К. Уилбер. КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ВСЕГО

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

В: Сказано, что истина сделает нас свободными. Однако вы утверждаете, что в каждом секторе своя истина!

К: Да, но на самом деле это хорошая новость. Понимая эти различные истины и признавая их, мы можем глубже прочувствовать свое созвучие с Космосом. Результатом чего могло бы даже стать созвучие со Всем, Космическое сознание как таковое. Звучит слишком не от мира сего? Вовсе не обязательно. Может, это не так уж сложно. Но я думаю, что сперва нам нужно понять эти истины, чтобы они смогли начать говорить с нами, в нас и через нас.

Этими истинами в значительной степени вызвана великая концептуальная революция новейшего времени. Они – ключ к внутренним и запредельным измерениям; они вдохновенно говорят на языках ангелов и тайных богов; они указуют на самое сердце холонов и приглашают нас войти внутрь; они – противоядие от того плоского и блеклого мира, который ныне проходит. Мы могли бы даже сказать, что эти четыре типа истины суть четыре лика Духа, коими он сверкает в явленном мире.

В: По-вашему, проще и не скажешь?

К: Как говорится, "мы люди простые, нам этого не понять". Однако существует метод, с помощью которого все это можно утрясти и обобщить; так что в скором времени вы убедитесь, что ничего сложного в этом нет.

А пока я привожу схему (рис. 6-1) с небольшой выборкой разных теоретиков, которые посвятили себя поиску истины в том или ином секторе. Она поможет нам, когда мы будем обсуждать примеры каждой из этих истин.

Рисунок 6-1. Некоторые теоретики, типичные для каждого из секторов

Ум и мозг

В: Хорошо, начнем вот с чего. Ум – непосредственные переживания, образы, символы, чувства, мысли – находится у вас в Верхнем Левом секторе, а мозг – в Верхнем Правом. То есть вы утверждаете, что ум и мозг – не одно и то же?

К: Мы признаем, что они тесно связаны. Но мы должны признать также, что во многих важных отношениях между ними существуют большие различия. Нам следует признавать эти различия и пытаться учитывать их.

Например, когда физиолог изучает человеческий мозг, он исследует его объективные составляющие – строение нейронов, различные синапсы, нейромедиаторы вроде серотонина и допамина, рисунок мозговых волн и так далее. Все это объективные или внешние стороны человеческого существа. Хотя мозг и находится "внутри" нашего организма, физиолог познает его только объективными или внешними средствами.

Но сами вы не можете увидеть свой мозг в качестве объекта, – если только не вскроете себе череп и не воспользуетесь зеркалом. Никаким другим способом вы его не увидите. Однако свой ум вы можете видеть и непосредственно переживать прямо сейчас, глубоко и незамедлительно. Ум – это то, как ваше сознавание выглядит изнутри; а мозг – это то, как оно выглядит снаружи, извне.

В: И выглядят они совершенно по-разному.

К: Да. Ваш мозг напоминает большой морщинистый грейпфрут. Но ум ваш ничего подобного не напоминает. Даже отдаленно. Ваш ум напоминает непосредственное восприятие происходящего – образов, побуждений, мыслей. К чему бы мы в конечном счете не пришли, – тождеству ума и мозга, их параллелизму, дуализму или чему-то еще, – начинать нам следует именно с этого несомненного факта: феноменологически они совершенно различны.

В: А как же быть с идеей, что ум и мозг на самом деле – одно и то же, и что мы просто еще не выяснили, как это продемонстрировать?

К: Взгляните на самого специалиста-физиолога, который изучает мозг. Физиолог может знать мой мозг во всех деталях, – он может подключить меня к электроэнцефалографу, может воспользоваться томографом, радиоактивными изотопами, может составить физиологическую карту мозга, определить уровни нейромедиаторов – он может знать, что делает каждый атом моего мозга, и все равно не будет знать ни одной мысли моего ума.

Это воистину замечательный факт. И если он хочет знать, что делается у меня в уме, то может выяснить это одним-единственным способом, – а именно, поговорив со мной. Не существует никаких иных способов, с помощью которых он или кто-либо другой, не спросив меня, не поговорив со мной, мог бы узнать, о чем я на самом деле думаю. И если я не скажу, вы никогда не узнаете, о чем именно я думаю, каковы мои мысли. Конечно, вы можете заставить меня говорить под пыткой, – но в том-то и суть: вы заставляете меня говорить.

Так что вы можете знать о моем мозге все, и это ничего не скажет вам о конкретном содержании моего ума, которое вы можете выяснить лишь поговорив со мной. Иными словами, вы должны участвовать в диалоге, а не вести монолог, – то есть участвовать в межсубъектном общении, а не просто изучать меня как объект эмпирического исследования, объект эмпирического созерцания, – так как последнее вам ничего не даст.

Как мы далее увидим, посредством такого эмпирического, "монологического" созерцания, посредством такой объективирующей установки в самом деле можно получить доступ к любым Правосторонним измерениям, так как при этом вы исследуете только внешние, поверхностные аспекты холонов, которые можно увидеть эмпирически, – вы исследуете их Правосторонние аспекты, вроде мозга.

Но к Левосторонним аспектам, к внутренним измерениям доступ можно получить лишь путем общения и толкования, путем "диалога" и "диалогического" подхода, когда не вглядываются во внешнее, а сопереживают внутреннее. Не объектное, а межсубъектное. Не поверхность, а глубину.

Так что сколько бы я ни изучал ваш мозг, я так никогда и не узнаю, что у вас на уме. Чтобы познавать ваш мозг, мне нужно проводить объективное исследование, но чтобы познавать ваш ум, мне нужно с вами говорить.

