Мультфильм «Король-лев» как метафора работы с внутренним ребенком

Экранизацию мультфильма «Король-лев», показ которой сейчас идет в кинотеатрах, можно рассматривать по-разному. Кто-то видит просто красивую сказочную историю, кто-то критикует за то, что зверям придали натуралистичный вид, но в живой природе такого не встречается, как то, что показано в этой сказке. Мандрилы не дружат со львами, и маленькие львята не бегают беззаботно посреди антилоп.

Мне всегда нравился этот мультфильм.

И хочу поделиться с вами, какие метафоры я вижу в нем. Любая хорошая сказка или история, на мой взгляд, пронизана архетипичными сюжетами, и эта – не исключение.

Маленький львенок Симба родился у царя зверей Муфасы. Симба очень хочет быть достойным своего родителя, и поэтому прислушивается к нашептывающему голосу предателя Шрама, брату своего отца. И когда Муфаса погибает, Симба уходит из прайда. Его спасают сурикат и бородавочник Тимон и Пумба. Симба живет странной жизнью – вроде бы лев, но ест личинки и не охотится на зверей. И однажды мандрил Рафики, шаман, узнает благодаря природным знакам, что Симба жив… В это же самое время Симбу находит молодая львица Нала, с которой они дружили, когда были детьми.

Не буду описывать дальше сюжет мультфильма, вы наверняка его знаете. Это – фактический сюжет, первый «поверхностный слой».

Но у любого символа и любой метафоры есть еще один скрытый, глубинный смысл. На них и хочется обратить особое внимание.

В юнгианском подходе (да и не только в нем), когда мы хотим расшифровать сон или послание сказки, мифа, истории, всех персонажей можно рассматривать как внутренние фигуры.

И тогда все персонажи и повороты сюжета мультфильма приобретают другие смыслы.

Симба – маленький львенок, который почему-то очень хочет угодить своему могущественному отцу. Хочет ему понравится, хочет, чтобы Муфаса им гордился, и поэтому доверчиво прислушивается к нашептываниям злодея-Шрама. Муфаса показан как хороший, принимающий, прощающий, защищающий родитель. Тогда почему Симба все же так себя ведет? Здесь можно вспомнить теорию Адлера о «комплексе неполноценности», который считал, что каждый ребенок переживает в детстве собственную «неполноценность», «недостаточность», это – универсальное переживание, так как ребенок сталкивается с миром, который больше него. Когда твой отец – сам царь зверей, то это ощущение «недостаточности» может обостряться.

Есть еще фигура Шрама, брата короля Муфасы. Шрама можно рассматривать и как «темную», «теневую» родительскую сторону. Любой ребенок рано или поздно встречается с этой стороной своего родителя. Другое дело, какая сторона в итоге «перевесит». Родители-абьюзеры, те, которые подвергают своих детей физическому или жестокому эмоциональному насилию – те самые Шрамы. Нередко такие родители могут поворачиваться к своему ребенку то принимающей стороной (Муфаса), то отвергающей и нашептывающей и навязывающей чувство вины (Шрам). И – важное послание мультфильма – ребенок (Симба) всецело верит этому вкрадчивому предательскому голосу.

Шрам обманом заманивает в ловушку Симбу, чтобы погубить и Симбу, и Муфасу, и самому занять место на троне. Происходит трагедия, Муфаса, пытаясь спасти Симбу, погибает – Шрам сталкивает его с обрыва и нашептывает Симбе, что это он виноват в смерти отца, и поэтому не может вернуться в прайд. Шрам отдает приказ убить львенка, но Симба чудом спасается и уходит в пустыню.

Остановимся на сюжете гибели Муфасы. Это может быть реальной ситуацией, когда ребенок сталкивается с травматичным переживанием, получает какую-то эмоциональную травму. Происходит что-то страшное, «случилось то, чего не должно было быть» - так Д.Винникот писал о детской травме. Например, действительно погибает родитель или происходит что-то другое, но также очень травматичное. Но бывает так, что, по мере роста и взросления ребенка, место Муфасы, принимающего родителя, занимает Шрам, и начинается его царствование. И тогда ребенок может остаться сиротой и при живом родителе, а ощущение полного отсутствия принятия со стороны родителя внутренне может переживаться как реальная потеря…

Шрам впоследствии становится «внутренним преследователем» (та фигура, которую часто называют еще внутренним критиком, но нередко внутренний критик может быть просто преследующей фигурой).

Итак, Симба уходит в пустыню и там падает без сил. Пустыня – яркая метафора подавления чувств. Когда переживание потери невыносимо, то чувства могут «засохнуть». Львенка в пустыне находят Тимон и Пумба, носители «позитивной философии», распевающие «акуна матата» (что означает «беззаботная жизнь»).

Психологическая травма – это внутренняя остановка, когда нет сил справиться. Это внутренняя остановка невыносимых переживаний. Симба уходит в нереальный мир. Он – лев. Но он питается личинками, не рычит, и очень удивляется, как его порой боятся некоторые звери (помните эпизод, как от него отскочила лань и сказала ему: «Ой, я думала это настоящий лев»?).

Тимона и Пумбу мы можем рассматривать в этом контексте как внутренние защитные механизмы, которые не дали Симбе (внутреннему ребенку) погибнуть. Но по мере его роста эти защиты начинают мешать нашему росту.

