ГЛАВА 2. Бытие, существование: становление - Человек и мир - Рубинштейн С. Л.

Существование и сущность

Существование выступает как состояние и как акт, как процесс и как действование — самопричинение*, как восстановление и сохранение себя в статусе существо­вания. При этом обнаруживается единство, с одной стороны, существования как акта, процесса, действования и, с другой — причинения как восстановления, со­хранения своего существования. Отсюда существовать — это действовать и под­вергаться воздействиям, взаимодействовать, быть действительным, т. е. действен­ным, участвовать в бесконечном процессе взаимодействия как процессе самоопре­деления сущих, взаимного определения одного сущего другим. Это бесконечный процесс, совершающийся, как всякий процесс, в пространстве и времени как фор­ме существования (сосуществования и последовательного существования) раз­ных сущих.

Существование, таким образом, неразрывно связано с процессом детермина­ции, не в смысле определения понятием, а в смысле объективного определения свойств одного сущего в его взаимодействии с другими**. Таким образом, осу­ществляется введение детерминации (взаимо- и самоопределения) не только как определенного соотношения, но и как процесса в самое понятие существования.

При таком подходе необходимо выделяются различные сферы взаимодействия и разные способы существования. В этом смысле существовать — значит жить на том уровне, который отвечает данному уровню существующего, данному способу существования. Например, движение выступает как способ существования мате­рии, движущаяся материя есть существующая.

Сущее выступает как всеобщность, нужно найти единичность в ней. Тогда су­ществование выступит как «жизнь» сущих — как процесс взаимодействия еди­ничных сущих (существ). Здесь встает проблема единичного и всеобщего. Сущее, существующее может быть рассмотрено как конкретная единичность, включаю­щая бесконечность определений (единство бесконечной множественности). Са­мое их определение совершается в действительности как реальный процесс, в от­личие от определения, в понятии. Причем бесконечность реальных определений заключается в процессе взаимодействия различных сущих. Структура этого взаи­модействия и структура сущего заключаются в определении другим и в самоопре­делении.

Специфика человеческого существования заключается в мере самоопределе­ния и определения другим. (В специфическом характере самоопределения в свя­зи с наличием у человека сознания.) Это последнее положение противоположно идее М. Хайдеггера о существовании вне себя, выходе за свои пределы («в мир») как специфическом способе существования человека, который он противопостав­ляет способу существования всего остального сущего. На самом деле вводимая М. Хайдеггером характеристика специфики человеческого существования не вы­ражает этой специфики. Существовать — значит переходить в другое, включать в себя другое (противоречивость сущего, не только хайдеггеровское), быть не толь­ко вне себя, но и перед собой. Данность сущего в другом (представленность, отраженность) и другого в этом — это характеристика существования не только чело­века, это общая характеристика всего сущего*.

Таким образом, существовать (быть в смысле exitentia) — это страдать и дейст­вовать, воздействовать и подвергаться воздействиям, участвовать в бесконечном процессе взаимодействия как процессе самоопределения сущего, взаимного опре­деления одного сущего другим. Существовать — значит быть детерминирован­ным, но не только в понятии, а в действительности. Существование — пребывание, «деление», участие, но не в идее, а в процессе жизни Вселенной, существовать — действовать и «страдать».