Левосторонние и Правосторонние пути познания

В: Это непосредственно подводит нас к теме различий между Левосторонними и Правосторонними путями.

К: Да. Фактически, с момента зарождения любого из фундаментальных направлений познания, как на Востоке, так и на Западе, различные подходы, возникающие в рамках этих направлений, примыкают к одному из двух великих лагерей – внешнему или внутреннему, Правому или Левому. Мы находим этот раскол в психологии (где противостоят Уотсон и Фрейд), в социологии (Конт и Вебер), в философии (Локк и Хайдеггер), в антропологии (Ленски и Тэйлор), в лингвистике (структурализм и герменевтика) и даже в теологии (Фома Аквинский и Августин).

Иногда встречаются подходы, которые учитывают оба измерения (и которым я, разумеется, отдаю предпочтение), но как правило мы наблюдаем ожесточенную войну между не интегрированными Левосторонними и Правосторонними подходами. Поэтому я думаю, что крайне важно уяснить вклад этих двух путей познания в наше понимание условий человеческого существования, ибо они в равной мере значимы и совершенно незаменимы.

И, как мы скоро увидим, если не принимать во внимание оба эти пути познания, практически невозможно понять высшие или духовные стадии развития.

Монологическое созерцание: ключ к Правосторонним путям

В: Давайте рассмотрим их по порядку. Итак, Правосторонние пути.

К: Все, что находится справа, на правой стороне рисунка 5-2, это внешние объекты, которые можно так или иначе опытно увидеть с помощью органов чувств или их продолжений: микроскопов, телескопов, фотографического оборудования и тому подобного. Все это поверхности, которые можно видеть. Их местонахождение однозначно, ясно различимо. Вам не нужно с ними говорить. Вам нужно просто наблюдать их объективное поведение. Наблюдать поведение атомов, клеток, популяций, людей, обществ, экосистем.

В: Кроме того, вы называете это созерцание "монологическим".

К: Да, все, что находится справа, по сути своей монологично в том смысле, что его можно видеть в режиме монолога. Вам не нужно пытаться проникнуть в его внутренний мир, в его сознание. Вам не нужен диалог, взаимообмен глубиной, потому что вы смотрите лишь на внешнее.

Снимая томограмму вашего мозга, обслуживающие томограф лаборанты заговаривают с вами лишь тогда, когда без этого не обойтись. "Голубчик, вы не могли бы подвинуть голову вот сюда?" Им нет никакого дела до вашей внутренней глубины, поскольку они хотят зафиксировать только ваши поверхности; и хотя в данном случае поверхности находятся "внутри" вас, это не более чем еще одна разновидность объектов. Получая объективную картину вашего мозга, видят ли эти лаборанты, каковы вы на самом деле? Видят ли они вас вообще?

Нет, к вам относятся лишь как к объекту монологического созерцания, а не как к субъекту общения, что и делает эмпирическую медицину столь бесчеловечной. Лаборанту требуется только ваше Правостороннее, а не ваше Левостороннее, – не ваше сознание, ваши чувства, ваши смыслы, ваши ценности, ваши намерения, ваши надежды, ваши страхи. Только факты, мадам. Только внешнее. И точка. Этого вполне достаточно. Это и есть ваш мозг.

Но, действуя таким образом, ум вы никогда не увидите.

В: Феминистки постоянно жалуются на то, что являются объектом мужского созерцания.

К: Это то же самое. Женщины часто жалуются на то, что их превращают в объект, в данном случае, сексуальный объект мужского созерцания. Но это тот же самый феномен, тот же самое монологическое созерцание: вас, субъекта общения, сводят к объекту наблюдения, куску плоти, вещи, которая не имеет глубины. "Он никогда не говорит со мной". Понятно, женщины этому сопротивляются. С другой стороны, мужчины чувствуют, что превращаются в пассивные объекты тогда, когда им приходится выполнять чьи-то распоряжения.

В этих Правосторонних, эмпирических, научных путях познания как таковых нет ничего дурного; просто ими дело не исчерпывается. Жить согласно Правосторонним принципам и только – все равно, что жить под неусыпным взором лаборанта. Один сплошной эмпиризм, монологизм, бихевиоризм, сверкающие поверхности и черно-белые объекты – и ничего внутреннего, никакой глубины, никакого сознания.

Не хочу слишком забегать вперед, но здесь можно вкратце упомянуть, что темной стороной парадигмы Просвещения было то, что она в своем безоглядном стремлении к эмпиричности опрометчиво схлопнула Левосторонние измерения Космоса с Правосторонними, – схлопнула внутренние глубины с обозримыми поверхностями и решила, что все знание, достойное познания, обретается путем простого картографирования этих видимых явлений. Это оставило за бортом самого картографа – сознание, внутреннее, Левосторонние измерения, – и когда пару веков спустя он очнулся, то с ужасом обнаружил себя во вселенной, не имеющей ни ценности, ни смысла, ни цели, ни глубины – он обнаружил себя в невменяемой вселенной, пребывающей во власти монологического созерцания, в бесчеловечном лаборантском мире.

И это, разумеется, вызвало концептуальный бунт, которым ознаменовался переход от Нового Времени к Новейшему.

Толкование: ключ к Левосторонним путям

В: К этой теме мы скоро вернемся (см. главу 7). А пока продолжим обсуждение различий между Левосторонними и Правосторонними путями.

К: Да, как мы уже говорили, все внешние объекты, расположенные на рисунке 5-2 справа, можно так или иначе опытно увидеть. Будучи физико-материальными коррелятами холонов, все они однозначно расположены в пространстве. Так что вы можете указать пальцем на любой Правосторонний феномен и сказать: "Вот он". Вы можете, так сказать, ткнуть в него пальцем. Вот мозг, вот клетка, вот город, вот экосистема. И даже субатомные частицы существуют как вероятности, которые могут быть обнаружены в данном месте и в данное время!

