М. Дронов. ТАЛАНТ ОБЩЕНИЯ

Обращение человека к Богу может состояться, если только человек всецело находится "здесь и сейчас". Овладение тайной времени совершенно необходимое условие для этого.

Главная помеха – рассеянность ума. Когда человек занят каким-то простым делом, например, домашней уборкой, или привычно ведет машину, его внимание сосредоточено на тех несложных операциях, которые он выполняет. На деле только часть внимания, привычные действия он выполняет механически. Одновременно его рассеянная мысль блуждает по обрывкам воспоминаний и нерешенным проблемам. В этом случае нет и речи о всецелом ощущении себя "здесь и сейчас". Когда человек занят более сложным делом, требующим полного внимания, увлечен разговором, чтением, этого нет тем более. Когда же он никуда не идет, нигде не ожидает своей очереди, он – дома, один, и не засыпает от усталости, то ощущает ли себя "здесь и сейчас", если ничем не занят? – Да нет, конечно! – скажете вы, – он включит телевизор или музыку, пролистает газету с рекламой... чтобы не было скучно.

Современный человек отвык даже изредка заглядывать в себя, не то что жить в непрерывном созерцании мира изнутри своего "я". Он даже не подозревает, что может быть по-другому. Святые отцы в своих книгах опираются на совершенно иной опыт своих читателей. Суть этого христианского опыта для нашего современника раскрывает митрополит Антоний Сурожский следующим примером: "Когда вы едете на машине или в поезде, машина движется, а вы сидите, книжку читаете, в окно глядите, думу свою думаете; так почему не жить так, почему нельзя, например, быстро ходить, руками что-то делать – и одновременно быть в полном стабильном покое внутри? Можно! Это показывает опыт, причем не святых, а самых обыкновенных людей. Но для этого надо учиться останавливать время, потому что (к сожалению!) не каждого из нас арестовывают, и поэтому некому учить постоянно".

Юмор митрополита оценить современный человек может, а вот как осознать, что стоит за выражением "останавливать время"? Но Сурожский владыка не был бы так известен и любим, если бы не знал, что нужно нашему современнику, собирающемуся жить в XXI веке, который не знает, что такое аскеза, но прекрасно понимает, что такое "тренинг". "Я вам дам два упражнения, – продолжает митрополит Антоний, – и упражняйтесь; если вы сумеете это сделать, то они вас научат всему прочему.

Первое, очень простое: когда нечего делать, когда время есть, сядьте на пять минут и скажите себе: я сейчас сижу, ничего не делаю, и делать ничего не буду в течение пяти минут, я только есмь... И вы увидите, что это удивительное чувство, потому что мы очень редко обнаруживаем, что "я есмь", мы почти всегда ощущаем себя как часть какого-то коллектива и частицу по отношению к окружающим. Вот попробуйте".

Интересно, что примерно о том же говорят и психологи. Американец Эверетт Шостром называет актуализатором тот тип поведения, который считает идеальным. "Актуализатор, – говорит он, – обладает редким и прекрасным даром извлекать чувство своей ценности здесь и сейчас. <...> Для того чтобы жить полной жизнью в настоящем, не требуется никакой внешней поддержки. Сказать "Я адекватен сейчас" вместо "Я был адекватен" или "Я буду адекватен" значит утвердить себя в этом мире и оценить себя достаточно высоко. И – по праву".

Если все же задуматься, одинаков или различен переживаемый опыт, который митрополит Антоний передает словами "Я есмь", а Э.Шостром – "Я адекватен сейчас"? Адекватен – значит равен, полностью соответствую. Тренинг Шострома замыкает человека на самого себя: я равен себе, я есть я. Есть ли еще что-то или кто-то – меня не интересует, это совершенно безразлично для моей самоидентификации. Его опыт – опыт гордыни и в конечном итоге полного отчуждения. Описание опыта самоидентификации митрополита Антония принципиально отличается даже по грамматической структуре. "Я есть" – никуда не замыкает субъект "я". "Есмь" – значит открыт для всех контактов с миром, людьми и Богом.

