|
|
ЭТИ СТРАННЫЕ ИНОСТРАНЦЫЭнтони Майол и Дэвид Милстед ЭТИ СТРАННЫЕ АНГЛИЧАНЕ Antony Miall and David Milsted. The Xenophobe's Guide to the English М.: Эгмонт Россия Лтд., 2001 Национализм и самосознание
Англичан всего 48 млн. (для сравнения: шотландцев 5 млн., голландцев 15 млн., испанцев 39 млн., французов 58 млн., немцев 81 млн., американцев 268 млн.). Греческое слово "ксенофобия", что означает "страх перед иностранцами" (на самом-то деле англичане предпочитают слово "ксенолипия", то есть "жалость к иностранцам"), обрело в английском словаре свое законное место и сухо определено там как "абстрактное существительное". Что, впрочем, не совсем соответствует действительности. На самом-то деле, существительное это самое что ни на есть конкретное, прямо-таки существительное из повседневной жизни, и ничего абстрактного в нем как раз и нет. Ибо ксенофобия – это национальное свойство англичан, которое постоянно проявляется в культуре их страны. И не без причин. Ведь для англичан все наиболее сложные и неприятные жизненные проблемы сосредоточены в одном-единственном понятии: иностранцы. Девятьсот лет назад норманны предприняли свое последнее и вполне удавшееся вторжение в Англию. Они поселились там, выиграв битву при Гастингсе, попытались интегрироваться в среду местных жителей и: потерпели неудачу. Местное население встретило чужаков полнейшим презрением (это отношение не изменилось и сейчас, и не просто потому, что они были завоевателями, но потому – и это куда важнее! – что они были ИЗ ДРУГОЙ СТРАНЫ). Впрочем, вскоре англосаксонские женщины пожалели бедняжек и начали выходить за них замуж – что сопровождалось неизбежным повышением уровня цивилизации во всем обществе. Ну, судите сами, может ли девушка довериться парню с валлийским именем Гийом Боуэн? Зато прекрасно известно, как себя вести (и что может получиться) с тем, кто носит английское имя Билл Боун! Даже в наши дни потомки тех норманнов любят походя "произвести впечатление" небрежно брошенным замечанием о том, что их предки некогда "пришли сюда вместе с Вильгельмом Завоевателем", и отношение к ним со стороны англичан весьма прохладное – примерно так англичане относятся к тому, кто нечаянно испортит воздух в лифте. Истинные англичане обращаются с потомками тех норманнов точно так же, как их предки обращались с римлянами, финикийцами, кельтами, ютами, саксами и – с относительно недавних пор – с представителями всех прочих народов земного шара (особенно французами!): вежливо, но с неизменным пренебрежением. Вот с чем вам в первую очередь придется столкнуться. Не надейтесь что-либо изменить в подобном отношении к иностранцам – слишком многие потерпели здесь неудачу. Но, исходя из того, что больше всего англичане гордятся и хвастают тем, что просто не в состоянии понять этих иностранцев, можно предположить, что вам даже доставит некоторое удовольствие попытаться вырвать у них из рук пальму первенства и начать понимать: ИХ САМИХ!
Несмотря на то, что в тюрьмах Англии содержится самое большое для Западной Европы число заключенных, англичане настойчиво уверяют всех, что их нация одна из самых цивилизованных в мире – если не САМАЯ цивилизованная! Но допускают, правда, некоторую оговорку: речь идет не столько о культуре вообще, сколько о воспитанности и умении вести себя в обществе. Англичане считают себя законопослушными, вежливыми, великодушными, галантными, стойкими и справедливыми. Они также безумно гордятся свойственным им самоуничижительным юмором, считая его безусловным доказательством своего великодушия. Сознавая собственное превосходство перед всеми прочими народами мира, англичане убеждены: эти народы тоже втайне понимают, что так оно и есть, и в некоем идеальном будущем постараются как можно больше брать с них пример. Подобным представлениям способствует и география Англии. Когда англичане смотрят в морскую даль – а море окружает их "маленький тесный остров" со всех сторон – никому из них и в голову не придет подвергнуть сомнению такое, например, газетное сообщение: "В связи с сильным туманом над Английским каналом (то есть проливом Ла-Манш) Континент от нас полностью отрезан". Англичане убеждены, что все лучшее в нашей жизни своим происхождением обязано Англии или же, по крайней мере, в этой стране оно было существенно улучшено. Даже английская погода – хотя она, возможно, не так уж и приятна – куда ИНТЕРЕСНЕЕ, чем погода в любой другой части света, ибо всегда полна неожиданностей. "Мой остров царственный: Сей драгоценный камень оправлен серебром морей:" Мало кто из англичан в состоянии объяснить все шекспировские аллюзии, однако им совершенно точно известно, ЧТО означают эти его слова. Для истинных англичан Англия не просто страна, но состояние души, определяющее их отношение к жизни и Вселенной и все расставляющее по своим местам.
Вообще говоря, англичанам практически безразлично, как к ним относятся люди других наций. Они уверены – и не без оснований – что никто их по-настоящему не понимает. Но это их отнюдь не беспокоит, ибо они и не хотят, чтобы их понимали (полагая, что это было бы вторжением в их частную жизнь), и немало сил кладут на то, чтобы оставаться для всех непонятными. Англичане привыкли к тому, что их воспринимают как ходячий набор неких стереотипов, и даже предпочитают сохранять подобное положение вещей. Все они также прекрасно сознают, что многие иностранцы считают их безнадежно повенчанными с прошлым. И уж совсем не возражают, когда Англию воспринимают как страну, населенную детективами-любителями, футбольными хулиганами, глупой и чванливой знатью и крестьянами с чрезвычайно удобными замашками рабов, полагая, что представители всех этих сословий и социальных групп запросто могут сойтись в каком-нибудь допотопном английском пабе и выпить по кружке теплого пива.
Иностранцам совершенно не дано проникнуть в душу истинного англичанина. Англичане крайне редко проявляют свои эмоции, их кулинарные пристрастия понять совершенно невозможно, а радости жизни, похоже, и вовсе проходят мимо них, пока они упиваются своими лишениями и самоотречением. Их считают педантами, исполненными всяческих предубеждений и начисто лишенными духа сотрудничества – нацией, совершенно равнодушной к происходящим в окружающем мире переменам, предпочитающей жить под вечно серыми небесами в стране, которая напоминает декорации к костюмированным пьескам Би-Би-Си, отгорожена от всех Белыми скалами Дувра и подкрепляет свои силы исключительно пивом, ростбифом и вечным жестким корсетом традиций.
Хотя англичанине считают совершенно недопустимым показывать, что им не безразлично чужое мнение, где-то в глубине душе они все же хотят, чтобы их любили и ценили за все то, что они признают своими достоинствами и готовы самоотверженно положить на алтарь мирового сообщества. Эти достоинства таковы: во-первых, продуманность всяких действий, следствием чего является великодушное отношение к поверженному противнику, защита его от гонителей и даже весьма жесткое преследование последних; во-вторых, абсолютная правдивость и стремление никогда не нарушать данного обещания. Иностранцы должны понимать: если англичанин не сдержал своего слова, то для этого имелась в высшей степени уважительная причина – в том числе ею вполне может оказаться такая понятная (то есть абсолютно неприкрытая) собственная выгода. Постарайтесь по мере сил отнестись к этому и некоторым другим представлениям англичан о самих себе терпимо и милосердно, даже если вы совершенно убеждены, что это чистейшей воды заблуждения. К тому же, стоит вам выразить англичанам свое несогласие с ними по этому поводу, как большая их часть тут же переметнется на вашу сторону и станет соглашаться с вами. Понятно, что делают они это исключительно из уважения к побежденному противнику.
Англичане испытывают врожденное недоверие ко всему незнакомому, что наиболее ярко проявляется в их отношении к географии собственной страны. С незапамятных времен в Англии существовало деление на Север и Юг. Для южанина цивилизация кончается чуть севернее Лондона, и, по его представлениям, чем дальше на север, тем физиономии у тамошних обитателей краснее, шевелюры лохматее, а речь грубее (и практически граничит с хамством). Впрочем, все эти недостатки англичане великодушно списывают на более холодный климат. На Севере детям перед сном рассказывают страшные сказки о хитрецах, живущих "там, внизу", то есть на Юге. Северяне отмечают также излишнюю мягкость южан, их неразборчивость в пище и легкомысленное отношение ко всему действительно важному в жизни. Тем не менее, ЛЮБОЙ англичанин – чересчур мягкий, чересчур легкомысленный или чересчур волосатый – безусловно, имеет право на особое к себе отношение, как, впрочем (но в значительно меньшей степени), и жители тех стран, которые представляют интересы английского государства – некогда Империи, а теперь все более малочисленного Содружества (Содружество [Commonwealth] – межгосударственное объединение Великобритании и большинства бывших английских доминионов, колоний и зависимых территорий – прим. пер.). Если же речь идет о соседях по Британским островам, то тут уж англичане абсолютно не сомневаются в собственном превосходстве. И это, по их мнению, не какие-то там мелкие пережитки в сознании, а научный факт. Так, они считают, что ирландцы – страшные надоеды и на них вообще не стоит обращать внимание, скотты (или шотландцы) хотя и умны, но чересчур осторожны с деньгами, ну а валлийцам, жителям Уэллса, просто ни в чем нельзя доверять, и делать этого не стоит никому, даже шотландцам и ирландцам. Однако для ирландцев, валлийцев и шотландцев не все еще потеряно, ибо никто из этих народов не вызывает у англичан столько раздражения и возражений, как те их двоюродные родственники, что живут по ту сторону Ла-Манша. Им также следует помнить, что в определенном смысле "иная страна" или "ИНО-СТРАННОСТЬ" для англичанина начинается уже на противоположном конце той улицы, где он живет. Остальной мир англичане воспринимают как игровую площадку, где взаимодействуют некие команды – группы народов, каждый со своими обычаями и культурой – и можно на все это либо смотреть со стороны и развлекаться, либо использовать себе во благо, либо просто списать со счетов за ненадобностью – в зависимости от желания. Печальный опыт научил англичан всегда ожидать от других худшего, так что они бывают приятно удивлены, если ничего подобного не происходит; ну а если их дурные предчувствия все же оправдались, они с удовлетворением отмечают свою правоту. Как это ни удивительно, но многие иностранцы англичанам даже нравятся. Значительной части англичан известен, по крайней мере, один иностранец, которого они считают практически "своим". И все же очень немногие народы в целом воспринимаются англичанами всерьез и с доверием. Французы и англичане с таких давних пор были как бы вечными спарринг-партнерами, что между ними возникла даже некая любовь-ненависть. Англичане любят Францию: им нравится французская еда и вина, они весьма одобрительно относятся к французскому климату. У них, пожалуй, есть даже некая подсознательная, исторически сложившаяся убежденность, что французы вообще вряд ли имеют право жить во Франции; именно поэтому тысячи англичан ежегодно пытаются заполонить живописные уголки Франции. Однако сами французы кажутся англичанам излишне возбудимыми, а потому вряд ли способными претендовать на какие-либо международные амбиции. По мнению многих в Англии, несколько десятилетий постоянного английского влияния смогли бы существенно улучшить французский характер. Суждения англичан относительно немцев менее уклончивы. Они считают, что немцы отличаются организованностью, несколько избыточной серьезностью и определенной склонностью всех задирать; к тому же небесами им не даровано даже такого спасительного свойства, как умение вкусно готовить. Что же касается итальянцев, то они, по мнению англичан, слишком эмоциональны, испанцы жестоки к животным (быкам), русские чересчур угрюмы, голландцы излишне толсты (хотя и вполне благоразумны), скандинавы, бельгийцы и швейцарцы – туповаты. Все восточные народы непостижимы и опасны. Индийцы – особая категория: они играют в крикет.
Всего лишь к представителям одной-двух наций англичане испытывают нечто вроде родственных чувств. Они, например, поддерживают тесные связи с австралийцами, хотя их смущает некоторая несдержанность последних, и с канадцами, которые, правда, представляются англичанам людьми, озлобленными постоянными снегопадами и чрезмерной близостью к Америке. Американцы им, в общем, нравятся и нравились бы еще больше, если б не кичились так своим: хм: АМЕРИКАНСТВОМ! Англичане считают американцев тоже англичанами, только превратившимися во что-то не совсем понятное в результате неудачного стечения обстоятельств и всеобщего недопонимания. И, разумеется, американцы были бы куда счастливее, если б только у них хватило ума повернуть вспять. К тому же, тогда бы уж они точно снова заговорили на Правильном Английском Языке! С недоверчивым восхищением наблюдая по телевизору участников бесчисленных американских ток-шоу, англичане обвиняют американцев в том, что под их тлетворным влиянием падает уровень английской культуры. Однако, поразмыслив как следует, они приходят к выводу, что с американцами все же следует поддерживать хорошие отношения – хотя бы во имя коммерческой и политической выгоды. Что, впрочем, совершенно не мешает англичанам постоянно сравнивать обе страны и, разумеется, отнюдь не в пользу Америки. Но, в конце концов, Англия ведь старше!
У англичан есть любимая поговорка, что "у всего своя изнанка". Этой банальностью обычно щеголяют, дабы разрешить различные споры и разногласия. Однако же из всего того, что действительно обладает и лицом, и изнанкой, наиболее ярко демонстрирует свою "двусторонность" английский характер. С первого взгляда англичане кажутся людьми сдержанными и невозмутимыми. Со своими застегнутыми на все пуговицы эмоциями и непоколебимым самообладанием они представляются на редкость надежными и последовательными – как друг для друга, так и для всего мира. Но на самом деле в глубине души каждого англичанина кипят необузданные примитивные страсти, которые ему так и не удалось до конца подчинить. Этой "темной" стороны своего характера англичане стараются не замечать и всячески скрывают ее от чужих глаз. Буквально с рождения английских детей учат не проявлять своих истинных чувств, то есть попросту лицемерить, и подавлять любую несдержанность, дабы случайно кого-нибудь не обидеть. Наблюдая за старшими, дети видят, что те очень часто говорят одно, а делают совсем другое. И в ответ на недоуменные детские вопросы взрослые поясняют: "Поступай так, как я тебе говорю, а не так, как я поступаю сам". Внешний вид, видимость, приличия – вот что для англичанина важнее всего. И очень скоро маленькие янусы постигают основы этого искусства, вырастая двуликими в полном соответствии с безупречно сложившимся у них истинно английским характером, так что надетые ими еще в детстве маски держатся достаточно прочно всю жизнь. Но стоит необузданным страстям вскипеть в душе внешне бесстрастного англичанина, а маске ледяного спокойствия соскользнуть с его лица, как он приходит в смятение. Англичане начисто лишены способности управлять своими дикими инстинктами. А столкнувшись с проявлением подобных страстей в других, они, скорее всего, совершенно растеряются, спрячутся за развернутыми газетами и сделают вид, что ничего особенного не происходит. Такие из ряда вон выходящие события, как хулиганское поведение футбольных фанатов или яростные стычки автомобилистов на шоссе, неизменно вызывают целый хор осуждающих голосов. Но даже если все это вещи достаточно для Англии заурядные и вполне соответствующие английскому характеру, англичане все равно считают, что "это не по-английски". Дело в том, что в глубине души англичане не менее способны на обман, грубость, насилие и прочие безобразия, чем любой другой народ мира; просто они всем своим видом стараются не показать, что можно хотя бы предполагать у них наличие таких свойств характера. Подобная "непроницаемость" является основной чертой англичан, и благодаря ей, как ни парадоксально, весь мир считает этот вполне предсказуемый народ "абсолютно непредсказуемым". Англичане могут, например, громко восхищаться чем-то, не испытывая при этом ни малейшей радости, или же изображать бурную радость по поводу того, что, по их убеждению, достойно глубочайшего презрения. Никогда нельзя быть уверенным, какое из своих настроений они намерены продемонстрировать: разумно-спокойное или абсолютно иррациональное. Так что не удивляйтесь, если один и тот же человек способен учтиво пропустить вас вперед в супермаркете, придержав свою тяжело нагруженную тележку, и самым хамским образом оттолкнуть в многолюдном пабе, лишь бы пройти в дверь первым. Английский климат тоже, разумеется, имеет к подобной двойственности самое непосредственное отношение. Потепление пробуждает в душе англичанина зверя, тогда как холод и мелкий дождик действуют на него умиротворяюще. Взаимодействие этих двух крайностей в характере англичан и является причиной наиболее частой критики в их адрес: дескать, все они лицемеры. Чисто внешне, возможно, это и так, но ведь внешнее впечатление обманчиво. Просто англичане убеждены, что у истины, как и у всего прочего, тоже две стороны – лицо и изнанка.