Но все, что расположено слева, так просто не увидишь, потому что ни один из Левосторонних аспектов не имеет однозначного расположения. Вы можете указать пальцем на мозг, камень или город, но вы не можете указать на зависть, гордость, сознание, ценность, намерение или желание. Где находится желание? Укажите на него. Сделать это так, как в случае с камнем, не получится, потому что желание относится преимущественно к внутреннему измерению и поэтому его расположение не однозначно.

Это не значит, что оно нереально! Это значит только то, что у желания нет однозначного расположения в пространстве, и поэтому вы не можете увидеть его с помощью микроскопа, телескопа или какого-то другого сенсорно-эмпирического устройства.

В: Как же можно получить доступ к этой внутренней глубине, "увидеть" ее?

К: Вот тут-то на сцене и появляется толкование, прояснение смыслового содержания. Все Правосторонние пути познания предполагают восприятие, а все Левосторонние – прояснение.

И для этого есть простая причина: поверхности можно видеть, однако глубину дóлжно прояснять. Когда мы с вами беседуем, вы не просто смотрите на некую поверхность, некое улыбчивое лицо, некий эмпирический объект. Вы хотите знать, что во мне происходит. Вы не просто наблюдаете за тем, что я делаю, вы хотите знать, что я чувствую, что я думаю, что происходит у меня внутри, в моем сознании.

Поэтому вы задаете мне какие-то вопросы. "Что происходит? Что вы об этом думаете? Что вы в связи с этим испытываете?" Я что-то отвечаю, мы беседуем, и вам приходится как-то истолковывать мои слова, как-то прояснять для себя смысл моих высказываний. Вам приходится прояснять для себя каждую мою фразу. Что он имеет в виду? А, понимаю, вы имеете в виду то-то и то-то. И так далее.

И никак иначе, кроме как путем прояснения, вы мой внутренний мир не поймете. Мы должны с вами говорить, и вы должны прояснять для себя сказанное. Без этого никак не обойтись. Даже если бы вы были великим экстрасенсом и могли читать мой ум, словно открытую книгу, вам все равно пришлось бы прояснять для себя смысл моих мыслей, – все равно пришлось бы как-то истолковывать то, что вы прочли.

В: Это очень отличается от монологического созерцания.

К: Да, толкование полностью отличается от простого наблюдения за некими однозначно расположенными поверхностями с последующим описанием увиденного, будь то камни, клетки, экосистемы или составляющие головного мозга. Глубина не сидит на поверхности и не ждет, чтобы ее увидели! Глубина должна быть со-общена, а сообщение должно быть истолковано.

Именно поэтому все, что находится в левой части рисунка 5-2, требует какого-то истолкования. Истолкование, прояснение смысла – это, безусловно, единственный путь, следуя которым можно понять чью-либо глубину.

Так что между Правосторонним и Левосторонним существует очень простое различие: поверхности можно видеть, но глубину дóлжно прояснять.

В: Это явное различие!

К: Да. Именно поэтому, как мы далее увидим, Правосторонние пути всегда задаются вопросом "что это делает?", а Левосторонние – "что это значит?"

И это чрезвычайно важно, потому как дает нам два совершенно разных подхода к сознанию и его пониманию. Вклад каждого из них незаменим, но они должны быть тщательно интегрированы или уравновешены. Ибо от этого, в свою очередь, будет зависеть наше отношение к высшим стадиям развития сознания как таковым в ходе индивидуального и коллективного преобразования – то есть это отразится непосредственно на нашей духовной эволюции.

Мы имеем дело, так сказать, с правой и левой руками Бога, посредством которых Дух проявляет себя в мире, и чтобы полностью понять это проявление, полностью объять его, нам определенно требуются обе руки!

Что сей сон значит?

В: Возможно, вы приведете некоторые примеры этих двух подходов? Начнем с психологии.

К: Психоанализ – это в основном Левосторонний или толковательный подход, а классический бихевиоризм – эмпирический, Правосторонний подход.

В психоанализе обо всем говорит название первой фундаментальной книги Фрейда "Толкование сновидений". Сон – это внутреннее событие. Он состоит из символов. Эти символы можно понять лишь истолковав их, осмыслив, и тем самым выяснив, что сей сон значит. Одно из великих открытий Фрейда состояло в том, что сон не бессвязен, но имеет определенный смысл, скрытый смысл, который можно выяснить, вынести на ясный свет сознания.

Так что Фрейда проще всего будет суммировать следующим образом: "лечение разговором", – лечение диалогом, а не монологом! – означает, что мы должны учиться адекватнее толковать для себя свою глубину. Нас мучают симптомы, вроде тревоги или подавленности, которых мы не понимаем. Почему я так подавлен? Что это значит? Таким образом, в ходе психоанализа я учусь смотреть на свои сны или на свои симптомы осмысленно. Я учусь истолковывать их так, чтобы это проясняло мне мой внутренний мир, проливало на него свет.

Возможно, я обнаружу, что во мне есть скрытый гнев на бросившего меня отца, и что этот гнев замаскирован симптомами подавленности. Сам того не сознавая, я ложно истолковал смысл своих переживаний унынием, а не гневом. Поэтому в ходе лечения я осваиваю более адекватный перевод, учусь называть вещи своими именами, заменяя "уныние" "гневом". Я соприкасаюсь с этим гневным аспектом моей глубины, который ранее пытался от себя спрятать, маскируя его ложными словами и смыслами.

