Фантазии на тему войны как выражение страха - Молодежь. Действовать на свой страх и риск - Кристиан Бютнер

Никогда прежде наш страх перед ядерной войной не был та­ким сильным, как в настоящее время. Распространение атомного оружия и вместе с тем очень слабые надежды, возлагаемые на переговоры о разоружении, заставляют страшиться худшего. И хотя мы уже давно сидим на пороховой бочке бесчисленных арсеналов оружия, осознать это по-настоящему мы смогли лишь сейчас. В наших фантазиях мы видим бомбы уже взорвавши­мися, а жизнь—уничтоженной. Но все-таки мы продолжаем жить в мире, хотя это спокойствие, возникшее после предыду­щей войны, угрожает в результате возрастающей международ­ной напряженности превратиться в новую войну. Будущее нахо­дится не только в наших руках, но и в руках наших детей. Как добиться того, чтобы они вместе со взрослыми смогли сохранить мир? Как можно помочь им понять, что означает война для взрослых в отличие от той игры в войну, которую они так любят?

Так как игра в войну является для детей в первую очередь средством выражения конфликтов с их ближайшим окружением, то само по себе разъяснение того, что представляет собой настоя­щая война, не сможет устранить все фантазии и страхи, лежа­щие в основе игры. Существует немало примеров бесплодных попыток взрослых отучить детей от диких игр в войну. Если да­же у ребенка отнять все военные игрушки, то он обкусает кусок хлеба до формы пистолета и будет стрелять из него. Чем больше взрослые пытаются отвлечь детей от игры в войну, тем сильнее они вооружаются. А чем, собственно говоря, вызван страх взрослых перед этой детской пальбой? И можно ли считать взрослыми тех, кто не в состоянии отличить детские игры в вой­ну и фантазию от реальных действуй?

Да, дети играют в войну, но это гораздо безобиднее, чем участие взрослых в настоящей войне. Играющие в войну дети предстают перед нашим взором как зеркальное отображение взрослых. Делая то, чего мы так боимся, они заставляют нас тем самым вновь пережить 'наши собственные чувства ненависти и ярости, наши собственные разрушительные фантазии. В по­вседневных конфликтах в приступе сильной ярости с нашего языка легко слетают фразы: “Да чтоб здесь все взорвалось, жаль только бомбы нет!” Вот так наши ежедневные столкнове­ния пронизаны военными выражениями, даже и не воспринимае­мыми никем как нечто из ряда вон выходящее. Так говорят о “позиционной войне” в семье, о сходстве детской комнаты с “по­лем сражения”, так фразы в споре, если они удачны, сравнива­ются с “меткими выстрелами”. Все это, конечно, не имеет пря­мого отношения к настоящей войне и не так опасно, как настоя­щие бомбы, но такие изнуряющие и ранящие столкновения в семье и на производстве нередко представляют собой благо­датную почву для фантазий об оружии защиты, которое, в об­щем-то, нисколько не лучше настоящего оружия. И не слишком ли часто представляемые военные столкновения, воплощенные в фантазиях на тему войны у детей, обращаются в горькую реальность?

Никто сейчас при всем желании не сможет полностью защи­тить своих детей от травмирующих переживаний. Никто не мо­жет быть неизменно добрым по отношению к своим детям или окружающим людям. Слишком уж глубоко для этого каждый включен в те отношения, против которых он сам пытается за­щититься. На этот счет у взрослых очень быстро находятся оправдания перед детьми. Но не следует ли им учиться точно так же воспринимать оправдания детей, даже если они выраже­ны в более эмоциональной форме, чем отточенные рациональные объяснения взрослых? Игры ребенка и его фантазии на военные темы могут служить хорошим зеркалом картины его внутреннего мира, его актуальных переживаний. Если считать наиболее обоснованной концепцию безопасности, базирующуюся на необхо­димости вооружения из-за страха перед врагом, то кого и чего должны в таком случае бояться дети?