Две основополагающие и одновременно противоречащие друг другу особенности англичанина – любовь к четкой последовательности и преемственности событий и страстное стремление к радикальным переменам. В английском характере эти два противоположных начала, постоянно сосуществуя друг с другом, порождают порой весьма любопытные поведенческие казусы, которые чаще всего наблюдаются при классическом раздвоении личности. Хоть англичанам и приятно считать себя и свой образ жизни исключительно последовательными, это – типичное заблуждение. На самом деле жизнь их претерпевает постоянные и порой неожиданные перемены. Ведь их предки были одержимы страстью к переменам, а всем известно, что англичане держатся за прошлое, словно трубочисты за свои лесенки. С другой стороны, по крайней мере внешне, они изо всех сил стремятся к светлому будущему (тогда как их второе "я" изо всех сил стремится в милое вчера). И вот по этим самым причинам происходят вещи совершенно необъяснимые. Например, в английском правительстве без конца обсуждаются вопросы о том, стоит ли расходовать общественные средства на зимнее погодное пособие для престарелых или выделять мизерные надбавки младшему медицинскому персоналу, но при этом все радостно соглашаются выделить 11,2 млн. фунтов стерлингов на восстановление памятника принцу Альберту.
Англичанам свойственна тоска по прошлому, и нет для них ничего дороже всяких обычаев и традиций. Похоже, им все равно, откуда взялась та или иная традиция и почему она сохранилась. Традиции – это традиции! Этим все сказано. Традиция для англичан означает некую непрерывную последовательность событий, которую следует сохранять любой ценой. В наш переменчивый век это дает им ощущение постоянства. Словно любимая вязаная кофта, протершаяся на локтях, традиция обеспечивает им ни с чем не сравнимый комфорт. В широком смысле понятие "традиция" подразумевает, что нечто прошло достойную проверку временем, и поэтому его непременно следует сохранить, например: ярко-красные почтовые ящики, мужские полупальто с капюшоном и деревянными пуговицами, мармелад, выходной в последний понедельник августа, пинту как меру емкости, зеленые изгороди из бирючины, стадион Уэмбли и резиновые сапоги-веллингтоны. Поскольку прошлое представляется англичанам куда более ярким и славным, чем настоящее, они прямо-таки льнут к нему. Так что основным критерием сохранения любого обычая и любой традиции является не то, во что это превратилось теперь, а то, каким это было когда-то. Общественные и частные английские праздники собирают множество людей (главным образом, мужчин), которые направляются как бы против течения времени, из настоящего в прошлое: они разъезжают в золоченых экипажах, прикрыв ноги расшитой полостью, натягивают кожаные чулки и надевают рыцарские плащи. А во время государственных праздников отряды, состоящие главным образом из представителей аристократических семей (и обычно из числа военных), в полном обмундировании выходят на широкий плац и долго маршируют там с самым свирепым видом пред очами царствующего монарха и в сопровождении лучших и весьма громогласных духовых оркестров, играющих в основном пьесы немецких композиторов. Судейские по-прежнему заседают в париках восемнадцатого века, но никто из англичан и глазом не моргнет. Члены Парламента, сообщая повестку дня в палате общин, надевают допотопные складные цилиндры, и хоть бы кто хихикнул! Наверное, так и должно быть. Раз так было всегда. Ведь это Традиция!
Умеренность – драгоценный идеал! – имеет для англичан огромное значение. Это особенно ярко проявляется во всеобщем отвращении к тем, кто "заходит слишком далеко". При первом же подозрении, что в той или иной ситуации они "зашли слишком далеко", англичане начинают яростно отрабатывать назад, желая во что бы то ни стало утвердиться в наиболее желанном для себя состоянии посредственности, при котором большую часть времени чувствуют себя наиболее комфортно. Понятие "зайти слишком далеко" включает в себя, например, излишнюю слезливость в безнадежно пьяном виде или же отпускание непристойных шуточек, над которыми сам автор хохочет больше всех. Англичане не любят прилюдно устраивать друг другу сцены. И любой, кто так поступает, автоматически попадает в число "заходящих слишком далеко", то есть ведущих себя неправильно. Все, что связано с громким скандалом или криком по пустякам, определяется несколькими устойчивыми выражениями, с помощью которых обе стороны обвиняются в том, что "устраивают кутерьму и тарарам", "нелепую суматоху", ""невероятный грохот", "кошмарный шум" и "неуместное веселье" – и это воспринимается обществом как крайне нежелательное. Наилучшее поведение в любых обстоятельствах – изображать томное безразличие ко всему на свете, хотя в душе у вас в этот момент могут прямо-таки кипеть страсти. Даже в любовных делах считается непристойным проявлять свои истинные чувства – делать это открыто можно разве что при закрытых дверях, впрочем, и в этом случае соблюдая умеренность. Парадоксально, но выражение "на сей раз вы (он/она/они) зашли слишком далеко" – это почти всегда прелюдия к действительно вопиющим поступкам со стороны самого автора этих слов, ибо уж он-то без сомнения теперь не замедлит зайти в своем поведении "еще дальше".
У англичан хорошо развито чувство личной свободы, которое в своей наиболее категоричной форме выражается примерно в следующем: "Ладно, я подчинюсь этому закону, но только потому, что сам так решил. И только если в этом либо есть хоть какой-то смысл для меня лично, либо у меня не найдется никакой уважительной причины, чтобы не подчиниться. Впрочем, выбирать из двух названных условий тоже, разумеется, буду я сам!" Кто бы ни был тот человек, который назвал англичан "островной расой", он все равно оказался прав лишь наполовину. Каждый житель Англии – сам по себе свой собственный остров. Англичан объединяют только войны. За долгие века они стали весьма искусны в ведении войн, но врожденная скромность требует от них всегда выглядеть так, будто терпишь поражение – практически до самого конца. Ведь неожиданная победа значительно слаще! И к тому же здорово раздражает действительно проигравшего. Англичане очень уважительно относятся к своим правам, особенно к праву на частную жизнь и праву на сохранение "частного пространства". Это такое пространство вокруг человека, в пределы которого, если вы человек воспитанный, вторгаться ни в коем случае нельзя. Англичане непременно стараются оставить между собой и соседом по эскалатору хотя бы одну ступеньку, даже если эскалатор забит битком, а в кинотеатре, если возможно, сядут так, чтобы от соседей их отделяло свободное сиденье. И здесь совершенно ни при чем нездоровая боязнь запахов человеческого тела; скорее, это продолжение представлений англичан о том, что каждый из них "в своем замке король". Ничего страшного; представьте и вы, что между вами и англичанином всегда существует как бы невидимый ров с водой, и научитесь пожимать руку вашим знакомым, не приближаясь к ним вплотную.
Англичанами правит довольно простой набор жизненных правил и ценностей, которым, по крайней мере на словах, служит каждый. Есть, правда, одно исключение из этой системы.
Здравый смысл – понятие для англичанина основополагающее буквально во всем. Только здравый смысл подскажет, стоит ли брать с собой зонт на случай дождя. Здравый смысл твердит: нельзя сидеть на холодном камне (иначе получите геморрой). Согласно здравому смыслу всегда следует надевать чистое белье – а вдруг вас собьет машина, и вы попадете в больницу? На самом деле именно здравый смысл и определяет общее нежелание англичан хоть в чем-то ошибиться, совершить хотя бы один неверный шаг. Позволить переменчивым обстоятельствам одурачить себя? О, это поистине непростительно! Всегда следует "быть готовым" к любым выкрутасам судьбы. Каждое мероприятие, запланированное на свежем воздухе, должно иметь некий альтернативный вариант "под крышей" на тот случай, "если произойдет самое худшее". Даже в английских бухгалтерских отчетах есть особая графа: "непредвиденные расходы". И тот факт, что порой на важных деловых встречах англичане оказываются менее подготовленными, чем представители других государств, отнюдь не способен поколебать их уверенности в непременном торжестве здравого смысла. Именно здравый смысл и делает англичан столь отличными ото всех. На Ривьере они, возможно, выглядят довольно нелепо в своих пластиковых плащах, но хорошо смеется тот, кто смеется последним, – особенно когда внезапно и чересчур рано подует холодный мистраль.
Если англичане говорят, что вы "знаете правила игры" – значит все, вас действительно признали! Ибо подобной оценки иностранец удостаивается крайне редко и никогда – всеми единодушно. К игре или спорту это выражение практически никакого отношения не имеет, речь идет о манере поведения (как на игровом поле, так и вне его), которое действительно вызывает уважение англичан. При любых физических испытаниях тот, кто "знает правила игры", постарается сделать так, чтобы не было заметно, каких усилий ему это стоит, и – в идеале – выиграть благодаря своему внутреннему превосходству. А затем проявит скромность и не станет кричать о своей победе, а также проявит великодушие по отношению к проигравшему. Без сомнения тот, кто знает правила игры, должен уметь и проигрывать. Недопустимы споры с судьями или внешне проявленное огорчение. Напротив, небрежно брошенное (но ни в коем случае не сквозь зубы!) замечание типа "лучшие всегда выигрывают!", адресованное всем и каждому, очень и очень желательно даже в случае понесенного вами сокрушительного поражения. И не то чтобы эти слова способны были действительно кого-то обмануть – для этого у англичан слишком развит дух соперничества, особенно в спорте. Англичанин, пожалуй, предпочтет, чтобы кто-то перебежал ему дорогу в любовных делах, а не обыграл в теннис, но ни в том, ни в другом случае он не позволит, чтобы его переживания кто-то заметил: это означало бы, что он "зашел слишком далеко".
Как правило, англичане не озабочены всерьез поисками собственной души и склонны к самокопанию меньше других наций. Что, однако, не мешает им постоянно быть погруженными в мрачные размышления – особенно после сокрушительного спортивного поражения или нескольких недель затяжных дождей кряду. Но вот чего у англичан действительно не отнять, так это склонности к пуританству, которая таится в их душах так глубоко, что лишь немногие подозревают о ее существовании. В частности, проявлением типично английского пуританства являются строгие законы о торговле спиртными напитками, определяющие часы и правила продажи этих напитков в пабах, гостиницах и т.п. Сейчас эти законы стали менее жестокими, но англичане все равно в глубине души уверены, что грешно доставлять себе удовольствие все 24 часа в сутки. Десятилетиями они вели дебаты, проводить или не проводить национальную лотерею, а теперь принялись спорить о том, каков должен быть выигрыш: им видится нечто непристойное в самой возможности выиграть слишком крупную сумму сразу. Англичан очень беспокоят моральные аспекты телевизионных передач, поэтому у них есть некий "час Ч", после которого детей не должны видеть в непосредственной близости от телевизора, дабы их юные души не подверглись тлетворному воздействию весьма откровенных эротических шоу, грязного языка и разнообразных сцен насилия – то есть всего того, о чем подростки уже распрекрасно знают от приятелей. Английское пуританство особенно ярко проявляется в представлении о том, что все, вызывающее у вас отвращение, безусловно, и является самым для вас лучшим. Иначе просто не объяснишь, например, существование в английском меню такой гадости, как пудинг из тапиоки.
Англичане бесконечно находчивы и изобретательны, однако от этого им обычно мало проку. Английские гении (почти все они мужчины, деловые качества которых оставляют желать много лучшего), точно овощи, сидят каждый на своей грядке и изобретают разные новинки, зачастую весьма своеобразно понимая насущные потребности человеческого общества, которые якобы остались незамеченными их соотечественниками. Такой изобретатель, забившись в свою нору, вполне способен создать столь жизненно необходимые вещи, как идеальная яйцеварка, самогладящиеся брюки или крошечная приставная лесенка для паучка, случайно свалившегося в ванну, выбраться из которой ему не под силу. Иногда, впрочем, бывают действительно гениальные и многообещающие находки, вроде так называемого оверкрафта, но прочие англичане и внимания не обращают на изобретения собственных гениев, пока какие-нибудь иностранцы не возьмут их гениальные идеи на вооружение.
"Быть одним из" – вот что для англичанина действительно важно. Индивидуальность – это, конечно, очень хорошо, и в отдельных случаях она даже рекомендуется, но в целом все же предпочтительнее ощущать себя членом команды. Англичанин чувствует себя особенно счастливым и спокойным, если окружен группой лиц, с которыми у него много общего (возможно, впрочем, все члены группы просто притворяются, что это так). Взаимное молчаливое одобрение в таком обществе внушает англичанам уверенность в себе, заглушая ощущение незащищенности. Именно по этой причине английская жизнь полна загадок, связанных с наличием в этой стране огромного количества самых разнообразных клубов и обществ. На первый взгляд, многие из них были созданы исключительно в научных или академических целях – Общество Джейн Остин, Институт Психических Исследований, общество "The Sealed Knot", занимающееся воссозданием знаменитых баталий гражданских войн 1642-1646 гг., Общество по предотвращению незапланированных полетов над Атлантикой. Существуют также общества различных коллекционеров и энтузиастов – Общество любителей эфемеров (Эфемеры – однолетние растения, все развитие которых происходит в очень короткий срок (несколько недель); встречаются в степях, полупустынях и пустынях – прим. пер.), Общество любителей художественного выпиливания, Британское общество коллекционеров пуговиц. Но сколь бы ни была достойной причина их создания, все-таки основу настоящего английского клуба составляет, прежде всего, конкретная общественная группировка, члены которой чувствуют себя комфортно, имея возможность общаться исключительно друг с другом и ощущая необычайное родство душ – хотя на самом деле ничего подобного ощущать вовсе не обязаны.