И чем адекватнее я перевожу содержание своей глубины, – чем яснее я вижу, что на самом деле "уныние" является "гневом", – тем слабее становятся симптомы моей подавленности. Я веду себя более честно в отношениях со своими глубинам, и поэтому они сворачивают свою направленную на меня подрывную деятельность, которая проявлялась в форме болезненных симптомов.

В: Итак, это был пример толковательного или Левостороннего подхода к индивиду. Это подход Верхнего Левого сектора.

К: Да. Приведенный пример относится не только к психоанализу. Все виды "лечения разговором" – от когнитивной терапии до межличностной и гештальттерапии, юнгианского и транзакционного анализа – основаны на этом общем для них принципе, а именно, на попытке найти более адекватный перевод содержания внутренней глубины человека. Более адекватное толкование смысла моих снов, моих симптомов, моих глубин, моей жизни, моего бытия.

Моя жизнь – это не просто цепочка чисто объективных событий, однозначно выстроившихся передо мной подобно ряду камней, в которые мне надлежит всматриваться до тех пор, пока я яснее не разгляжу их поверхности. Моя жизнь включает в себя также глубоко субъективную составляющую, которую я должен как-то истолковать для себя и понять. Она не сводится к поверхностям; у нее есть глубины. Поверхности можно видеть, однако глубины дóлжно прояснять. И чем адекватнее я смогу прояснять для себя свои глубины, тем прозрачнее для меня станет моя жизнь. Тем яснее я смогу видеть ее и понимать. Тем меньше я буду блуждать в потемках, забредая в тупики и набивая шишки о невидимые преграды.

В: А как насчет тех видов индивидуальной терапии, которые находятся в Верхнем Правом секторе? Что вы можете сказать о внешних подходах к индивиду?

К: Подходы Верхнего Правого сектора, вроде бихевиоризма или биологической психиатрии, в крайних своих формах не желают иметь ничего общего с толкованием, глубиной, внутренним и умственным. Их нимало не заботит, что происходит "внутри", в этом "черном ящике". Многие из них даже считают, что его вообще не существует. Их интересует исключительно наблюдаемое, эмпирическое, внешнее поведение.

Поэтому в бихевиоризме вы просто определяете, которую из наблюдаемых реакций требуется усилить или ослабить, а затем избирательно подкрепляете ее или тормозите. Ваш внутренний мир к этому никакого отношения не имеет; участие вашего сознания не требуется. Терапевт-бихевиорист прибегает к оперантному обусловливанию, то есть целенаправленно проектирует такие внешние условия, в которых желательная реакция подкреплялась бы, а нежелательная тормозилась.

Подобно этому в чисто биологической психиатрии врач прописывает лекарства вроде прозака, ксенакса или элавила, которые стабилизируют поведенческие проявления. Многие психиатры прописывают их уже на первой консультации, а затем время от времени, скажем, раз в месяц, просто встречаются с вами, дабы удостовериться, что лекарства производят надлежащий эффект. Разумеется, некоторые психиатры иногда включаются в нечто вроде лечения разговором, но многие этого не делают, демонстрируя нам "безупречные примеры" Верхнего Правого.

В случае такой чисто биологической психиатрии, равно как и чистого бихевиоризма, ваше присутствие вообще не нужно. В самом деле, прояснять смысл симптомов здесь никто не пытается. Никто сколько-нибудь подробно не разъясняет вам ваши затруднения. Никто не пытается помочь вам лучше себя понять. Никто не пытается исследовать ваши внутренние глубины и прийти к более ясному пониманию вашего бытия.

В: Тем не менее, насколько я понимаю, вы не осуждаете эти внешние подходы как таковые.

К: Нет, это было бы другой крайностью. У каждого холона есть четыре аспекта, четыре сектора. Эмпиризм и бихевиоризм – превосходные методы для работы с внешними аспектами холонов. В этих рамках они по сути верны. В этих рамках, я полностью их поддерживаю.

Проблема, конечно же, состоит в том, что в эти рамки не вмещается вся картина. Поэтому нередко приходится также осуждать их, так как они имеют обыкновение отрицать не только важность, но и само существование других секторов. Вы подавлены вовсе не потому, что вам недостает жизненных ценностей, смыслов и достоинств, а потому, что вам недостает серотонина, хотя полная заправка мозга серотонином на ваших ценностях никак не отразится.

Иными словами, внутренней причиной моего подавленного состояния может быть бросивший меня отец, а внешним ее коррелятом – низкий уровень серотонина в мозгу. Прозак может до какой-то степени исправить этот дисбаланс серотонина. Что само по себе хорошо, а иногда чрезвычайно полезно. Но прозак никоим образом не поможет мне истолковать и понять мою душевную боль, перевести ее содержание так, чтобы она обрела для меня смысл и помогла мне стать для самого себя прозрачным. Если вас это не интересует, если вы не заинтересованы в понимании своей глубины, для вас вполне достаточно прозака.

Однако если вы хотите проникнуть взором в свои глубины и получить о них более адекватное представление, вам следует поговорить с тем, кто уже видел такие глубины и помог получить о них более адекватное представление другим. В этом межсубъектном диалоге с психотерапевтом вы рука об руку пойдете путем поиска более адекватных толкований, вы войдете в круг межсубъектной глубины; и чем полнее вы сможете прояснять содержание этих глубин и выражать его в слове, тем легче вам станет иметь с собой дело, тем яснее и прозрачнее для себя вы станете.

И в конце концов, как мы увидим, вы сможете стать прозрачными даже для Божественного, которое выходит на свет из вашей бесконечной глубины. Как бы там ни было, если вы будете упорно цепляться за поверхности и только, ничего более глубокого вам вообще не откроется.

