Ольга Маховская. Психологические эффекты телевидения

Фрагмент книги «Телемания: болезнь или страсть?»
(М., Вильямс, 2007)

Вот к каким выводам приходит всякий, не только аналитик, кто задумывается над своими привязанностями к телевидению и его персонажам. Нас связывают с телевидением фокусы, обманки, перевертыши, солнечные зайчики, которые я по-ученому называю эффектами (воздействиями) телевидения. Вот, на вскидку примерно десятая их часть.

Эффект «Запретного плода». Столько бы не разоблачали телевидение, не раскрывали секреты иллюзий, вера в иллюзорный придуманный мир пересилит все попытки самых изощренных критиков. В конце концов,  и сам критик — только эпизодическая фигура в этом карнавале экранной жизни. Хочет он того или нет, но своими возгласами негодования или призывами выключить телевизор, он только стимулирует интерес аудитории. Срабатывает эффект запретного плода. Эффект белой обезьяны. Как только получаешь команду не думать о белой обезьяне, как сознание включается на полную. Сигнал об опасности активизирует мозг.

Эффект «Тамагочи». Как маленькая электронная игрушка, телевизор теряет свою сущность, если его систематически не включать. Точно так же неясно, как, то ли быстро формируется привыкание к его голосу, то ли быстро формируется страх, что он без нас может угаснуть, сникнуть, засохнуть, но между зрителем и телевизором возникает что-то вроде простой первородной связи — как между матерью и ребенком. Может, поэтому среди зрителей всех возрастов больше женщин, которые всегда более заботливы, ответственны и жалостливы. Даже если им не очень нравится то, что им показывают, они не плюнут на пол и не погасят экран. Они ждут в надежде на резкую смену кадра. А вдруг сейчас что-то произойдет, и враз все переменится?

Что-то вроде синдрома усыновления: раз уж взяли в семью, так живи, получай, что положено. Не звери же!

Эффекты «брачного привыкания». Телевизор стал членом семьи. Социологи знают, что традиция  просмотра телевидения насколько сильна, что во многих домах он работает фоном. Во время телефонных вопросов такие пассивные зрители честно отвечают, что телевизор включен, но что именно по нему показывают, неизвестно.

— Да что там смотреть? Показывают всякую ерунду.

Социологов, проводящих опросы населения, а я это знаю из многочисленных жалоб коллег, могут отругать за качество телевидения. Мол, сами нарвались, спрашиваете, вот и получайте! «Спасибо» никто не говорит.

И все-таки — телевизор как старая жена или поднадоевший муж. Все уже видели сто раз, обо всем поговорили,  прожили вместе целую жизнь. А расстаться не хватит ни сил, ни характеру. И если от кого-то и ждешь праздника, так это от него, родимого. Все еще ждешь. Все еще надеешься. Ведь было же!

Телевизор насколько сроднился с обстановкой дома, что при нем, не стесняясь чешут пятку, икают, дуют пиво, плюют на пол, занимаются любовью как придется, едят, спят, убивают друг друга. Когда-то давно, когда телевизор был в диковинку, люди мылись и одевались по-праздничному перед каждым драгоценным просмотром. Но то был период ухаживаний!

Так получилось, что я жила в Останкино, в квартире одного из первых телеоператоров. Пожилой продавец квартиры и герой телевидения рассказывал легенды о том, как по воскресеньям в небольшой двухкомнатной квартире устраивался просмотр — с чаем, пением до утра, подарками. Телевизор был именинником, которого берегли, чтобы служил подольше, не утомлялся. Вожделенная радость в доме. А на ночь его прикрывали кружевной накидкой, как дорогую пуховую подушку, чтобы не пылился.

Так было еще до войны!

Говорит, первые телевизоры походили на радио с картинкой.

Уже в шестидесятые, после войны телевизор пришел в каждый дом. С ним было много мороки, потому что антенны отличались чувствительностью к помехам. Всей семьей нащупывали наиболее благоприятные места расположения для антенны и самого телевизора. И волонтер, обычно глава дома, как человек с наиболее массивным телом-проводником, исполнял важный магический ритуал удержания сигнала. Иногда ему приходилось становиться на табуретку, поднимать антенну над головой и даже приседать на коленках.

— Показывает?

— Показывает! Не шевелись.

Но на другой день позу нужно было все равно менять. То ли из-за погоды, то ли из-за расположения звезд электронные потоки постоянно меняли направление.

Так формировался советский телевизионный фэншуй.

Но наличие телевизора в семье не только облегчает общение с родственниками, знакомыми и создает ощущение включенности в жизнь общества. Телевизор может быть способом избегания общения в семье. Когда вместо застольного разговора, все смотрят праздничную программу, потому что не о чем говорить. Может получиться, что весь совместный опыт проживания событий в семье будет сводиться только к телепрограммам, а в остальных вопросах семья поведет себя безразлично, без ожидаемой консолидации и совместной поддержки.

Сегодня телевизор редко собирает семью. Скорее он решает проблему одиночества. У большинства одиноких людей (пенсионеров, женщин, инвалидов), или людей, вынужденных проводить время в изоляции или в условиях монотонного труда и ожидания (домохозяйки, многодетные матери, охранники, вахтеры, няни, повара, парикмахеры)  телевизор работает беспрерывно, с утра до вечера, создавая иллюзию присутствия других, близких  людей.

Эффекты «воспитания». Эмоциональный фон восприятия ТВ-программ закладывается в детстве. Например, для меня родители выписывали журнал «Веселые картинки». Сами читали «Крокодил», а я рассматривала единственный в стране журнал комиксов для детей. Телевизионной проекцией «Крокодила» был журнал «Фитиль», а «Веселых картинок» — мультфильмы. Таким образом, телевизор впервые осознался мною, как оживающие «Веселые картинки». Первоначальная мифология определяет все последующее восприятие. Что бы не происходило на телевидении веселого и яростного, я все равно в душе воспринимаю его как калейдоскоп именно веселых картинок. Он периодически ломается, дает сбой, показывает ужасы, но я никогда не смотрела бы его, если бы не он не обещал мне что-то смешное и наивное.