Эта потребность "быть вместе" проявляется и в преданности англичан классовой системе, которой постоянно грозит уничтожение, но которая упорно остается центральным, определяющим моментом жизни английского общества. Для англичан важность существования классов вряд ли можно переоценить, а уж отменить их попросту невозможно! Англичанин воспринимает свой класс как очень большой клуб, членом которого он является. Причисления к тому или иному классу англичане добиваются с помощью различных сложных маневров и затем, попав в эти замкнутые общественные группировки, чувствуют себя вполне комфортно и тут же принимают на вооружение самые различные, недоступные для остальных и порой взаимоисключающие правила и обычаи, отныне питая ко всем "аутсайдерам", а также другим группировкам, нечто вроде фобии. Согласно английской традиции, общество должно состоять из трех основных классов. В старину это были: аристократия, купцы и трудящиеся. Однако, в связи с непреодолимым ростом купечества (или среднего класса), аристократия и трудящиеся были как бы вытеснены за рамки, а средний класс решил разделиться на верхний, средний и низший. Но в последней четверти XX века все общество вновь претерпело коренные изменения и разделилось на пять основных социальных групп, обозначенных по порядку буквами алфавита: верхние эшелоны – буквами AB, а средние – буквами ВС. Самый нижний слой также подразделен на группы D и Е. Те, кто попадают в группу D, считают себя недооцененными и лишенными многих привилегий, а потому презирают всех остальных. Ну а тех, кто принадлежит к группе Е, в расчет обычно вообще не принимают. Таким образом, невероятно много англичан, а точнее, подавляющее большинство, оказываются в группе ВС. Те, кто попал в подгруппу С, постоянно стремятся перейти в подгруппу В, а члены подгруппы В лишь в кошмарных снах видят свое возвращение в подгруппу С. Из-за этого представители данного класса никогда не знают покоя. Они прекрасно понимают, что при любых жизненных обстоятельствах должны производить "соответствующее" впечатление – то есть такое, которое отвечает их представлениям о том, что о них думают другие и как эти другие воспринимают то, что носят, говорят, едят и пьют представители иного класса, а также – где они живут и с кем общаются. И хотя англичане уверенно признают, что для их общества весьма желательна куда большая социальная подвижность, в целом они все же явно предпочитают заключать браки внутри своего класса, "среди равных". В таком случае не возникает необходимости спорить понапрасну, хорошо или плохо украшать стены уточками из фарфора, и стоит ли пользоваться ножами для рыбы.
Ничто так сильно не огорчает англичанина, как неспособность отвести кому-то "соответствующее место". Или, что еще хуже – ошибиться в отношении его социального положения. Если англичанин не уверен в своих выводах, то может прибегнуть к целой серии довольно жестоких тестов. По акценту здесь мгновенно определяют социальную принадлежность того или иного человека. Так, растягивание гласных и медлительность речи давно не считаются недостатками и обычно именуются "оксфордским акцентом" или "произношением Би-Би-Си" и даже дают определенные преимущества тем, кто так говорит. Еще большее значение имеет ваш лексикон. Англичане сразу отличают тех, кто в полдень намеревается съесть "ланч", а не "обед", и полакомиться "пудингом", а не "сладким" или "третьим блюдом"; тех, кто сидит в "гостиной", а не в "комнате отдыха" или "зале", и на "софе", а не на "диване", и ходит в "уборную", а не в "туалет". Существует масса подобных словечек, позволяющих одной общественной группе чем-то отличаться от другой. Поведение за обеденным столом предоставляет еще одну возможность для подобной классификации. Особое значение имеет то, как тот или иной человек держит вилку и нож. Некоторые держат то и другое крепко, чуть ли не сжимая их в кулаке. Другие – свободно, как барабанные палочки, приподняв вверх их ручки. Стоит посмотреть, как те и другие едят, например, горошек. Даже наблюдая, как кто-то есть суп, можно определить, к какому классу относится этот человек. Так, например, некоторые, следуя старинной морской традиции, всегда наклоняют тарелку от себя, чтобы суп не пролился им на колени в случае внезапно налетевшего шторма.
Настоящий англичанин должен всегда держать голову прямо и гордо, ни в коем случае не шевелить верхней губой (и тем более, ему нельзя допускать заметного ее дрожания, выдающего эмоции!) и стоять, выставив вперед правую ногу и изображая всей своей позой решительность. Правда, беседовать в такой позе несколько неудобно, а уж интимные интонации и вовсе исключаются. Однако и намертво застывшая верхняя губа, и решительная собранность движений свидетельствуют, по мнению англичан, о том, что является отличительным признаком нации: абсолютном владении собой. Впрочем, в некоторых (особых) случаях позволительно проявлять свои чувства открыто, например, во время спортивных состязаний, на похоронах или же когда вам на радость домой возвращается человек, которого все давно считали умершим. Но и в этих случаях бурные эмоции непременно должны смениться смущением.
Англичане считают, что совершенно недопустимо совать нос в чужие дела. При наличии такого комплекса допотопных традиций и нравов, какие существуют у них, излишнее любопытство и общительность могут привести к тому, что можно кого-то обидеть просто по незнанию. Редкий иностранец способен понять, сколь искренне англичане предпочитают заниматься исключительно своими делами. Очередь – одно из немногих мест, где, по мнению англичан, не возбраняется разговаривать друг с другом, даже если вы официально друг другу не представлены. Подобную возможность предоставляет также прогулка с собакой или какая-нибудь серьезная авария, например автомобильная. Однако всем ясно, что стоит одному из владельцев собак двинуться прочь или появиться спасательной команде, как подобным знакомствам тут же приходит конец. Застряв с кем-то из англичан, скажем, в туннеле подземки, вам, возможно, удастся спеть вместе с ними хором или завести легкую необременительную беседу – но учтите: это ни в коем случае не приглашение к более постоянным отношениям!
Говорят, что во время битвы при Ватерлоо герцог Веллингтон, заметив, что одного из его командиров ранило артиллерийским снарядом, сказал: "Господи, сэр, мне кажется, у вас ногу оторвало!". "Увы, сэр, – отвечал ему раненый генерал, – мне тоже так кажется". И только после этих слов галантный джентльмен позволил себе потерять сознание и рухнуть с лошади. Стоицизм, способность встречать превратности судьбы с веселым спокойствием – вот основные черты истинно английского характера. И это отнюдь не бесчувственность деревянной куклы с "неподвижной верхней губой", не восточный фатализм и не скандинавская угрюмость. Это просто особое отношение к жизни. Лучше всех сказал об этом Редьярд Киплинг в стихотворении "Если:", самом, по всеобщему мнению, популярном среди англичан: И если ты своей владеешь страстью,
Англичанин, которому свойственно подозревать всех иностранцев в склонности чересчур бурно на все реагировать и вечно "устраивать шум по пустякам", сразу станет относиться к вам гораздо теплее, если вы перед лицом врага проявите сдержанное чувство юмора. Пример типичного английского стоицизма – случай с рабочим цирка, у которого тигр откусил руку. Когда несчастного доставили в больницу и спросили, нет ли у него на что-либо аллергии, он ответил: "Только на тигров".
Английская семья – это группа близких родственников, которым приятно оправдывать свое стремление к индивидуализму и уединению тем, что иногда они собираются все вместе. Семья предоставляет англичанину роскошную возможность вести себя так, как ему хочется, а не так, как полагается. Однако если не считать ежегодных отпусков и праздничных дней, члены семьи отнюдь не горят желанием проводить много времени вместе. Как только заканчивается утомительный период детства, англичане отправляются в плавание по жизни, не особенно стесняя себя размышлениями о своих детях или родителях. "Традиционная английская семья" примерно такова: работающий папа, сидящая дома мама, на которой папа женат, и их 2-4 ребенка. Однако это, к сожалению, далеко не норма: 30 процентов родителей не заключают брак, 10 процентов детей воспитываются только одним родителем (из которых 10 процентов отцы), и два брака из каждых пяти заканчиваются разводом. Две трети разведенных вступают в новый брак, а две трети тех, кто развелся и со своим вторым супругом, женятся (выходят замуж) в третий раз. После чего большая их часть успокаивается – возможно, в связи с полным брачным изнеможением. Многие пары обращаются за советами к психологу, и порой это даже срабатывает, ибо они, будучи англичанами и, разумеется, испытывая отвращение ко всяким "руководящим советам" да еще со стороны какого-то доброжелательного хлопотуна (который явно любит совать свой нос в чужие дела!), в итоге объединяются на почве общей неприязни и заново привязываются друг к другу.
У англичан есть КОРОЛЕВСКОЕ общество защиты животных от жестокого обращения (добровольная ассоциация под королевским патронажем) и КОРОЛЕВСКОЕ общество защиты птиц от жестокого обращения, но детей от жестокого обращения в этой стране защищает всего лишь НАЦИОНАЛЬНОЕ общество! Очевидно, что обременять королевское семейство еще и ответственностью за чьих-то там отпрысков было бы несправедливо. Родители, похоже, воспринимают своих детей исключительно как неприятную проблему или просто обузу. На Рождество и в день рождения они заваливают своего ребенка подарками, а в остальное время стараются сдерживаться, да и вообще предпочитают предоставить воспитание детей кому-то другому или просто бросить их на произвол судьбы: пусть воспитываются сами. Для английских детей детство – это такой период, который нужно миновать как можно скорее (чтобы, став взрослым и оглядываясь назад, можно было смахнуть с ресниц непрошеную сентиментальную слезу). Для маленького англичанина стать взрослым значит достигнуть великих вершин: у взрослых ведь куда меньше обязанностей и ответственности, чем у детей.
Большая часть англичан считает своих стариков "неудобными". Английские старики часто заброшены родными и, если позволяют доходы, доживают свой век в сумрачных домах призрения. Впрочем, родственники довольно часто навещают их, проверяя, насколько они здоровы и счастливы, а также хорошо ли работает охрана в этом заведении. Разослав детей по школам, а стариков и вовсе с глаз долой и от греха подальше, англичане вполне могут посвятить себя настоящей деловой жизни, с которой, по их мнению, ни слишком юные, ни слишком старые совладать просто не в состоянии.
Весь мир считает англичан эксцентричными. Они же используют концепцию эксцентричности прежде всего для борьбы с антиобщественным поведением своих сограждан. Так что, в известной степени, англичане даже культивируют идею собственной эксцентричности как вполне им подходящую и даже желательную. Феномен английской эксцентричности и сам по себе имеет право на существование, хотя наличие денег и высокого общественного положения, безусловно, помогают его развить. Чем вы богаче или известнее, тем скорее вас сочтут именно эксцентричным, а не странноватым, "с приветом", а то и вовсе спятившим. Все дело в том, на какой ступени социальной иерархии вы стоите. А потому безвредные фокусы такого, например, выжившего из ума старого дурака, как лорд Бернер (который любил раскрашивать своих голубей в разные цвета, чтобы стая, кружа в небесах, сверкала, как радуга), общество встречает ласковым потворством. В конце концов, он же все-таки лорд! Точно так же обитатели фешенебельных улиц в пригороде мирятся с тем, что старуха-коммивояжерка живет прямо в припаркованной у тротуара машине, поскольку знают, что эта дама некогда была известной пианисткой. Эксцентрикам прощается нарушение многих условностей истинно английского поведения. Они – живое доказательство того, что любое правило может быть нарушено. И все же их терпят только в том случае, когда они сами не имеют ни малейшего понятия о своей эксцентричности.
Поскольку у англичан некогда была настоящая империя, они привыкли к многонациональному обществу, воспринимают иммигрантов вполне терпимо и обеспечивают им сносное существование. В общем, англичане относятся к иммигрантам, как к детям. То есть пусть они будут, лишь бы не шумели. Посетитель любого крупного английского города не может не заметить, сколь богато представлены там самые различные национальности. Шесть процентов (около 3,2 млн.) населения Великобритании – это национальные и этнические меньшинства, и 20 процентов этого количества проживает в Лондоне. Иммигрантов в целом принимают достаточно радушно, если они способны предложить английскому сообществу нечто ценное. Однако англичане совершенно не понимают, с какой стати тот или иной иммигрант смеет надеяться стать частью этого сообщества ВСКОРЕ после своего приезда в страну – то есть уже через несколько дней, месяцев или лет. В конце концов, легкая ассимиляция была бы просто насмешкой над теми колоссальными усилиями, которые в течение тысячелетий совершали коренные жители, дабы создать настоящую Англию и настоящих англичан! Выходки расистов большую часть англичан пугают, хотя и не так сильно, как тех, против кого эти выходки направлены. Англичане исходно весьма терпимы, но отношение их к представителям нацменьшинств можно назвать прохладным, даже снисходительным. Будучи обществом очень замкнутым и сплоченным, англичане не ощущают угрозы со стороны прочих групп населения, имеющих свое собственное культурное пространство, если эти группы не покушаются на их законные права. Единственная ситуация, в которой представители нацменьшинств способны вызвать у англичан негативную реакцию, – это их открытое нежелание мириться, со своим статусом "побежденной стороны" или людей второго сорта.
Широко распространено мнение, что англичане скорее демонстрируют соблюдение всяческих правил, чем внутренне стремятся так поступать, При этом в повседневном общении друг с другом они куда менее формальны, чем французы или немцы. Англичане с удовольствием выказывают свою приязнь или восхищение, особенно если чувствуют себя неуязвимыми, так сказать, в социальном смысле. С другой стороны, когда друг другу представляют сразу нескольких англичан, их взаимные и чрезвычайно вежливые приветствия порой продолжаются так долго, что в итоге все успевают забыть, как кого зовут, и процедура знакомства может начаться снова. Коллеги обычно зовут друг друга по имени. Американская привычка в телефонных разговорах сразу называть свое имя, не называя фамилии, широко распространилась и в Англии. Традиционное мужское почтение к женщине находится на ущербе благодаря энергичным усилиям тех апостолов политической корректности, которые воспринимают эту традицию как проявление снисходительности к представительницам слабого пола, а отнюдь не уважения к ним. Впрочем, вам, скорее всего, удастся безнаказанно придержать дверь, пропуская даму вперед, или уступить место какой-нибудь женщине, не принадлежащей к числу самых ярых феминисток. Однако строгого требования немедленно вскакивать со стула, если в комнату вошла женщина, уже не существует, вне зависимости от того, есть ли там еще свободные стулья.
