все начинается с любви

(работа написана для конкурса педагогов-психологов)

Начнем с того, что когда мне предложили поработать психологом в школе, я, делясь новостью с друзьями, со всех сторон слышала только одно: ты что, с ума сошла?!! Ни в коем случае! Добровольно пойти работать в школу?! Ну, и вариации на тему.

Видимо, сыграло свою роль природное мое упрямство, и первого сентября 2015 года я оказалась в светлом пустынном кабинете с новенькими занавесками небесного цвета, диваном, напомнившем почему-то Владимира Ильича Ленина, и чудесным сухим бассейном, наполненным пластиковыми шариками, существование которого ставило под сомнение необходимость ставки школьного психолога в принципе. Как человек дотошный, я поставила перед собой первый вопрос: зачем я здесь? Ну то есть не именно я, а вообще, зачем в школе еще один кабинет с еще одной тетенькой, которая даже не в состоянии подарить ребенку вожделенных пятерок или запугать двойками. И если любой педагог призван нести подрастающему поколению свет истины и тепло своего сердца, то чем, по существу, отличаются мои задачи от воспитательных задач любого предметника? Честно говоря, я и сейчас, спустя два года, не смогла бы однозначно ответить на этот вопрос. Задачи педагога-психолога… Конечно, я вчитывалась не раз в наш профессиональный стандарт. И план работы на год я пишу, как любой сотрудник. Но в стандартных формулировках не умещается самое главное – то, чего глазами не увидишь. Да и, собственно, искать философское обоснование моей новой должности очень скоро стало некогда. На секунду в кабинет заглянула завуч: «Ты свободна? Сейчас к тебе 6й Б приведу, у них учитель математики заболел. Займи их чем-нибудь.»

Я выдохнула, настроила сердце на любовь и замерла в ожидании счастья. Ну потому что я ведь люблю детей. И люблю общаться с ними, и столько интересного могу им рассказать, и потому что хорошо знаю, как сложно быть подростком, особенно если… В кабинет влетела грохочущая, разгоряченная после физкультуры толпа 6го Б, и все попытки сообщить им хотя бы свое имя-отчество были заранее обречены на неудачу. Школьники – народ бывалый, оказавшись в неожиданном месте, они моментально сориентировались, оценили потенциал бассейна с шариками, и в следующую минуту завязалась такая лихая перестрелка, что мне оставалось только осторожно по стеночке пробраться к дверям кабинета, чтобы школьное имущество не разлетелось веселой дробью по всему коридору.

Вечность спустя все-таки прозвенел звонок. Удовлетворенные бойцы расслабленно выходили из кабинета, а я едва сдерживалась, чтобы не расплакаться прямо сейчас, и только старалась дышать поглубже. Тут напротив меня останавливается худощавый мальчишка, смотрит долгим изучающим взглядом и говорит задумчиво: «Как у Вас получается быть такой спокойной, не сердиться совсем? Вы ни разу на нас не закричали. Я тоже хочу так научиться.» О! В этот момент словно появился над землей маленький, но живой, нежный росточек…и я вдруг поняла, что вот оно – начало… Начало моего становления как педагога-психолога.

…В кабинет входит девочка-старшеклассница. Она строга и аккуратна. Ни косметики, ни маникюра. Она незаметно одергивает платье, поправляет косу, ставит сумку на краешек стула. Рядом с ней я сама внутренне собираюсь и с невольной серьезностью ожидаю ее слов. Короткий вздох: «Как сказать классной руководительнице, что я беременна?» А глаза у нее голубые-голубые! …Как сказать классной руководительнице? Всем остальным прекрасная новость сообщена с легкостью? Ни один мускул на моем лице не дрогнул. Ты-то рада? Мама знает? Задаю я все новые вопросы, пытаясь подобрать правильные слова. В чем нуждается сейчас эта девочка? Кто я для нее?