В мысли, в гносеологии выступает как соотношение то, что в действительно­сти существует как процесс (Sein — das Seiende). Бытие, сущее — всегда субъект, никогда не предикат. Но это каждое сущее имеет ту или иную сущность (was Bistimmtheit), собственно не сущность, а качества. Сущее — всеобщность, единич­ность — в ней. Сосуществование многих сущих — пространство. Сущее, сущест­вующее — конкретная единичность, включающая бесконечность определений (единство бесконечной множественности). Самое их определение в действитель­ности есть реальный процесс (в отличие от определения в понятии, которое фик­сирует пребывающее). А соотношение абстрактного и конкретного есть логиче­ский эквивалент соотношения мышления и бытия. Абстрактное мышление есть мысленное извлечение иэ бесконечности конкретного (действительного) взаимо­действия, отсюда — отход, абстракция мышления от бытия. Существование вы­ступает, таким образом, как бесконечный процесс, совершающийся, как всякий процесс, в пространстве и времени как форме существования (сосуществования и последовательного существования) разных сущих. Существование, таким обра­зом, неразрывно связано с детерминацией как процессом — не определенного поня­тия, а определения свойств одного сущего в его взаимодействии с другими. Таким образом, детерминация вводится как процесс в самое существование (как процесс или состояние в процессе). Поэтому здесь нужно не внешнее противопоставление человеческого способа существования всем остальным способам существования, а конкретное исследование всей иерархии этих отношений. При этом должна быть учтена и взаимная, обратная сторона каждого из этих отношений, например в от­ношении организм и среда учесть «вхождение» среды в определение организма.

Однако определение существования как страдания и действия является в из­вестном смысле экспликацией глагола «быть», «существовать». Но остается во­прос, что является существованием, каковы отличительные черты субъекта суще­ствования, каким условиям нечто должно удовлетворять, чтобы быть существую­щим. Существовать — это значит длиться и преходить, изменяться и пребывать.

Так встает вопрос о субъекте изменений определенного рода. Например, как уже говорилось, движение как способ существования материи: существуют различ­ные формы движения как способы существования различных материальных об­разований (атомы, молекулы и т. д.). Качественным различиям «движений», из­менений отвечают качественные различия субъектов этих движений*.

«Жизнь» — это уходящая вглубь, в бесконечность способность находиться в процессе изменения, становления, дления — пребывания в изменении**.

У Платона истинное сущее, бытие равняется идее (как сущности). Основной критерий — это пребывание, которое противопоставляется становлению и выносится за его пределы в особый мир. Мир же становления, изменения, т. е. существо­вания, для него — небытие. В противоположность этому само пребывание должно быть рассмотрено внутри изменения, они составляют единство. Значит, и сущест­вование, внутри которого находится и пребывающее, есть также бытие. Таким об­разом, в противоположность Платону, необходимо проследить пребывание как процесс сохранения тождества внутри изменения. При этом выделяется не столь­ко неизменность, сохранность, как бы противоположная изменению, а восстанов­ление, воспроизведение общего внутри изменяющегося, — только так может быть раскрыта реальная диалектика этого процесса.

Итак, существование — это участие в процессе «жизни». Жить — значит изме­няться и пребывать, действовать и страдать, сохраняться и изменяться. Сущест­вующее — это живущее и движущееся, становящееся и преходящее, изменение и пребывание в процессе изменения. И в этом едином диалектическом процессе вы­деляются две стороны его: существование как процесс изменения, становления, действия, взаимодействия и существование как способ бытия вещей, явлений, процессов и их пребывания. Встает вопрос о динамике этого единого процесса, о его закономерностях. Здесь на существование распространяется общее положе­ние о природе всякого реального процесса***. Речь идет об основной зависимо­сти, соотношении, которое складывается в ходе самого процесса, — зависимости его результатов от хода самого процесса.

Процесс определения есть процесс реальных изменений сущего в бесконечном взаимодействии различных сущих друг с другом****. Сущность выступает как внутренняя основа изменений, как основа определений единичного существую­щего, из которой при соотнесении с изменением условий могут быть выведены все изменения вещи, явления. Непосредственная чувственность бытия — это факт, данность существования с едва лишь наметившейся качественной определен­ностью, с еще не раскрытой сущностью. Сущность вещи, явления, закономерно обусловливающая ее изменение, — это то определение явления, вещи, тела, из от­ношения которого к изменяющимся условиям выводимы или в котором обосно­ваны все ее закономерные изменения.

