Приложение I. ПРОЕКТИВНЫЕ УПРАЖНЕНИЯ - Психологическая помощь. Теория и практика - Бондаренко А.Ф.

Упражнение 1

Инструкция

Упражнение предназначено для работы в учебных группах. Внимательно прочтите проективный текст. Меняя роли и парадигмы, попытайтесь почувствовать специфику каждого из психотерапевтических направлений, “примерить” его к собственной личности и профессиональным склонно­стям к предпочтению той или иной парадигмы. К ориентировочным текстам-подсказкам отнеситесь вдумчиво и внимательно.

После завершения учебной работы в целом организуйте групповую проективную дискуссию на тему: “Личностные проблемы — личностные особенности — психотерапевтические парадигмы”.

А. Проективный текст

“Случай с Сергеем”*

Действие происходит в центре психологической помощи, где квалифицированные психологи проводят индивидуальную и групповую работу. Сергей пришел на консультацию и рассказал о себе следующее:

“Мне 25 лет. Я студент психологического факультета. Недавно решил специализироваться в области психологического консультирования. Я окончил три курса, прослушал спецкурсы по психологии личности, общения и даже прошел группу личностного роста. Я решил, что если собираюсь работать с людьми как консультант, то мне следует прежде всего лучше взглянуть на себя.

В свои 25 лет я чувствую, что прожил большую часть своей жизни впустую. К настоящему моменту я бы хотел уже закончить университет и работать, а вместо этого я всего лишь студент. Я понял, что без основательного понимания самого себя человек не может полноценно жить, и решил специализироваться в области консультативной психологии и работать консультантом с проблемными детьми. Мне помог в свое время один человек, и я тоже хотел бы помогать подросткам. Но все же моя личностная проблематика далека от настоящей проработки. У меня мало друзей, я испытываю страх и робость со сверстниками или людьми старше меня. Я чувствую себя хорошо с детьми, потому что они еще искренни. Я очень беспокоюсь по поводу того, достаточно ли я подхожу для практической работы в качестве психолога-консультанта. Одна из моих проблем — я много курю и, бывает, выпиваю. В основном это случается, когда мне одиноко и кажется, что я никому не нужен. Я боюсь людей вообще, но особенно сильных и привлекательных женщин. Возможно, я всегда думаю о том, как они меня оценивают, и боюсь, что они считают меня недостаточно мужественным. Мне кажется, я не соответствую их ожиданиям. Я действительно далек от образца мужской “модели”. У меня не мужественное лицо, я довольно мягок в обращении и часто задумываюсь, соответствую ли я вообще современным представлениям о мужском идеале.

Довольно часто меня охватывает тревога, особенно по ночам. Иногда мне хочется куда-нибудь сбежать, чтобы никто меня не видел. Часто я страдаю от того, что считаю себя неудачником. Я вообще часто зацикливаюсь на себе. На мыслях о собственной бесполезности. В такие моменты я себя ненавижу. В тяжелые минуты мне кажется что лучше вообще было не родиться или даже, что лучше — умереть. Тогда бы я по крайней мере перестал страдать. Если быть откровенным, я не могу сказать, что кого-нибудь когда-нибудь любил всей душой. Да и меня никто никогда не любил по-настоящему.

Но все, конечно, не так мрачно. У меня нашлось достаточно настойчивости, чтобы поступить в университет, тем более на факультет психологии. Мне нравится, что я хочу работать над собой и прилагаю усилия в этом направлении. Я знаю, мне нужен человек, который помог бы мне. Мне нравится в себе то, что я осознаю свои страхи, способен остро чувствовать и могу рискнуть, даже если чего-то боюсь.

Что было у меня в прошлом? Какие наиболее значительные события и поворотные моменты моей жизни? Главным поворотным моментом было, как ни странно, общение с командиром взвода в армии, молоденьким лейтенантом. Он воодушевил меня на поступление в университет, он говорил, что видит во мне способности, требуемые для работы с подростками. Мне трудно было вначале поверить в это, но его вера помогла мне. Следующим значительным событием стала моя женитьба и развод. Наши семейные взаимоотношения длились недолго, жена ушла от меня. Это было страшным ударом по моему мужскому самолюбию. Она была очень сильной женщиной, доминантный тип. Жена не упускала случая подчеркнуть, что я — “не деловой”, “не мужик”. С тех пор я опасаюсь сближаться с женщинами из-за страха, что они меня станут подавлять.

Мои родители не разводились, но лучше было бы, наверное, чтобы они это сделали. Они часто ссорились. Насколько я понимаю, именно мать была инициатором. Она была доминирующей личностью и часто “катила бочку” на отца, который был слабым, пассивным и робким по сравнению с матерью. Он никогда не возражал ей. Кроме того, мои “предки” всегда сравнивали меня не в мою пользу со старшим братом, который оказался “замечательным” ребенком, удачливым и прилежным учеником. Я сам не знаю, как случилось, что я оказался неудачником.

Я помню, отец кричал: “Ты что, тупой? Соображать надо! Идиот ненормальный! Ты никогда ничего не добьешься!” Моя мать обходилась со мной так же, как она обходилась с отцом. “Ты — тряпка, а не мужчина. Когда ты уже вырастешь и уедешь? Хоть глаза не будешь мозолить, чтоб сердце мое не болело!” Вот что я от нее слышал. Помню, мне было лет 10 или 12, я пытался заснуть ночью, чувствуя себя совершенно ненужным. Мне хотелось построить свой домик и в нем жить.

Мы жили в маленьком городке. В отцовской семье не было разговоров ни о религии, ни о чем таком... По правде говоря, я часто ловил себя на мысли, что я сын не своих родителей.

