Лингвистическая относительность: как наш язык влияет на то, что мы видим

Как влияет грамматика вашего родного языка на то, как вы мыслите и как воспринимаете мир? Это базовая проблема лежит в основе гипотезы «лингвистической относительности».

Теория лингвистической относительности также известна как гипотеза Сепира-Уорфа. Она провозглашает, что грамматика языка накладывает на ее носителей определенный образ мышления о мире.

Эту гипотезу обычно разделяют на «сильную» и «слабую». «Сильная» версия гипотезы Сепира-Уорфа гласит, что речь полностью определяет наше мышление. Большинство ученых ее отвергает. Менее радикальная «слабая» версия заключается в том, что если один язык имеет специфический словарь, описывающий объект или понятие, которого нет в другом языке, то его носители будут думать о нем чаще или с большей четкостью. Она популярна в лингвистике и психологии. Например, носители английского языка понимают, что имеют в виду немцы, когда говорят "Schadenfreude" (злорадство), но не прибегают к этой характеристике так часто, как немцы (в английском языке состояние радости от чужого горя можно описать словосочетанием "malicious joy" или "gloating delight", однако отдельного понятия, например немецкое "Schadenfreude" или «злорадство», в нем нет).

Как присутствие словарного понятия для носителей определенного языка влияет на то, как они воспринимают реальность во внелингвистического сферах, таких как, например, визуальное восприятие. Эту гипотезу решили протестировать на носителях русского языка, в которой есть два слова, обозначающие цвет, который на английском переводится как «синий» (blue). Это — «голубой» (голубой), который по-английски можно перевести как "light-blue" (светло-синий), и собственно «синий» (dark-blue). «Голубой» и «синий», следовательно, являются терминами базового уровня — так же, скажем, как «зеленый» и «фиолетовый», ведь для их различения не нужно применять дополнительные прилагательные.

Лера Бородицки (Lera Boroditsky) и ее коллеги провели эксперимент, в котором показывали на экране оттенки синего цвета в быстрой последовательности и засекали, с какой скоростью его участники были способны их различить. Оказалось, что те из них, в чьих языках были отдельные слова для «голубого» и «синего», справились с заданием быстрее, чем те, в чьем словаре были только слова «светло-синий» и «темно-синий».

Чтобы определить, активировалось ли распознание автоматически (и, возможно, бессознательно), исследователи добавили следующее условие. Когда участники различали цвета, их попросили одновременно выполнять дополнительное вербальное задачи. Оказалось, что когда их мозг был занят чем-то другим, они различали цвета так же, как и тогда, когда были сфокусированы только на этом тесте. У англоязычных участников эксперимента, которые выполняли те же задачи, никакого преимущества во время различения "dark-blue" и "light-blue" не оказалось.

Недавно психологи решили снова протестировать эту особенность русского языка, изучая, как язык влияет на внимание и восприятие.

Мартин Майер и Раша Рахман (Martin Maier and Rasha Abdel) опубликовали статью в журнале Psychological Science, в которой описали исследования, или лингвистические категории, позволяющие осознать стимул, который иначе был бы неосознанным. Если в языке есть это лингвистическое преимущество, то способен ли ее носитель различить "dark-blue" и "light-blue" в ситуации, когда сознание перегружено и человек замечает не все стимулы, которые появляются на экране?

Чтобы ответить на этот вопрос, ученые использовали феномен «мерцания внимания», который часто применяют в психологических исследованиях, чтобы определить, какие стимулы наш мозг обрабатывает сознательно, а которые, в свою очередь, проходят мимо.

Участников таких экспериментов просят следить за последовательностью изображений, которые появляются на экране с высокой скоростью (как правило, 10 изображений в секунду), и нажимать на кнопку каждый раз, когда они замечают определенный объект. Это может быть буква среди последовательности цифр или слово, которое обозначало эмоции, среди последовательности нейтральных слов.

Известно, что при таких условиях люди видят одно изображение, но не замечают следующего, когда оно идет сразу за первым. Внимание, следовательно, будто бы «мерцает». Объяснение этого явления заключается в том, что внимание является ограниченным ресурсом, и пока мозг занят обработкой первого изображения, он не имеет достаточно времени, чтобы заметить другой.