Какими бы свободными ни были манеры англичан или формы их обращения друг к другу, они по-прежнему проявляют чрезвычайную сдержанность к прямым физическим контактам. Иначе говоря, они не любят к кому-либо прикасаться. Разумеется, они обмениваются рукопожатиями, но всегда стараются делать это очень легко и быстро. Со знакомыми вполне можно вообще здороваться за руку раз в год. Иначе рискуешь прослыть назойливым, как страховой агент. Англичане предпочитают рукопожатие краткое, энергичное, без какой бы то ни было попытки задержать вашу руку в своей. В ответ на стандартное приветствие "как поживаете" нужно сказать "а вы как" – и все. Ритуал окончен, и руки должны немедленно разомкнуться. Иностранцы, которые считают, что выражение "Как поживаете?" – это вопрос, на который непременно нужно ответить, всегда вызывают у англичан некоторую неприязнь и отчуждение. Добродушно-грубоватое сердечное рукопожатие, столь любимое сильными мужчинами, – это, скорее, не приветствие, а проба сил. Победителю разрешается затем крепко хлопнуть побежденного по спине. Подавляющее большинство английских мужчин никогда не обнимаются и не целуются друг с другом (эти мысли выкиньте, пожалуйста, из головы!). Подобные вольности позволены только футболистам и иностранцам. Английские дамы могут чмокнуть друг друга в щечку или даже в обе; но и в этом случае желательно целовать "мимо" – то есть вы делаете вид, что целуете свою приятельницу, чмокнув губами в воздухе примерно в районе ее уха. Мужчины также иногда могут, приветствуя даму, поцеловать ее в щеку. Но только в одну. Попытка поцеловать ее в обе щеки таит серьезную опасность: поскольку женщина обычно ожидает только одного поцелуя, она не успевает повернуть голову, а потому второй ваш поцелуй может прийтись прямо в губы, и это самое страшное, ибо дама решит, что вы сделали это намеренно и, мало того, предприняли попытку ее изнасиловать. Варианты прощаний более разнообразны, чем варианты приветствий, но значат столь же мало. Некогда совершенно "уличное" выражение "see you" ("увидимся" или "пока"), теперь подхвачено и воспитанными людьми, оно употребляется довольно часто и совершенно некстати – например, когда человек отправляется на два года в Антарктиду изучать там строение снежинок А то и вовсе отбывает Туда, Откуда Возврата Нет. В общественных местах англичане изо всех сил стараются не прикоснуться к незнакомому человеку, даже нечаянно. Если же ненароком такая неприятность все же случилась, следуют самые искренние и пространные извинения, которые, однако, ни в коем случае нельзя использовать для продолжения разговора. В битком набитом общественном транспорте, где подобных соприкосновений избежать порой просто невозможно, физический контакт с незнакомыми людьми разрешен, однако в подобных обстоятельствах следует любой ценой избегать контакта зрительного. То, что между взрослыми людьми существуют некие интимные отношения, легко определить по резко возросшему количеству их прикосновений друг к другу. Впрочем, это происходит за закрытыми дверьми и обычно при потушенном свете.
У английских детей свой кодекс примерного поведения, который им следует знать назубок, а с первым его правилом они сталкиваются чуть ли не в младенческом возрасте – это чрезвычайно важные слова "пожалуйста" и "спасибо". Вообще слова, выражающие просьбу, благодарность и, самое главное, извинения, являются главными в общении англичан друг с другом, и слов этих так много, что порой создается впечатление, будто англичанин выражает одну и ту же мысль бесконечно долго, точно разговаривает с глухим. "Извините", "Сожалею, но должен сказать:", "Боюсь, что:" – все эти выражения не имеют ни малейшего отношения к намерению извиниться, выразить сожаление и уж тем более продемонстрировать опасения; это всего лишь формы социальной "смазки", благодаря которой щадятся чувства окружающих и жизнь на небольшом и перенаселенном острове становится чуточку проще. Человеку со стороны довольно трудно сразу освоить необходимый набор английских формул вежливости, однако следует понимать, что вряд ли возможно (даже с лингвистической точки зрения) в реальной жизни быть сверхблагодарным, сверхсожалеющим или сверхвежливым, иначе напрашивается мысль, что англичанин, которому вы наступили на ногу и который говорит "мне ужасно жаль", сожалеет о том, что он не успел ампутировать проклятую конечность до того. При этом он будет вам "ужасно благодарен", когда вы наконец перестанете топтаться на его ноге, а если не перестанете, то вежливо попросит вас сойти с нее, как всегда сопровождая эту просьбу таким количеством "пожалуйста" и "спасибо", которого представителю любой другой нации хватило бы как минимум на полжизни. Вот это будет совершенно по-английски! Если же вы не произнесете нужного количества слов благодарности или сожалений, англичане наверняка тут же занесут вас в список людей "неприятных", то есть тех, кто недостаточно любезен и вежлив, и уж потом выбраться из этого списка будет ох как непросто.
Островная культура англичан причудлива и самодостаточна. И шутки у них чаще всего чрезвычайно мудреные. Порой смысл такой шутки уловить практически невозможно – точно блуждающий огонек светлячка он не желает, чтобы его поймали и начали изучать, и стоит вам схватить его, как вы понимаете, что вас в очередной раз обвели вокруг пальца. Например: Двое мужчин читают газеты, и один говорит: "Здесь пишут, что в Девоншире один парень играет на виолончели тюленям". "Неужели?" – откликается второй. "Да, – подтверждает первый. – И разумеется, они в его сторону даже головы не поворачивают". Поскольку англичане редко говорят то, что думают, и вообще имеют склонность умалчивать и недоговаривать, их юмор отчасти основан как раз на некотором выпячивании этой грани английского характера. Так, если в обычном разговоре они избегают правды, способной привести к конфронтации, то в своих анекдотах они это свойство высмеивают. Например: За обедом в богатом загородном особняке один из гостей, выпив лишнего, падает лицом в тарелку. Хозяин подзывает дворецкого и говорит: "Смитерс, будьте добры, приготовьте, пожалуйста, комнату для гостей. Этот джентльмен любезно согласился остаться у нас ночевать". Такт и дипломатичность англичан доходят порой до смешного, и начинает казаться, будто эти люди относятся неискренне даже к тому, что им действительно дорого. А потому популярная телевизионная комедия положении "Да, господин министр!" заставляет вас смеяться над изысканными словесными выкрутасами чрезвычайно воспитанного слуги, который способен буквально превратить черное в белое да еще и убедить всех, что это одно и то же. Немалое место в комедии уделено также слабости и уязвимости – с тем самоосуждением, которое свойственно людям, ощущающим безусловное собственное превосходство. Особенно удачные шутки связаны с теми, кто в глазах английского общества является неудачником. Однако стержень комедии – отнюдь не неудачи героя, а героическая борьба за успех. Например, в комедии "Папина армия" высмеивается дилетантизм пожилых чиновников, сформировавших во время Второй мировой войны отряд "Защита Отечества". Это умилительно и забавно не только потому, что старички уверены в собственной непобедимости и способности оказать достойное сопротивление грубым немецким воякам-профессионалам, но и потому, что аудитория тоже в это верит. Англичане настолько непоколебимы в своей самовлюбленности, что совершенно спокойно подшучивают над собой. Попробуйте пожаловаться им, что кое-какие стороны их жизни поистине ужасны, и они тут же с радостью примутся рассказывать вам истории об английских поездах, которые никогда не прибывают вовремя, о бюрократической волоките, которая не раз доводила честных англичан до самоубийства, или об английской пище, настолько отвратительной, что ее ни одна собака (кроме английской, разумеется!) есть не станет. Английский юмор связан не только с узнаванием в шутках самих себя, но гораздо больше – со способностью англичан смеяться над собой: "Я думал, что моя мать отвратительно готовит, просто есть невозможно, а смотрите-ка, соус-то весь подъели!". Суховатая полуулыбка, с которой встречают хорошо рассчитанную недомолвку – весьма характерное для англичанина выражение лица. Здесь любят иронию и ожидают того же от других. Вот, пожалуйста: Двое англичан путешествуют в горах, и один говорит другому: "По карте до этого места всего шесть миль, а под твоим "чутким руководством" мы прошли целых десять". "Верно, но согласись, что пройти десять миль – куда большее удовольствие, чем всего шесть!" Густая струя непристойностей отличает многие английские телевизионные комедии. Об этом свидетельствуют, например, похабство и "приземленность" Бенни Хилла, а также "сортирный" юмор мистера Бина.
Дом и сад занимают в жизни англичанина огромное место, что в значительной степени связано с переменчивым климатом этой страны. Ее жители почти все свободное время используют для бесконечного и беспрерывного "улучшения" и обустройства своих домов, без чего ни один дом не может быть признан по-настоящему хорошим. Англичане постоянно возятся как снаружи, так и внутри дома, устанавливая электронную охрану и душевые кабины, мастеря встроенную мебель или что-нибудь еще, и в итоге превращают обыкновенный двухквартирный пригородный дом в некий готический кошмар со стрельчатыми ставнями на окнах, стенами каменной кладки и входными дверями, обитыми по периметру гвоздями с гигантскими шляпками. Даже автомобиль никогда не останется без внимания постоянного покупателя магазина "Сделай сам" (DIY). Такой человек сразу загонит свою безупречно отполированную новенькую машину на "эстакаду", сделанную им самим из рельсов, тоже приобретенных в магазине, и примется часами выстукивать молотком днище. Вы, наверное, думаете, что при подобном стремлении всей нации к самообслуживанию, самоукрашательству и самоусовершенствованию труд квалифицированных рабочих в Англии может оказаться невостребованным? Ничего подобного! Рано или поздно все равно приходится звать настоящих мастеров, чтобы они исправили тот ущерб, который был нанесен дилетантами своим жилищам и автомашинам. Присев на корточки, засунув за ухо карандаш, сердито поглядывая на клиента и недовольно посвистывая сквозь зубы, призванный на помощь мастер только головой качает: "Ну признайтесь, что баловались с этой штуковиной! Верно ведь?". И очередной энтузиаст ручного труда, поморщившись при слове "баловались", с унылым видом сует руку в задний карман брюк, изящным жестом вытаскивает бумажник и расплачивается за ремонт. Без слов. Подразумевается, что в оплату трудов мастера входит отчасти и стоимость его молчания по поводу умений самого владельца. Но ни одно несчастье, постигшее англичанина на этом поприще, не может убедить его, что какая-то из домашних работ ему не по плечу. Для него любая работа – это вызов, ну а вызов невозможно не принять!
Оказавшись в саду, англичанин не знает сомнений. Англичане вообще удивительно активны, когда выходят из дома. Садоводство – это, по сути дела, национальный вид спорта, и "зеленые пальцы" (то есть грязные руки с зеленью под ногтями) демонстрируют в Англии с особой гордостью. Стоит англичанину начать работу в саду, и происходит нечто невероятное: на какое-то время он полностью теряет весь свой практицизм и забывает обо всех прочих пристрастиях. Если представители иных национальностей увлеченно позвякивают на кухне горшками и кастрюлями, надеясь как-то улучшить свой рацион и сделать его более разнообразным и привлекательным, то англичане занимаются исключительно ландшафтом – в мечтах им видятся бескрайние зеленые просторы, покрытые плантациями экзотических цветов и кустарников. Если французов вполне удовлетворяют местные виды растительности, то английский садик в пригороде – это настоящее буйство международной флоры: лилии из Тибета, глицинии из Китая, гуннера из Патагонии: Различные "Центры садоводства" цветут пышным цветом. Журналы и книги по садоводству успешно пропагандируют идею (в телевизионных программах представленную как абсолютно безнадежную) о том, что любой человек может разводить любые растения. И действительно, когда температура опускается ниже нуля, в тропическом тепле оранжерей и теплиц по-прежнему прекрасно себя чувствуют и саженцы, и срезанные экзотические цветы. Все эти чудеса англичане умудряются творить даже на небольших участках земли: крохотный садик иди просто ящик под окном становится в воображении англичанина его личным национальным парком. Во всех уголках страны отдельные группы посвященных, истинные фанаты огородных культур, предпочитают камелиям капусту и морковь, выращивая овощи на специально отведенных под огороды клочках земли (земля эта находится в ведении муниципалитетов и предоставляется горожанам в аренду). Некоторые готовы полжизни ждать, чтобы унаследовать такой участочек с ветхим навесом или сараем (обычно эти огороды расположены, кстати, в отвратительной и даже вредной для здоровья местности), чтобы потом проводить там все свои выходные, играя в настоящих огородников, которые продают плоды своих трудов на рынке. Для англичанина первые сладостные звуки весны – это отнюдь не кукованье кукушки, а эхо непечатных слов садовода, обнаружившего, что его газонокосилка не желает заводиться. Заслышав этот первый весенний клич, все англичане разом высыпают на улицу и затем в течение всего лета вершат в своих садах подвиги Геракла, тогда как другие народы, наслаждаясь теплом, посиживают себе возле дома и предаются легкой приятной беседе. Англичане выпалывают гигантские заросли сорняков по краям своих участков, мастерят кресла-качалки, напоминающие своим видом памятники палеолита, строят дренажные сооружения, отводя воду из образовавшихся за весну луж и ручейков, выращивают гигантские тыквы для ежегодного деревенского праздника, а на пустошах высаживают целые акры астр. Если англичанину вдруг хочется перемен, он отправляется осматривать чужой сад и затем, возвращаясь домой мимо "Центра садоводства", в очередной раз загружает в свою машину целую груду новых саженцев, инвентаря, пластика для искусственного водоема, а заодно и компост. Идет ли дождь, или светит солнце (хотя чаще в Англии все-таки идет дождь), англичанин упорно мульчирует почву и занимается подрезкой растений, весь год получая наслаждение от этого благородного занятия.
Садовый гном – это весьма любопытное явление, дающее редкую возможность проникнуть в самую сердцевину английского характера. В пригородных садиках англичан часто встречается это грубовато-нахальное существо с маленькой киркой в руках; оно служит напоминанием не о языческом прошлом страны, а о том исполненном тайн времени, какое предшествует периоду взросления в жизни каждого человека, – о детстве, которое, как кажется англичанам, они давно уже успели позабыть. Вместе с застенчивой "огородной" поэзией, до смешного непрактичными солнечными часами, табличками с именами владельцев на калитке – садовый гном помогает создавать в частных владениях некий частный мирок, в котором его хозяин-англичанин выступает в роли огромного добродушного великана.
Англичане убеждены: человек, который любит животных, не может быть совсем плохим. Сами они животных обожают. Любых. И держат их отнюдь не для того, чтобы, подобно представителям других народов, заставлять своих любимцев охранять жилище или иную собственность, или использовать их в научных целях, или же просто ради престижа. Домашних животных англичане держат исключительно для компании. Они им жизненно необходимы хотя бы потому, что только с четвероногими (и прочими) домашними любимцами у большей части англичан складываются самые искренние и нежные отношения, на какие только вообще способны представители этой нации, далеко не всегда умеющие нормально общаться друг с другом. С животными англичане отлично находят общий язык, хотя порой они совершенно не в состоянии найти общий язык с собственными детьми (хотя бы просто приласкать их). Зато со своими собаками у них контакт полный, и они постоянно ласково почесывают их, нашептывая в мохнатые уши всякие милые пустячки. Псы принимают подобные приставания без жалоб, и вскоре им даже начинает нравиться то, что они не имеют соперников в сердцах своих хозяев. Дома любителей животных превращены в настоящие храмы, где все посвящено этим драгоценным божествам. Лучшие места, самые уютные и теплые уголки, отборные куски – все отдается им как само собой разумеющееся. Британцы тратят около 1,7 миллиардов фунтов стерлингов в год на пищу для своих питомцев – в два раза больше, чем дает весь их рынок чая и кофе! Кошкам и собакам, попугаям и морским свинкам позволено в доме все то, за что дети, если их проделки заметят, скорее всего, будут жестоко наказаны. Животные изначально считаются неспособными на какой бы то ни было дурной поступок. Так что когда пес кусает человека, то виноват всегда человек, даже если это всего лишь прохожий, совершенно с вашим животным не знакомый. И даже если этот прохожий зверски искусан, окружающие будут на стороне владельца собаки, упорно утверждающего: "Да мой милый Клык и мухи никогда не обидит!". Жестокое обращение с животными вызывает у англичан ужас и отвращение, именно поэтому те, кто по-прежнему увлекается охотой, убеждают себя и остальных в том, что лисе очень нравится, когда за ней гонятся гончие псы. В то время как больницы Национальной службы здравоохранения в обедневших округах одна за другой закрывают свои двери, раненые ежи, например, получают самую лучшую и квалифицированную помощь в специальных ветлечебницах, а сотни злобных норок, выращенных на фермах, выпускаются на волю активистами борьбы за права животных, этакими крестоносцами и поборниками Добра, и потом эти норки, нападая на других невинных животных, причиняют огромный ущерб и творят истинное Зло.