У меня, по-моему, классический комплекс неполноценности. Мне бы хотелось уважать себя больше. Надеюсь, что я смогу научиться любить. Мне хочется также избавиться от чувства вины и тревожности и относиться к себе, как нормальные люди. Я действительно хочу стать хорошим детским консультантом, а для этого мне надо глубоко понять себя. Правда, я не совсем определился, что это означает. Но знаю твердо, что мне нужно освободиться от саморазрушительных склонностей и научиться больше доверять людям. Может быть, вы сможете мне помочь”.

1. Психоаналитический подход

Психоаналитический подход предполагает прежде всего исследование неосознаваемой психодинамики поведения Сергея.

Основные моменты психотерапевтической работы суть следующие.

1). Углубленная работа с тревогой, связанной с подавленными сексуальными и агрессивными импульсами. В прошлом Сергей вынужден был подавлять эти импульсы, контролировать их, в противном случае он попадал в трудное положение.

2). Принятие к сведению сильного супер-Эго, сформировавшегося у Сергея под влиянием интернализации родительских норм и ценностей. Перфекционистские цели и нормы диктуют Сергею основное правило, согласно которому он может быть любим только при условии, что будет совершенным. Естественно, что нереалистичность подобных установок привела лишь к интернализации агрессии и вины. Вместо того чтобы направить эти чувства на родителей и брата, он обратил их на себя.

3). Приверженность к курению может трактоваться как “оральная фиксация”. В связи с тем, что в раннем детстве Сергей не дополучил любви и принятия, он до сих пор страдает от депривации, в поисках одобрения и принятия со стороны других.

4). Половая идентификация Сергея прошла неблагополучно. Являясь свидетелем постоянной борьбы родителей друг с другом, он идентифицировался со слабым отцом и перенес боязнь матери, сильной и доминирующей, на всех женщин. Возможно, он даже женился на женщине, похожей на его мать и вызывавшей у него те же чувства неполноценности.

5). Сердцевина психоаналитической терапии — установление отношений трансфера и их проработка.

Вполне логично допустить, что к психотерапевту Сергей станет относиться как к матери (тем более, если это будет женщина) или — как к отцу, и анализ этих отношений даст ему возможность осознать неосознаваемые детерминанты собственного поведения.

6). Значительное внимание следует уделить анализу прошлого: отношений с родителями, братом, испытанным в детстве чувствам. Типичные вопросы к Сергею могут быть следующими: “Что ты делал, когда чувствовал себя нелюбимым? Когда ты был ребенком, то мог ли ты выражать свои негативные чувства? Что ты делал с ними? Какое влияние на тебя оказали твои отношения с матерью?”

7). Особо следует выделить момент повторения в текущем поведении опыта детских переживаний, в частности, воспроизведение его неопределенной зависимости от матери. Застревание на симбиотической зависимости и неспособности по-настоящему отделиться от родителей свидетельствует о незавершенности процессов индивидуации и интеграции, о незавершенности конфликта, борьбы, связанной с независимостью, что ведет к формированию чувства собственной малоценности.

2. Адлерианский подход

Базисные цели адлерианского психотерапевта соответствуют четырем этапам консультирования: 1) установлению и поддержанию хороших рабочих отношений с Сергеем; 2) исследование его динамики; 3) поощрение его к развитию инсайта и понимания; 4) помощь ему в поиске новых альтернатив и выборов.

Первая стадия — развитие взаимного доверия и уважения. Терапевт должен внимательно отнестись к субъективным переживаниям Сергея и попытаться уяснить, как тот реагировал на поворотные моменты в жизни. Поскольку консультирование предполагает отношения равенства, терапевт должен исследовать с Сергеем его чувство неравенства c большинством других людей. Цели консультирования устанавливаются совместно.

Вторая стадия предполагает анализ и оценку стиля жизни Сергея (например, с помощью специализированного опросника). При этом (в течение нескольких сеансов) анализировались бы: социальные связи Сергея, его профессиональная ответственность, его мужская роль и чувства, связанные с самим собой. Значительное внимание было бы уделено жизненным целям и приоритетам. Обобщив прошлый опыт Сергея, терапевт особенно бы выделил то, что называется у адлерианцев “базисными ошибками”, т.е. ошибочные умозаключения о жизни и деструктивные — о самом себе.

В случае с Сергеем такими ошибочными умозаключениями, образующими сердцевину жизненного стиля, являются:

l не сближаться с людьми, ибо это ранит;

l родители меня не жалели и не любили, следовательно, меня

никто не любит;

l если бы я мог стать совершенным, возможно, люди меня и при­няли бы;

l быть мужчиной означает не показывать эмоций.

Обобщение и интерпретация терапевтом всей информации должны, по сути, привести Сергея к инсайту, связанному с тем, что он вводит себя в депрессию сам, а не является жертвой заболевания. Иначе говоря, Сергей увидит, что он нуждается не в лечении, а в подбадривании и в переориентировке жизненных целей. В ходе детального анализа его верований, целей, намерений Сергей увидит неточности в своей субъективной логике. Так, сердцевина его жизненного стиля может быть объяснена таким образом: 1) Меня не любят, со мной не считаются; 2) Мир опасен, жизнь несправедлива; 3) Следовательно, я должен искать пути обеспечения собственной безопасности.

В ходе третьего этапа терапевт интерпретирует жизненный стиль, цели, задачи и субъективную логику Сергея. От последнего ожидается выполнение домашних заданий, связанных с переводом его инсайтов в новое по­ведение.