…Сейчас, вспоминая первые свои школьные консультации, я с улыбкой думаю: вот где интенсив по психологии, мама не горюй! Хочешь чему-нибудь научиться в профессии, иди работать школьным психологом. Калейдоскоп историй. Яркие, непредсказуемые, искрящие таким электричеством, что отмахнуться не удастся. И каждый раз – новые. В школе все происходит молниеносно. Звенит звонок на перемену, перед тобой оказывается подросток, которого ты даже не знаешь, как зовут. О чем он будет говорить? О чем буду говорить я?

О, кого я вижу! Проработав в школе каких-нибудь пару недель, я успела узнать про этого восьмиклассника столько устрашающих историй, что сейчас даже не пытаюсь изобразить приветливость. Врешь, не возьмешь! Курит, ворует деньги по карманам, бьет любого, о кого споткнется. На слова взрослых, обращенные к нему, не реагирует. Врет как дышит. Ну и зачем ты пришел? Молчу, выжидаю.

- У меня собака умерла, - говорит он растерянно.

Я изо всех сил стараюсь не поддаться на провокацию, потому что этот парень ради своей неведомой выгоды может и не такое напеть. Из вежливости уточняю:

- Старая собака была?

- Нет, щенок. Хотите, я Вам фотографию покажу?

Он беспокойно ждет, пока откроется страничка в контакте, словно чувствует, что мне нужны доказательства. Вот и пес. Нелепый, нескладный. На руках у моего школьника. Мы оба долго смотрим на фотографию. Молча. Потому что меня огнем жжет нежность, которой светятся сейчас глаза мальчишки. Нежность и отчаяние. Чуть погодя он рассказывает, как все случилось, как ослаб щенок после прививки и не поднялся уже, несмотря на все усилия хозяина. Когда я остаюсь в кабинете одна, кажется, что за окном посветлело. Как будто мне подарок подарили. Что-то торжественное, сокровенное рождается в сердце. Задачи педагога-психолога… Ха! В каких федеральных законах написано, что циничный пацан, знающий об изнанке жизни куда больше моего, способен на недетскую любовь и заботу. И что он, живущий по законам волчьей стаи, захочет поделиться своей болью с женщиной, у которой на столе аккуратно лежит томик Ахматовой.

Но, скажите на милость, какое отношение к профессиональному росту имеют эти эмоции? Да, запомнилось. Да, важный личный опыт. Но что он дал мне как профессионалу? Чему я научилась? Может быть, видеть за этим подростковым фасадом в стиле хард-рок уязвимость и доверчивость, острую потребность быть услышанным? Вот, кстати, другая история на ту же тему. Только в женском варианте. Девочка. Дива. Ей даже делать ничего особо не нужно. Очки, и те добавляют ей шарма. Смотрит она на вас вежливо и отстраненно. Вы ей не интересны. Как, впрочем, и все остальные. За исключением лучшей подруги. Школьные брючки сидят как одежда мировых брендов.

– Как у Вас дела? – бросает она при встрече.

- Спасибо, хорошо, - отвечаю я и замолкаю в ожидании.

- А от меня мама отказалась…

- Как?! – скрыть свое изумление я не успеваю.

И слушаю невеселый рассказ о том, что мама с младшими детьми живет в другом городе, а девочку мою согласилась взять тетя. С мамой общаются по скайпу. По скайпу мама объясняет дочери, что такое хорошо и что такое плохо. А вчера на родительском собрании классный руководитель довел до сведения родителей факт снижения успеваемости класса. Мама была сильно огорчена и предупредила: «Раз ты учиться не желаешь, ты мне больше не нужна!» Гордая моя красавица плакала, не в силах сдержаться, плакала, кажется, обо всей уже своей жизни брошенного ребенка. Наконец подняла глаза:

- Извините… Просто я очень устала… Я пойду.

В коридор она вышла уже с улыбкой и осанкой королевы.