Иностранцы могут насмешничать, торговцы – пытаться соблазнить некоей альтернативой, но все это тщетно: англичане упорно хранят верность чаю и считают его одной из немногих действительно прекрасных вещей, когда-либо попавших в Англию из-за границы. Тогда как другие ублажают себя чем-нибудь покрепче, англичане требуют только чая. Чаю они присвоили прямо-таки мистические целебные и успокоительные свойства и прибегают к нему в любых кризисных ситуациях. Только чай способен вывести англичанина из шока. И он же служит поводом для того, чтобы просто побыть в обществе других людей – в таких случаях всегда кто-нибудь предлагает выпить чашечку чая. Возможно, чай у англичан – это действительно единственная пагубная привычка. Чай для обычного англичанина – это, конечно, ИНДИЙСКИЙ ЧАЙ. Его подают с молоком и сахаром, сопровождая угощение народной премудростью о наилучших способах его приготовления. Итак, сперва следует согреть заварочный чайник. Всыпав туда чай и залив его кипятком, надо дать ему немного "постоять" и "завариться" – но не слишком долго, иначе чай будет горчить и станет "чересчур крепким". В каждую чашку наливают немного холодного молока, а затем уже добавляют туда чай – либо разбавив заварку кипятком, либо, что бывает чаще, "прямо так", то есть душистый и крепкий чай из заварочного чайника. Китайский чай считается более изысканным; ритуал его приготовления примерно тот же, только молоко в чашку добавляют уже после того, как туда налили чай, или вообще не добавляют. Молоко также часто заменяют ломтиком лимона. Сахар кладется в последнюю очередь. В крупных английских учреждениях чай заваривают в огромных сосудах, вроде русских самоваров, и часто туда уже бывают добавлены молоко и сахар. С такими "самоварами" следует обращаться осторожно. Жидкость, которая бурным потоком устремляется из них наружу, лучше всего характеризует название "столовский чай" – или, как говорят англичане, такой, что "и без чашки па столе стоит".
Англия никогда не отличалась авантюризмом в области кулинарии. В этом отношении здесь всегда ощущался этакий пуританский дух. "Простая добрая кухня" и "честно заработанный хлеб" – понятия по-прежнему ценимые очень высоко и содержащие явственный намек на то, что чересчур сложные и чересчур красиво оформленные блюда и не хороши, и заработаны явно нечестным путем. Сомерсет Моэм заметил, что в Англии можно отлично питаться, если завтракать три раза в день. И хотя настоящий большой английский завтрак, приготовленный по-домашнему, – то есть шипящее пиршество из бекона, яиц, колбасы, жареных помидоров, грибов, почек, копченой селедки и т.д. – дал основания считать, что питаться по утрам растворимым кофе и кукурузными хлопьями значительно здоровее, его все еще запросто можно получить в любое время дня и ночи в любой закусочной, например у автозаправочной станции. Ростбиф, баранина или свинина с овощами и жареной картошкой по-прежнему являются излюбленными национальными блюдами, и англичане считают их "настоящей едой". Во всех других случаях, а также когда не хватает выдумки, англичане предпочитают еще одно традиционное блюдо – тушеные бобы и тосты. Картошка – важнейший компонент дневной трапезы. Средний англичанин съедает за год двести кило картошки. По большей части – в виде хрустящего картофеля и, конечно же, в виде "чипсов" – с рыбой, гамбургерами и прочими блюдами или же просто так, с солью и уксусом. Картошка нравится им также в виде "чип батги", которая представляет собой разрезанную пополам булочку, намазанную маслом и начиненную жареной картошкой. Большая часть англичан сочтет трапезу незаконченной, если не получит свой "пудинг". Им может оказаться приготовленный на пару рулет с джемом, рассыпчатый пирог с ревенем, яблочный пирог, пудинг с патокой, земляничное пирожное и т.п. – все исключительно охлажденное, из морозилки. Подумайте как следует, прежде чем опрометчиво заказывать "йоркширский пудинг" или "черный пудинг". Ни тот, ни другой своему названию отнюдь не соответствуют. Первый представляет собой кусок запеченного взбитого теста, и его обычно едят с ростбифом, а второй – жуткого вида кровяную колбасу. По мере того, как в Англии рос интерес к иностранной пище, увеличивался и выбор предлагаемых блюд. С преобладавшей ранее французской и итальянской кухней теперь соперничают многие другие: тайская, китайская, мексиканская, испанская, русская, американская. Существуют даже рестораны, специализирующиеся исключительно на английской еде. Один такой весьма процветающий лондонский ресторан называется "Скул диннерз" (буквально: "Школьные обеды"). В нем усталые и явно переработавшие бизнесмены могут порадовать себя такими старомодными блюдами, как хлебный пудинг, масляный пудинг или "пятнистая собака" (вареный пудинг с изюмом) – и все это будет подано благонравными девицами в школьной форме. Несмотря на то, что вкусы англичан стали более разнообразными и изысканными, они до сих пор весьма ценят свое давнишнее изобретение – сандвичи. Правда, раньше они удовлетворялись всего-навсего сыром с острой пряной приправой "чатни", но теперь высокохудожественный сандвич может содержать все что угодно – от копченой лососины и мягкого сливочного сыра до цыпленка "тикка масала", приготовленного с острыми индийскими специями. Английские вкусы весьма коварно впитывают и поглощают все, что приходит с ними в соприкосновение. Только в Англии в индийском ресторанчике вам спокойно подадут "чипсы" с соусом карри. И только англичане станут это есть.
В традиционном английском городском пабе существует четкое разделение на два бара – это как первый и второй классы на железной дороге. Салон-бар (или лаундж), то есть бар более высокого класса, посещают заезжие торговцы и "дамы"; там нейлоновый ковер на полу, мебель обита индийским ситцем, стены украшены фальшивой конской упряжью из бронзы и более высокие цены. Общий бар (тот, где посетителей обслуживают у стойки) предоставляет возможность сыграть в "дартс", бильярд или пул, сразиться с "одноруким бандитом"; к тому же там куда лучше обслуживают. Этот бар предназначен для обычных посетителей. Деревенский паб – институт бесклассовый, созданный много столетий назад. В нем обычно только один зал, да еще есть "закусочная" или маленький ресторанчик. Во многих деревнях это центральное место встреч, нечто среднее между общественным клубом, местным бюро добрых услуг и парламентом; здесь все классовые и общественные различия оставляют за порогом. Вы можете зайти в любой деревенский паб Англии и спросить, например: "Не здесь ли майор?" – и вам ответят либо: "Он в закусочной", либо: "Вы с ним только что разминулись". Светлое пиво лагер и бутылочное континентальное, а также американское пиво пользуются большим спросом, особенно среди молодежи, которая предпочитает выпивать в "тематических барах", однако традиционная английская "пинта" или кружка пива, которая, казалось, вот-вот исчезнет из обихода, вдруг вступила в период своего возрождения. Благодаря усилиям участников "Кампании за настоящий эль" (чисто английская организация, деятельность которой направлена на сохранение и поддержку производства, а также распитие традиционных английских напитков), кружка пенящегося, но не шипучего и не переохлажденного, пахнущего хмелем пива, вручную налитая в погребе из деревянного бочонка, ценится все больше и больше – во всех своих славных как региональных, так и местных вариантах. Привычка к пивным "раундам" обеспечивает пабам продажу, по крайней мере, двух третей всего пива. Считается неприличным пить вместе с другими, а самому не заказать ни одного "раунда". Удобство для каждого участника заключается в том, что всего лишь один, скажем, из шести участников "раунда" идет к стойке и приносит шесть кружек сразу, вместо того, чтобы все шестеро тащились туда, выстраивались в очередь и получали каждый свою кружку. Неудобство же таково: в итоге вам придется выпить шесть кружек пива, хотя вы зашли, чтобы пропустить всего лишь одну кружечку.
Всего лишь несколько лет назад обычные покупки делались в местных лавочках – в зеленной, бакалейной, мясной, булочной и так далее. Теперь же практически все подобные лавчонки капитулировали перед напором огромных торговых центров, расположенных на окраинах, где клиенты могут сразу купить все, что их душе угодно, и загрузить свои автомобили доверху. Выдержав первый победоносный натиск сети гигантских однотипных фирменных магазинов, маленькие магазинчики – даже те, что находятся на перекрестках оживленных улиц, – переживают жесточайший кризис, потому что предприимчивые азиаты, управлявшие ими, все как один ринулись учиться деловому администрированию. Теперь эти магазинчики часто представляют собой этакие супермаркеты в миниатюре и торгуют всем чем угодно – от сладостей до шляпных лент, от детских подгузников до газет – причем многие открыты весь день и еще далеко за полночь. При всех этих пертурбациях сохраняется, похоже, только одно золотое правило: вы можете купить все, что вам хочется, либо в очень маленьких, либо в очень больших магазинах, но ничего толком не купите в магазинах средней величины.
Французы, как помешанные, следят за своей печенью, немцы – за пищеварительной системой, испанцы – за кровью. Для англичан же нет ничего важнее работы кишечника. С самого раннего детства англичан учат обращать пристальное внимание на регулярность и консистенцию стула. День, не начатый успешным визитом в уборную, считается неудачным. Озабоченность этой проблемой англичане сохраняют всю жизнь. Если их соседи с Континента запросто завтракают булочками с вареньем, то англичане добавляют в свою овсянку различные грубоволокнистые продукты, громогласно подтверждая эффективность подобных мер и давая подобным бакалейным изделиям названия вроде "Сила" или "Крупа из цельных зерен с добавками". Средства, налаживающие работу кишечника, в том числе и старомодные, занимают основное место на полочке в ванной комнате англичанина и по-прежнему успешно продаются. "Печеночные пилюльки Картера" обещают избавить вас "от всех неприятных ощущений, связанных с запорами". "Фиговый сироп" снабжен листовкой, которая рекомендует его как "эффективное слабительное средство для всей семьи". Оба эти средства куда приятнее на вкус и действуют куда слабее, чем их нешуточный соперник – старая добрая касторка. Чрезмерное увлечение различными средствами от "закрепления" может привести к чрезмерному "расслаблению", избавиться от которого, в свою очередь, поможет также весьма немалая группа лекарственных средств, способная вернуть ваш стул в приемлемое состояние. Если дома кишечники англичан ведут себя относительно стабильно, то пребывание за границей наносит им непоправимый ущерб. Из-за отвратительного качества местной пищи и воды бесстрашный английский путешественник постоянно сталкивается с самыми различными проблемами – "Delhi Ве11у" (буквалыю: "делийский живот", то есть понос) "Montezuma's Revenge" ("месть Монтесумы"), "The Aztec Quickstep" ("ацтекский куикстеп") подстерегают англичан на всех земных перекрестках. Многие экспериментируют с различными слабительными и закрепляющими средствами всю жизнь, надеясь, что в один прекрасный день сумеют вернуться к тому благословенному состоянию, знакомому им по годам детства, когда кто-то из взрослых непременно одобрительно кивал, заглянув утром в его горшок. Но, увы, для таких экспериментаторов подобная фекальная нирвана совершенно недостижима. И никого из них невозможно склонить хотя бы к легкому флирту с вездесущими свечами, которыми так сильно увлекаются европейцы. Если французы даже головную боль лечат с помощью свечей, то англичане скорее постараются облегчить этот недуг с помощью различных травяных отваров и чернослива. В том, что касается более серьезных болезней, англичане – настоящие стоики. Их кредо – неустанное укрепление своих позиций перед лицом врага. Вспомните слова королевы Виктории перед смертью: "Мне уже немного лучше:"
В гигиене англичане склонны придерживаться традиций. Душ, правда, становится все более популярным, но в большей части домов на первом месте все-таки ванна. И англичане всегда предпочтут душу наслаждение поплескаться в собственной грязи, слегка разбавленной теплой мыльной водичкой. Средняя английская семья потребляет значительно больше мыла и дезодорантов, чем любая семья на Континенте. И это, с точки зрения англичан, немаловажно. Ибо каждый житель Англии знает, что представители других народов, особенно французы, просто стараются с помощью духов и одеколона отбить неприятный запах собственного немытого тела.
Англичане считают, что активный отдых, как и спорт, должен содержать элемент соперничества, столь характерный для всего английского образа жизни. Да, твой досуг – это тоже соревнование с другими, которое ты просто обязан выиграть! Честолюбец, запускающий модели вертолетов на пустыре или деревенском общинном выгоне, подсознательно ожидает, что к нему подойдет кто-то еще из любителей и станет с ним соревноваться. Человек, моющий свою машину воскресным утром возле дома, на самом деле соревнуется с соседями в наведении идеального блеска с помощью полировальной пасты и замши. Даже мирная кружка пива в пабе легко может стать причиной настоящего пивного соревнования, если, конечно, подвернутся подходящие соперники. Этот разрушительный принцип постоянной проверки себя в сопоставлении с кем-то действует даже в парках отдыха. Пассивно-потребительское отношение к Диснейленду не для англичанина. Разумными и осторожными они могут быть большую часть времени и где угодно, но только не в парке отдыха – здесь они открыто проявляют себя как любители острых ощущений. Идеальным англичанину представляется тот парк, где есть аттракционы типа "Тарзана" (или "скайдайвинга"), когда человек, привязанный за ноги, прыгает вниз головой с большой высоты, "потхолинга" (любительской спелеологии), бобслея и гонок на глиссерах. Можно даже по старинке постоять в очереди, чтобы получить удовольствие на таких аттракционах, как "Смертельная петля", "Немезида", "Дорога самоубийц" и "Ты, наверно, совсем спятил, раз хочешь сюда войти". Ближайшими родственниками парков отдыха являются сафари-парки, где обедневшие аристократы пытаются удержать кредиторов на крючке, устраивая им поездки по своим земельным владениям, заселенным крупными африканскими хищниками. И люди без конца ездят кругами в надежде увидеть хоть одного такого зверя. Огромные плакаты предупреждают посетителей, чтобы они держали окна в машинах закрытыми, и, разумеется, большая часть англичан реагирует соответственно: оставляет окна приоткрытыми, желая "слегка рискнуть" и почувствовать опасную возможность быть "слегка" искалеченными.