А если кому в детстве пихали кашу в рот под включенный телевизор. И что? Для него телевидение так и останется фоном для насильственного поедания пищи. А не аттракционом из живых и веселых картинок.

Условные рефлексы вырабатываются очень быстро, и если вы завтракаете, обедаете и ужинаете под телевизор, то ваш организм очень быстро свяжет просмотр телепередач с потреблением пищи. Вы будете хотеть есть независимо от того, голодны вы или нет, причем вам будет очень сложно контролировать свое насыщение, количество и качество съеденного. Новая тема в психологии телевидения: «ТВ и обжорство».

Эффект «Ореола» заключается в том, что люди, достигшие определенного уровня популярности, становятся для нас абсолютными телевизионными авторитетами. Что бы они ни сказали, как бы ни поступили, все это будет вызывать безусловный интерес и восторг публики.

Недавно смотрела сюжет о литературных опытах Памеллы Андерсон, которая, к своей чести, была замужем, в первый раз-то, не за богатым бизнесменом, а за чудаковатым писателем. Он и написал книгу о Памелле вместо самой Памеллы.  Девушке с таким бюстом вряд ли удобно было бы даже держать ручку… Издатель Памеллы, наживший на продаже бестселлера немалое состояние, резонно заметил: «Никого не интересует мнение яйцеголового психоаналитика. Но все хотят знать, что думает по самому мелкому поводу секс-бомба Памелла Андерсон». Это точно. Никого не интересует мнение яйцеголовой психологини. Даже если у нее грудь, как у Памеллы Андерсон.

 Эффект «Зеркала», влияния проекции своего собственного «Я». Звезд лучше не знать в реальной жизни. Они неизбежно разочаровывают. Это как любовь в слепую. Зритель любит не столько звезду, сколько свою проекцию, свою фантазию «по поводу». Мы любим в других себя, а больше всего мы любим свои мечтания о том, какими бы мы могли быть. Телевизионные персонажи специально дразнят нас своим сходством с нами. Кажется, что они такие же простые парни и девушки, как мы сами, также улыбаются, держатся, рассуждают. Вот только одеты намного лучше.

Наиболее подвержены этому обману подростки, которые, в силу возраста, настроены на поиск своего идеального, звездного «Я». Они отказываются признавать свое сходство с родными и близкими, но вы не найдете лучшего комплимента, чем указать на их сходство с героем сериала или одичавшим участником «Дома-2».

Эффекты «намоленной иконы», сакрализации, обожествления телевизора. Он был дорог по деньгам, непонятен по устройству, магичен по производимым эффектам. Все, кого показывали по телевидению, обожествлялись и превозносились. Их обожали! Дикторы были самыми красивыми, самыми умными, самыми советскими людьми на свете. Они были вне критики и подозрений. Сакральные существа. Идеальные люди. С тех пор так и повелось: идеальные люди в телевизоре.

Они являются носителями нормы, показывают нам, что и как говорить, как переживать, чему возмущаться.

—  Теперь-то телевизором никого не удивишь. Любая пенсионерка может смотреть его с утра до вечера.

Но потерял ли телевизор свои сакральные свойства? Нет. Не потерял. И никогда не потеряет. Теперь он похож на намоленную икону. Я не знаю, сколько сигарет в год выкуривает злостный курильщик, но каждый из нас в год просматривает в среднем около тысячи программ. За это время можно выучить иностранный язык, научиться водить авто, и даже играть на фортепиано. Ни один предмет в доме не принял, не стал свидетелем самых искренних реакций, возгласов, отчаяний, восторгов и негодований. Он продолжает оставаться сакральным предметом.

Притяжение экранных образов в том, что они, как намоленные иконы, насыщенные эмоциями и переживаниями многих людей. Телевизор символизирует наши надежды, возможности и желания. А символы всегда энергетически заряжены. Не ясен пока механизм воздействия, но силу почувствовать может всякий. Самым примитивным способом это демонстрировал Алан Чумак, предлагая нам из телевизора «зарядить» кремы, воду, органы и мысли. Мы действительно получаем зарядку, облегчение и расслабление от телевизора. Избавиться от этого сложного и опасного допинга большинству не удастся никогда. Телевидение — это язычество нового времени.

Эффекты «привилегий для избранных». В начале телеэры, передатчики были для избранных. Телевизор был привилегией посвященных и состоятельных граждан. И теперь телевизионный бренд фактически является признаком социального класса. Но самые притязательные (бедные, но гордые) граждане, чтобы сохранить свою избранность, совсем отказываются от телевидения, или выражают презрение к рядовому зрителю. А самые богатые демонстративно посещают мероприятия, которые рядовой зритель может смотреть только в записи или трансляции. Телевидение маркирует мейнстим. А по краям, за его пределами остаются снобы и маргиналы, что в известном смысле одно и то же.

Эффекты «распределения власти и доминирования». Когда члены семьи толкутся и пинаются возле телевизора,  они борются за место под солнцем, право принимать решение о том, кто,   что и как долго будет смотреть. Страна вышла из сиротского прошлого. Опыт недоедания после войны, а потом и постоянных дефицитов сыграл с нами злую шутку. Куда бы мы ни попадали, что бы нам не предлагали, мы по-звериному оглядываемся, чтобы оттереть конкурентов и завистников. Телевизор стал местом борьбы за власть. Здесь утверждаются и признаются авторитеты, оспариваются и низвергаются высокие ценности.