Социология и культурное понимание

В: А как насчет коллективного? Что вы можете сказать о нижних Левосторонних и Правосторонних подходах? Культурном и социальном? Первый – толковательный, а второй эмпирический?

К: Да. Как и психология, социология едва ли не с момента своего появления разделилась на два больших лагеря: толковательный (Левосторонний) и естественноисторический, или эмпирический (Правосторонний). Первый исследует культуру или культурные смыслы и пытается постичь их изнутри путем сопереживающего понимания. Второй исследует общественный строй, или социальные структуры и функции, извне, в чисто позитивистском и эмпирическом ключе. Разумеется, первый из них задается вопросом "что это значит?", а второй – "что это делает?"

В: Давайте рассмотрим их по порядку.

К: Чтобы понять культурные смыслы, их нужно как-то истолковать, прояснить. Для этого надо изучить язык, погрузиться в культуру, выяснить значение различных обычаев. Этим и занимаются герменевтические науки о культуре, с которыми связаны, в частности, имена Вильгельма Дильтея, Макса Вебера, Мартина Хайдеггера, Ханса-Георга Гадамера, Поля Рикёра, Клиффорда Гирца, Мэри Дуглас, Карла-Отто Апеля, Чарльза Тэйлора, Томаса Куна.

Все эти подходы предполагают вчувствование, сопереживание, собеседование, диалог, толкование. Они хотят понять внутренний смысл, а не только внешнее поведение. Они хотят проникнуть внутрь черного ящика. Они хотят постичь Левосторонние измерения. А постичь глубину можно лишь путем ее прояснения, истолкования.

Напротив, эмпирические общественные науки предпочитают по большей части невовлеченное изучение поведения сообществ: уровни рождаемости, способы производства, типы архитектуры, процент самоубийств, объемы оборотных средств, демографию, миграцию населения, типы технологии и так далее, – все это внешние характеристики, а не внутренние смыслы. Чтобы собрать большинство таких статистических показателей, нет нужды говорить с представителями данной культуры. Никаких черных ящиков здесь нет.

Так что это преимущественно монологические, эмпирические, поведенческие подходы. Вы рассматриваете поведение "системы социальной деятельности", внутренний смысл или глубина культуры вас не интересует. А если вы и изучаете ценности или смыслы, то исключительно в плане их подчиненности социальной системе. Таковы традиционные позитивистские, натуралистические, эмпирические социальные науки, представителями которых выступают Огюст Конт, Карл Маркс, Толкотт Парсонс, Николас Луманн, Герхард Ленски и так далее.

В: Чтобы показать различие между Левосторонними и Правосторонними подходами вы приводите пример с Танцем Дождя индейцев хопи.

К: Левосторонний, толковательный подход хочет выяснить смысл Танца Дождя. Что значит этот Танец для индейцев, которые в нем участвуют? Почему они его ценят? Когда желающий выяснить это исследователь становится "вовлеченным наблюдателем", он начинает понимать, что Танец Дождя – это главным образом форма почитания священной природы, а также обращения к ней с просьбой одарить землю дождем. Он знает, что это так, потому что благодаря его попыткам достичь взаимного понимания ему со временем говорят об этом сами участники ритуала.

Правосторонние пути подобными вещами совершенно не интересуются. Напротив, они рассматривают, какова функция этого Танца, какова его роль в поведении социальной системы как целого. Они не обращают особого внимания на то, что говорят о его значении сами индейцы. Вместо этого они рассматривают характер изменений, производимых Танцем в наблюдаемой системе как целом. И приходят к выводу: в действительности, что бы там ни говорили на сей счет индейцы, Танец Дождя выполняет функцию повышения сплоченности в системе социальной деятельности. Иными словами, танец обеспечивает социальную интеграцию племени.

В: Насколько я понимаю, вы говорите, что оба подхода верны.

К: Да. Они с разных сторон подходят к одному и тому же коллективному холону. Левосторонний подход стремится понять, что значит Танец Дождя, в чем состоит его внутренний смысл и ценность, а это можно понять только войдя в культуру. Правосторонний же стремится понять, что делает Танец Дождя, какова его функция в наблюдаемом поведении социальной системы как целого, – а это можно определить только выйдя из системы, будучи отстраненным и невовлеченным. Таковы два подхода, Левосторонний и Правосторонний.

Герменевтика

В: Греческое слово "герменевтика", как и латинское слово "интерпретация", значит толкование, разъяснение смысла.

К: Да. Герменевтика – это искусство и наука толкования. Герменевтика возникла для того, чтобы сделать самое толкование осмысленным, ведь когда человек берется разъяснять смысл текста, он может применять для этого удачные и неудачные приемы.

В целом континентальные европейские философы, особенно немецкие и французские, продолжали развивать толковательный подход в философии, а британские и североамериканские англосаксы избегали толкований, сосредоточившись главным образом на прагматических и эмпирических исследованиях. Старая добрая война между Левосторонним и Правосторонним подходами!

Вот почему Томас Кун вызвал такой переполох, когда ввел в научный обиход представление о парадигмах, согласно которому "объективные" научные теории погружены в неявные исторические контексты и на самом деле представляют собой контекстуально-обусловленные толкования "реальности". Вот почему вызвал сенсацию фундаментальный очерк Чарльза Тэйлора "Толкование и науки о человеке", где было показано, что культурные процессы невозможно понять, если толковать последние без учета их исторического контекста. Подобные идеи могли шокировать только англосаксонских философов, парадигмой познания для которых служило монологическое созерцание: я вижу камень.