Когда англичанам угрожает непогода, они, в отличие от представителей других народов, не спешат прятаться по домам. Ибо непогода – это отличный соперник, достойный и, вместе с тем, хорошо знакомый. Завернувшись с головы до пят в непромокаемую одежду, англичанин отправляется прочь из дому в длительное путешествие автостопом и голосует на шоссе, выставив вперед правую ногу и повесив на шею пластиковый мешочек с географическими картами. В горах и долинах англичане следуют хорошо охраняемыми пешеходными маршрутами, которые для маскировки называют "экскурсионными". Подобные экспедиции, во время которых человек лишен самых элементарных удобств, особенно нравятся англичанам. И в летние месяцы они готовы путешествовать подобным образом где угодно – в таких местах, как Гримпенская трясина или Озерный край, где им практически гарантированы непрерывные дожди и можно сполна удовлетворить свою потребность в борьбе с силами природы. Подобные схватки со стихиями настолько популярны, что некоторые предприимчивые любители даже проложили маршруты, сопряженные с особым физическим риском и дискомфортом, в самых далеких и негостеприимных районах страны и платят немалые деньги, чтобы иметь возможность на равных участвовать в поединке с природой после прохождения тренировки на специальных курсах. Такие курсы под романтическими названиями (типа "Выживание") созданы исключительно для того, чтобы англичанин мог укрепить свои дух и тело и проверить, насколько его характер является "истинно английским". Во всяком случае, такая черта, как неподвижность верхней губы, гарантируется. Компании бесплатно посылают своих сотрудников в такие экспедиции на несколько дней подряд, чтобы те смогли поиграть в подобные игры, и руководствуются при этом мыслью о том, что люди, с восторгом воспринимающие борьбу с силами природы, могут выйти победителями и в исполненной стрессов деловой схватке. Похоже, им просто в голову не приходит уволить разом всех сотрудников и оставить исключительно тех, кто успешно прошел обучение на курсах по выживанию.
Самый популярный национальный спорт – рыбная ловля, которую англичане всегда называют "рыболовством" (angling), потому что данное слово звучит солиднее, подразумевая определенные профессиональные навыки и сноровку. Большая часть англичан явно предпочитает рыбную ловлю футболу. Однако же истинная любовь англичан к спорту проявляется в наблюдении за теми, кто, собственно, спортом и занимается. Такое наблюдение дает выход всем их зажатым эмоциям и обеспечивает стабильность и спокойствие внутри той общественной группы, к которой они принадлежат. Множество футбольных фанатов готовы сидеть у телевизора хоть всю ночь, запасшись мешком хрустящей картошки и не боясь мешков под глазами, чтобы в 44-й раз посмотреть повторение какой-нибудь особенной голевой ситуации. Даже если им не по карману регулярно оплачивать специальный спортивный канал, они все равно купят своим детям комикс, посвященный любимой футбольной команде, сколько бы он ни стоил и сколько бы раз ни менялось его содержание. Особенно упорные болельщики непременно покажутся на трибунах лично, чтобы подавить оппозицию или оттеснить ее представителей с боковых линий. Часто это происходит при минусовой температуре, десятибалльном штормовом ветре или постоянной угрозе ливня. Но футбольным фанатам вес нипочем! Футбольный фэн приучен к поражениям и даже испытывает некое мазохистское удовольствие, когда его любимая команда получает по зубам или же, если повезет, умудряется вырвать ничью у более зубастого противника. Исключение составляют поклонники популярного клуба "Манчестер Юнайтед", которые ожидают от своей команды исключительно выигрышей и ужасно расстраиваются, когда это не получается. У "Манчестер Юнайтед" больше болельщиков, чем у любого другого клуба в мире. Каждый номер их журнала распродается немыслимым тиражом – только на Тайване покупают 30 000 экземпляров!
Крикет для англичан – не просто игра. Это символ. Команда из 22-х человек персонифицирует все философские и религиозные представления жителей этой страны. Можно, конечно, не обращать на это внимания – если не боитесь. Но тогда вы запросто попадете в неловкое положение, и вас легко обвинят в том, что вы "играете не по правилам" или "не играете прямой битой" – то и другое клеймо невоспитанного человека. Крикет все англичане считают национальной формой летнего досуга. Просто те, кто действительно играет в крикет, относятся к нему со всей страстностью, на какую только способны, а те, кто не играет, ведут себя индифферентно. Приехав в Англию, нужно быть слепым, чтобы не заметить как минимум одной воскресной игры. Но даже и слепого не минуют репортажи о международных соревнованиях по крикету, ведь голос комментатора доносится буквально из каждого приемника или телевизора в любом общественном месте и в течение всего теплого сезона. Это неизбежность. На любой деревенской лужайке или на экране телевизора постоянно торчит группа людей, одетых в белое и собравшихся кружком, словно в ожидании некоего события. Англичане изобрели крикет 750 лет назад, и по отношению к нему ощущают себя страшными собственниками. Правила этой игры – одна из величайших тайн нашей жизни, тщательно закодированная и известная только посвященным. Некогда именно они распространили крикет по всему миру, всегда и повсюду выигрывая. Но постепенно команды других стран стали играть в крикет лучше англичан, и теперь, похоже, английская команда всегда и повсюду проигрывает. Проиграв в очередной раз, англичане приходят в страшное волнение и обвиняют каждого – в пределах своего поля зрения – в самых невероятных видах мошенничества: в том, что он трогал мяч; в том, что нарочно копал в земле ямки, и теперь мяч катится совсем не туда; в том, что он побрил голову (видимо, чтобы снизить сопротивление ветру, когда собирался бросить мяч); в том, что он "проехался" в адрес бэтсмена (то есть выкрикивал в его адрес оскорбления, мешая ему отбивать удары); в том, что он "нарочно пугал бэтсмена" (целясь мячом в него, а не в калитку); и, наконец, в том, что он играл чересчур быстро для однодневного матча. Они шумно жалуются, уверяя, что это "никакой не крикет", пока, разумеется, сами не совершат подобных оплошностей.
Когда входишь в английскую "игорную лавку" (или "к букмекеру"), то ощущаешь примерно тот же душевный трепет, что и посетители тех чикагских баров (в 1920 году), где незаконно торговали спиртным. Английские законы об азартных играх требуют, чтобы снаружи не было видно ничего из тех постыдных явлений, которые имеют место внутри, так что окна "игорных лавок" либо покрыты "морозным узором", либо просто закрашены, а дверной проем замаскирован занавеской из пластиковых полосочек, за которой виднеется полутемное помещение, в котором нет ни столов, ни стульев. Узкая полка, расположенная примерно на высоте груди, служит для того, чтобы записывать ставки, а также чтобы прислоняться к ней в мрачных раздумьях по поводу своего проигрыша. Пол предназначен исключительно для того, чтобы на него бросали окурки. "Игорная лавка" прекрасно иллюстрирует английское национальное стремление получать удовольствия самым неприятным для себя способом. Разочарование, которое испытываешь, поставив на проигравшего, несколько смягчает лишь осознание того, что тебе не нужно возвращаться в это отвратительное место, чтобы забрать выигрыш. Зато день, проведенный под открытым небом на ипподроме, особенно в праздничной атмосфере ежегодных "классических скачек", таких как "Дерби" или "Гранд Нэшнл", безусловно доставит вам удовольствие.
Один раз в год большая часть англичан берет продолжительный отпуск и проводит его вместе с семьей. До того, как стало популярным передвижение по воздуху, английская семья обычно проводила свой отпуск на одном из множества приморских курортов. В июле-августе длинные вереницы "остинов", "роверов" и "фордов" ползли по извилистым и узким английским дорогам к раскинувшимся на берегу моря городкам. Там в лавчонках на набережной продавались ведра, лопатки, надувные матрасы, непристойные открытки, сахарная вата, марципаны, леденцы на палочках, и, разумеется, жареная рыба с картошкой. Морской ветерок раскачивал разноцветные палатки в кемпингах на берегу, и английские семьи целые дни проводили на пляже. В итоге им, похоже, даже начинали нравиться тающее мороженое, протекающие термосы и песок, попадающий абсолютно во все. Теперь же англичане начинают свой отпуск в аэропортах Гэтуика, Стэнстеда, Льютона, Манчестера, Бирмингема или Хитроу, откуда самолеты уносят их в Испанию, в Грецию, на Кипр, во Флориду или еще в какие-нибудь солнечные края, где им по-прежнему твердо гарантированы все те же прелестные "английские" аркады, непристойные открытки, которые можно послать домой, и внушающий доверие запах жареной рыбы с картошкой. Там англичане ведут себя так, словно находятся в Боньоре, Блэкпуле или Брайтоне – держатся вместе, не обращая внимания на существование аборигенов и выбрав для себя какой-то определенный уголок пляжа. Там, точно за невидимой стеной, они и проводят большую часть дня, валяясь на солнце. По вечерам они пьют, танцуют и вовсю расслабляются на дискотеках. Местные жители, по-видимому, нужны для того, чтобы организовать отдых англичан, которые считают, что отпуск действительно удался, только в том случае, если возвращаются домой с красным облупленным носом, расстроенным местной пищей и алкоголем желудком и таким ощущением, что теперь пора и отдохнуть.
Англия – страна Шекспира, Мильтона, Байрона, Диккенса и Беатрикс Поттер. Первый из этого ряда – общепризнанный гений, настоящий титан в области литературы, в течение уже четырех веков служащий несравненным эталоном для всех писателей земного шара. Следующие трое – писатели тоже вполне достойные и всеми уважаемые; их книги имеются почти в каждой домашней библиотеке. Но лучше всего англичанам известно творчество последней писательницы, ибо все вышеперечисленные авторы писали о людях, а книги Беатрикс Поттер посвящены животным. Так что одно лишь упоминание о кролике Питере, миссис Тигги-Уинкль или Джереми Фишере мгновенно вызывает отклик в сердцах английских читателей, а вот терзания Гамлета, Кориолана или Отелло хоть и заставят лучшую и наиболее интеллектуальную часть читательской аудитории несколько напрячь свои умственные способности, однако оставляют их души холодными как лед. Если у представителей иных народов дух захватывает, когда они читают о том, как Генрих V обратился во время битвы при Азенкуре к своим воинам, призывая их к оружию, или как Джульетта со слезами на глазах молила своего возлюбленного Ромео, то английских читателей всех возрастов более всего волнует история о том, как Джемима Пудлдак, перехитрив лису, поправила свой чепец да и удрала от своих кастрюль на волю, чтобы порадоваться еще одному солнечному деньку. Буквально на пятки Беатрикс Поттер наступает Александр Милн, чью книгу "Винни-Пух" всегда выдают за "детскую", хотя она написана взрослым человеком для других абсолютно взрослых людей. Впрочем, эти взрослые, прочитав "Винни-Пуха" хотя бы раз, читают его потом всю жизнь. Если не считать тех книжек "для детей и юношества", где главный герой имеет все же антропоморфный облик, то есть более всего похож на человека, англичане хранят свою литературную традицию, практически не будучи с нею знакомыми. Они обращаются с собственной литературой примерно как с парадным чайным сервизом: приятно сознавать, что он у тебя есть, но тебе даже в голову не придет хоть раз действительно им воспользоваться.
Для подавляющего большинства англичан телевизор – единственная возможность как-то расширить свой "культурный" кругозор. Англия стоит на первом место в мире по культуре видеозаписи – и видеомагнитофонов у англичан больше, чем у жителей любой другой страны. Английское телевидение, естественно, специализируется на спортивных передачах. Поистине героические битвы случаются между телекомпаниями за получение эксклюзивных прав на показ наиболее популярных спортивных соревнований. Но даже англичанам маловато одного лишь спорта. Развивая и без того свойственный английским зрителям дух соперничества, телевизионщики показывают огромное количество всяких шоу-конкурсов с опросами и играми. Кроме того, телеканалы представляют целую россыпь различных новостных и дискуссионных программ. Порой по телевизору идут и новые мелодраматические сериалы. Впрочем, сериалам английского производства удается вытеснять импортные мыльные оперы и всякие мини-сериалы, которые тоже достаточно популярны. В остальном по телевизору крутят старые фильмы, смотреть которые англичанам никогда не надоедает. Программы, предназначенные для малочисленных интеллектуалов, показывают поздно ночью, чтобы не травмировать остальных зрителей.
Если француз по дороге на работу обычно читает какой-нибудь роман, то англичанин читает газеты. Невероятный аппетит, с которым англичане поглощают всевозможные печатные новости, сплетни и скандалы, не имеет себе равных. Английский газетный рынок привлекает предпринимателей со всего света, и они борются не на жизнь а на смерть, желая завладеть авторскими правами и ухватить кусок пожирнее. Что совершенно непонятно. Ведь пресса явно не может соперничать по скорости освещения событий с радио и телевидением. Возможно, это связано с тем, что англичане предпочитают свои новости, как и свой климат, так сказать, в холодном виде. А также, возможно, потому, что втайне они считают новости, поданные как бы в ретроспективе, более реальными и надежными. И, кроме того, они ужасно любят решать опубликованные в газетах кроссворды.
Английский театр живет сегодня в основном за счет новой постановки старых мюзиклов. Билеты на эти спектакли распродаются заранее и по записи. Как и на последние спектакли Эндрю Ллойда Уэббера (написавшего рок-оперу "Иисус Христос – суперзвезда" и мюзикл "Кошки"). Вот за это англичане готовы платить. Ну а если бы Ллойда Уэббера да соединить с Беатрикс Поттер, так и вовсе ни одного билетика купить было бы невозможно. В кинематографе положение дел несколько лучше. Слухи о его кончине, распространившиеся лет тридцать назад, оказались сильно преувеличенными – даже иностранные фильмы в кинотеатрах смотрят каждую неделю тысячи англичан. Но это, скорее, потому, что англичане любят семейные "выходы из дому". Таская за собой детей, они непременно желают посетить все музеи и картинные галереи, потереться среди иностранцев и купить различные сувениры и репродукции знаменитых полотен. Если же их просят высказать свое мнение о том или ином произведении искусства, они обычно начинают нервничать, не без оснований подозревая, что в данном вопросе разбираются весьма неважно. В целом англичане отчетливо предпочитают большие полотна с изображениями людей или животных и принадлежащие кисти таких художников, как Лэндсейр. Если картина представляет собой иллюстрацию к какому-нибудь историческому сюжету, тем лучше. Если англичанин не в состоянии понять изображенное на полотне, он просто не удостаивает вниманием эту картину. Себя англичане видят скорее в роли меценатов, а не художников; большинство из них вообще считает культуру роскошью, а чрезмерная роскошь, как известно – вещь опасная.