Разделение власти и подчинения перед телевизором было актуальным вплоть до настоящего времени. Наличие нескольких каналов, по которым одновременно показывали футбол и фильм про любовь уже было поводом для разногласий в семье. Наблюдая за тем, как спорили отец с матерью, дети узнавали, кто в доме хозяин. И вместе с матерью внутренне голосовали за то, чтобы отец свалил на улицу козла забивать, или вообще направился в пивной ларек. Увеличение количества телевизоров в доме разрядило обстановку. А изобретение пульта приблизило нас к депутатам. С помощью этого простого устройства они проводили голосования и выборы. Теперь мы тоже выбираем на дому и, кажется, определяем мировые процессы. Телевизор создает у нас иллюзию выборов, всенародного голосования. Но кто кого выбирает — мы телевизор, или он нас, вопрос остается открытым.

Эффекты «давления значимой группы». Телевидение — способ поддержать свою социальную сеть. Не знаю неудобства большего, чем то, когда с тобой хотят обсудить какую-то программу, а ты ее не видел.

Лично для меня самой большой травмой является звонок коллег из Gallap’a, самой крупной конторой, изучающей рейтинги телевизионных программ:

— У вас сейчас включен телевизор?

— Нет.

— А вы смотрите телевизор по выходным, с 19.00 до 23.00?

— Иногда.

— А как вы относитесь к программам, которые идут в это время?

— Критически. Весьма критически. Я — телевизионный консультант. И тоже в некотором роде социолог. Только психолог.

После этого социолог из телефона предъявляет длинный список программ. Я вслушиваюсь в названия, но в упор не могу вспомнить, о чем они. Последний раз я смотрела телевизор прошлым летом. Вообще-то значимая информация запоминается навсегда. Хуже всего, что я точно видела эти программы, и даже комментировала их для СМИ, но тут же напрочь забыла. Как забывают навязанную и личностно не окрашенную информацию.

— Я не помню ни одну из них. Ни фамилий ведущих, ни формат, ни одного сюжета.

— А что бы вы хотели смотреть?

— А что бы вы смогли показать?

Прямо как из анекдота:

— А что бы вы хотели купить?

— А что бы вы смогли продать?!

Но в результате возникает чувство, что ты выпал из социума. Вся страна, как один смотрит что-то важное и интересное, а ты опять не ходишь на собрания… А уж если кто-то  из значимых людей (начальник, любимый, коллега по работе, партнер по бизнесу) будет рассказывать о недавнем эфире, никуда ты не денешься, обязательно посмотришь, чтобы не выглядеть идиотом.

Эффект «лотерейного выигрыша». Телевизор работает по принципу лохотрона. В анонсах программ нас приглашают посмотреть что-то эксклюзивное, необычное. И почти никогда не обманывают. Но достигается результат методом интенсивного нажимания на кнопки пульта. Если ни одна программа не может гарантировать «что-то интересное», то наличие десятков каналов на порядок увеличивает ваши шансы на то, что, включив телевизор, вы непременно нащупаете что-то интересное. И не останетесь без выигрыша, когда бы вы ни включили телевизор. Вас ждет триумф победителя лотереи!

Эффекты «Крысы Скиннера». Крысы в науках о человеке сыграли особую роль подопытных существ, чей мозг по сложности сравним с человеческим. Так нас учили в университетах. Крыса — создание благородное и ученое, хотя бы потому что послужила науке. Суть эксперимента американца Скиннера состояла в том, что каждый раз при нажатии педали, животному раздражали центр удовольствия. По законам образования условных рефлексов, открытых на наших собаках нашим же Павловым, американская крыса быстро научалась получать «кайф», изо всех сил давя на педаль. Так и зритель может ловить «кайф», используя простое нажатие кнопки пульта. Трагедия крысы состоит в том, что она никогда не может остановиться, доводя себя до полного психического, а потом и физического истощения.

И в этом мы конечно, чаще всего превосходим своих братьев меньших. Только 2-3 процента зрителей являются конченными телеманами, демонстрируя эффекты «крысы Скиннера». Кстати, среди американцев такой процент выше. Но ведь и Скиннер был американцем. Да и крысы — по сути американские… А нас пока спасают столетия аскезы, навыки постоянного, пусть вынужденного, отказа от удовольствия.

Эффекты «усиления пола». Более точно, эффекты «усиления идентичности». Мы не очень уверены в себе, а телевидение как бы говорит: «Да! Давай! Ты такой крутой! Ну же! Мы знаем, что ты — звезда!» Что-то в этом духе. Но человеку не удается отрешиться от своего пола. Поэтому всякая женщина мечтает быть супер-женщиной, а не просто сверх-человеком. А мужчина — суперменом.

Досадно, но именно своей половой сверхценностью нам приходится поступаться на работе, на улице и дома. Супер-женщины не стоят в очередях, супермены не ругаются матом в пробках.  Таких  не вызывает на ковер начальник. С такими не разводятся супруги. Таких слушают и почитают дети. Такие не живут от получки до получки. Такие не толкутся в сберкассах, и не покупают лотерейные билеты, в последней надежде на улучшение.

До поры до времени мы терпим. И в этом нам помогает телевидение. Напоминает, что скоро наступит время «Ч». В душе каждый из нас — Золушка или Илья Муромец. Очень долго мы готовы ждать и верить в чудесное превращение, после которого каждая девушка найдет своего принца, и каждый юноша, даже если он инвалид детства, победит самого главного Змея Горыныча, станет супер-героем. Звезды телевидения показывают нам — это возможно. И больше всего мы любим тех из них, кто появился на экранах телевизора, приехав из провинции, подтвердив сказку о чудесном превращении.

Половая идентичность разделяет зрителей и их мифы. Женщинам — кино, мужчинам — новости и футбол.

Эксперименты показали, что женщины останавливаются на каком-то одном канале и, по крайней мере, в течение получаса могут смотреть одну передачу, которая ей пришлась по душе, а вот мужчины предпочитают бесконечное щелканье, каждые 10 секунд переключают  каналы. Они ищут новизны и информации. Весьма условно это можно связать с известной полигамностью мужчин, их стремлению к новизне и новым эмоциям.