Поэтому, хотя "герменевтика" и чуднóе слово, запомните его. Это ключ ко всем Левосторонним измерениям. Левостороннее образуется глубиной, а понять глубину можно только прояснив ее содержание, истолковав его. Как сказал бы Хайдеггер, там до самого низа одни толкования. И простой эмпиризм в данном случае бессилен.

В: Но эмпирики говорят, что толкование не объективно и поэтому не отражает "действительной реальности".

К: Это можно сравнить с исследованием "Гамлета". Если вы возьмете текст "Гамлета" и подвергнете его эмпирическому исследованию, то узнаете, что он был сделан из такого-то количества чернила и такого-то количества бумаги. Вот и все, что вы можете узнать о "Гамлете" эмпирически, – что он состоит из семи граммов чернил, которые включают в себя столько-то молекул, насчитывающих столько-то атомов, и тому подобных вещей, расположенных в Верхнем Правом секторе.

Но если вы хотите узнать смысл трагедии "Гамлет", вам надо будет ее прочесть. Вам надо будет включиться в межсубъектное осмысление. Вам надо будет как-то истолковать для себя ее смысл.

Верно, это не совсем объективный процесс. Но это и не субъективная фантазия. Это очень важный момент, так как представители эмпирической науки постоянно твердят, что если нечто не подтверждено опытным путем, то оно не истинно вообще. Однако толкование – не просто субъективная фантазия. Есть хорошие и плохие толкования "Гамлета". Например, "Гамлет" посвящен вовсе не радостям борьбы. Это плохое толкование; оно ошибочно.

В: Значит, существуют критерии достоверности толкований?

К: Да. Тот факт, что неотъемлемой частью Левосторонних измерений выступает толкование, не означает, что они совершенно произвольны, безосновательны и представляют собой не более чем плод субъективной фантазии конкретного индивида. Толкования могут быть хорошими и плохими, удачными и неверными, или искаженными, они могут быть более адекватными и менее адекватными.

Последнее может быть определено сообществом лиц, которые побывали на глубине, проясняемой данным толкованием. Как я говорил, смысл "Гамлета" не в том, чтобы воспеть радость борьбы. Подобное толкование несомненно будет отвергнуто теми, кто читал и изучал "Гамлета", – то есть сообществом лиц, которые вошли во внутренний мир этого текста, которые находятся на этой глубине.

Даже если вы трактуете "Гамлета" по-своему, что вполне приемлемо, ваше трактовка исходит из реалий и контекстов того действительного мира, в котором вы живете. Как бы там ни было, суть в том, что толкование не означает необузданного произвола!

Знание, основанное на толковании, так же важно, как и знание, основанное на опыте. В определенной мере даже более важно. Но оно, конечно, немного посложнее и требует немного большей искушенности, нежели зубодробительная очевидность монологического созерцания. Однако есть, увы, такие простецы, которые веруют в существование лишь однозначно расположенных вещей, невзирая на то, что расположение самой этой их веры далеко не однозначно и указать на нее пальцем не выходит...

Любое толкование контекстно-ограничено

В: По вашим словам, ключевой особенностью толкования выступает его неизменная ограниченность контекстом.

К: Да. Первое правило толкования гласит, что любое значение привязано к контексту, обусловлено контекстом. Например, значение слова "побег" в таких выражениях, как "побег бамбука" и "побег заключенного", разное. Важно то, что именно контекст помогает определить, какое из толкований верное.

А сам этот контекст включен в более широкие контексты, в связи с чем мы попадаем в так называемый "герменевтический круг" бесконечного движения понимания. Ясное дело, объясняется он тем, что существуют только холоны, а холоны бесконечно вложены друг в друга: холоны в холоны, контексты в контексты, и так без конца.

Так что все значения контекстно-ограничены, а контексты безграничны. И это делает толкование весьма ненадежным предприятием. Разумеется, Деррида и деконструктивисты переоценили эту "скользкую" природу значения. Впадая в крайность, деконструктивисты просто отрицают скопом все значения, совершенно деконструируя тем самым и значение собственных высказываний, – и демонстрируя еще один пример того, что радикальный конструктивизм скатывается в чистый нигилизм.

Нам нет нужды катиться вместе с ними. Вложенность холонов – нескончаемость контекстов – просто означает, что когда мы пытаемся что-либо понять, нам следует быть неизменно восприимчивыми к этим неявным контекстам. И чем больше таких контекстов – до самого верха и до самого низа – мы сможем учесть, тем богаче будет наше толкование.

Толкование нечеловеческого

В: Значит, толкование приложимо и к нечеловеческим холонам?

К: Да, если вы хотите знать, что у них внутри. Если вы хотите понять внутренний мир любого холона, ничего другого вам не остается.

Когда вы общаетесь со своей собакой, вас ведь интересует не только ее внешнее поведение. Поскольку у людей и у собак имеется схожая лимбическая система, у них имеется также общее эмоциональное пространство мира ("тифоническое"). Вы можете чувствовать, когда ваша собака грустит, испугана, счастлива или голодна. И большинство людей взаимодействуют с этими внутренними реалиями. Они хотят со-переживать их. Когда собака счастлива, с ней легко разделить это чувство. Но для этого требуется чувственно истолковать то, что она испытывает. Конечно же, это не вербальное, не словесное общение; тем не менее, вы входите в эмпатический резонанс с внутренним миром вашей собаки, с ее глубиной, ее уровнем сознания. Последний, может быть, и не столь велик, как ваш, но из этого не следует, что он равняется нулю.