Нередко «позитивная философия» для человека также становится этим защитным механизмом, которая не дает увидеть реальность. Человек читает аффирмации, увлекается различными «позитивными» практиками и не может увидеть, что на самом деле он лев, который питается пищей, не пригодной для него, и не дает себе пережить горе. При этом ему внутри плохо, но он не понимает, почему. Этот момент тоже показан в мультфильме, когда Симба ночью лежит и смотрит на звезды, и не понимает, почему он грустит, ведь он сейчас живет как будто райской жизнью.

Важно подчеркнуть, что внутренние защиты – это наши друзья, то, что когда-то не дало погибнуть. Но рано или поздно, чтобы жить полноценной жизнью, нужно будет увидеть реальность и столкнуться с тяжелыми внутренними переживаниями. Чем мне нравится гениальный сюжет этой истории – показано, когда именно появляются силы посмотреть в лицо реальности. А появляются они благодаря зову души.

Нала, подруга детства Симбы, не выдерживает режима правления Шрама, в результате которого земли захвачены шакалами, и отправляется на поиски помощи. И неожиданно она находит Симбу, они влюбляются, и Нала напоминает Симбе, что он – лев, он – наследник престола, и он должен спасти свое царство.

Пока не видится и отрицается реальность, во внутренней жизни правят «шакалы» - те, кто верит и служит Шраму, внутреннему преследователю. То, что происходит в царстве Симбы (и о котором Симба как будто ничего не знает) – может быть и метафорой того, что происходит во внутреннем мире человека. Это может быть метафорой депрессии – жизнь уходит, не остается пищи, нарушено равновесие, когда внутри главенствует Шрам, а не принимающий внутренний родитель.

Интересна фигура Налы. Во многих сказках и мифах героя спасает женский персонаж, который является символом души. Нала – это душа Симбы, здоровая его часть. И она зовет Симбу, призывает отряхнуться от сна в беззаботном мире «акуна мататы» и наконец спасти свое королевство. И Симба слышит этот зов. И именно тогда, когда Симба услышал зов своей души, к нему приходит проводник – мандрил Рафики, шаман племени.

Рафики радуется, что Симба жив. И понимает он это после того, как Симба встретился с Налой. Когда мы слышим зов души, то во внутреннем мире все начинает оживать.

Рафики напоминает Симбе, о чем ему говорил Муфаса, и говорит, что Муфаса жив. Рафики – проводник, к которому приходит человек, когда наконец слышит зов своей души. Это может быть психолог, в других культурах это были шаманы, проводники, наставники. Рафики проводит Симбу через тернии, узкие проходы, Симба не понимает, куда его ведут, иногда застревает в зарослях – хорошая метафора психологической работы. И в конце концов Рафики приводит молодого льва к воде и показывает ему на его собственное отражение, и говорит ему «вот твой отец». И в отражении Симба видит себя…

Вода, как правило, символ чувств и бессознательного. Симба наконец сталкивается со своим гореванием, которое он «поставил на паузу». Он горюет о своем отце. Он слышит голос своего отца и видит его в звездном небе (метафора архетипического Отца), и у него появляются силы увидеть реальность. Отец Симбы жив, потому что Симба стал родителем самому себе. У него появился внутренний принимающий родитель, и теперь у него есть силы справиться со Шрамом – своим внутренним преследователем.

Интересно, что Тимон и Пумба после этого также опять приходят на помощь. Для меня это  о том, что мы не можем отказаться вообще от своих внутренних защит, они нам когда-то помогали. Когда человек справляется с внутренними травматичными переживаниями, эти защиты становятся более гибкими и могут продолжать быть помощниками. Я всегда говорю своим клиентам, что наши защиты нужно сначала поблагодарить. Это сейчас они могут мешать, но когда-то они спасали. И они могут помогать и потом. И когда происходит битва с войском Шрама, Тимон и Пумба говорят Симбе, что «хотя нам это не свойственно, но мы вообще-то переживали за тебя» и также помогают ему. На мой взгляд важно то, что защиты становятся несколько другими, когда появляется фигура внутреннего принимающего родителя, то есть когда Симба стал хорошим родителем самому себе. До этого они так и будут отрицающими защитными механизмами, распевающими «акуна матата».

Битва с шакалами – это также метафора непростой внутренней работы. И она достаточно тяжела и затратна. И, может быть, именно поэтому некоторые люди предпочитают жить в иллюзии о беззаботной жизни, ведь иначе придется сталкиваться с тем, чего так не хочется видеть в самом себе…

Когда Симба и Шрам сходятся на скале для битвы, то мы видим, как внутренний раненый ребенок опять активизируется, и как он все еще верит преследующему голосу. Что это он виноват в смерти отца, а не Шрам.  Когда Шрам уверен, что Симба сдался, то признается, что виновник гибели Муфасы именно он, Шрам. И тогда у Симбы появляются силы противостоять внутреннему преследователю. Когда мы наконец отдаем ответственность тому, кто причинил ущерб, то появляются силы что-то изменить в своей жизни. И Симба меняет. Он перестает верить голосу Шрама, и больше не подчиняется ему. Человек подчиняет себе внутреннюю преследующую фигуру, становится принимающим родителем самому себе, и в его царстве наступает мир.

Теперь Симба – взрослый лев (и здесь мы можем говорить, что сформировалась та самая фигура внутреннего взрослого), который является законным правителем своего внутреннего царства.

Не знаю, как вам, а мне еще раз захотелось пересмотреть экранизацию этой мудрой истории, пронизанной архетипическими сюжетами, в которых проявляется и внутренний ребенок, и внутренний родитель, и внутренний критик (преследователь) и внутренний взрослый…