Даже последние, довольно бурные перемены на телевидении только подтверждают, что основными зрителями, на которых ориентированы центральные каналы российского телевидения — это женщины. Нескончаемые сериалы, кухонные рецепты, модные телесалоны, теленяни и бурные ток-шоу  — все для женщин. Программа передач формируется так, чтобы, включив телевизор утром, женщина могла очнуться только поздно вечером, когда на экране всплывут лица остервенелых комментаторов-интеллектуалов. Женщины работают и дома и на работе, поэтому им — преимущество.

Считается, что пассивное созерцание, сопереживание и нравоучительные сентенции в ряде программ — сойдет для женщин. То ли дело — интерактивный Интернет, куда уходит от телевизора активный пользователь-мужчина.  Я очень сомневаюсь, что телевидение видит и адекватно оценивает свою зрительницу.

Эффекты «глянца» или «парикмахерской». Глянец и гламур «выросли» в телевизоре, как цветок в горшке. В телевизоре все прекрасно, по моде одеваются. У всех дикторш хорошие, на показ костюмы, стильные прически. Не слышно только, каким парфюмом они пользуются. Мужчины-ведущие — тоже как с картинки, разве таких на улице повидаешь? Сегодня эффекты «огламуривания» активно используется в программах-трансформациях, особенно на СТС. В таких программах зрителя вначале знакомят с несчастной девушкой, которую бросил муж, предала подруга. В добавок ко всему героиня потеряла работу и прописку. Из-за сильных душевных волнений и непрерывных терзаний героиня, по телеверсии, стала похожа на драную кошку. Такой зритель и видит ее вначале. Но опытные стилисты или члены Клуба бывших жен берутся за дело. И на наших глазах, девушка покрывается толстым слоем макияжа, лака для волос и капельками пота от возбуждения и напряженной гонки за новой птицей-счастья. Конечно, ее одевают по последнему писку моды. Потом выполняют одно из заветных желаний (например, полетать на вертолете), и назначают свидание с одним из самых желанных мужчин на свете. Последние кадры: она королева. А королевы, как известно просто обречены на принцев.

Вот такую легенду нам предлагает телевидение. Как будто мы из средневековья какого-то, и не знаем, как оно бывает в жизни. Накрасишься, нарядишься, а он возьмет и уйдет в запой. Прямо накануне 8 го марта.

Эффекты «усиления интеллекта». С появлением и развитием телевидения человечество значительно расширило кругозор и укрепило свои познавательные возможности — память, внимание, мышление. Когда-то экпериментально было доказано, что объем кратковременной памяти человека равен магическому числу 7+2, то есть от 5 до 9 единиц информации. Теперь, в телевизионную эру стало очевидно, что даже пожилые люди запоминают десятки имен персонажей, помнят их биографии, помнят актеров, которые играют в сериалах, режиссеров, которые их снимают. Любители спорта запоминают целые футбольные команды, пассы и голы в персоналиях, лидеров гонок, судей с трудными иностранными фамилиями. Появляются любители-телеманы с феноменальными математическими способностями. Они помнят аббревиатуры акций и их котировки по дням! Более того, очень быстро они могут выстроить комбинации, чтобы прикинуть прибыль.

Телевидение становится транснациональным, и новое поколение зрителей скоро будет смотреть телевизор на нескольких языках, не испытывая трудностей перевода.

Телевидение — это прогресс. По форме.

Единственное, за что ругают программы и целые каналы, так это за содержание.

Потому что, рассчитанное на миллионные аудитории, телевидение постоянно снижает планку. Оно пытается угодить мифическому среднему зрителю. И это средний зритель становится все посредственней, непритязательней и тупее. Развивая познавательные способности, тренируя память и внимание, телевидение не может сформировать одного — критического отношения к самому себе. Уровень критичности человека, с другой стороны, не может определяться только телевидением. Он или есть, и тогда касается всех сфер жизни, или его нет, и человек так и «застревает» на инфантильной, детской фазе развития, воспринимая телевизор как игрушку, которая иногда надоедает, иногда «не слушается», иногда ломается. В основном сегодня телевидение — это аттракцион, тренирующий пассивные познавательные процессы, к которым как раз и относятся память и внимание. Творческие способности телевизор подавляет. Эксперименты на детях показали, что те, кто много смотрит телевизор, хуже справляется с новыми, нетрадиционными задачами. Их мышление убито телевизионными стереотипами.

Эффекты «увеличения символического капитала».   С точки зрения социальной, а не клинической психологии, эфирное время стало «символическим капиталом». Согласно другому французскому философу Бурдье, помимо денег, которые мы можем заработать или получить в наследство, то есть экономического капитала, если еще и символический — наше имя, возможность влиять на других. Вот откуда возникает чувство повышения своего статуса и психологического веса тех, кто был «там», на съемках, хотя бы в качестве публики. Чем чаще ты мелькаешь на экране, тем весомей твоя репутация. Это как в советские времена уважали тех, кто умел достать дефицит.

Эффекты «удлинения жизни». Пережитая вместе с героями фильма или сериала жизнь совсем незнакомых людей может показаться привлекательней и веселее своей собственной. В кино события сменяются одно другим, герои быстро перемещаются, женятся-разводятся-рожают детей. Кажется, что телевизионное время сконцентрировано. И мы получаем этот концентрат бесплатно.

У психологического времени есть способность сгущаться вокруг значимых событий. Чем больше значимых, важных для человека событий произойдет, тем насыщенней кажется в этом месте жизнь и тем быстрее мчится время. Вы же знаете, если ничего не происходит, возникает ощущение скуки, пустоты, уныния. Время течет медленней. Справедливо выражение «Нет ничего хуже, чем ждать…» Закономерности психологического времени были открыты отечественным психологом Александром Кроником. Они объясняют, в частности, как возникает ощущение полноты и насыщенности жизни у зрителя, который в реальной жизни каждый вечер просто валяется на диване.