На последнем этапе, в фазе переориентации, ожидается, что Сергей вместе с психотерапевтом станет работать над рассмотрением альтернативных уста­новок, верований и действий. К этому времени Сергей увидит, что он вовсе не должен замыкать себя в паттернах прошлого. Он также откроет, что у него достаточно сил для изменения жизни и что для этого недостаточно одних инсайтов, а требуется план, ориентированный на действие. Сергей почувствует и поймет, что способен создать новую жизнь для себя, а не оставаться жертвой обстоятельств.

3. Экзистенциальный подход

Консультант исходит из того, что Сергей располагает способностями расширить свое сознание и определить для себя будущее направление своей жизни. Прежде всего терапевт обращается к Сергею, побуждая его осознать, что он не должен быть жертвой прошлого, а наоборот, способен быть архитектором в реконструкции будущего. Сергей может освободить себя от детерминистских шор и принять ответственность, которая приходит вместе со свободой направления собственной жизни. Данный подход делает упор не на психотехнику, а на постижение мира Сергея терапевтом в процессе подлинных взаимоотношений как средства самопонимания.

Сергею можно также противостоять в его попытках избежать свободы посредством алкогольно-никотиновой зависимости. Беспокойство Сергея (тревога) — это не то, что требует “лечения”. Скорее, он нуждается в обучении тому, что реалистическое беспокойство — витальная составляющая жизни в свободе и неопределенности. В связи с тем, что гарантий не существует и человек одинок, вина и даже отчаяние являются нормальными сопутствующими переживаниями.

Экзистенциальный терапевт склонен рассматривать воображаемое самоубийство Сергея как символ умирания его личности. Использует ли Сергей свой человеческий потенциал? Избирает ли он, так сказать, путь утвер­ждения жизни или путь смерти? Можно было бы занять позицию конфронтации по отношению к смыслу и цели его жизни. Есть ли причина (резон) для него продолжать хотеть жить? Каковы проекты обогащения его жизни? Что он может сделать, чтобы обрести смысл, значимый и живительный для него?

В жизни Сергея доминирует вина. Однако в основном это вина невротическая, основанная на том, что он думает, будто подводит других людей и не оправдывает их ожидания. Сергей должен обучиться тому, что вина может выполнять ценную функцию, если она основана на осознании недостаточного использования собственных потенций. Сергею необходимо также принять ту реальность, в которой временами он может чувствовать себя одиноко, так как самостоятельный выбор и жизнь со своего собственного центра сопряжены с чувством одиночества. Экзистенциальный психотерапевт рассмотрел бы также надежду Сергея в процессе учебы открыть свой собственный личностный центр и жить собственными ценностными смыслами. Формируя собственный психологический центр своей жизни, Сергей смог бы стать более основательной личностью и научился бы ценить себя выше. По мере становления такой центрации (я — центр собственного мира) он бы меньше искал одобрения других, в частности, родителей или их заместителей. Вместо установления зависимых отношений он смог бы относиться к другим с позиций своей силы (достоинства). Только тогда возникла бы возможность преодоления чувства изолированности и отделенности от других.

4. Роджерианский подход

Психологическая автобиография Сергея четко показывает, чего он хочет для своей жизни. Он ставит цели, он мотивирован к изменению, и у него достаточно беспокойства, чтобы работать над собой. Поэтому роджериан­ский психотерапевт прежде всего начал бы с веры в способность Сергея найти свой собственный путь и в его собственные силы. Иначе говоря, эта парадигма акцентирует не диагноз и не информацию о прошлом, а прежде всего предполагает свободное высказывание чувств — неадекватности, фрустрации, безнадежности и т.п. Терапевт предоставляет свободу и без­опасность для исследования угрожающих аспектов личностного бытия, воздерживаясь от суждений и критики чувств. Здесь мало простого отражения чувств путем вербализации. Терапевт стремится полностью пережить в текущий момент, что это значит — жить в мире Сергея. Подлинные отношения с Сергеем включали бы в себя доброту, глубокое понимание, безусловное принятие и теплоту, а также желание позволить клиенту проявления любых его чувств в ходе терапевтического времени. Терапевт должен был бы передать Сергею основные установки понимания и принятия, и через это положительное отношение Сергей получил бы шанс отбросить свои опасения и более полно и свободно исследовать свои личные заботы. В сущности, Сергей рос бы личностно во взаимоотношениях с терапевтом, который должен был бы оставаться искренним. Сергей использовал бы эти отношения, чтобы научиться больше принимать себя со своими достоинствами и ограничениями. Сергею была бы предоставлена возможность открытого выражения чувства страха по отношению к женщинам, ощущения себя неудачником и “слабаком” и, главное, — возможность иссле­довать свои ощущения, когда его оценивают другие — родители, начальство. Он получил бы возможность выразить чувство вины (он живет не так, как ожидали от него родители); что он никогда никого не любил, что он одинок и т.п.

Делясь своими чувствами, Сергей перестал бы ощущать свое одиночество, ибо он рискнул бы впустить в свой частный мир другого — психолога. Посредством таких личностных отношений с терапевтом Сергей постепенно смог бы сосредоточиться на своих переживаниях и прояснить свои чувства и установки. А терапевт увидел бы его как человека, способного развить свои собственные силы и принимать самостоятельные решения. Словом, терапевтические отношения освободили бы его от саморазрушительных тенденций. Вера и забота психолога увеличили бы его собственную веру и уверенность в своих способностях разрешать трудности и открывать новые пути бытия.