Вместо того, чтобы преподавать детям правильное отношение к теме войны или пытаться с помощью воспитания остановить их игры в войну, сначала следует признать существование повсе­дневных войн в собственной жизни, т. е. признать, что благодаря ограничениям, пренебрежительному отношению, обидам и уни­жениям и, конечно же, неподготовленным разлукам дети загоня­ются в тупиковые ситуации, на которые они вправе реагировать яростью. И потом только, если признаться в собственных прояв­лениях злости по отношению к детям, можно допустить и прояв­ления злости со стороны самих детей.

Своими фантазиями на военные темы и играми в войну дети показывают, насколько они вовлечены в состояние войны со взрослыми. Эта повседневная война связана и с попытками вос­питателей заодно с фантазиями о войне запретить детям еще что-то очень важное для них. Из собственного, жизненного опыта можно было бы сделать вывод, что запреты в воспитании очень редко помогают, а гораздо чаще приводят к чувствам вины и злости по отношению к воспитателям.

Таким образом, первый шаг в работе с фантазиями на воен­ные темы состоит не в увеличении по длительности или насы­щенности воспитательных воздействий и нравоучений, а в уме­нии воспринимать самого себя как врага с точки зрения ребенка. Это потребует от нас очень многого. Ибо, как правило, родите­лей, как и детей, всегда можно уличить в нехорошем поведении в совместном процессе воспитания. Родители крайне редко спо­собны понять тот факт, что собственный ребенок вполне спра­ведливо их ненавидит и имеет право фантазировать на темы их убийства. В конце концов, и у нас, взрослых, бывают скрытые фантазии, в которых нам иногда хочется “размазать по стенке” наших детей.

Но как же тогда говорить с детьми о настоящей войне? Луч­ше всего дети открыты для понимания, когда они сами задают нам вопросы. А самый неподходящий момент для такой воспи­тательной работы — когда они заняты своими фантазиями на военные темы.

Подобно тому, как обучение бегу происходит вместе с созре­ванием организма, определенные вопросы возникают у детей вместе с пробуждением определенного интереса. К этому мо­менту их детский опыт связан с темой войны гораздо теснее, чем этого можно ожидать. Сюда относится и опыт беззащитности и переживания ненависти и смерти, для которых оружие и воен­ные действия служат лишь внешним выражением. Надо открыто говорить с детьми об этом, чтобы предотвратить вынужденное сокрытие и накопление детьми этих вопросов. За формулировкой “Ты еще слишком мал для этого” часто скрывается фраза. “Я еще не могу объяснить тебе этого”. Разумеется, лучше ска­зать детям последнее, чем отсылать их, не ответив на их во­просы.

Существует много теорий о причинах возникновения войн. Но, проделав самостоятельно исторический анализ и подумав о политическом положении в будущем, можно и самому попы­таться ответить на вопрос: “До каких пор это будет продолжаться?” И именно так нужно говорить с людьми— разоружаясь самому, отбрасывая шелуху идеологии, догматических теорий и образов врага, которые всегда найдутся даже в своем соб­ственном лагере. Разоружиться — это значит, прежде всего, пре­доставить ребенку возможность вырасти-в-мире, стать-сильным-в-мире. Дети, которые смогут любить своих родителей, потому что чувствуют их защиту, и которые имеют право ненавидеть своих родителей, если чувствуют себя обиженными или оскорб­ленными ими, вырастут достаточно сильными, чтобы обеспечить безопасность тех, кто сейчас обеспечивает свою безопасность с помощью оружия.

В конце концов, остается вопрос: “Почему существует вой­на?” При ответе на него дети в отличие от взрослых еще не ин­тересуются прошлым. Дети спрашивают только о настоящем: “Для чего это существует? Что можно с этим делать?” Основой для ответа на эти вопросы может послужить следующий тезис: “Люди развязывают войны, чтобы не бояться друг друга так сильно”. Можно найти много примеров того, как люди начинают бояться друг друга, будь то сфера экономики, производства или международных отношений.

Лишь тот позволит забрать из своих рук оружие или даже сам бросит его, чей страх будет понят и принят, кому будет открыт путь к доверию, кто более не будет вынужден искать угрозу во врагах. И даже вооруженный ребенок способен понять, что он несет в себе такой же жест угрозы, как и его воображаемый враг. Это в одинаковой мере относится к отцам и матерям,  мальчикам и девочкам.