Плотность событий на многоканальном телевидении гораздо выше плотности жизни отдельного человека. Что может сделать человек в течении дня? Встать пораньше, сделать утреннюю пробежку, почитать свежую газету, привести себя в порядок, добраться до работы, что-то там поделать, пообщаться с коллегами, пообедать, снова что-то поделать. Например, освежить маникюр, обсудить личную жизнь Иванова-Петрова-Сидорова, вернуться домой, приготовить еды, всех накормить, постирать, помыть посуду. И  вот когда наступает роковая усталость от монотонности рабочего дня, самое время получить заслуженные полтора-два часа другой, насыщенной, феерической жизни. Погони, встречи, расставания, любовь-морковь, перестрелки, революции и войны со скоростью «одно событие каждые  две минуты», или максимум раз в пять минут. Форматы сегодняшних программ соревнуются в скорости подачи информации. Вы же заметили, что если старое, черно-белое кино, то оно сегодня уже кажется слишком медленным. Оно давало возможность почувствовать героя, насытиться его эмоциями. Попереживать и поплакать. Сегодня мы только отслеживаем внешнюю канву событий. Переживательное телевидение позади. Основной акцент сегодня делается не на чувствах, а на зрение. Телевидение становится все более рациональным, холодным, активным, напористым и беспощадным. А наше восприятие все более поверхностным, «клиповым».

Жаль. Все так хорошо начиналось.

Эффекты «трэша». Трэш — это мусор на экране. То, что не прилично, не принято показывать. Ненормальные, изуродованные, просто неэстетичные люди, редкие, но пугающие события, грязные подворотни, дикие комментарии… Есть лица, которые нельзя показывать по телевидению. Их изображение нарушает элементарную санитарную норму и приводит, фигурально выражаясь, к тяжелым инфекционным заболеваниям головного мозга. Проще — засорению мозгов. Если с детства мы растем в окружении людей злых, недовольных жизнью, ненавидящих весь мир, вообще говоря, нездоровых людей, то очень скоро люди живые, красивые и талантливые будут вызывать у нас раздражение и желание их чем-то ударить. Помните, в сказке про Снежную Королеву? Маленькому мальчику Каю в глаз попал осколок зеркала злого волшебника. И его сердце стало холодным и жестоким. Зеркало, распадающееся на осколки, это и есть злое телевидение. Зло более заразительно и опасно, чем добро, потому что оно не требует особого душевного участия и мыслительного напряжения. Легче свершается. Оно — чистое действие, action.

Телевидение было с самого начала глянцевым, показывало нам приукрашенную действительность, и таким образом, несло в себе высокую норму внешней красоты. Однако в условиях быстро нарастающей конкуренции, телевидение стало гнаться за новыми форматами, темами, и снижать планку. Новизна и необычность стали цениться больше, чем красота и традиционность.  Примером максимального попрания этических норм стала инсценировка голландского реалити-шоу «Большой донор». По сценарию его организаторов, в прямом эфире должен быть решен вопрос о том, кому из трех тяжело больных людей отдаст свою почку смертельно-больная женщина. Это шоу вызвало массовые протесты по всей Европе и у нас в стране, показав, что у общественности еще есть способность сопротивляться. Но если бы оно пошло в эфир, барыши телекомпании были бы огромными. Одним из мотивов просмотра подобных безвкусных программ является элементарная скука. Шоковые события вызывают выброс адреналина — одного из сильнейших внутренних, вырабатываемых самим организмом наркотиков. Скучная жизнь — благоприятный фон для возникновения приступа наркотического голода.

В России заслуженную репутацию «трэш» канала получил канал-НТВ, программы которого тоже вызывают заслуженные протесты.

Эффекты «разрушения самоконтроля». То, что психиатры называют снижением критики, точнее порога критического отношения к себе и реальности связано с постепенным разрушением внутреннего контроля человека, таких «контролирующих наше поведение» инстанций как совесть, стыд, стеснение. Контроль, если пользоваться терминологией всем известного Эрика Берна, писавшего про игры, в которые мы играем, символизирует Взрослого в каждом из нас. Взрослый не дает вырываться  и реализовываться детским желаниям напрямую. Если Взрослого изгнать из психики, то есть впасть в детство, уже не мы играем в игры, а игры начинают играть нами. Получается что-то вроде ситуаций из фильма «Один дома», когда можно, наконец, делать все, что хочется и как хочется. Вырвавшийся на свободу Ребенок, брошенный Взрослыми и Родителями, забывает отдохнуть, поесть-поспать, переключить на другой тип деятельности. Очень быстро он устает, его психика истощается.

Но вместе с тем, Ребенок переживает огромное удовольствие, радость то того, что удалось «оторваться», кайф непроизвольной активности. Такое не забудешь. И если за бурей несдерживаемых эмоций не последовало наказание, Ребенок снова будет требовать своей дозы радости. Каждый раз требуя добавки.

Удовольствие может сыграть злую шутку, сделав нас рабами собственных желаний.

Эффекты «навязывания сценариев и стереотипов». Споры о дурном влиянии телевидения вертятся вокруг опасных образцов поведения, которые зритель усваивает, просматривая криминальные хроники, скандальные ток-шоу, откровенные выпуски новостей, а также боевики и мультфильмы для идиотов. Но с одинаковым успехом усваиваются не только плохие, но и хорошие модели поведения. Работает механизм идентификации с героями программ. Если зритель чувствует сходство, он с внутренним энтузиазмом «проживает» с таким персонажем его жизнь, и потом может подражать ему в реальности. Иногда сам того не подозревая.

— Но чтобы идентифицироваться с героем, нужно уже быть на него похожим или предрасположенным к его образу жизни и мышления, — говорят телевизионные продюсеры. Интервью с одним из них, генеральным продюсером ТНТ Романом Петренко вы сможете прочитать в третьей главе. Сам-то он похож на стиляг семидесятых — брюки-клеш, длинные патлы.