5. Подход гештальт-терапии

Гештальт-терапевт прежде всего сосредоточился бы на незавершенном действии Сергея по отношению к родителям и бывшей жене. Скорее всего, это чувство негодования, но Сергей направил его в свою сторону. Поместив в центр работы нынешнюю ситуацию клиента, психотерапевт учел бы также и то обстоятельство, что Сергей нуждается в повторном переживании прошлых чувств, которые иначе вмешиваются в нынешнюю жизнь. Однако в гештальт-терапии проработка прошлых чувств осуществляется не в реминисценциях, а в ситуации “здесь и теперь”, в воображаемых сценках из жизни с бывшей женой. Сергей как бы анимировал ситуацию, обращаясь “непосредственно” к жене. Он мог бы прямо сказать ей о своих отрицательных чувствах и тем самым завершить незавершенное. Ему нужен также символический разговор с матерью и отцом. Здесь важно именно содержание его речей, обращенных к родителям, содержание, которое не проявлялось в реальной жизни. При этом психотерапевт может побуждать вы­сказываться следующими вопросами: “Что вызывает у тебя самое большое возмущение в отношении этих людей? Что ты желал получить от них и не получил? Как бы ты хотел, чтобы они к тебе относились? Что тебе надо сказать им сейчас, чтобы высказать все свое негодование и обиду?”

Через осознание того, что он сейчас делает и как удерживает себя в замкнутом пространстве прошлого, Сергей может принять ответственность за свою жизнь. Вовлекая его в диалог между разными “частями” его лично­сти, психотерапевт предоставляет Сергею возможность сыграть разные “Я” и установить между ними более сбалансированные отношения. Можно исполь­зовать технику пустого стула. Благодаря этому Сергей придет к осо­знанию тех мазохистских игр, которые он ведет с собой. Учитывая, что Сергей теряется при женщинах, можно предложить ему сыграть роль маленького мальчика и с этой утрированной позиции поговорить с могущественной женщиной (на пустом стуле), а затем он мог бы сам стать этой сильной женщиной и с данной позиции ответить “маленькому мальчику”. Основной момент — его конфронтация с собственными страхами и диалог тех полюсов, которые существуют в нем. Цель — не извлечь наружу чувства, а научиться жить с ними: почему, собственно, он должен быть либо “маленьким мальчиком”, либо “суперменом”? Почему бы ему не научиться быть человеком, которому временами свойственны слабость и опасения?

Большинство техник гештальт-терапии служат одной, но главной цели: они помогают Сергею получить более полное чувство того, что он делает в настоящем, чтобы продолжать удерживать внутри себя значимые фигуры. По мере осознания того, насколько зависимым от них он позволяет себе быть, у него появится возможность обрести центр внутри себя и жить ради своих собственных целей, а не оставаться под контролем значимых для него фигур.

6. Трансактный анализ

В связи с тем, что трансактный анализ — контрактная форма терапии, следует начать с оговаривания желаемых, согласно контракту, изменений и тех областей, в которых они должны произойти. Общая область, которую хотел бы изменить Сергей, судя по всему, — как научиться чувствовать себя хорошо. Для трансактного анализа существенен анализ нынешнего поведения, взаимодействия с другими и отношений к себе, хотя анализ прошлого также важен, ибо в нем содержатся важные ранние решения, влияющие на теперешнее поведение. Их надо раскрыть. Так, для Сергея таким ранним решением было следующее: “Я — глуп, и лучше, чтобы меня здесь не было. Я неудачник”. В дополнение к этому раннему решению Сергей принял такие формулы, как: “лучше бы тебя не было”; “будь совершенным”; “не верь женщинам”; “быть мужчиной — значит всегда быть сильным”; “у тебя ничего не получится”.

Возможно, главная формула его жизни — “лучше бы тебя не было”. Разными путями Сергей программировался посланиями типа: “хоть бы тебя не видеть, чтобы сердце не болело” и т.п. Сергей получал много отрицательных подкреплений (ударов), и его личностная ценность девальвировалась. Теперь ему трудно вступить в близкие отношения и принимать поглажи­вания. Он вложил значительную энергию в накопление отрицательных отношений и эмоций (тревоги, вины, самоуничижения, даже суицидальных мыслей), которые необходимо прорабатывать в психотерапевтическом

процессе.

Скорее всего психотерапевт данного направления займет по отношению к Сергею позицию конфронтации, указав те игры, в которые он играет: “Бедный я бедный”; “Жертва”; “Беспомощный”; “Страдалец”. Его “рэкет” — это собрание чувств, которые он использует для оправдания своего жизненного сценария и, в частности, ранних решений, зафиксированных в “рэкете вины” и “депрессии”. По всей вероятности, Сергей склонен накапливать чувства вины и депрессии, а игры, в которые он играет, в качестве приза содержат именно эти чувства. В данном случае он как бы оправдывает в своих глазах свою собственную жизнь, ибо таков сценарий. Формула “не будь” заслуживает особого исследования.

В ходе психотерапии Сергея следует обучить анализу жизненного сценария. Следует показать, что он основывает свой жизненный план на серии решений и приспособлений. С помощью такого анализа он научится определять жизненные стереотипы, которым следует, и, таким образом, изменять свою запрограммированность. С помощью расширения сознания он сможет освободиться от раннего сценария.

Автобиография Сергея показывает, что он интроецировал критического Родителя, наказывающего его и понуждающего всегда чувствовать свою неадекватность. Таким образом, Сергею необходимо научиться быть добрее и снисходительнее к себе, тогда он сможет любить и других. Он должен приобрести способность питать себя, принимать свои успехи и открывать себя другим.

