевания.

На консультации я увидела довольно живого, разговорчивого ребенка. Девочка отвечала на вопросы, активно и самостоятельно выполняла задания. На вопрос, что она делает сама дома, серьезно ответила: «Могу делать все, но мне очень нужно, чтоб мне помогали. Мама не может, она работает. Нужен папа – он всегда мне помогает».  Отношения папы с дочерью были хорошими – со слов мамы – дочь всегда была «папиной». Родители развелись год назад, до болезни девочки, и не общались, расставшись конфликтно. После ее болезни и мама, и папа были очень включены в помощь своему ребенку, что очень даже понятно – беспокойство за дочь  их примирило, их отношения стабилизировались - состояние беспомощного ребенка требовало совместных действий: увезти в больницу, привезти, сходить на процедуры, помочь по дому. Девочка быстро восстанавливалась, врачи говорили, что есть некоторые осложнения – нужно следить за физическими нагрузками, но последствий, влияющих на жизнь и развитие, к счастью нет. Папа  стал реже приходить и помогать: «все приходит в норму» - у него была  новая семья, ждали ребенка. Но с началом обучения во втором классе,  девочке, со слов мамы, «стало хуже»: она  жаловалась на страхи, у нее появились боли в сердце, головокружения, она стала более беспомощной и  несамостоятельной, отказывалась оставаться дома одна, не могла  без присутствия родителя выполнять домашние задания, хотя  с учительницей (училась на дому) была  активна и самостоятельна, и на диагностике показала  хорошие способности и навыки. Врач, с которым мама консультировалась, считал, что симптоматика не связана с физическим состоянием: «со здоровьем у девочки все хорошо - с учетом  перенесенной болезни». Но «регресс» оставался – девочка требовала помощи, усилились симптомы ухудшения состояния,  и,  так как мама одна не справлялась, папа  подключился снова. Восстановилась прежняя семейная система – совместные усилия родителей, их посменное присутствие дома с дочерью. 

         Рисунки  девочки про свою семью -  рисунки про совместность: там были папа, мама и она.  И про это же были ее рассказы.  Папа, обеспокоенный здоровьем  и состоянием дочери, оставил свою «новую семью» и «на время» переместился «в старую»: «ребенок перенес такую страшную болезнь». Девочка была рада. Мы говорили с мамой о возможной выгоде от болезни для ее дочери, о психосоматических симптомах, как способе соединить семью. Мама была сосредоточена на том, что ребенку хуже, и считала, что для нее вариант примирения с мужем - наилучший выход, несмотря на то, что расстались они по обоюдному желанию и в новой семье уже родился ребенок.

          Конечно, любому ребенку необходимы оба родителя. Развод его травмирует, даже если родители расстаются в хороших отношениях и остаются внимательными родителями, не теряя контакта с ребенком и друг с другом.  Ребенок хочет, чтоб все осталось как прежде, но не каждый может говорить о своих потребностях так прямо. И тогда нереализованная потребность может выдавать послание в виде симптома. В описанном случае болезненные симптомы – ухудшение физического самочувствия, страхи оставаться одной и беспомощность - помогли ребенку достичь желаемого – помирить родителей: неизвестно, надолго ли, на данном этапе - точно. 

         Психосоматическое поведение, как непрямая коммуникация, может остаться у выросшего ребенка и во взрослой жизни – при подкреплении семейной системы. И тогда, вместо решения проблемы, он будет заболевать, демонстрируя симптом, ожидая помощи. Если найдется «родитель» - партнер, удовлетворяющий эту скрытую потребность своей реакцией на болезнь, человек будет извлекать (неосознанно) выгоду из психосоматического поведения, которое  станет способом выстраивания отношений. Если «удовлетворяющего» такое поведение партнера не найдется – психосоматическое реагирование остается, потребность не удовлетворяется, страдание человека – и психологическое и физиологическое - становиться все более глубоким, но разрешение этой ситуации может быть уже более проблематичным и трудоемким.

         Есть определенные характеристики семей, в которых могут формироваться психосоматические механизмы ее членов. Такие семьи называют психосоматогенными.

        Классификация механизмов развития психосоматогенных семей       (разработана H. Stierlin):

1.  «Связывание» - семья с жесткими стереотипами коммуникации; дети в такой семье становятся инфантильными, отстают в эмоциональном развитии. Формула общения в такой семье: «Делай, как я тебе сказал» (причем это может быть послание не только от родителя, но и от ребенка).
2. «Отказ (отвержение)» - ребенок как бы «отказывается от себя, от своей личности; у него развивается аутизм и тенденция к автономности.
3. «Делегирование» - у родителей потеряно реалистическое восприятие достижений своих детей; они воспринимают своих детей как продолжение себя, возлагают на них надежды на осуществление своих несбывшихся планов.