Поэтому вы толкуете его эмпатически, со-чувственно. И собака по отношению к вам делает то же самое – каждый из вас резонирует, входит в созвучие с внутренним миром другого. В такие моменты вы сопереживаете общее пространство мира, – в данном случае, общее эмоциональное пространство мира. Разумеется, вы составляете для себя мысленную, понятийную картину того, что в нем происходит, а собака этого сделать на может. Но основные эмоции у вас с ней довольно схожи, и вы об этом знаете. Вы как-то истолковываете для себя чувства, которые внутренне испытывает ваша собака, и откликаетесь на них. Именно для этого и заводят собаку, не так ли?

Разумеется, чем ниже холон, то есть чем меньше его глубина, тем меньше у него сознания, тем меньший его внутренний мир, – и тем сложнее вам истолковать и сопереживать его. Впрочем, некоторые люди отлично ладят со своими любимыми камнями и, полагаю, это может послужить для вас какой-то иллюстрацией.

В: Таким образом, вы и собака можете в какой-то мере толковать друг друга, потому что вы с ней сопереживаете некую общую среду, – в данном случае, среду эмоционального пространства мира.

К: Верно. Это общее пространство мира обеспечивает общий контекст, который и делает возможным такое толкование, сопереживание. Как мы уже говорили, для любого толкования необходим контекст, и в данном случае это контекст эмоционального пространства мира, контекст той культуры, которая у нас с собаками общая.

Разумеется, мы сопереживаем также все низлежащие пространства мира – физическое (например, силу тяжести), растительное (жизнь), рептильное (голод). Поскольку у нас, как и у рептилий, имеется ствол мозга, мы можем сопереживать и с ящерицами, но, согласитесь, это уже не так занятно. Не говоря уже о сопереживании веса и массы любимых камней. Чем меньше глубина, тем меньше общего. В самом деле, единственное, что вы и ваши любимые камни можете сопереживать, так это одинаковую скорость падения.

В: Значит, когда мы достигаем собственно человеческих контекстов...

К: Да, когда доходит до собственно человеческого, то в дополнение к более ранним формам среды – клеточной, стволовой, лимбической – у нас появляются также сложные когнитивные, понятийные и языковые среды. В своих взаимных толкованиях мы исходим именно из этих общих культурных предпосылок (Нижний Левый сектор). В противном случае общение становится невозможным.

В: Причем эти предпосылки имеют свою историю, они развиваются.

К: Да, все четыре сектора развиваются, все они следуют двадцати принципам. Что касается культурной среды – Нижнего Левого сектора, – то мы видели, что у людей она проходит несколько стадий развития, а именно, архаической, магической, мифической, рациональной экзистенциальной и, возможно, еще более высокой картины мира в будущем. Каждая из них определяет, какого типа толкованием Космоса мы можем воспользоваться.

Так что как именно мы с вами собираемся толковать Космос? Будем ли мы его толковать магически? Мифически? Рационально? Или начнем делать это совершенно трансрационально?

Как бы там ни было, вы можете начать понимать, почему мы имеем дело не просто с предзаданным миром, который якобы раскинулся вокруг и ожидает, чтобы его кто-то бездумно отзеркалил своим монологическим созерцанием.

В: Не удивительно, что человеческие науки всегда были разделены на два лагеря, Правосторонний и Левосторонний: поверхности можно видеть, однако глубину дóлжно прояснять.

Толкование духовного

В: А каково значение толкования в сфере духовного опыта?

К: Приведите какой-нибудь пример.

В: Скажем, у меня есть непосредственный опыт внутреннего озарения, – ослепительного, экстатического, потрясающего переживания внутреннего света.

К: Само по себе это переживание в самом деле прямó и непосредственно. Вы могли бы даже слиться с упомянутым светом, стать с ним одним. Но затем вы выходите из этого состояния и хотите рассказать о нем мне. Вы хотите поговорить со мной об этом. Вы хотите поразмышлять об этом наедине с собой. Тут-то вам и придется истолковать, чем было это глубокое переживание. Чем был этот свет? Иисусом Христом? Умом Будды? Каким-то архетипом? Ангелом? НЛО? Просто каким-то завихрением мозгов? Чем это было? Богом? Или куском непереваренного мяса? Богиней? Или пищевой аллергией?

Вы должны как-то истолковать это! Если же вы решите, что это было неким подлинно духовным переживанием, то переживанием чего? Аллаха? Кетера? Кундалини? Савикальпа-самадхи? Юнгианского архетипа? Платоновской формы? Это не какой-то маловажный или второстепенный вопрос. Это не какое-то теоретическое буквоедство. Это не какая-то чисто академическая проблема. Совсем наоборот. Ваше толкование этого переживания отразится на вашем отношении к тем, кто испытывал подобное озарение, оно отразится на том, как вы будете делиться этим опытом с другими, на том, какое место он займет в ваших представлениях о себе, и даже на том, что вы будете о нем говорить и что вы будете о нем думать. Оно определит также ваше дальнейшее отношение к такому свету!

А любое толкование – идет ли речь о "Гамлете" или о внутреннем свете – может быть хорошим или плохим. Так и с этим толкованием: вы можете либо справиться с задачей, либо потерпеть неудачу.

Иными словами, даже если у вас было сверхразумное, совершенно неописуемое словами переживание света, вы все равно остаетесь составным индивидом. И ваш состав все равно не исчерпывается тем духовным компонентом, каковым, возможно, был этот свет; вы состоите также из ума, живого тела, вещества. И в уме своем вы должны занять определенное отношение к этому переживанию. Вы должны истолковать его, объяснить, осмыслить. Если же вы окажетесь не в состоянии адекватно истолковать пережитое, то весьма вероятно, что оно отразится на вашей собственной адекватности. Не поняв его, вы не сможете его интегрировать. Не зная, что оно значит, вы не сможете сделать органичной частью своего существа "то, не знаю что". Разверзшись, ваша глубина будет ускользать от вас, сбивать с толку, погружать во тьму, – ибо вы не в состоянии ее прояснить.