7. Поведенческий подход

Первоначальная задача психотерапевта поведенческой ориентации заключалась бы в том, чтобы помочь Сергею перевести некоторые из его общих целей в конкретные и измеряемые. Так, если Сергей говорит: “Я хотел бы лучше относиться к себе”, терапевт может спросить: “Что ты имеешь в виду? Когда ты чувствуешь себя хорошо? Что ты можешь сделать, чтобы сузить свою цель?” Когда Сергей говорит: “Я хочу избавиться от своего комплекса неполноценности”, терапевт может задать встречный вопрос: “Какое твое поведение ведет к чувству неполноценности?” В случае с Сергеем некоторые конкретные цели могут быть связаны с его никотинозависимостью. Его можно попросить вести запись событий, ведущих к курению или выпивке. Что касается неуверенности Сергея в общении с людьми, ему следует предложить моделирование, ролевую игру, тренировку поведения, когда терапевт, играя роль партнера, предоставит обратную связь о том впечатлении, которое производит Сергей в общении, и они закрепили бы эффективное поведение.

Тревожность Сергея, связанную с женщинами, также можно было бы проработать методами функциональной тренировки поведения. При этом терапевту рекомендуется, к примеру, сыграть роль женщины, которой Сергей назначает свидание, а Сергей бы практиковал желаемое поведение

с проговариванием всех опасений и соответствующим анализом обрат­-

ной связи.

Страх неудачи можно было бы прорабатывать с помощью систематической десенсибилизации. Начав с обучения релаксации, можно затем составить перечень конкретных страхов, связанных с несостоятельностью. Возглавлял бы этот список, скорее всего, страх импотенции, а в конце его значился бы просто разговор со студенткой-коллегой. Затем можно предоставить клиенту возможность вообразить приятную сценку и начать процесс десенсибилизации с меньшего страха, прорабатывая его до ситуаций, вызывающих наибольший страх.

Далее терапия может сфокусироваться на модификации поведения, приводящего к чувствам вины и тревоги. Скорее всего, анализировалось бы не столько прошлое, сколько нынешнее неверное поведение. Значимость придавалась бы не столько инсайту или переживаниям, сколько обучению совладающему поведению, устранению нереалистичных чувств вины и страха и выработке более адаптивных реакций, чем существующие, что приведет к большей степени удовлетворенности.

8. Рационально-эмотивный подход

Очень важно минимизировать пораженческие и разрушительные установки Сергея, чтобы выработать более реалистичный взгляд на жизнь. Начать можно с раскрытия Сергею того факта, что он постоянно необдуманно индоктринирует себя иррациональными идеями и что он сумеет научиться бросать вызов источнику этих затруднений. Он должен мыслить более рационально и станет чувствовать себя лучше. Каковы основные шаги?

Первый. Следует предложить Сергею рассмотреть многие “должен”, “обязан”, “надо”, которые он смело принимает. Психотерапевт занимает позицию конфронтации по отношению к Сергею, когда тот строит иррациональные верования типа: “Я всегда должен быть сильным и совершенным. Я не мужчина, если показываю слабость”, или: “Если меня никто не любит, это катастрофа”, или: “Если женщина отвергает меня, значит, я действительно ничто” и т.д.

Второй. Можно попросить Сергея оценить способы, которыми он индоктринирует себя с помощью подобных саморазрушительных сентенций. При этом терапевт не только подвергает критике конкретные проблемы, но и саму сердцевину иррационального мышления Сергея, атакуя его, например, такой идеей: “Ты — не твой отец, и ты вовсе не должен продолжать говорить себе, что ты тоже такой же. Сколько можно продолжать некритично переносить на себя все оценки своих родителей? Ты говоришь, что чувствуешь себя неполноценным. Разве твоя нынешняя деятельность подтверждает это? Для чего ты так жесток с собой? Означает ли это, что ты был в своей семье козлом отпущения и обязан оставаться им по своей воле?

Третий. Как только Сергей понял природу своих иррациональных верований и осознал то, как он их поддерживает, терапевт подбадривает его и приучает к своеобразной контрпропаганде. Терапевт может давать Сергею специальные домашние задания, чтобы помочь избавиться от страхов. К примеру, он предлагает Сергею исследовать страх перед женщинами путем осознания того, что заставляет его руководствоваться формулой: “Они могут кастрировать меня. Они ожидают, чтобы я был сильным и совершенным. Иначе они будут властвовать надо мной”. Домашнее задание может включать назначение свидания с женщиной. Если ему это удастся, он бросит вызов своим катастрофическим ожиданиям. А что ужасного произойдет, даже если ему откажут? Почему он должен получать подтверждение только от одной женщины?

Можно также использовать и поведенческие техники типа ролевой игры, моделирования, десенсибилизации, функционального тренинга поведения плюс юмор. Иначе говоря, от психотерапевта ожидается активная директивная позиция и фокусировка на когнитивных и поведенческих аспектах. Сергея обучают иным установочным формулам: “Меня можно любить”, “Я могу добиваться успехов или временами терпеть неудачу”, “Я не должен превращать всех женщин в свою мать”, “Я не должен себя наказывать за то, что не всегда совершенен”.

Кроме того, Сергей получил бы пользу от когнитивно-поведенческих процедур, переструктурирующих его “Я-утверждения” в конструктивные и позитивные. При этом полезны: 1) самоанализ поведения в разных ситуациях (в письменной форме); анализ внутреннего диалога (что он себе говорит в определенной ситуации, как он себя настраивает); 2) обучение новому внутреннему диалогу, поскольку мысленные установки влияют на поведение; 3) обучение совпадающему поведению на когнитивном и поведенческом уровнях вначале в процессе учебных, а затем — реальных ситуаций.

9. Реальностная терапия

Здесь прежде всего необходимо внимание к настоящему ради достижения “успешной идентичности”. Клиент сам указал, что для него желательно и что он расценивает как достижение. Реальностная терапия акцентирует внимание на желательных поведенческих изменениях, а не на чувствах и отношениях к себе. Данный метод исходит из следующего: если Сергей сможет повысить самоуважение и признать собственные силы, его негативные чувства к себе изменятся.

