Сколько стоит базовое доверие к миру и нужен ли нам феминизм?

Декретный отпуск по уходу за ребенком совсем не похож на отпуск в широком его понимании. Значительно больше сходств у него с длительной круглосуточной вахтой без выходных. И всё же многие мужчины и молодые отцы воспринимают свою жену с маленьким ребенком как «сидящую дома» безработную женщину, которая вдруг почему-то стала успевать меньше, чем тогда, когда работала и приносила деньги в семью. Конечно же, я не могу сказать, что таких мужчин большинство, но таковые есть.

По роду своей деятельности мне приходится морально поддерживать «сидящих дома» молодых мам, и такого опыта накопилось уже достаточно, чтобы начать о нём говорить. Ещё одним из оснований является собственная похожая история, когда из одного декрета я плавно перешла во второй. И в итоге, как выражалась моя первая свекровь, я пять лет «просидела дома как курица-наседка» и была «на шее» у мужа.

По моему мнению, перинатальный период – от самой первой мысли о желании стать матерью и до достижения ребенком трехлетнего возраста – это самый уязвимый период в жизненном цикле семьи и в жизни самой женщины. К концу беременности и до момента возвращения к работе она становится более уязвимой и зависимой от своей семьи. Но каким-то мужчинам эта зависимость за честь, а каким-то в глубокую тягость и ущербность с признаками собственной жертвенности и полного погружения в работу.

Я предполагаю, что такое восприятие женщины явилось одной из причин зарождения французского феминизма и стремления к равноправию. На примере некоторых семейных пар из моего окружения я могу сделать вывод, что француженки не особо почитают длительный декретный отпуск. Одна из моих знакомых вернулась к работе, когда её дочке исполнилось шесть месяцев. Малышку благополучно отправили в ясли и равномерно распределили воспитательские обязанности между обоими родителями. И не важно, что иногда отец отправлял её в пижаме в садик, важно то, что он включился в родительство сразу, с самого рождения.

Однажды этот молодой папаша заехал к нам в гости со своей уже трехлетней дочуркой, и я попросила его подбросить меня в центр. По дороге мы оживленно беседовали о музыке, о его любимых исполнителях. А девочка сидела на заднем сидении и какое-то время молчала. Но сколько ребенок может оставаться без внимания родителя?
– Папа, папа, смотри – рельсы! Трамвай!
Ответная реакция её отца меня просто ошеломила. Нет, он не бросился со словами: «Ты что не видишь, мы разговариваем?! Не перебивай, когда говорят старшие!» Он быстро извинился, прервав наш разговор, и переключился полностью на дочь.
– Да, доченька, это рельсы! А то не трамвай, а поезд. Знаешь, в чем отличие между ними? Трамвай ездит по городу, остановка за остановкой. А поезд – между разными городами, большими и маленькими.

Я была очарована этим искренним и настоящим контактом с ребенком.
– Откуда это у тебя – такое глубокое понимание потребности дочки в связанности с тобой? Ведь когда ты беседуешь со мной, она теряет контакт с тобой. Именно связанность с родителями даёт ей ощущение безопасности. Когда вместо отца рядом «фантом», занятый своими делами, то ребенку очень одиноко и даже страшно. Да, не зря говорят, что стать отцом может каждый, но чтобы быть любимым папой – для этого каждый день надо прилагать много усилий…

На курсах по подготовке к родам я часто задавала вопрос беременным женщинам: «Когда вы планируете выйти из декретного отпуска?» Признаюсь, что задавала его с тем, чтобы максимально продлить их пребывание дома с ребенком. Я говорила о том, что 80% информации человек получает в первые три года жизни, а ещё 20% – на протяжении всей оставшейся. Я рисовала «волшебную шкалу», на которой отмечала уже прожитые годы и задавала следующие вопросы: «Сколько вы собираетесь жить? 75 лет? Точно? Может всё же больше? А от кого зависит ваше доброе здравие? От обстоятельств? Моему соседу – 95 лет, а его жене 94. Я обязательно узнаю, какие у них обстоятельства и расскажу вам. А сколько вы уже прожили? 25? Отлично! Значит впереди у вас ещё 50, но вы очень будете нужны своему малышу вот в эти первые три года».

Только теперь я понимаю, что не стоит этого делать: способствовать привязыванию женщины к дому по своему примеру. Кто знает, что для неё и её семьи лучше? Мне жаль, что большинство мужчин слишком заняты добыванием денег, чтобы интересоваться истинными потребностями своих жен и детей. Мы платим за материальные блага не просто купюрами, мы платим своим временем, которое изымаем у своей же семьи. Вот эта детская коляска стоит 80 часов папиного труда, а эта кроватка – 120, манежик, ходунки, игрушки, развивалки… А действительно ли у ребенка есть потребность во всём этом? Может быть, он больше нуждается в любящих друг друга родителях, в базовом доверии к миру и безопасности в нём?

То, что делает женщина, «сидя дома в отпуске», невозможно пощупать и оценить. Это можно или ценить, или обесценивать. В конечном итоге обесценивание женского труда может привести к рождению феминизма и в странах постсоветского пространства. Так может оно и к лучшему? Я не знаю. Вот какой парадокс! Чем старше и опытнее становишься, тем больше понимаешь, как мало знаешь и разумеешь.

На фото – символ феминистского движения – символ борьбы и сопротивления, заключённый в зеркало Венеры.