Хотя англичане, по сравнению с прочими народами мира, весьма мало ориентированы на семью, они и помыслить не могут о том, чтобы провести Рождество где-нибудь еще, кроме своего родного "гадюшника", который они называют также "лоном семьи". Это ежегодное сборище родственников обычно кончается слезами, и чтобы оправиться от подобного потрясения, многим требуется не менее полугода. Но традиция есть традиция, и уже в начале октября английские семьи начинают планировать очередное семейное Рождество, напрочь позабыв моральный ущерб, нанесенный им в прошлом году. А вообще, если не считать Рождества, члены семьи старательно, точно выполняя религиозный обет, весь год избегают друг друга и видятся разве что в случае совершенно непредвиденных обстоятельств, вроде крещений, свадеб и похорон, из которых крещения и похороны, будучи наименее продолжительными, наиболее популярны. Свадьбы отличаются от сражений в крикет только униформой участников. Планировать такое кошмарное событие, как английская свадьба, начинают заранее. Как и спорить по этому поводу. Даже если английские книги по этикету и пытаются как-то помочь родственникам жениха и невесты, совершенно определенно указывая, кто должен платить за организацию свадьбы и платье невесты, кто – за цветы, кто – за церковь, хор и органиста, кто – за машины и организацию приема, кто – за угощение и фотографов, а кто – за вызов "Скорой помощи", организаторы торжества все равно начнут задолго до свадьбы яростно спорить по каждой из перечисленных выше статей расхода; спорить они будут и во время свадьбы, и даже после нее. Ни малейшего удивления у переживших это событие не вызывают сообщения в газетах о том, что отец невесты, например, возбудил судебный иск против родителей жениха, ибо родители "счастливых молодоженов", все еще пребывающих в свадебном путешествии, так и не сумели сами разобраться, кто и за что должен платить. Тем удивительнее, что семейные сборища здесь все еще случаются. И это свидетельство безусловного торжества надежды над горьким опытом.
Именно так звали одного католика, который в 1605 году попытался взорвать здание Парламента с целью убить короля Якова I. В память о том "Пороховом заговоре" 5-го ноября англичане непременно устраивают фейерверки и жгут гигантские костры из всякого мусора, сжигая на них чучело вышеупомянутого неудачника. Его попытка совершить террористический акт отмечается не потому, что преступника успели обнаружить прежде, чем он сумел убить короля (который, кстати, был чрезвычайно непопулярен), а потому, что спасли чуть было не нарушенный им статус-кво.
В Англии считают, что поезда никогда и никуда не отправляются вовремя, кроме тех случаев, когда сам пассажир опаздывает на пару минут. Сезонные скидки – а ценовая шкала железнодорожных билетов чрезвычайно разнообразна – возможны, но только не тогда, когда именно вы собрались куда-нибудь ехать. Городские автобусы прибывают на остановку один за другим, но с большим перерывом – чтобы пассажиры могли вдоволь их подождать. Зато потом, буквально за мгновение до того, как начнется настоящее сражение за места в первом автобусе, следом за ним появляются сразу еще три или четыре, следующие тем же маршрутом. В общем, всегда – то до отвала, то ничего. Какой бы вид транспорта вы ни выбрали, все равно окажется, что вы всегда куда-то опоздали. А все потому, что, вопреки распространенному мнению, англичане по природе своей отнюдь не так уж пунктуальны. Здесь считается даже проявлением вежливости прибыть куда-то минут на пятнадцать позже назначенного вам времени. Возможно, английский транспорт просто помогает вам так или иначе придерживаться этого негласного правила. Все это части одной и той же системы.
Практически каждый англичанин старше 17 лет либо сам владеет автомобилем, либо имеет к нему какое-то отношение – во всяком случае, часто им пользуется, особенно для коротких поездок за город. Это приводит к невероятным проблемам с проездом по городским улицам и с парковкой, а в итоге – к чудовищным автомобильным пробкам. Средняя скорость в плотно застроенных городских кварталах сегодня составляет 11 миль в час – медленнее, чем ездили в прошлом веке кареты, влекомые лошадьми. Англичане терпеть не могут дорожных ухабов и постоянно заботятся о своих шоссе, огораживая значительные их участки цепочкой из красных и белых конусов и превращая проезжую часть в настоящую ловушку. Обладатели сезонных автобусных билетов, которым приходится регулярно ездить из пригородов в Лондон и обратно, могут, конечно, если они никуда не спешат, позвонить ремонтникам на специальную "горячую линию", чтобы уяснить для себя точные географические пределы запретной территории. Целые городки различных бытовок и палаток вырастают на обочинах шоссе, когда к рабочим-дорожникам присоединяются ремонтники из газовых, электрических, водоснабжающих, телефонных компаний и компаний кабельного телевидения, что случается с поразительной регулярностью. Когда последние представители перечисленных организаций сворачивают наконец свои палатки, их место снова занимают дорожные рабочие, и так без конца. Левостороннее движение – тоже английская традиция, а потому не подлежит обсуждению. Этот обычай зародился еще в те времена, когда основным средством передвижения была лошадь, и всаднику нужно было держаться левой стороны, дабы иметь возможность правой рукой вовремя выхватить меч и защитить себя от едущего навстречу противника. В наши дни англичанин в основном высовывает правую руку в открытое окно автомобиля, желая жестами подкрепить свои облегчающие душу инсинуации в адрес других водителей. Англичане, надо заметить, на редкость хорошо ведут себя на проезжей части. Они редко пользуются звуковым сигналом и охотно уступают друг другу дорогу. Педантично соблюдая правила дорожного движения, они непременно притормозят на пешеходном перекрестке со светофором-автоматом, даже если вблизи не видно ни одного пешехода. Если же кто-то все же появится, они, пронзительно визжа тормозами, замирают на месте и терпеливо ждут, пока человек перейдет через улицу. Все это вызывает законное удивление у иностранцев, которые, видно, привыкли к возможности того, что их могут переехать еще на тротуаре, прежде чем они, точно испуганные кролики, бросятся перебегать на ту сторону.
Тех английских детей, чьи родители достаточно состоятельны, чаще всего отдают в какую-нибудь "паблик-скул" (что на самом деле означает вовсе не "публичную" школу, а частную), то есть в закрытую школу, обычно с интернатом. Родители таких детей весьма положительно относятся к пребыванию своего чада в интернате, полагая, что чем дальше дети от дома, тем они лучше развиваются. Хотя в Англии и есть небольшое количество смешанных частных школ, большая их часть все же принимает учеников только одного пола, чтобы они с раннего возраста получили возможность в какой-то степени приобщиться к монашескому или тюремному образу жизни. Альтернативой "паблик-скул" является государственная бесплатная публичная (на сей раз это название соответствует действительности) дневная школа. В таких школах, правда, периодически не хватает преподавателей (слишком низкая зарплата), оборудования и канцелярских принадлежностей (нехватка фондов обеспечения), учеников (хронические прогулы) и помещений (каждый день сгорает, по крайней мере, одна школа). Кроме того, эти школы являются неким полигоном для испытаний переменчивых взглядов философов от образования и школьных методистов. Однако, отдают ли англичане своих детей в школу государственную или частную, забота у них все равно одна: ребенок должен получить "хорошее образование", то есть обрести ощущение того, что после окончания школы жизнь полностью в твоих руках и перед тобой открываются головокружительные возможности. Но, как и во многих других случаях, "получаешь то, за что платишь", так что англичане понимают: если не платишь ничего, так ничего и не получишь.
Английский "бобби", всегда находящийся на своем посту и всегда готовый дать вам вежливый ответ, если вы спросите у него, как пройти туда-то или который час, действительно существует. А в целях самосохранения английские "бобби", в отличие от полицейских в других странах, предпочитают полагаться не на оружие, а на радиопереговорное устройство, газовый баллончик и телескопическую дубинку. Их сомкнутые ряды украшают каждое мероприятие под открытым небом и обеспечивают участникам приятное ощущение надежной защиты. "Бобби" всегда и повсюду под рукой – кроме, как замечают сами англичане, тех случаев, когда они вам действительно необходимы. Англичане, рассчитывая, что их полицейские – это настоящие рыцари без страха и упрека, бывают потрясены до глубины души, когда обнародуются факты страшной жестокости или чудовищной коррупции в полиции, хотя все знают, что подобные случаи являются основой сюжета для многих боевиков, которые без конца показывают по телевизору. Но англичане убеждены: жизнь никогда не должна уподобляться искусству! Официальные данные об уровне преступности в стране выглядят вполне обнадеживающе: 4,6% взрослых граждан Англии становятся жертвами краж, 2,55% – краж с взломом и 0,75% – жертвами насилия, но всего 0,01% населения страны являются жертвами убийств. С другой стороны, каждый год совершается 1,3 млн. краж, так или иначе связанных с автомобилями – самый высокий показатель в Европе. Число же НЕзарегистрированных преступлений еще менее утешительно. Так, треть всех жертв краж (в том числе и с взломом!) и вандализма даже не утруждает себя сообщением о совершенном преступлении, будучи уверенной, что "это вряд ли заинтересует полицию" или что "вряд ли полиция будет в состоянии что-нибудь сделать", а 47% жертв насилия и вовсе заявляют, что уже "позаботились обо всем сами". Способность полиции разобраться в том или ином преступлении зависит от конкретного случая: например, убийства раскрываются на 93%, хотя общее количество раскрытых преступлений составляет всего около 26%. Есть даже такая циничная шутка, будто полицейские всю жизнь только и делают, что наугад останавливают сотни тысяч автомобилей в надежде обнаружить за рулем хотя бы несколько человек, которые чересчур много выпили. Основной упор в работе современной английской полиции делается на предотвращение преступлений; при этом они, в частности, ссылаются на успешное использование данных с видеокамер, расположенных в общественных местах (особенно если не забывают вставить кассету). Вот отличный пример: сорок магазинных воров были задержаны за один только месяц в Ромфорде, графство Эссекс, пока наблюдение с помощью видеокамер не положило конец притоку в город преступных элементов. Воровство практически прекратилось. Что было хорошо для Ромфорда, то плохо сказалось на соседнем Апминстере, куда разом хлынули все ромфордские магазинные воры.
С тюрьмами у англичан действительно серьезные проблемы. Они будто только сейчас проснулись и поняли, каково положение дел: тюрьмы перенаселены, там царят грязь и запущенность, да и вообще все неуклонно приходит в упадок. Недавние реформы, правда, привели к некоторым улучшениям: в частности, установка в камерах унитазов наконец-то положила конец такому позорному явлению, как "вывод на оправку", однако тюрьмы переполнены по-прежнему, и даже стоящие на приколе баржи используются порой в качестве тюрем. Еще одна проблема состоит в том, что англичане никак не могут решить, для чего же, собственно, предназначена тюрьма: то ли чтобы просто "исключить из оборота" плохих людей, то ли чтобы их "переделать" в хороших, то ли чтобы "этим гадам" свет показался не мил. Общественность прямо-таки в ярость приходит, когда газеты публикуют материалы о том, что английские тюрьмы напоминают "роскошные отели", а наркотики внутри тюремных стен куда доступнее, чем за ними, или же о том, что в очередной раз кому-то из хорошо известных преступников "удалось уйти", скажем, на машине, увозящей грязное белье из прачечной. Самое последнее решение английских властей – приватизировать тюрьмы, а затем передать управление ими под эгиду американских "судебно-исправительных органов". Англичане полагают, что в таком случае анализировать и критиковать недостатки пенитенциарной системы, ставшей практически американской, им будет значительно легче.
Английский закон, как и многое другое в жизни англичан, основывается на прецеденте. Это означает, что и в наши дни все определяют решения, принятые по тому или иному вопросу когда-то давно. Право предстать – в случае любого преступления – перед судом присяжных заседателей составляет основу гражданского английского права. В таких случаях вина считается установленной, только если она доказана, и доказательства "не допускают никаких разумных сомнений", иначе приходится признать подсудимого невиновным (или, по крайней мере, не считать его уголовным преступником). Англичанам приятно думать, что подобное их отношение к понятию "презумпция невиновности" демонстрирует всему миру, какой они замечательный, добрый народ и как доверяют людям. Вот, собственно, и все, что известно большинству англичан о законах своей страны (точнее, все, что они об этих законах желают знать); остальная же часть английского права для среднего англичанина просто непостижима. В уголовных судах правосудие вершат, как бы участвуя в представлении костюмированной исторической драмы, и при этом все участники спектакля – члены судебной коллегии, обвиняемые, свидетели, виновные и невиновные – ловко жонглируют правдой и ложью, отважно пытаясь установить либо первую, либо вторую. А затем стараются – если вина заключенного доказана – вынести ему такой приговор, который действительно соответствовал бы его преступлению. Предметом особой гордости представителей английской системы правосудия является то, что вынесение таких приговоров все же порой случается.
Англичанам приятно думать, что государственные власти управляют ими с их же согласия. Как бы ни складывались реальные обстоятельства, англичанину необходимо чувствовать, что он сам хозяин своей судьбы. Он весьма неприязненно относится к каким бы то ни было попыткам контролировать его жизнь и деятельность и упорно придерживается того заблуждения, будто делает все исключительно по собственному желанию. Английская конституция, которая составила основу современной конституции Великобритании после слияния всех составных частей Соединенного Королевства воедино, является в самом прямом смысле законом неписаным, то есть, основанным на комплексе древних традиций, исторических конвенций и правил. Как и во многом другом, жизнь современной Англии идет по тем же законам, что и всегда в прошлом. Англичане гордятся тем, что их "Билль о правах", заложивший основы конституционной монархии, не провозглашает свободу отдельной личности. Да и зачем им, англичанам, такая свобода? Они полагают, что наличие у каждого списка того, чего он делать не может, дает чересчур большой простор для граждан с богатым воображением, и они начинают мечтать о вещах, которые власти просто еще не успели признать незаконными. Тогда как наличие списка всего того, на что ты имеешь полное право (как в Америке), предоставляет властям широчайшие возможности для придумывания причин, которые позволили бы им упрятать тебя за решетку.
Несмотря на расхожее мнение, будто собственный королевский двор – дело весьма дорогостоящее, содержание королевской семьи обходится каждому гражданину Соединенного Королевства всего в 6 пенсов ежегодно – то есть, вряд ли дороже, скажем, объявления импичмента президенту. Английский монарх – не только высшее лицо в государстве, но и глава церкви, а также номинальный глава правительства. Даже требования об уплате налогов приходят в конверте со штампом "Служба Ее Величества" – то есть, и почта в Англии является королевской. Голова английской королевы красуется на каждой почтовой марке (без указания названия самой страны) – и это тоже очень по-английски. И вовсе не потому, что англичане считают, будто каждый человек в мире тут же узнает, чей это профиль изображен на марке, но просто потому, что марку изобрели именно они.
Английский парламент состоит из двух палат – палаты общин (где избрание прямое) и палаты лордов (в которую избирают в виде поощрения или награды и в которой должности наследуются). Впрочем, предпринимались и кое-какие шаги для отмены назначения пэров в палату лордов по наследству. Те, кого это непосредственно касается, считают подобные идеи исключительно несправедливыми, но отнюдь не потому, что при отмене закона о наследовании мест в палате потеряют и право баллотироваться туда, а из-за того, что в таком случае сразу перестанут быть членами Клуба. Помимо парламента, высшего органа законодательной власти, в стране имеется и правительство, подразделяющееся на различные советы – советы графств, городские советы, советы районные или окружные, муниципалитеты небольших городов, приходские советы и т.д., которые получают примерно 80% своих поступлений из центральных фондов и добирают остальное за счет местных налогов – что ярко проявляется в том, что они ведут дела на местах, как им самим бог на душу положит. Отношение к бюрократии у англичан двойственное. Они понимают, что это зло неизбежно, однако врожденная прямота и независимость их характера требует, чтобы они сопротивлялись всяческому вмешательству бюрократов в их личную жизнь. Впрочем, в одном англичане – и бюрократы, и небюрократы – единодушны: может, бюрократия и мешает порой жить, но все равно ни одна из бюрократий Континента английской бюрократии и в подметки не годится!