Каковы основные стратегии? Прежде всего — контракт с указанием времени и целей психотерапии. Цели должны быть конкретными и реалистичными. Причем терапевт должен помочь определить степень реалистичности целей, задавая, например, вопросы: “Удовлетворены ли сейчас твои потребности? Ты доволен своим теперешним поведением?” Поскольку ответы будут отрицательными, терапевт станет побуждать Сергея к оценочным суждениям о текущей жизни, спрашивая: “Как бы ты хотел измениться? Что ты сейчас можешь сделать, чтобы измениться? Готов ли ты изменить саморазрушительное поведение? Например, привычку много курить?”. Терапевт побуждает Сергея к оценке того, стоят ли его образцы поведения (стереотипы) той цены, которую он за них платит. Извинения и обвинения других не принимаются. Главное — не анализ того, почему так произошло, а позиция, что Сергей может сделать что-либо, чтобы изменить свое поведение на успешное. Терапевт может, например, предложить следующее: “В следующий раз, когда ты почувствуешь себя одиноким и захочешь выпить, позвони приятелю и поговори с ним о твоем одиночестве. Сделай со своими чувствами что-нибудь другое, чем обычное курение или выпивка. Ты говорил, что стесняешься людей. Что ж, помести себя в ситуацию, где ты вынужден будешь знакомиться. Запиши свои чувства, понаблюдай за собой в этих ситуациях, за тем, что ты делаешь, и принеси свой отчет на следующее наше занятие. Вместо изучения того, почему ты чувствуешь себя неполноценным, сосредоточься на том, что ты делаешь, когда ты чувствуешь себя именно таким образом, и на ситуациях, которые увеличивают это чувство”.

Реальностная терапия должна делать значительный упор на сильных сторонах Сергея. Он решил про себя когда-то, что родился неудачником. Но сегодня он сделал большие шаги в направлении развития своих способно­стей. Он поступил в университет, интересуется практической работой, стремится помогать детям. Терапия могла бы помочь ему в формулировке планов развития в этом направлении. Короче говоря, Сергей должен получить одобрение за все, чего он достиг, и подбадривание в том, что он сам ответственен за ту жизнь, которую теперь ведет. Он должен увидеть, что может добиться большего, чем сам когда-то решил.

10. Парадигма персонализма

отечественных философских традиций

Богатство и разнообразие психологических прозрений и подходов к проблематике личности в классической русской философии весьма неотвлеченным образом соотносимыо с конкретной практикой психологической помощи, которая может трактоваться как “духовная ортопедия” (П. А. Флоренский), как “поддержание духа”, восстановление способности любви и веры, личностного “Я”, соотносимого с вечными и нетленными ценностями, бытия в качестве ответственного и причастного к смыслу своей жизни, имеющего свое достояние и достоинство не только в самом себе, но и в бытии другого и для другого и осознающего, означивающего себя в этом своем авторском, ответственном бытии как развертывающееся, развивающееся во времени-пространстве культурное тело, мир и одновременно символ, отражающий неведомые глубины инобытийного, не явленного вовне бытия, составляющего тайну самого человека (Ф. М. Достоевский, Н. А. Бердяев, А. Белый, Б. П. Вышеславцев, Лев Шестов, С. Л. Франк, М. М. Бахтин).

Узловыми моментами возможной личностной работы с Сергеем могут стать следующие:

1. Возвращение прожитой жизни Сергея достоинства, ценности опыта, личного, не заемного, не книжного, работа на “возвышение”, на возмещение в душе, потерявшей опору и ищущей эту опору вне себя, в других (точно так же, потеряв равновесие, мы инстинктивно хватаемся за ближнего, за нечто устойчивое), высоких смыслов трагедии личностного бытия человека — незащищенного, одинокого, обреченного на страдания и гибель и вместе с тем способного искать любви и поддержки, способного бороться и отстаивать себя, преодолевать страх, обретать мужество прямого взгляда на опасности мира и на свои слабости, способность верить в других и в себя, испытывая благодарность, желание помочь другим, т.е. способного выходить за пределы своего “Я”, осуществляясь в мире как “Я” — для других”.

2. Особое внимание следовало бы уделить созданию условий для проявления личностного “Я” Сергея, какое оно есть само для себя, независимо от соответствия или несоответствия внешним или налагаемым внешними ранними и поздними обстоятельствами идеалов и представлений. Следовало бы побудить Сергея погрузиться в неструктурированные глубины его “самости” посредством различения внешнего и внутреннего, поверхностного и сущностного, ложного и истинного. Его отношения с бывшей женой — подходящее пространство для проработки проблематики любви как понятия и бытия, как безусловного или обусловленного чистосердечного желания добра и — манипуляции, как веры и безверия.

3. Тревога и связанные с ней способы ее компенсации, равно как и проявляющееся самоотношение — важный момент для построения полноценного диалога. В нем сопереживание, глубинное, непредзаданное, живое, не-объектное общение, восстановление способностей Сергея к формированию подлинных отношений “Я—Ты” с другим, с миром, с самим собой создало бы основу для такого важного события личного опыта душевной и духовной жизни, как встреча, то есть для непосредственного переживания трагизма, неразрешимых противоречий бытия не в их изолированной друг от друга и непреодолимой невозможности, а как момента инициации, постижения (чувственного, аффективного и вместе с тем глубоко интеллектуального и духовного) сложности и глубины жизни, прикосновения к ее сокровенным тайнам. Это само по себе и есть высшее благо человека как самосознающего и самосозидающего бытия в мире.