…Совсем по-другому проходят групповые занятия. Много шума, много шуток, много слов… А Вы верите в привидений? А почему мальчик должен первым в любви признаваться? Она не придет! Ее никто в нашем классе не любит! Если бы мне остался месяц жизни, я бы попросил прощения у всех своих близких и уехал жить в какое-нибудь красивое безлюдное место… Почему Вы пошли в психологи? А Вы любите свою работу? А Вы сразу видите, кто больной? Почему презервативы такие дорогие? Я – псих! Дайте мне какой-нибудь тест! А Вы Путина любите? Скажите, а в чем смысл жизни?!! А если Ваша дочка придет домой пьяная, что Вы ей скажете? А как похудеть? Почему меня все унижают? Драться нельзя – в рай не попадешь. А расскажите про наркотики! …Давно уже опустеют школьные коридоры, а эти голоса – пронзительные, беспокойные голоса моих подростков - звучат в душе музыкой.

А ведь не раз мне казалось, что все эти классные часы, не мной затеянные, но мне порученные, имеют так мало смысла, обесценивают мои усилия… Но именно неудачи заставляли искать новые формы работы. Еще и еще вслушиваться в слова подростков. Что им интересно? К чему стремятся? В чем нуждаются? Зачем им нужен психолог, в конце концов? Сейчас я могу сказать только одно. Самое главное, самое драгоценное, чем я могу поделиться с ребятами, чего многим из них так не хватает - живое человеческое участие. Внимательное и уважительное отношение к их словам, к сомнениям, страхам и надеждам… И, размышляя о своем месте в школе, я снова и снова возвращаюсь мыслями к стихам Роберта Рождественского:

…Все начинается с любви:

мечта и страх,

вино и порох.

Трагедия,

Тоска

и подвиг –

все начинается с любви…

Весна шепнет тебе:

«Живи…»

И ты от шепота качнешься.

И выпрямишься.

И начнешься.

Все начинается с любви!

Может показаться, что то, о чем я говорю, сильно смахивает на изобретение велосипеда. Но в том-то и дело, что в работе с подростками чужие идеи помочь могут очень мало. Да, конечно, у меня есть любимые авторы, чьи книги из раза в раз дают подсказки, будят фантазию и азарт придумать что-то новое. Но именно новое и свое. Я убедилась, что темы занятий, психологические упражнения, метафоры и цитаты – все содержание и форма моего взаимодействия со школьниками плодотворны только в одном случае. Только если я готовлю встречу под конкретный класс, под конкретные фамилии. И великолепная находка, которая сейчас нашла у моих ребят отклик, может на следующем уроке обернуться пустышкой. От чего это зависит? От психологического возраста детей. Возраста души, как метко сформулировал мой восьмиклассник. О, как поразили тогда эти слова. Простые и – просторные как Вселенная… От уровня межличностной напряженности в данном классе. От их ощущения собственной безопасности. Сколько раз я и удивлялась, и радовалась, когда известный на всю школу своими выходками герой, срывающий мне урок за уроком, вдруг подходил на перемене и делился сокровенным. Потому что в глазах одноклассников он должен оставаться героем. Без страха и упрека. А все эти охи-ахи оставьте девчонкам. Так что поди купи его за рупь за двадцать. И приходится очень внимательно выверять степень открытости, к которой я побуждаю ребят на групповых занятиях. Всегда оставляя возможность для любого из них спрятаться за шуткой или неожиданным вопросом. Вот и получается, что велосипед нужно собирать каждый раз заново. Но уж если получилось хорошо, сколько радости вижу я в глазах детей. Радости и благодарности.

Мне хочется закончить рассказ словами моей ученицы. С увлечением придумывая свою сказку, она написала однажды: «…у него были волшебные способности, только он не знал, как ими пользоваться.» Ведь это про всех нас. Про школьных психологов, которые учатся у детей искренности и бесстрашию. Про наших подростков, в душе у которых хранятся удивительные сокровища чуткости, любознательности, ответственности и доброты. Нужно только помочь им обнаружить этот клад.