Жители Англии хорошо понимают, что политики всегда преследуют только собственные цели и доверять им нельзя, но, тем не менее, считают английских министров образцом высокой нравственности, а если тем не удается соответствовать понятию образца, то ожидают от них единственно достойного поступка: подачи в отставку. В глубине души англичане весьма консервативны и не любят перемен, а потому перемены у них случаются крайне редко. В Вестминстере (это здание специально построено в XIX в. так, чтобы выглядеть на 500 лет старше) английские политики ведут свои дела со всем присущим древнему английскому парламентаризму историческим великолепием и в соответствующих костюмах. Ничего удивительного, что на политической сцене Англии доминируют две партии, имеющие не какое-нибудь напыщенное и ничего не значащее название, вроде "Республиканской партии", "Христианских демократов" или "Солидарности", но называющиеся вполне достойно и просто: Консервативная и Лейбористская. Первая – отголосок неизменного свойства английской натуры. Вторая – оплот пуританской трудовой этики с ее воспеванием труда как такового (то есть, труда ради самого трудового процесса). Прибавка прилагательного "новый" к слову "труд" некогда превратила драчливую рабочую партию в политически корректную и тоже достаточно консервативную. Превращение же части Либералов, то есть, третьей партии, некогда бывшей частью одной из "двух великих" партий английской буржуазии, в либерал-демократов привело к удвоению их представительства в Парламенте. Не так давно всех членов парламента от партии Либералов можно было посадить в одно такси. Теперь же для них потребовался бы, наверно, целый автобус, хотя еще и не двухэтажный.
В деловых кругах разных стран мира английские бизнесмены порой кажутся дилетантами. Они, похоже, до сих пор предпочитают полагаться в делах на некое "чутье", не доверяя иностранным методам анализа и организации труда. Вот почему их иногда недостаточно серьезно воспринимают в мире бизнеса. Английская манера решать практические вопросы необычайно демократична. Любое решение должно приниматься коллегиально, то есть какой-нибудь комиссией. Так что если вы вздумаете связаться по телефону с кем-то из представителей английских деловых кругов, вам каждый раз будут отвечать: "он (или она) на совещании" или: "у него важная встреча", На этих встречах члены комиссий заседают до бесконечности, пытаясь достичь консенсуса, вместо того, чтобы принять конкретное решение. Некогда широко распространенное мнение о том, что англичане работают больше и усерднее прочих, ныне сильно пошатнулось, ибо статистика доказала, что в среднем немцы работают 44,9 часа в неделю, итальянцы – 42,4, а англичане -всего 42. Разумеется, последние тут же заявили, что у немцев и итальянцев, во-первых, значительно больше праздничных и выходных дней, а, во-вторых, важно не количество рабочих часов, а качество работы. Англичане очень гордятся собственной способностью непременно, пусть кое-как, ошибаясь и путая, но все же доводить дело до конца "без лишней спешки", то есть действовать, не особенно беспокоясь о дисциплине или планировании. В прошлом подобное отношение к работе служило англичанам весьма неплохо, а ведь именно в прошлом для них заключены все те уроки, которые они мечтают усвоить.
Английские компании и нынче повсеместно организуются по старинке. То есть в основе их лежит концепция многослойной пирамиды, на вершине которой председатель и исполнительный директор компании, а в основании – скромные служащие. Кое-что в Англии вообще никогда не меняется. Опросы выпускников английских университетов показали, что те, кто закончил независимую (то есть частную) "паблик-скул", автоматически получают лучшие и более высокооплачиваемые места, чем те, кто закончил государственные школы. Как ни пытались разрушить традиционный "круг старых однокашников", он по-прежнему неколебим как скала. И "галстук старого однокашника" по-прежнему считается достойным любых капиталовложений.
Поскольку англичане терпеть не могут, когда им указывают, что и как нужно сделать, любой приказ следует отдавать с должной долей вежливости, что представители многих других народов находят абсолютно неуместным. Если вы, следуя английской традиции, выразите свой приказ в форме просьбы, то непременно добьетесь желаемого результата. Но попробуйте выразить его именно в форме приказа, без малейшей уступки собственной воле каждого из ваших подчиненных, и англичане тут же нахально объявят перерыв в работе и примутся пить чай.
В целом англичане обожают пунктуальность и стремятся к ней, но отнюдь ею не одержимы. Время ведь можно измерять в сколь угодно малых условных единицах: например, выражение "Один момент!" означает меньший промежуток времени, чем "Секундочку!", но все же не такой маленький, как "Моментально!". С другой стороны, брошенное вам "Подождите минутку!" может растянуться и на пять или шесть минут, а "Дайте мне минут пять!" обычно означает четверть часа. (Кстати, часы в общественных местах тоже, видимо, "подписались" под общими принципами демократии и как бы делят работу по отсчету времени между собой – каждые часы показывают свое собственное время – плюс-минус пятнадцать минут от реального.)
Англичане чрезвычайно гордятся своим языком, хотя в большинстве своем пользуются лишь крошечной его частью (да и то зачастую плоховато). "Complete Oxford Dictionary" ("Полный оксфордский словарь") состоит из 23-х томов и содержит более 500 000 слов, тогда как наиболее полный словарь немецкого языка содержит около 185 000 слов, а французского – менее 100 000. Рабочий словарь Шекспира включал 30 000 слов (некоторые из них он выдумал сам), что в два раза больше, чем лексикон современного образованного англичанина. Большинство же англичан прекрасно обходятся и 8 000 слов – столько же слов в Библии короля Якова (английском переводе Библии 1611 г., которым и сейчас пользуется большинство англиканских церквей). Основы английского языка были заложены тогда, когда он служил основным средством общения для разноязыких племен, будучи начисто лишенным каких бы то ни было лингвистических ухищрений типа падежей и флексий. А секрет его успеха заключается в том, что язык этот, как и сами англичане, все время что-то впитывает, черпает из той культуры, с которой в данный момент соприкасается – из арабского языка, например, пришло слово "алгебра", а из идиш – слово "nosh" ("кусочничать"). Ни один другой язык не располагает столькими различными способами выражения практически одного и того же, как английский. Англичане положительно относятся к этой традиции языковой восприимчивости, тогда как общие изменения в своем языке воспринимают с неодобрением, обвиняя в них (зачастую ошибочно) американцев, но потом начинают привыкать к "американскому английскому" и считать его практически "стандартным английским". Они любят дискутировать по этому поводу ("сравнивать" английский и американский или "противопоставлять" их), критиковать произношение американцев (характеризуя его как "ужасное" или "спорное"), а также их вульгарные правила правописания (считая их "упрощенными" или чересчур "экстравертными"). В общем, это такая игра, к которой англичане относятся очень серьезно. Между тем английский язык как средство общения в мире людей занимает примерно ту же позицию, что "Майкрософт" – в мире компьютеров: современное мировое сообщество просто не может обойтись без английского. Французы, разумеется, продолжают стоять на своем, утверждая, что использование английского, скажем, в авиации "задерживает развитие этой отрасли и мешает применению в ней более адекватной терминологии", однако английским продолжают все более широко пользоваться во всех областях. На нем говорит 1 миллиард человек; он в ходу у 80% пользователей Интернета; 75% всех писем на земном шаре написаны по-английски; и его постоянно изучают более 200 млн. китайцев. В Индии куда больше людей, считающих английский язык родным, чем в Англии. Корабль "Вояджер-1" уносит в глубокий космос, далеко за пределы нашей солнечной системы, послание Организации Объединенных Наций, написанное по-английски от имени 147 стран! Видимо, скоро англичане запросто станут путешествовать по всему земному шару, пользуясь исключительно своим родным языком, и при этом им даже не потребуется кому-то что-то повторять или хотя бы повышать голос. Подобная перспектива заставляет их чувствовать себя КОМФОРТНО – это английское словечко не имеет эквивалента ни в одном другом языке мира, а их более 2 700, и ни в одной другой культуре.
Разговаривая с англичанином, всегда чувствуешь себя полным идиотом, потому что здесь практически никогда не говорят того, что думают, но очень часто – как раз вещи прямо противоположные собственному мнению. Например, если рассказанная вами история вызвала у англичан оценку типа "Как интересно!", не следует воспринимать подобную словесную похвалу всерьез. Это всего лишь ложка меда в бочке дегтя. Когда один англичанин интересуется здоровьем другого, ответ безусловно будет один: "Грех жаловаться!". Тут самое натуральное лицемерие. Ибо жаловаться – излюбленное занятие англичан. Беседуя с кем-либо, они вечно жалуются и стонут по любому поводу; их не устраивает собственное здоровье, правительство, бюрократы, цены на продукты, молодежь, старики: С важным видом кивая и чувствуя единение в общем неудовольствии с другими, они ворчат и ворчат обо всем на свете, пока, наконец, освеженные доброй порцией взаимного ворчания, не соглашаются дружно, что все вокруг очень плохо и как-то улучшить положение вещей совершенно невозможно, но ведь "это так по-английски".
Поскольку на откровенную беседу англичане практически не способны, они изобрели невероятное количество метафор, набор которых всем известен, и все, пользуясь этим набором, чувствуют себя достаточно комфортно. Сюда включены, например, эвфемизмы, помогающие избежать жарких споров по разным "скользким" вопросам. Кроме того, англичане не умирают, а "отбывают в мир иной", "уходят от нас", "протягивают ноги", "отдают Богу душу", "гасят свечу" или попросту "перекидываются". Когда они ходят по нужде, то "заглядывают за уголок", "следуют зову сердила" или же просто "ходят кой-куда". Им преданно служит огромное количество банальностей, которые они часто и с удовольствием вытаскивают на свет божий, чтобы поддержать в воздухе мячик беседы или же прикрыть собственное нежелание говорить что-либо конкретное по тому или иному вопросу. Впрочем, англичане немного стыдятся избитости этих фраз и называют их уничижительно – французским словом "клише". Переходя от одного клише к другому, опытный собеседник может искусно избежать как излишней категоричности, так и чрезмерной расплывчатости собственных суждений, каков бы ни был предмет разговора. Для англичан многие клише настолько привычны, что они их даже и не произносят целиком. Особенно хорошо всем известны метеорологические клише, которые вообще никогда не договаривают до конца. Так что бесконечные "злые ветры..." ("... которые не принесут нам ничего хорошего"), "это не дождь..." ("... а настоящий ливень") и "каждое облачко на небе..." ("... точно серебряное") нагромождаются друг на друга, и только англичане способны в них разобраться, отлично понимая, как на самом деле мало значат эти слова.
"Хороший" (в значении "милый", "славный", "приятный") – одно из самых затрепанных слов в английском языке, но настоящее значение его можно определить только по контексту. Изначально не обозначая никаких специфических черт характера и ничего такого, что могло бы вызывать недовольство, слово это используется в любом случае, когда нужно дать ответ, окрашенный в тона безучастного одобрения, по любому поводу – от погоды до конкретной трудовой задачи. Негативная его форма, "нехороший", может описывать самые разнообразные дурные наклонности – от ковыряния в носу до каннибализма. Англичане с рождения слышат слово "nice" (хороший). Еще в колыбели их предупреждают, что нельзя совершать антиобщественные поступки: "Хорошие мальчики (девочки) так не поступают!". Ну а когда детишки начинают болтать сами, они уже становятся настоящими экспертами по употреблению этого словечка. Они могут даже передразнивать взрослых, со столь любимой англичанами тонкой иронией восклицая: "Хорошо!" – или: "Вот это мило!", желая одной лишь интонацией подчеркнуть, что кто-то ведет себя просто отвратительно. Ирония вообще один из важнейших и часто встречаемых элементов английской беседы.
Лишившись погодной темы, англичанин во время беседы чувствует себя практически безоружным. На Британских островах погода, как и обитатели этих мест, исключительно непредсказуема. В связи со своим географическим положением Великобритания, естественно, то и дело становится жертвой быстрых перемен в атмосфере, так что планирование каких бы то ни было мероприятий под открытым небом всегда находится под угрозой. Англичане, разумеется, терпят подобное положение вещей не одно столетие, и все же, если сами по себе они и не стали экстремистами, то экстремальность погодных явлений вечно застает их врасплох. Если начинаются снегопады, транспорт в стране тут же замирает на то время, пока ведутся переговоры о закупке снегочистительной техники за рубежом. Весной внезапные ливни, угрожая наводнением, заставляют домовладельцев срочно лезть на крышу, чтобы прочистить водостоки, а невинный осенний листопад запросто может стать причиной полной остановки поездов. Но когда осенние заморозки убивают ухоженные растения в саду, а туманы и холодные дожди точно смывают с городских площадей яркие пятна полотняных навесов, под которыми жарким летом так приятно пить чай, то все это, по мнению англичан, служит некой высшей цели, а именно: служить темой для беседы. "Морозно, не правда ли?", "Говорят, завтра будет солнечный денек!", "Но, похоже, холода еще продержатся, не так ли?". Ветрено и морозно, сыро и тепло, свежо, промозгло, продувает насквозь, приятный легкий ветерок – метеорологические условия всегда указаны неточно, а уж температура и подавно плюс-минус 10 градусов. Погода у англичан – не только самая предпочтительная тема для разговора, она служит еще и для того, чтобы заполнять паузы в беседе. И если вы уже научились отличать "короткие ливни" от "непродолжительных сильных дождей", то знайте, что стали настоящим англичанином!
Англичане с глубоким подозрением относятся к тем, кто, разговаривая, машет руками. Изящная и выразительная жестикуляция, гибкие кисти и пальцы рук, находящиеся в постоянном движении, – все это, безусловно, признаки театральности (а значит, неискренности), женственности или же иностранного происхождения. Английские руки должны вести себя абсолютно спокойно и во время любого разговора скромно висеть вдоль тела или лежать на коленях. Однако же руки англичанина всегда должны быть на виду. Считается исключительно невоспитанным разговаривать с кем-то, сунув руки в карманы, словно готовясь выхватить оружие или пересчитывая завалявшуюся в кармане мелочь. Англичане обычно пользуются жестами только в том случае, если это абсолютно необходимо – например, когда показываешь дорогу (указательный палец правой руки вытянут) или же упорно отстаивая свою позицию (указательный и средний пальцы правой руки подняты и изображают букву "V"). Кстати, сей грозный жест впервые использовали английские лучники во время битвы при Азенкуре, оказавшись вне досягаемости для стрел врага и показывая, что сохранили пока необходимые для стрельбы из лука пальцы, которые французы непременно отрубили бы, если бы англичане попали к ним в плен. Вот вам пример исключительно выразительной замены слов жестами. Перевод И.Тогоевой <<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>> Категория: Библиотека » Культурология Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|