— Я всю жизнь мечтал носить длинные волосы, как ребята из Биттлз. И теперь я могу себе это позволить!

Образец для подражания Роман заимствовал из телевидения-же. Первое поколение, которое выросло у телевизора, родилось в шестидесятые, и теперь определяет политику телевидения.

Телевидение навязывает нам не только сценарии поведения, но и сценарии переживания. У экранных героев мы учимся плакать, смеяться и негодовать в определенных ситуациях. И телевизионные режиссеры умело выдавливают из нас слезу или доводят до коликов своими юмористическими программами. Там, где положено смеяться: пауза, подложенный смех, усиление сцены. Там где плакать: меланхолическая музыка, слезы на глазах актера, пауза для усиления, нарастание эмоций, синхронное усиление звука. Или: герой выхватывает пистолет и стреляет каждый раз, когда ему кажется, что его обижают. Восемь раз за фильм, и модель поведения отработана. «Жесть». Разрушенное табу «не убий». А потом у нас появляются мальчики, которые убивают по 37 человек в год. Конечно, телевидение не мотивирует, в этом смысле оно ни в чем не виновато. Но оно подсказывает ответы на вопросы, которые висят в воздухе. Оно создает атмосферу благоприятствования, «легализует», дает отмашку на воплощение самых страшных планов и фантазий. Оно снимает самоконтроль с предохранителя, и говорит: действуй!

Мой издатель Алексей Орлович писал об этом так: «Искусственные эмоции ТВ вытесняют живые. Люди кричат на своих детей, когда те просят внимания во время просмотра сериала. Люди переживают за Луиса Альберта больше, чем за собственную семью. Политические новости (явный продукт ТВ) становятся интересней собственного здоровья. Человек перестает переживать свои эмоции, то есть жить своей жизнью. Когда я приехал из США (там учился 2 года) мне казалось, люди говорят фразами из телевизора. Но и в США было не легче. Я спрашивал американцев, для чего те бомбят Афганистан?

— Там же Бен Ладен!

— А если Ладен приедет в Киев?

— Но надо же что-то делать!?

Мы действуем и принимаем не свои решения, делаем не свой выбор (не осознавая этого). Моя жена покупает Ариэль глубоко веруя, что он лучше стирает. Я сам однажды поймал себя на мысли, что оцениваю своего работника не по его делам, а наделяю его чертами похожего на него персонажа из популярного фильма».

Эффекты «телевизионной моды». Легендарными телевизионными моделями стали Тихонов-Штирлиц, Баталов-Гуров, Безруков-Беляев, Вертинская-Ассоль, Заворотнюк-Няня… Разноликие модели — каждая у своего времени. При современной индустрии сериалов, модели начинают формироваться сезонно, как в высокой моде. Этим летом модно было смотреть «Сваху», с Анной Большовой в главной роли. В предыдущем — Лену Корикову в «Бедной Насте». Нет, это еще раньше, а совсем недавно — «Не родись красивой» с Нелли Уваровой. Чем больше каналов, тем тяжелее для зрителя «быть на острие», тем больше сил уходит на то, чтобы оставаться «в курсе».

Какие бы ни были стереотипы, предлагаемые телевидением,  — позитивные или негативные, их вмешательство в наше сознание стирает индивидуальность. Программирует нас на одинаковость, универсальность. На такие отполированные стереотипами мозги уже совсем легко ложатся рекламные ролики: «Съел, и порядок!», «Купи и обрадуйся!», «Надень и забудь!».

Эффекты «наркотической зависимости». Есть гипотеза, пока не проверенная экспериментально, что химическая траектория телевизионной зависимости сродни любовной. Она развивается по тем же законам. Вначале восторг и изумление, выделение гормонов адреналиновой группы, эндорфина, допамина, то есть гормонов счастья. Потом наступает положительное привыкание, и начинает выделяться более слабый, но не менее приятный стимулятор — серотонин. Достаточно понаблюдать за бурной вегетативной реакцией на лицах людей, чтобы понять, какой силы химические реакции происходят внутри их организмов. Повышается кровяное давление, учащается сердцебиение, а потоотделение граждан затрудняет работу студий. После съемок в студии может стоять запах казармы, в которой остановились на постой тысячи новобранцев.

Людей никто не готовит к эфирам, ни до, ни после с ними не работают психологи, в которых нуждается всякий, переживший бурные эмоции. Радость — такой же стресс для организма и психики, как и горе.

Зрителей, которые протухают у экрана своего домашнего телевизора, я бы отнесла к вторичным жертвам. А те, кто внутри, в самой близости к телевизионному реактору, получают дозу посильнее.

В коридорах Останкино можно встретить достаточное количество фриков (странных людей), которые готовы под любыми именами, в любом гриме и одежде рассказывать о том, что они, например,  — отцы 787 детей, матери третьей тройни, которую выкрала проклятая итальянская мафия, агенты внешней разведки и гомосексуалисты. Их можно угадать по воспаленному взгляду. Для них это звездный час. Как наркоманы, готовые на все ради дозы. Сидя в зале на диванах экспертов, я не раз видела, какое крайнее возбуждение переживают герои программы. Психологически они «сгорают» — теряют способность контролировать свои эмоции, поведение. Выглядит это как экзальтация — состояние, при котором человек начинает говорить не то, что он сказал бы в обычной жизни, переживать первородные, дикие эмоции, плохо осознавая, что с ним происходит. Если снять все табу, страхи, внутренние ограничения, человек почувствует огромное облегчение. Но оно обманчиво.

Программа «Минута славы» эксплуатирует именно эти комплексы — хоть один раз, но долететь до звезды, встать во всем блеске перед страной, получить максимальную дозу обожания, то есть облучения.