4. Еще один важный аспект работы с Сергеем — разделение его личностного бытия и личностного бытия тех людей, которые в свое время его травмировали (родители, бывшая супруга). Его способность к самопониманию может развиться через понимание других, в частности, самых близких по крови людей — отца и матери. Понять их личностное бытие в отделенности от своего (как иное личностное бытие, как жизнь другого) невозможно без любви и постижения того обстоятельства, что их жизненный мир, который они создавали и строили определенным образом, являлся таким, каким он был не потому, что специально построен для Сергея, а потому, что он не мог быть иным. И что ценность этого мира, через который явлена Сергею жизнь, заключается в том опыте, в том переживании жизни, которые позволяют теперь Сергею создавать свой, иной мир, где будут не только жалобы и обиды, оскорбления и обвинения, но вера, надежда, любовь, благодарность, мужество и, быть может, Бог как высшая ценность, без которой человеку не дается осознание меры всех вещей — другого человека.

Таким образом, богатейшие отечественные традиции персонализма дают психологу и клиенту возможность не только восстановить свое “Я”, но и выйти за пределы “Я” в области духовного и вневременного бытия, к проявлению самости и осознанию собственной жизни и ее ценности как одного из бесконечных проявлений жизни людей и человечества, как вечно повторяющейся и неповторимой, разгадываемой и неразгаданной, попираемой и неуничтожимой, наполненной болью и радостью, отчаянием и надеждой, безверием и верой, равнодушием и любовью тайны человеческого бытия.

Б. Проективный текст

“Случай с Людмилой”

Этот случай идентичен проективному тексту “Случай с Сергеем” по проблематике, но отличается и ориентированностью на половую идентификацию клиента-женщины, что требует самостоятельного творческого уточнения некоторых формулировок в ориентировочных опорных текстах.

Действие происходит в консультационном центре, где квалифицированные психологи проводят индивидуальную и групповую работу. Людмила зашла, чтобы получить консультацию, и рассказала консультанту следующее:

“Мне 25 лет. Я студентка психологического факультета. Недавно решила специализироваться в области практической психологии. Окончила три курса, прослушала спецкурсы по психологии личности, общения и даже прошла группу личностного роста. Нас попросили написать психологические автобиографии, где надо было рассказать о своих чувствах, о прошлом и желаемом будущем. В ходе этой работы я поняла, что недостаточно знаю себя. И решила, что если собираюсь работать с людьми как консультант, мне следует прежде всего лучше взглянуть на себя. Мне бы хотелось еженедельно получать индивидуальное консультирование, а также присоединиться к постоянно действующей группе, так как мне необходим опыт в установлении отношений с другими, постоянная обратная связь и более глубокая проработка собственных проблем. Я надеюсь посещать ваш консультационный центр в течение семестра, а может быть, и года”.

Таковы основные моменты рассказа Людмилы. Перед уходом она отдала консультанту психологическую автобиографию. Приводим этот текст.

“В свои 25 лет я чувствую, что прожила большую часть своей жизни впустую. К настоящему моменту я хотела бы уже закончить университет и работать, а вместо этого я всего лишь студентка. Я поняла, что без знания практической психологии не смогу добиться многого и поэтому решила специализироваться в области консультативной психологии и работать консультантом с проблемными детьми. Мне помог в свое время один человек, и я также хотела бы помогать молодежи. В настоящее время я снимаю угол у одной пожилой алкоголички. У меня мало друзей, я испытываю страх и робость со сверстницами или людьми старше меня. Я чувствую себя хорошо с детьми, потому что они еще искренни. Я очень беспокоюсь по поводу того, достаточно ли подхожу для практической работы в качестве психолога-консультанта. Одна из моих проблем: я много курю и, бывает, выпиваю. В основном это случается, когда мне одиноко и кажется, что я всегда буду никому не нужной. Я боюсь людей вообще, но особенно сильных и привлекательных мужчин. Возможно, я всегда думаю о том, как они меня оценивают и боюсь, что они считают меня недостаточно женственной. Мне кажется, что я не соответствую их ожиданиям в отношении женщины. Я действительно далека от образца “модели”. У меня не смазливое личико, я довольно резка в обращении и часто задумываюсь, соответствую ли я вообще современным представлениям.

Довольно часто меня охватывает тревога, особенно по ночам. Иногда мне хочется куда-нибудь сбежать, чтобы никто меня не видел. Часто я страдаю от того, что невезучая. Я вообще часто зацикливаюсь на себе, на мыслях о собственной бесполезности. В такие моменты я себя ненавижу. В тяжелые минуты мне кажется, что лучше бы мне вообще было не рождаться, лучше умереть. Тогда бы я, по крайней мере, перестала страдать. Если быть откровенной, я не могу сказать, что кого-нибудь когда-нибудь любила всей душой. Да и меня никто никогда не любил по-настоящему.

Не все, конечно, так мрачно: у меня нашлось достаточно настойчивости, чтобы поступить в университет, тем более на факультет психологии. Мне нравится, что я хочу работать над собой и прилагаю усилия в этом направлении. Я знаю, мне нужен человек, который помог бы мне. Мне нравится в себе то, что я осознаю свои страхи, способна быстро чувствовать и могу рискнуть, даже если чего-то боюсь.

Что было у меня в прошлом? Какие наиболее значительные события и поворотные моменты моей жизни? Главным поворотным моментом было, как ни странно, общение с моей начальницей в цеху, где я работала, молоденьким мастером. Она воодушевила меня на поступление в университет, говорила, что видит во мне способности, требуемые для работы с молодежью. Мне трудно было вначале поверить в это, но ее вера помогла мне. Следующим значительным событием стало мое замужество и развод. Наши семейные взаимоотношения длились недолго, муж ушел от меня. Это было страшным ударом по моему женскому самолюбию. Он был очень сильным мужчиной, доминантный тип. Муж не упускал случая подчеркнуть, что я — “не такая”, “не баба”. Я сделала аборт. С тех пор я опасаюсь сближаться с мужчинами из-за страха, что они меня подавят.