«Мерцание внимания» уже не одно десятилетие используют для изучения того, какие стимулы привлекают внимание лучше других. Представьте, например, что вас попросили нажимать на кнопку каждый раз, когда вы будете видеть имена в потоке существительных. Если среди них вдруг будет ваша фамилия, то вы, скорее всего, обратите внимание, даже если оно пойдет сразу после другого имени собственного. Исследователи делают вывод, что важность этой информации сильнее, чем эффект «мерцания внимания».

Может ли лингвистическое различие слов «голубой» и «синий» также превзойти действие этого явления? Известно, что фигуру определенного цвета легче заметить на фоне контрастного цвета. Например, темно-зеленый квадрат на светло-зеленом фоне менее заметен, чем такой же квадрат на синем фоне. Причина заключается в лингвистической категоризации соответствующих цветов.

А как насчет цветов «голубой» и «синий», которые в одних языках являются категориями одного семантического порядка, а в других — нет? Русскоязычные участники исследования должны различать эти цвета так же хорошо, как англоязычные — зеленый и синий.

Майер и Рахман разработали задачу, которая заключалась в идентификации геометрических фигур. Участники теста должны были нажимать на кнопку, когда они видели полукруг или треугольник, но пропускать звезды, квадраты, ромбы и другие фигуры.

Все фигуры, которые отвлекали внимание, имели серый цвет и были изображены на голубом фоне. Наименее заметными были светло-зеленые фигуры (полукруга или треугольника) и темно-зеленом фоне, ведь оттенки зеленого принадлежат к одной семантической категории.

Легче было различить зеленую (как светлого, так и темного оттенка) фигуру на темно- или светло-синем фоне.

Однако русскоязычные должны так же хорошо различать голубые фигуры на синем фоне (и наоборот), тогда как «англичане» должны быть лишены такого преимущества.

Чтобы проверить это, двум группам показали последовательность из 2-6 изображений, которые следует игнорировать, потом полукруг (цель 1), а дальше, после 3 или 7 отвлекающих изображений — треугольник (цель 2). Нужно было определить, способен ли их мозг идентифицировать цель 2, когда он все еще был занят обработкой цели 1.

Исследование подтвердило гипотезу, что различение синего и голубого цветов позволяло обращать внимание на цель 2. Наименее заметный стимул — зеленый треугольник на зеленом фоне — все участники пропускали чаще. Легче было заметить контраст синего и зеленого цветов. А вот контраст между голубым (светло-синим) и собственно синим (темно-синим) русскоязычные участники замечали гораздо лучше, чем англоязычные.

Это же исследование провели и в паре для немецкого и греческого языков. Как и английский, немецкий не имеет отдельных слов для разновидностей синего, тогда как греческий, подобно русскому, различает «голубой» и «синий». Оказалось, что «немцы» в тесте не различали пары «зеленый — зеленый» и «синий — синий», тогда как у греков, как и у русских, трудности возникали только для первой пары.

Авторы не ограничились тем, как участники идентифицировали цвета, но также сканировали их мозговые сигналы. Для этого к их головам присоединили электроды, которые регистрировали импульсы спонтанно возникали во время реакции на цвет. Оказалось, что во время реакции на пару «голубой — синий» в мозге людей, чьи родные языки различают эти цвета, появлялся сигнал, соответствующий стадии ранней обработки информации. Такого сигнала не было во время реакции на пару «светло-зеленый — темно-зеленый». Он также отсутствовал, когда носителям языков, не имеющих отдельного слова для «светло-синего» цвета, показывали оттенки из первой пары.

Исследование Майера и Рахмана является важным дополнением к исследованию Бородицки, поскольку из ее эксперимента не было понятно, отмечали ли участники оттенки синего, используя лингвистическую преимущество своего языка, или реакция была действительно автоматической. Используя феномен «мерцающего внимания», ученые доказали, что именно мгновенная реакция мозга на контраст голубого и синего позволяла «протолкнуть» его в сферу сознательного восприятия.

Важное значение этого открытия заключается в том, что оно противоречит традиционному взгляду, согласно которому восприятие обрабатывается отдельно от других аспектов познания, в частности языка (то есть, будто то, что мы «видим», не зависит от языка, на котором мы говорим). Это чаще всего можно увидеть в случае визуальных иллюзий, восприятие которых почти не подвержены знанию об этих иллюзиях. Возникает вопрос: может ли наличие отдельных слов для оттенков синего менять визуальные иллюзии, зависящие от оттенков цветов?

Источник:

Our Language Affects What We See, Scientific American, 2019

19.03.2019

Предложить интересную новость, объявление, пресс-релиз для публикации »»»