Помимо фриков, есть большая армия постоянных зрителей ток-шоу, тех, которые поддерживают программу аплодисментами внутри студий. Ими руководит любопытство, интерес и желание приблизиться к «звездам». Они видели живыми Малахова, Лолиту, Молчанова! И они совершенно компетентно могут рассказать, а какие они на самом деле? А то и сфотографироваться, взять автограф или просто дотронуться.

Экзальтации, эмоциональные тряски, высокое возбуждение до и после эфира могут лишить человека  самой способности мыслить.

Но есть еще одна очень мощная, базовая потребность, которую удовлетворяет телевизор. Это потребность в принятии и обожании. Мы в равной мере нуждаемся в эмоциональной поддержке извне. Но когда по ту сторону экрана оказывается многомиллионная аудитория, «доза обожания» многократно превосходит ежедневную потребность человека в любви и принятии. Это такой кайф, который не обеспечит вам ни один самый любящий человек на свете.

Не случайно, многие пары, после того, как кто-то один из них попадает на ТВ, распадаются. Бывший возлюбленный бледнеет на фоне ярких юпитеров. Механизм здесь простой. В обычном общении человек получает ответную реакцию, соразмерную количеству его собеседников. Чаще всего — это общение тет-а-тет. Если у вас есть значимый другой, который вас любит и принимает, каким бы вы ни были, этого достаточно, чтобы нормально жить и работать. Конечно, если в семье два, три, или пять человек, а у вас еще есть друзья, тогда получаемая вами «доза обожания» превышает норму многократно. Но и к этому можно привыкнуть, купаться в счастье. А главное успевать ответить каждому взаимностью. Последнее очень важно, потому что это — показатель нормального психологического баланса. Человек должен отдавать не меньше, чем получает, иначе он начнет «разбухать» от удовольствий, а сами удовольствия станут целью его жизни. Чтобы получить «дозу» радости уже не нужно будет напрягаться. Да и напрягаться станет бессмысленно. Такое количество уже не одарить любовью и благорасполажением.

Такую любовь можно только имитировать. Имитация чувств — это соль профессии актера, телеведущего, эстрадного певца. Если этому не научиться, можно попасться. Нельзя публику, ее любовь воспринимать в серьез. А сама публика должна повзрослеть и научиться критически относиться к своим телевизионным кумирам. Иначе из этого порочного круга зависимостей не выйти.

Зрители, которые впервые попали на запись программы, показывают первые признаки грядущего заболевания.

— Ты видел, как на меня смотрели?

— А правда, я здорово сказал?

Многие застревают на этой фазе.

Очень похоже на разговор двух алкоголиков из старого анекдота

— Ты меня уважаешь?

— Уважаю.

— И я тебя уважаю.

Горизонт суживается до горлышка бутылки, то есть объектива камеры. Все остальное в этом мире кажется досадным недоразумением.

Если сравнивать с фазами алкоголизма, то и здесь прослеживается аналогия:

На первой фазе человека веселит и небольшая доза. На второй он откладывает все дела и выше всех приоритетов ставит свое участие в эфирах телепрограмм. Причем у него формируется команда сообщников, таких же фанатов, как и он сам. Им есть о чем поговорить — общий интерес  к эфирам объединяет. На третьей не важными оказываются и друзья, которые на самом деле — конкуренты. Алкоголики как филателисты — поговорить о марках любят вместе, но каждый из них понимает, что редких марок на всех не хватит, а обычные экземпляры уже не интересуют. И скоро бывший любитель, теперь высокий профессионал становится тихо страдающим изгоем.

Говорят, что возле Останкино то и дело находят бомжующих фанатов. Некоторые из них потеряли рассудок и память. Но они счастливо улыбаются, потому что находятся в самом сакральном месте страны — Останкино!

Вот что происходит из-за того, что мы переоцениваем телевидение и его значение в нашей жизни.

Симптомы деформации личности человека, ставшего эфирным наркоманом, описала, например, Ирина Хакамада, одна их политических телезвезд. Она опиралась на свои наблюдения и самонаблюдения. Вот некоторые из симптомов:

1. Человек начинает ждать, когда зазвонит телефон и его самого позовут на эфир.

2. Он начинает подробно и с блеском в глазах рассказывать о своем выступлении на телевидении, показывать кассеты с записью, подробно их комментировать.

3. Человек начинает сам звонить в разные телепрограммы, предлагая свои услуги.

4. Человек готов бросить работу в любой момент, если его позвали на телевидение. И тут же начинать обсуждать детали грядущего эфира, причем с кем попало.

5. Человек ревниво оглядывается в кафе, на улице, в метро и магазине, проверяя, узнали ли его.

6. Человек готов тратить не только время, мозги и время на то, чтобы побыть хоть чуть-чуть на телевидении, он готов тратить деньги на изменение внешности, одежду, визажиста-парикмахера и подарки для сотрудников телевидения.

Но телевизионная зависимость, как мы видели, проявляется не только у депутатов, душевное здоровье которых давно вызывает сомнение. Разве это не бремя для психики — всенародное признание? Да их и показывают по телевидению уже давно, как же им не деформироваться?

Эффекты «куриного гипноза».  Психолог Константин Сурнов, который часто выступает по телевидению и знает предмет изнутри, считает, что телевидение — это куриный гипноз. Состояние, близкое к коллапсу. Оно возникает, если сосредоточиться на движущихся предметах. Все знают, что кричащего младенца можно успокоить, если повесить над ним игрушку, и начинать раскачивать ее в такт — туда-сюда. Этот же прием используется гипнотизерами. Константин считает, что телевизор «оккупирует» весь мозг.  «Телевидение — это магия, конечно, это мистика, и это еще немножко психофизиология. Примерно так обстоят дела, если упростить для скорости и для понятности: картинка телевизионная занимает работой правое полушарие нашего мозга, а речь, звук, осмысливание занимает работой левое полушарие мозга. А больше у нас полушарий нет, и получается «куриный гипноз». Человек, ребенок и взрослый, просто, уставившись, смотрит и не может жить своей жизнью, не могут думать о своем, они живут жизнью телевизора. Если выключить звук или отвернуться от картинки, то уже чуть-чуть легче».

