С. Л. Братченко. ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ ГЛУБИННОГО ОБЩЕНИЯ

Экзистенциальная парадигма, как уже было подчеркнуто, имеет очень древние и разнообразные исторические корни. Можно выделить как минимум три основные группы источников: литературные, философские и психологические (Schneider, May, 1995).

Литературные истоки, возможно, самые многочисленные и самые древние. Кирк Шнайдер и Ролло Мэй приводят в качестве примера одного из первых документально зафиксированных проявлений экзистенциальных взглядов ассирийско-вавилонский текст "Гильгамеш", написанный около пяти тысяч (!) лет назад (там же, р. 11). Экзистенциальные мотивы – особенно такие, как стремление к свободе, осмысление своего места в мире, поиск смысла жизни и другие – можно найти в творениях всех эпох и народов. Очень остро звучат экзистенциальные вопросы в древнегреческих трагедиях, в "Божественной комедии" Данте, шекспировских "Гамлете" и "Макбете", "Фаусте" Гете и ряде других произведений. Великие писатели "золотого века" русской литературы – особенно Ф.М.Достоевский, Л.Н.Толстой, А.П.Чехов – также уделяли много внимания этим проблемам.

Философская традиция. Как философский взгляд на мир экзистенциальный подход насчитывает много веков и несколько десятков имен известных мыслителей из разных стран. Трудно дать исчерпывающий перечень, достаточно назвать Демокрита, Сократа, Аристотеля, философов итальянского Возрождения, Шеллинга, Канта, в определенном смысле Гегеля и многих других.

Своеобразно, но вполне отчетливо звучат экзистенциальные мотивы в восточной философской традиции (особенно индийской, китайской) – как древней, так и современной.

Но наиболее мощное влияние на становление ЭГП оказали философские поиски мыслителей XIX-XX веков. Джеральд Корэй (Corey, 1986а, р. 74) в качестве наиболее влиятельных фигур, заложивших философский фундамент экзистенциализма, называет Федора Михайловича Достоевского (1821 – 1881), Серена Кьеркегора (1813-1855), Фридриха Ницше (1844-1900), Мартина Хайдеггера (1889-1976) и в особенности – Жан-Поля Сартра (1905-1980) и Мартина Бубера (1878-1965).

Например, Ирвин Ялом, один из современных лидеров ЭГП, считает, что на его собственные взгляды наибольшее влияние оказали попытки этих авторов осмыслить следующие идеи и проблемы (Yalom, 1980):

• у Достоевского – творчество, бессмысленность и смерть;
• у Кьеркегора – творческая тревога, отчаяние, страх и трепет, вина и ничто;
• у Ницше – смерть, самоубийство и воля;
• у Хайдеггера – аутентичное бытие, забота, смерть, вина, индивидуальная ответственность, одиночество;
• у Сартра – бессмысленность, ответственность и выбор;
• у Бубера – межличностные отношения, Я-Ты перспективы в терапии и самотрансценденция.

Влияние этих мыслителей на развитие ЭГП, разумеется, не ограничивается данным перечнем проблем и каждый представитель экзистенциального направления выбирает свои темы и ориентиры, проставляет свои акценты.

Психологические корни ЭГП также многообразны. Экзистенциальные идеи (с различной степенью последовательности и полноты) оказались близки многим психологам – в том числе и тем, кто не причислял себя к явным сторонникам ЭГП. Поэтому влияние экзистенциализма на психологию не ограничилось появлением собственно экзистенциального направления – очень многие психологические школы в той или иной мере ассимилировали эти идеи. Особенно сильны экзистенциальные мотивы у Эриха Фромма, Фредерика Перлза, Карен Хорни, уже упоминавшегося С.Л.Рубинштейна и др. Это позволяет говорить о целом "семействе" экзистенциально-ориентированных подходов и различать экзистенциальную психологию (терапию) в широком и узком смысле. В последнем случае экзистенциальный взгляд на человека выступает как хорошо осознаваемая и последовательно реализуемая принципиальная позиция.

Первоначально это собственно экзистенциальное направление (в узком смысле) в психологии и психотерапии именовалось "экзистенциально-феноменологическим" или "экзистенциально-аналитическим" и представляло собой чисто европейский феномен.

Экзистенциальное направление в психологии возникло в Европе в первой половине XX века на стыке двух тенденций: с одной стороны – это неудовлетворенность многих психологов и психотерапевтов господствовавшими тогда детерминистскими взглядами и установкой на объективный, "научный" анализ человека; с другой стороны – это мощное развитие экзистенциальной философии, которая проявляла большой интерес к психологии и психиатрии. В результате в психологии появилось новое течение – экзистенциальное, представленное такими именами, как Карл Ясперс (1883-1969), Людвиг Бинсвангер (1881-1966), Медард Босс (1903-1990), Виктор Франкл (1905-1997) и др.

После второй мировой войны экзистенциальный подход получил широкое распространение и в США. Причем, там в числе его наиболее ярких представителей оказались некоторые лидеры третьей, гуманистической "революции" в психологии (которая, в свою очередь, во многом опиралась на идеи экзистенциализма) – Ролло Мэй, Ирвин Ялом, Джеймс Бюджентал и др.

Видимо, поэтому некоторые из них – в том числе и Дж.Бюджентал – предпочитают говорить об экзистенциально-гуманистическом подходе. Как представляется, такое объединение вполне обоснованно и имеет глубокий смысл. Экзистенциализм и гуманизм, безусловно, – не одно и то же, хотя имеют много общего. Название "экзистенциально-гуманистический" фиксирует не только их нетождественность, но и принципиальную общность, которая заключается прежде всего в признании за человеком свободы построения своей жизни и способности к этому (подробнее об этом – см. ниже).