В: Таким образом, толкование играет важную роль даже в случае духовных или сверхразумных переживаний.

К: Да, безусловно. Многие люди сегодня испытывают такого рода духовные или сверхразумные переживания, связанные с более высокими или более глубокими стадиями эволюции сознания. Но они не знают, как их истолковать. Они испытывают удивительные интуиции, но содержание их раскрывают в совершенно неадекватной форме. Эти неадекватные толкования останавливают их дальнейшее развитие, саботируют его, пускают под откос.

В: Вы могли бы привести примеры "плохих" толкований? Как отличить хорошее толкование от плохого?

К: Как вы помните, одно из основных правил толкования гласит, что все значения контекстно-ограничены. Поэтому, когда мы пытаемся толковать духовные переживания такого рода, нам нужно удостовериться, что контекст нашего толкования этих переживаний настолько полон, насколько это возможно. Иными словами, нужно удостовериться, что наше толкование учитывает все четыре сектора. Нам требуется "всесекторный" обзор предмета, истолкование его в контексте всех измерений Космоса.

Сегодня же многие люди пытаются толковать такие переживания в контексте лишь какого-то одного сектора, – а иногда даже какого-то одного уровня этого сектора! Это сбрасывает со счетов другие секторы и урезает полноту толкования, урезает полноту опыта как такового.

В: Например?

К: Многие толкуют духовный опыт главным образом в контексте Верхнего Левого сектора – они трактуют такие переживания в терминах высшего Я, высших уровней сознания, архетипических форм, эннеаграмм, пестования души, внутреннего голоса, запредельного сознавания и тому подобного. Они склонны полностью игнорировать культурные, социальные и поведенческие составляющие духовного опыта. Поэтому их инсайты являют урезанную версию отношений этого высшего Я с другими секторами, которые нарциссически толкуются в качестве простых расширений собственного Я толкователя. Ньюэйджевское движение демонстрирует нам массу таких усеченных до Я толкований.

Другие рассматривают эти переживания в основном как продукт работы мозга – Верхнего Правого сектора. Они пытаются толковать такие переживания исключительно или преимущественно в контексте тета-ритма мозговых волн, или избыточного выброса эндорфина, или синхронизации полушарий и тому подобного. Культурные и социальные компоненты при этом остаются полностью вне поля рассмотрения, не говоря уже о внутренних состояниях сознания как таковых. Это гиперобъективистский и чисто технологический подход.

Третьи, – особенно "новопарадигмальные" теоретики от экологии, – пытаются толковать эти переживания главным образом в контексте Нижнего Правого сектора. "Предельной реальностью" для них выступает эмпирическая сеть жизни, или Гея, или биосфера, или общественный строй, а все холоны просто низводятся до нитей, образующих эту удивительную сеть. Такие подходы оставляют вне рассмотрения внутренние стадии развития сознания и сводят все Левосторонние компоненты к Правосторонним нитям эмпирической сети. При этом великий размах совершенно ошибочно принимается за великую глубину, вследствие чего вертикальная перспектива схлопывается в горизонтальную экспансию. Это приводит к появлению различных форм того, что было справедливо названо экофашизмом.

Четвертые пытаются толковать эти переживания главным образом в терминах коллективного сознания культуры и грядущего изменения картины мира, – то есть Нижнего Левого сектора. Они не придают значения тому, чтó в каждый данный момент может делать индивидуальное сознание, а также отрицают важность социальных структур и институций в плане подкрепления и содействия распространению таких переживаний.

В: Все эти подходы тяготеют к фрагментарности.

К: Каждое из этих "односекторных" толкований содержит в себе долю истины, которая и придает им ценность. Но так как другие сектора при этом не учитываются, изначальный опыт оказывается урезан. Содержание духовной интуиции раскрывается весьма неполно, фрагментарно. И эти фрагментарные толкования не способствуют появлению последующих духовных интуиций. Напротив, фрагментарные толкования способствуют остановке процесса духовного развития как такового.

В: Итак, суть дела в том, что...

К: Поскольку Дух-в-действии проявляется в форме всех четырех секторов, адекватное толкование духовного опыта должно принимать в расчет все четыре сектора. Мы не просто включаем в себя разные уровни – вещество, живое тело, ум, душу и дух; кроме того, каждый из них проявляется в четырех разных формах – умственной, поведенческой, культурной и социальной.

Эта всесекторно-всеуровневая точка зрения приобретает особое значение, когда мы переходим к рассмотрению более высоких или более глубоких стадий развития человека, – дальнейших стадий эволюции сознания и развития общества. Если человечеству и в самом деле уготовано грядущее преобразование, оно будет связано с этими более высокими или более глубокими стадиями, получить доступ к богатству и полноте которых можно только при условии, что мы ценим и уважаем разные типы истины, которые раскрываются дабы сделать нас свободными.

Поэтому, думается мне, вся суть в том, что мы хотим войти в живой резонанс, в созвучие со всеми аспектами Космоса. Мы хотим соприкоснуться с истиной в каждом из его секторов. И для начала мы обращаем внимание на то, что каждый из них говорит с нами другим голосом. Внимательно прислушиваясь, мы можем услышать каждый из этих голосов, которые кротко шепчут свои истины и в конце концов сливаются в один гармоничный хор, тихо зовущий нас домой.

От со-звучия к со-гласию, от со-гласия к со-бытию: мы оказываемся во всеобъемлющих объятиях Космического со-чувствия, на пороге Космического со-знания.

Но прислушиваться мы должны очень внимательно.