Ресурс выживания для травматиков… и не только для них

Ресурс выживания для травматиков и не только для них

В конце концов, все упирается в смысл, в ценность…

Или так: «в смыслы, в ценности».

Человек с невротической структурой личности, наверное, даже не поймет, о чем я. Ну, или поймет, если доводилось пережить что-то тяжелое. Сильный кризис, травму…

Когда рушится что-то такое… Что-то очень важное внутри. То, что давало… Ну, да, опять же этот самый смысл.

Среди нетравмированных, относительно психически здоровых людей понятие смысла жизни вызывает усмешку… Хотя, может, уже и нет. Это двадцать лет назад вызывало. Сейчас, может быть, уже и не вызывает. Вся эта неопределенность, хаотичность и раздробленность…

Тревога сегодняшнего мира.

Уже нет среди нас здоровых, наверное. Все в состоянии, близком к какому-нибудь неврозу.

Наверное.

Доступность информации не дает возможности скрыться куда-то от тревог и суеты.

Доступность людей – благодаря смартфонам с интернетом – не дает возможность оценить в полной мере ценность нашей связи с ними.

Да и есть ли она – эта связь? Точнее, конечно же, есть. Но какая она?

Мы можем созваниваться с близким человеком, находящимся на другом конце света, почти каждый день.

Тридцать лет назад такое представлялось с трудом. Разве что, если думать о каких-то очень богатых и могущественных людях. И было так здорово представлять, что когда-то подобное будет возможно для каждого!

А что получилось на самом деле? Какая ценность, какая радость в разговоре с человеком, если он всегда, в общем-то, доступен? Точнее, они, вроде бы, есть, но…

Раньше мы могли опираться на отношения, на нашу связь с людьми.

«Сеть поддерживающих отношений».

Но для этого в них должна быть ЦЕННОСТЬ. А откуда она появится?

Если раньше ребенок уезжал к бабушке в деревню на лето (точнее, его отвозили), то он зачастую мог почувствовать связь со своими родителями, только получив от них письмо. Ну, это, конечно, если не учитывать его воспоминания. Но никакие воспоминания не могли идти в сравнение с ПИСЬМОМ ИЗ ДОМА.

И понятно, что, возвратившись после столь долгой разлуки, он переживал вот это: ощущение, что почти потерял и снова нашел… Как-то так что ли. Сильные чувства, которые давали опыт, которые учили любить и ценить.

Это ведь совсем другое, чем ежедневный поверхностный телефонный разговор ни о чем…

Вот что я хочу сказать.

Это давало понимание ценности. Это было повсеместно. И люди понимали друг друга в этом.

Люди понимали ценность хлеба. Люди понимали ценность предметов одежды. Люди понимали ценность возможности спать в кровати, а не на деревянных досках или земле. Люди понимали ценность дружбы.

А сейчас мы имеем много чего. Нет голода. По крайней мере, если и есть, то уж точно не в таком масштабе, как, допустим, сто лет назад.

Нет вот этого удаления людей друг от друга без возможности контактировать (как кажется): можно хоть списаться, хоть созвониться, хоть пообщаться по видеосвязи.

Дальние страны уже не кажутся такими дальними: если сильно приспичит, даже небогатый человек может взять кредит и съездить хоть в Америку. Пусть хоть на денёк, но, мало ли – если уж так сильно захотелось. Если мечта была такая с самого детства.

Можно забраться в глухую тайгу и по спутниковой связи смотреть телевизор, если есть генератор. Или от прикуривателя в машине. Я не пробовал, но, думаю, можно. Покрытия телефонных вышек может не быть, но спутниковый сигнал-то везде есть, наверное.

Много чего у нас есть.

Но у нас как будто пропадает что-то очень важное.

Вот здесь только не подумайте, что я предлагаю вернуться в первобытно-общинный строй, «гневно отринув» все достижения научно-технического прогресса.

Это тоже, наверное, какой-то выход. Но… Но лично я бы не хотел от всего этого отказываться. Можете считать меня мягкотелым и слабохарактерным, но я не хочу навсегда избавляться от телефона, компьютера, интернета, возможности съездить или слетать куда-нибудь далеко.

Но, как бы то ни было, мы не видим и не слышим друг друга. Нет, мы конечно, видим. Конечно, мы слышим. Даже друг друга. Но не ВИДИМ и не СЛЫШИМ.

У нас есть много интересных и важных – даже для выживания важных – вещей.

Но мы теряем связь друг с другом.

И мы теряем смыслы. Теряем ценности.

Точнее, мы просто не можем их найти. Увидеть. Взять. «Встроить в себя».