 ВЫДЕЛЯЮТ 7 ХАРАКТЕРИСТИК ПСИХОСОМАТОГЕННЫХ СЕМЕЙ:

1. Сверхчувствительность родителей к жизненным проблемам ребенка, которая мешает развитию его самостоятельности, следовательно, снижает его адаптивную способность (повышенная тревожность родителей, склонность к возникновению страхов, гиперопекающая позиция). 
2. Сверхчувствительность каждого члена семьи к дистрессам другого (потеря эмоциональной устойчивости  в случае болезни, несчастного случая члена семьи, аффективное реагирование в подобных ситуациях).
3. Низкая способность менять правила взаимодействия при меняющихся обстоятельствах - взаимоотношения в семье негибкие (кризисы, неожиданные, непредвиденные ситуации, «новое» поведение члена семьи   вызывают  у близких конфликтные реакции - отторжения, порицания, осуждения, испуга).   
4. Тенденция избегать выражения несогласия и открытого обсуждения конфликтов – запрет в семье на агрессию, как способ обозначения границ, стремление к симбиотическим отношениям («быть как все», «быть вместе», «не идти против течения», «так принято», «таковы правила семьи»).
5. Риск возникновения внутренних конфликтов – погруженность в свои переживания делает человека недоступным, изолированным к контакту с близкими, и  болезнь для них иногда самый действенный способ привлечь  внимание.
6. Ребенок и его заболевание часто играют роль стабилизатора в скрытом супружеском конфликте.
7. Запрет или игнорирование свободного выражения чувств и свободного отреагирования отрицательных эмоций, вследствие чего ребенок присваивает стереотипы подавления отрицательных эмоций, что приводит к их соматизации. 

 В опыте психосоматогенной семьи могут быть некоторые патогенные особенности:

• неготовность, необученность родителей (прежде всего, матери) к раннему распознаванию телесных состояний ребенка, пониманию их значений (ненаблюдательная мать или просто мать, не имеющая времени).

Немецкий психоаналитик Петер Куттер исходит из гипотезы, что человек с психосоматическим поведением недостаточно «любит» свое тело. В этом большая роль принадлежит матери, которая может, как способствовать, так и мешать ребенку овладевать своим телом: слишком контролирует, слишком доминирует исходя из своих страхов, не давая ребенку собственного  пространства, не замечая, что вторгается в чужую интимную зону (например, мама моет уже большого мальчика в ванной). Другая крайность – отсутствие внимания к  ребенку, его телу, что вызывает  у него дефицит (мало обнимает, целует, прикасается).

• неспособность семьи, как целостного организма к конструктивному разрешению конфликта и включение ребенка в семейный конфликт. Телесный симптом ребенка часто и рождается в ситуации семейного конфликта, как неудачный способ его разрешения.

Так как в раннем возрасте для ребенка мать является базовой фигурой, от нее во многом зависит формирование  у него  чувства доверия – недоверия к миру, выработка стратегий приспособления к миру (адаптивных и дезадаптивных).

Mahler описала психосоматическую мать: авторитарная, сверхвключенная, доминирующая, открыто тревожная и латентно враждебная, требовательная и навязчивая.   К качествам матерей, которые особенно значимы для формирования психосоматической патологии, можно отнести:

- высокую личностную тревожность матери;

- внутреннюю конфликтность матери, то есть дисгармонический склад личности (невротическая мать);

- тенденцию к подавлению, сдерживанию негативных чувств, преобладание чувства вины, противоречивое эмоциональное отношение к близким в семье;

- сильное эмоциональное реагирование на проблемные ситуации с дезорганизацией деятельности (стрессонеустойчивость), а также неспособность к конструктивному разрешению конфликтов, что приводит к хронизации, а, следовательно, и соматизации аффекта у матери.

Отец, как правило, в такой психосоматогенной  семье - «слабая» личность, неумеющий противостоять доминирующей матери. Причем ее доминирование может быть неявным – как эмоциональное давление, манипулирование своим состоянием. Любые попытки ребенка отделиться от матери - отвергаются. И ребенку ничего другого не остается, как  удовлетворять свою потребность обходным путем – через  болезнь.

На ранних этапах отношений с ребенком родителям достаточно изменить стиль воспитания, родительскую позицию, чтобы не закреплять психосоматическое повеление. Для   этого родителям может понадобиться помощь психолога.

Взрослому человеку с психосоматическим поведением потребуется уже участие психотерапевта.

Карл Ясперс, немецкий  философ, психолог и психиатр утверждал, что «психосоматическое заболевание может возникнуть:

• автоматически, вслед за сильной эмоцией, например, как следствие испуга,
• как привычная реакция на разного рода трудности, которая может воспроизводиться в сходных обстоятельствах,
• ради решения важных личностных задач».

Тогда в соматическом страдании  можно найти нечто существенное в жизни человека.  Стоит ему осознать эту связь, «как болезнь обратиться вспять».