"После того, как вы научитесь, когда нечего делать, ничего не делать (чего, вероятно, никто из вас по-настоящему не умеет), – дает второе упражнение митрополит Антоний Сурожский, учитесь останавливать время, когда оно бежит. И когда вам кажется, что без вас мир не устоит: "вот, если я не сделаю, все начнет рушиться, мироздание поколеблется", – вспомните, что без вас почти две тысячи лет христианство существует, не говоря о Вселенной, которая давным-давно существует до нас – и отлично существует. И научитесь останавливать время в такой момент, когда оно естественно не стоит, когда застоя нет никакого. Для этого, в момент, когда вы заняты, скажите: теперь стоп, я высвобождаюсь из своей занятости... Я, например, сейчас читаю с увлечением. Стоп на пять минут. Откидываюсь, сажусь, молчу, не смею думать ни о чем полезном, движущемся. Я есмь перед Богом... Это трудней. Когда учишься, это не так трудно сделать, потому что отвлечься от учения вряд ли большое горе. А вот когда читаешь какой-нибудь интересный роман, сказать себе: я посреди следующей страницы остановлюсь, вот на этой шестой строчке, где нет даже запятой среди фразы, остановлюсь, чтобы время остановить, – это труднее".

В чем аскетический смысл второго упражнения, предложенного митрополитом Антонием? "Останавливать" время в момент, когда ты занят захватившим тебя интересным делом, это значит преодолевать рассеянность ума и возвращать свое внимание внутрь собственного существования. Это означает вести борьбу с самим собой, и очень непростую.

"Когда научитесь это делать, – далее усложняет задание владыка Антоний, – учитесь останавливать не только чтение, но и событие, скажем, выключаться из разговора. Три-четыре человека разговаривают, и вы тоже; откиньтесь внутренне, влезьте под кожу, как улитка в раковину, и побудьте в сердцевине своего бытия, в том, что аскетическая литература называет сердцем; не в каких-то эмоциях, а именно исихией, в безмолвии, в отсутствии молвы".

Это упражнение несет еще более сложную аскетическую задачу. Что значит "выключаться" из событий, когда ты находишься в их гуще? Ведь это не означает прекращение контакта с внешним миром. Человек разговаривает, участвует в каком-то общем деле, создающем повышенную эмоциональную "температуру". И, однако, он ни на секунду не теряет ощущения "я есмь". Все, что он говорит и делает, он выносит из глубокого осознания себя, своего состояния, мотивов своих решений. И при этом остается в глубоком внутреннем покое.

Цель, ради которой даны эти аскетические упражнения владыки Антония, одна – научиться подлинно быть собой, когда не остается помех для обращения к Богу, единения с Ним в любви. "Если вы научитесь это делать, – говорит он, – то увидите, что можете читать, петь, работать, разговаривать и ни одной минуты не терять молитвенного состояния". Почему "остановленное время" митрополит Антоний называет "молитвенным состоянием"? Молитва в конечном итоге – это сопребывание с Богом. Еще оставаясь внутри потока времени, благодаря молитве человек уже причастен Вечности.

Под Вечностью христианство понимает не бесконечно тянущееся время, наподобие бесконечной прямой линии, проводимой мысленно в геометрии. Вечность – это иное качество бытия, иное его наполнение. Но человеку, находящемуся еще во времени, станет отчасти понятно, что такое Вечность, если он все свои ощущения сосредоточит на миге настоящего, который только один реален, он не ожидается и не вспоминается, он – есть. Если вслушиваться в длящийся миг настоящего, слиться с ним, время отразит вечность!

Чем наполнена Вечность, к которой мы стремимся? Разумеется, это – не ощущение себя в бездне космического одиночества – вот уж ад, ужаснее которого трудно представить! Вечность блаженна, она наполнена встречей и любовью; встречей с Тем, в Ком я нуждаюсь единственно по-настоящему. Вечность наполнена единением с Ним в любви, радостным единением со всеми, кто Ему дорог.