Однако, признавая ведущую роль европейских, а затем американских экзистенциалистов, следует отметить еще две важные линии развития экзистенциальных идей, о которых говорилось выше – восточную и российскую.

Восточная философско-психологическая традиция оказала большое влияние на многие психологические школы, не избежал этого влияния и ЭГП. Правда, у экзистенциальных психологов прямые ссылки на восточных авторов более редки, чем, скажем, у А.Маслоу, К.Роджерса или Ф.Перлза, и некоторые историки психологии считают, что именно представители ЭГП (в частности – Дж.Бюджентал) оказались менее восприимчивы к восточной философии (de Carvalho, 1996, p. 50). И все же, прямо или косвенно, "восточный след" можно найти и у Р.Мэя (Schneider, May, 1995, p. 164) и у Бюджентала – особенно очевидна близость его концепции "Я-процесса" и основополагающих идей дзен-буддизма (см. Bugental, 1965 и др.).

Российская линия развития экзистенциализма, к сожалению, не оказала прямого существенного воздействия на становление экзистенциальной парадигмы в мировой психологии и даже в отечественной культуре не стала пока влиятельной силой. Исключение составляет, конечно, Ф.М.Достоевский, которого хотя и нельзя назвать последовательным экзистенциалистом, но многие идеи которого – отстаивание "человеческого в человеке", ответственности личности за свои поступки, за поиск смысла своего существования и т.п. – и сегодня вызывают большой интерес у философов и психологов экзистенциальной ориентации.

На рубеже XIX-XX веков экзистенциальные мотивы явно прослеживаются у многих российских философов – особенно у Н.А.Бердяева (1874-1948), Л.И.Шестова (1866-1938) и др. Особо следует отметить выдающихся отечественных мыслителей С.Л.Рубинштейна (1889-1960) и М.М.Бахтина (1895-1975).

Сергей Леонидович Рубинштейн долгое время был среди главных идеологов и теоретиков советской психологии. Он – один из создателей теории деятельности, автор многих основополагающих принципов отечественной психологии. В то же время именно он развивал "личностный подход", который нашел свое воплощение в фундаментальном философско-психологическом труде "Человек и мир" (Рубинштейн, 1976), имеющем ярко выраженную экзистенциальную направленность. В нем были подробно рассмотрены такие классические для экзистенциализма (но совсем не традиционные для тогдашней официальной советской науки) понятия как "бытие", "существование", "свобода", "я и другой человек", "любовь", "человек как субъект жизни" и т.п. И хотя формально в тексте содержится критика экзистенциализма (возможно – из идеологических соображений), его дух присутствует очень явно.

Михаил Михайлович Бахтин, блестяще знавший европейскую философию (в том числе, конечно, и экзистенциальную) и многое из нее почерпнувший, создал свою, особую "философскую антропологию", которая в большой мере опирается также и на взгляды Достоевского. Особенно сильно экзистенциальное начало проявилось в концепции поступка Бахтина, в центре которой – идея "не-алиби-в-бытии" личности, ее онтологической ответственности (Бахтин, 1986).

Еще более явно экзистенциальный пафос звучит во взглядах Бахтина на личность и общение, в его знаменитой концепции диалога (во многом перекликающейся с идеями М.Бубера). А его определение человека как личности – "конкретность (имя), целостность, ответственность и т.п., неисчерпаемость, незавершенность, открытость" (Бахтин, 1979, с. 343) – может считаться классически экзистенциальным (подробнее об этом см. Братченко, 1991). Не случайно именно идеи Бахтина легли в основу одного из самых экзистенциально ориентированных подходов в современной отечественной практической психологии – диалогического подхода к консультированию Андрея Феликсовича Копьева (Копьев, 1996 и др.).

Из наиболее ярких, оригинальных и перспективных направлений в современном развитии отечественной экзистенциальной психологической мысли следует прежде всего назвать "психологию переживания" Федора Ефимовича Василюка (Василюк, 1984) и "психологию смысла" Дмитрия Алексеевича Леонтьева (Леонтьев Д.А., 1999).

В последние годы и у многих других отечественных психологов экзистенциальные мотивы звучат все яснее, все настойчивее, ярким свидетельством чего является первая фундаментальная книга, достаточно полно представляющая передовой край "движения за" гуманистическую и экзистенциальную психологию в России (своеобразный аналог американского "Вызова гуманистической психологии" 1967 года) – "Психология с человеческим лицом" (1997).

*  *  *

В целом на основании данного краткого исторического обзора можно с уверенностью утверждать, что экзистенциально-гуманистические взгляды относятся к числу наиболее древних, подробно осмысленных, выстраданных и последовательно отстаиваемых в истории человечества.

Соответственно, можно считать, что наметившаяся в последнее время тенденция к гуманизации психологии и психотерапии не является движением по совершенно новому и неизведанному пути, а, наоборот, – соответствует фундаментальной кросскультурной гуманистической традиции (включающей, естественно, и экзистенциализм), которая имеет длительную историю и в русле которой накоплен богатейший опыт.

В то же время очевидно, что на сегодня потенциал экзистенциального подхода далеко не исчерпан – особенно в области психологии и именно в психологии российской. Задача состоит в том, чтобы, опираясь на понимание, осмысление и принятие этой традиции, использовать уже имеющийся опыт и достижения для создания нового, своего варианта (лучше – вариантов) психологии "с человеческим лицом".

Есть надежда, что знакомство с ЭГП и конкретно с концепцией Джеймса Бюджентала будет способствовать дальнейшему развитию гуманистического и экзистенциального направления в отечественной психологии, реализации его огромных возможностей.