В США провели интересный естественный эксперимент. Когда открыли спутниковый канал, наступил период, когда им не с чем было выходить в эфир, и тогда они поставили камеру напротив аквариума и несколько дней в эфир показывали, как плавают рыбки. И когда они начали транслировать настоящие программы, содержание канала, посыпались возмущенные звонки, жалобы и письма слушателей. Суть просьб и требований состояла в следующем:  «Верните рыбок!» Как известно, аквариумы покупают и выставляют в офисах, чтобы создать атмосферу успокоения, расслабления, если хотите «полного выключения мозгов» по типу того, которое возникает под влиянием гипнотического воздействия.

Эффекты «транквилизации, успокоения», конечно, заложены в телевидение. Но таятся они не только в движущейся картинке, но и в драматургии программ и кино. Большинство телевизионных проектов построены на том, чтобы публику заинтриговать с самого начала, заставить следить за развитием событий, создать иллюзию участия самого зрителя, позволить ему до определенной степени управлять поступками героев. При этом каждый раз, когда зритель начинает привыкать, расслабляться, на экране происходит нечто неожиданное, как говорят режиссеры, «фишка ломается», и зритель опять на крючке уже новой интриги.

Эффекты «нарушения монотонности жизни». Проблемные персонажи создают дополнительную мотивацию к жизни. Если нарушить нормальное положение вещей, человек начинает негодовать, возмущаться, плакать, жаловаться, то есть возбуждаться, отклоняться от состояния абсолютного покоя. А значит жить.  Телевидение и создает непрерывный поток новых стимуляций для тех, кому их не хватает в жизни. И заставляет обывателя хоть о чем-то думать, тревожиться, смеяться. Замечено, что люди занятые, или те, у кого своя интенсивная внутренняя жизнь, например, влюбленные, или наоборот, разведенные, не смотрят телевизор. Реальная боль или радость меняют гормональный фон психики, и человек вынужден искать очень специальные, подходящие только ему раздражители. Влюбленным нужно читать, видеть, слушать, а, главное, говорить и писать о любви. В эти редкие периоды мы превращаемся в киногероев своих собственных историй. Мы ищем и создаем свои собственные сценарии, или списываем их с экранов, примеряя то один, то другой. Мы оказываемся на авансцене собственной жизни. И это самая нормальная часть и нашей личности, и нашей биографии.

Эффекты «пресыщения». И все-таки телевизор надоедает. Социологические службы фиксируют устойчивое падение рейтингов.  Почему телевизор стали меньше смотреть? Чего хочет зритель, уже достаточно раскормленный и прихотливый, не скажет с уверенностью ни один продюсер, ни один телевизионный аналитик. Почему взрослые женщины смотрят молодежные реалити-шоу, футбол, а молодые мужчины стали смотреть мексиканские сериалы? Куда сваливают зрители в самый что ни на есть предпраздничный период, канун Нового года?  Каналы выкатывают свои лучшие проекты, а показывать их некому. Моя, пусть ироническая гипотеза: настоящую конкуренцию телевидению составляет шоппинг.  Женщины элементарно ушли по магазинам. Мужчины — за женщинами. Теперь они тоже ходят по магазинам. Хотя бы для того, чтобы проконтролировать семейный бюджет.  А дети сбежали на улицу, пока родителей нет дома.

Зрители и создатели программ образуют два основных класса населения России. Два параллельных мира. И тот и другой смотрят друг на друга по разные стороны телеэкрана, тыкая пальцем и строя рожи. Думая, что их не видно. То есть не вино их истинного лица и  намерений. И те и другие вслух поражаются уровню дебилизма тех, кто «за стеклом». Сетуют на то, что те «совсем потеряли совесть», «цинично нас потребляют»,  «считают нас лузерами и фриками». Но и те и другие  пока позарез нужны друг другу.

Другие психотерапевтические «эффекты». Психотерапевтическая роль телевидения состоит в том, что оно :

Показывает обывателю, что есть придурки и покруче него самого

В значительной мере решает проблему досуга для большинства населения. Те, кто не может попасть на концерт или пойти в клуб, могут это делать у себя дома

Телевизор создает иллюзию общения, спасает от одиночества. Зрителю приятно, что рядом с ним кто-то есть, и этот кто-то к нему обращается: «Дорогие телезрители…Хочу вам показать… А как вы считаете? ….»

Для людей, прикованных к постели или к инвалидному креслу, телевизор действительно остается чуть ли не единственным окном в мир. Для стариков — это тоже спасительная средство от одиночества. Хотя есть еще книги, музыка, кино, в общем, выбор есть всегда… Но в случае одиноких больных людей, стариков все более или менее понятно.

Телевизор иногда помогает выжить психологически. Показ любовных историй и мелодраматических сериалов помогает человеку пережить катарсис, очищение, которого трудно добиться даже во время психотерапевтических сеансов.

Телевизор сегодня — это тест на интеллект, чувство юмора, личностную зрелость, социальную мобильность, идеологическую ангажированность. Рассказать о том, что смотрит семья по телевизору, это значит сдать всех. Их вкусы, привычки, живые спонтанные реакции, ночные кошмары, томительные ожидания и верования. Человек —  то, что он смотрит по телевизору.

На самом деле, скрытых психологических эффектов   телевидения, комплексов, которые оно эксплуатирует, гораздо больше.   В каждой программе свой набор «трюков» и «примочек». Часть из них я покажу ниже на примере тех программ, которые мне приходилось консультировать. Значит, я знаю, о чем говорю. А об остальных и я могу только догадываться.  А некоторые секреты я не расскажу никогда, потому что они еще долго будут оставаться коммерческой тайной.

О. И. Маховская. Телемания: болезнь или страсть. М. Вильямс, 2007

См. также:
Избранные симулякры моей семьи

© 2007 Ольга Маховская