Здесь становится необходимым определение сущности через понятие субстан­ции: субстанция понимается как устойчивое в явлениях. В таком случае субстан­ция определяется как сущность, проявляющаяся в явлениях, выступающая в них в форме осложненной несущественными, привходящими обстоятельствами, ино­гда маскирующими сущность, существенное в явлении. По этой линии идет и критика всего кантовского хода мысли: согласно Канту, все нам доступные опре­деления не затрагивают сущего, вещи в себе. В этом смысле сущность, субстан­ция, вещь в себе — за явлениями. На самом деле сущность не только за «поверхнотыо» явлений, но сущность в явлениях, существенное в них, а не за ними (или под ними). Иными словами, так же как и существование, сущность должна быть определена в аспекте детерминации. При таком понимании сущность выступает как то устойчивое в явлениях, исходя из чего определяются все изменения вещей, явлений при различных на них воздействиях. Сущность — это специфическое преобразование внешних воздействий, их преломление определенным образом. Сущность — это определение субстанции в аспекте детерминации: соотношение структурных и причинных связей, причинные связи, действующие через струк­турные связи, внутренние связи, определяющие структуру явления. Этим снима­ется, прежде всего, неправомерное механистическое противопоставление соотно­шения существования и сущности. На самом деле имеет место единство сущности и существования потому, что сущность — это всегда сущность чего-то существую­щего действительно или в потенции.

Характеристика существования в мире, в котором есть человек, заключается в том, чтобы «являться» человеку, быть данным в ощущении. Бытие (существова­ние) сущего заключается в том, чтобы являться человеку, выступать в чувственной данности. Так определяется значение существующего (по отношению к человеку) как непосредственно данное в чувственном восприятии. Отсюда восприятие, не­разрывно связанное с действием, есть встреча и взаимодействие двух реально­стей, форма познания, служащая непосредственным свидетельством существова­ния. В восприятии и действии происходит непосредственное соприкосновение с «поверхностью» сущего (существующего). Поверхность идет по линии взаимо­действия субъекта и объекта, за ней — бесконечный процесс взаимодействия в сфере сущего, объекта. На поверхности выступает лишь суммарный итог различ­ного рода взаимодействия*, который непосредственно дан восприятию и от кото­рого отправляется мышление человека. Переход от восприятия к мышлению есть переход от существующего к бытию сущности.

Мышление — тоже компонент жизни, но здесь процесс взаимодействия с ре­альностью гораздо более опосредованный и осложненный множеством отходов от непосредственного контакта с реальностью, от взаимодействия с ней — уход в идеальное. Здесь обнаруживается прерогатива чувственного познания как непо­средственного процесса реального взаимодействия двух материальных реально­стей. Воспринять — значит, по существу, онтологизироваться, включиться в про­цесс взаимодействия с существующей реальностью, стать причастным ей.

Каков же ход мысли, приводящий к отрицанию существования сущности, пре­вращению ее в кажимость? Первоначально в греческой философии, по-видимо­му, оистш* означает и бытие и сущность, т. е. oucria — это существующее, имеющее известную определенность. Затем качественная определенность (один компонент ouaitt) превращается в сущность; качественная определенность сущности (суще­го) сама превращается в сущность i8ea2. Затем, с другой стороны, сущность, отде­ленная от сущего (существования), превращается в исходное и возникает вопрос:

присуще ли ей бытие? Этот последний вопрос означает — бытие ли это или только кажимость? Как уже говорилось, в истории философии абсолютизация Платоном понятия привела к тому, что в качестве сущности выступила качественная опре-

1ovif- сущность. 2fsfsd- идея (в платоновском смысле).

деленность ('п вот!1) в понятии. Согласно Платону, сущность (существенное) —У это идея. Идея, общее признается сущностью в смысле существующего, в смысле субстанции (см. общее как прерывающее у Платона, и отсюда связь идеи с суб­станцией). У Аристотеля субстанция отделяется от сущности (поскольку, как уже говорилось, субстанция для Аристотеля — это не общее понятие, а индивид, при­чем как существующий, а не его сущность). Аристотель понимает сущность •п eari как качественную определенность (quidditas). Иными словами, у Аристотеля вы­ступает связь сущности с определением. Она же как (риок;2. Essentia3 — латинский перевод ouaia. Перевод был одновременно отделением одного аспекта ouaia от другого.