Можно «закрывать гештальты» или делать еще какие-то терапевтические «штуки». Но они не приводят к хорошим результатам в отсутствие опор из смыслов и ценностей.

Я думаю, к этому пониманию рано или поздно приходит любой здравомыслящий человек. Не умом, так сердцем. А точнее, без «сердца» здесь точно не обойтись. Просто, наверное, не у каждого получается осознать.

Но обычно это случается достаточно поздно, когда какой-нибудь возрастной кризис крепко хватает нас за яй…, простите, за горло.

Правда, в последнее время напряжение от давления стереотипов, твердящих об успешности, настолько сильно, что существенно сдвигает возрастную планку в сторону омоложения.

И уже двадцатипятилетние молодые люди приходят, озадачиваясь вопросами, которые раньше приходили к людям в сорок. А то и позже.

А еще есть «травматики» – люди пережившие то, что их психика не смогла нормально ассимилировать и что теперь висит дамокловым мечом где-то глубоко внутри.

Те, кто бултыхается, тонет в этом вязком болоте без отсутствия твердой почвы смыслов и ценностей под ногами.

«Как жить в мире, где есть ЭТО – то, что я пережил? А главное, надо ли?»

– ...Знаете, я жил себе и играл в компьютерные игры. В общем-то, только в них отдушина и была. А сейчас я уже не могу «уйти» туда. Что-то изменилось. Они больше не затягивают меня. И у меня теперь ничего больше не остается. Понимаете? НИЧЕГО!

– Понимаю.

– И что делать?

– Искать смыслы и ценности. Здесь. В реальном мире.

– Что вы имеете в виду? Вообще-то, я же понимаю, например, ценность человеческой жизни.

– Понимаете или чувствуете, ощущаете?

– Хм-м… Ну, скорее, понимаю… Головой. А что, надо чувствовать?

– Ну, да. Это и дает опоры.

– И как же это сделать? Если я умом понимаю, то… то что тогда? Как быть? Как, вообще, смысл можно почувствовать? Разве смысл – не логическая конструкция?

– Пожалуй, отчасти логическая. Но, смотря в какой сфере. Если вы говорите о смысле жизни – а, похоже, именно о нем вы и говорите – то здесь смысл будет являться неким таким неразделимым сплавом понимания и чувствования.

– Не очень понимаю… Нет, что-то понимаю, конечно, но…

– Это логично. Вы понимаете «умом» ту часть, которая доступна пониманию, но не понимаете ту, которая недоступна, которая «про чувства».

– Хм-м. И что же тогда делать?

– Получать опыт НАСТОЯЩИХ отношений: таких, где есть преконтакт, наполненный тревогой, где есть страх от риска открыться, где есть напряжение от неопределенности. И где есть радость от встречи, когда Другой так же открывается. Где есть счастье от чувства взаимопонимания. Где есть удовлетворение от удачного общения. Где есть чувство наполненности после того, как контакт произошел и вы, например, идете домой.

– Но, наверное, и всякие болезненные штуки типа разочарования и боли от непонимания тоже есть?

– Да. Но ведь это и есть самое главное.

– Что именно?

– То, что встреча может состояться или не состояться. Человек может открыться или не открыться. Общение может быть как удачным, так и неудачным.

– И что же в этом хорошего?

– То, что без второго мы не сможем увидеть первого. Без ночи мы бы не ценили день (а кто-то, наверное, наоборот). Без зимы – лета. Без болезней – здоровья. Без горя – радости. Без смерти – жизни. Все это и дает ценность. Понимаете?

– Вроде, да. Даже, наверное, немного чувствую… Но, раз вы сказали, и я почувствовал, значит, все-таки иногда достаточно просто подумать об этом?

– Иногда, наверное, да. Но сейчас вы что-то ощутили, прочувствовали еще и по той причине, что вы видите меня, когда я говорю об этих вещах. И я искренен. Таким образом вы видите человека, который может опираться на те ценности, о которых говорит. Который прямо сейчас на них опирается. Вы не столько понимаете то, что я говорю, сколько считываете с меня остальную информацию – ту, которая заключена не в словах, а передается другим путем – скажем так, не просто воспринимая текст и его значение… Понимаете?

– Понимаю… Но… Но теперь также понимаю, что понимания, возможно, мало для ПОНИМАНИЯ.

– Мне нравится ваше чувство юмора.

– Да, без него – никуда. Но, скажите, получается, что сейчас я как бы все понял про этот самый смысл и ценность? То есть он вот в этом – в том, что всё преходяще?

– Это только один из вариантов. Их может быть великое множество.

– И каждый выбирает себе по душе?

– Думаю, да.