Мои родители не разводились, но я бы хотела, чтобы они это сделали. Они часто ссорились. Насколько я понимаю, именно отец был инициатором. Являясь доминирующей личностью, он часто “катил бочку” на мать, слабую, пассивную и робкую. Она никогда не возражала ему. Мои “предки” всегда сравнивали меня не в мою пользу со старшей сестрой — “замечательным” ребенком, удачливой и прилежной ученицей. Я сама не знаю, как случилось, что я оказалась неудачницей.

Я помню, мать кричала: “Ты что, тупая? Соображать надо! Идиотка ненормальная! Ты никогда ничего не добьешься!” Мой отец обходился со мной так же, как он обходился с матерью. “Ты — конь, а не женщина. Когда ты уже вырастешь и уедешь? Хоть глаза не будешь мозолить, чтоб сердце мое не болело!” Вот что я от него слышала. Помню, мне было лет 15, я пыталась заснуть ночью, чувствуя себя совершенно не нужной. Мне хотелось построить свой домик и жить в нем.

Мы жили в маленьком городке. В родительской семье не было разговоров ни о религии, ни о чем таком... По правде говоря, я часто ловила себя на мысли, что я дочь не своих родителей.

Какой бы я хотела стать и каких изменений в своей жизни хотела бы? Прежде всего я хотела бы лучше относиться к себе. У меня, по-моему, классический комплекс неполноценности. Мне бы хотелось уважать себя больше, чем теперь. Надеюсь, что смогу научиться любить. Мне хочется также избавиться от чувства вины и тревожности, я хочу относиться к себе, как все нормальные люди. Я действительно хочу стать хорошим дет­ским консультантом, а для этого мне надо глубоко понять себя. Правда, я не совсем определилась, что это означает. Но знаю твердо: мне нужно освободиться от саморазрушительных склонностей и научиться больше доверять людям. Может быть, когда я больше полюблю себя, я смогу доверяться другим и они найдут во мне что-то такое, что заслуживает симпатии”.

Упражнение 2

Инструкция

Упражнение предназначено как для индивидуальной, так и для групповой учебной работы. Внимательно вчитайтесь в текст. Сориентируйтесь в наиболее приемлемых парадигмах для консультативной беседы с Ириной. Меняясь ролями и чередуя психотерапевтические парадигмы, подберите оптимальную для вас и для вашей “клиентки”.

После завершения учебной работы в целом, проведите групповую проективную дискуссию на тему: “Мой выбор психотерапевтической парадигмы и конкретные задачи психологической помощи”.

Случай с Ириной

Ирине 25 лет. Она замужем 6 лет. Детей нет. Два раза была беременна, и дважды дело заканчивалось выкидышем. Муж — инженер. Поженились в 1986 г., в феврале, в Припяти, где Ирина работала учительницей младших классов, а муж, Володя, электриком на ЧАЭС. После аварии им дали квартиру в Киеве и прописку (временную) до 31 декабря 1991 г. За это время необходимо было принять решение: либо Володя остается в Славутиче, сохраняя все льготы работника атомной станции и, естественно, получая постоянную прописку, либо освободить жилплощадь и устраиваться в жизни самостоятельно. Сейчас Ирина не работает, вот уже полгода, стаж у нее прервался. Володя пока ездит на вахты, но в связи с обострившейся хронической пневмонией серьезно подумывает о том, чтобы бросить эту работу и уехать к родителям в Крым.

Монолог Ирины у психолога (очень робко, неуверенно):

И. Добрый день! Вы уже освободились? Можно сесть?

П. Да, пожалуйста. Слушаю вас.

И. (Плачет, вначале тихо, затем громче, почти рыдает, не обращая внимания на психолога, примерно 5 минут. Нервно ищет платочек, комкает... Прячет лицо в ладонях...) Что мне делать?.

П. (Участливо смотрит ей в глаза, молчит.)

И. (Снова всхлипывает, плачет, затем рыдает... Извиняется. И снова плачет...)

П. Что у вас случилось?

И. (Сквозь слезы.) Ничего... жизни нет... Понимаете, мы с Володей поженились в 1986 году, зимой. А тут — авария. Я была в положении. А у меня выкидыш. (Плачет.) Мы только-только обустраиваться начали. А тут... Авария... Эвакуация... нас в гостинице поселили. Прописка временная... Через 2 месяца заканчивается. А мужу сказали: будешь в Славутиче — дадим квартиру, не будешь — сам устраивайся. Он на вахте работает. Две недели там, две недели дома. Придет домой, набычится, не подступиться. Я к нему подойду спросить, а он грубо так, знаете, ответит... Я потом еще забеременела, а у меня опять выкидыш. (Плачет.) Жизни нет... А сейчас он заболел, в больнице лежит, пневмония у него обострилась. Я пришла к нему в больницу, а он (плачет) разговаривать не хочет... Я думаю... Может, говорю, у тебя кто есть... А он зло так посмотрит, как скажет, так страшно делается... Пошла ты, говорит, отсюда... Сил нет... Что делать?... Семья валится... Я не работаю уже полгода. Денег у меня нет. А он почти не дает. Как на них прожить? Не могу я больше... Я к родителям поехала, когда он на вахте был, а отец говорит: езжай в семью. А где же она, моя семья? Не знаю просто... Привязчивая я. Привязалась я к нему... Если бы дети были... А так, кому я нужна? Не знаю просто... (Плачет.) Я в школе работать не смогла. Слишком большая нервная нагрузка. А сейчас — и рада бы, да нет места... Что делать?