Как уже говорилось, разрыв в соотношении сущности и существования пыта­ется преодолеть экзистенциализм в объяснении бытия человека. Эта линия на преодоление разрыва сущности и существования — позитивное в экзистенциа­лизме. Объединение сущности и существования совершается на основе существо­вания. (Однако это справедливо не только для бытия человека.) Говоря иными словами, соотношение сущности и существования таково, что сущность всегда «предикат» существования.

Соотношение сущности и существования может быть рассмотрено в другом аспекте — в аспекте процесса становления, развития. При этом сущность высту­пает как итог прошлого развития. Сущность, как она сложилась в итоге предше­ствующего развития, выступает как возможность дальнейшего развития. Здесь сущность выступает как опосредствующее звено между существующим на разных этапах процесса становления.

Итак, мы выделили различные аспекты проблемы сущности и существования: это, прежде всего, сущность как основание всех изменений вещи, явления в про­цессе ее взаимодействия с другими (на основе принципа детерминизма); затем, сущность как устойчивое в вещах в процессе их изменения (субстанция), сущ­ность во времени и, наконец, сущность в аспекте возможности и действительно­сти — сущность чего-то действительного как возможность другого, сущность одно­го сущего как возможность другого. При этом бытие, сущее, существующее всегда является субъектом, но никогда не предикатом.

Диалектико-материалистический принцип детерминизма и понятие субстанции

Известное ленинское положение гласит: «С одной стороны, надо углубить позна­ние материи до познания (до понятия) субстанции, чтобы найти причины явле­ний. С другой стороны, действительное познание причины есть углубление по­знания от внешности явлений к субстанции»4.

Чтобы глубже осмыслить бытие как пребывающее и становящееся, иными словами, проследить диалектику сохранения и тождества в процессе изменения и развития, нужно проанализировать понятие субстанции.

Ti ecri — сущность, чтойность - лат. quidditas.

<fwsv, — природа.

В истории философии материя — это первоначально не противоположность сознанию, духовному, это субстанция. Субстанция при этом означает вещество, из которого сделаны вещи и явления, материальная субстанция (сначала она имеет качественную определенность — вода (Фалес) и т. д.). В современном диалектико-материалистическом определении субстанции и сущности происходит пере­ход к процессу, к изменению и превращению. Здесь субстанция означает, собст­венно, сущность. Субстанция выступает как пребывающая существенность и ее проявление. Выше речь шла о соотношении сущности и существования примени­тельно к проблеме бытия как сущего*, теперь мы переходим к аспекту бытие — становление, т. е. мы рассматриваем существование и сущность применительно к «отдельности», иными словами, переходим от недифференцированного, слитного целого к дискретностям и организованному целому. Этим, в свою очередь, как мы увидим, определяется и «место» детерминации, отражения взаимодействия в «гнезде» онтологических категорий, которое мы рассматриваем. Оно соотноси­тельно с понятием сущности как выражением специфики определенного класса явлений. Понятие сущности, соотнесенное с понятием субстанции, взятой в ас­пекте изменения, детерминации, означает не только определенную устойчивость в процессе развития и изменения, но и общность изменений в процессе взаимо­действия.

Существуют два направления, два основных пути в истории философии. Пер­вый путь Демокрита: поиски и определение собственной сущности телесного, чувственного мира вещей, явлений. На этом пути обнаруживается недостаточ­ность механистического материализма для решения задачи, которая была по­ставлена верно. Отсюда — последующий путь диалектического материализма (К. Маркс). Второй путь — Платона, который противопоставил чувственно дан­ные вещи и явления сущности в виде идей, противопоставил идеи вещам по их модальности, безотносительно к содержанию. На этом пути происходит переход от субстанции к субъекту и появление субъекта в качестве субстанции у Гегеля.

Диалектический материализм определяет субстанцию как сущее, причина су­ществования которого в нем самом, существующее как причина самого себя (causa sui), в отличие от такого возможного сущего, причины которого лежат не в нем самом, а вне его (Спиноза). Это есть детерминация процесса развития (или в процессе развития), поскольку субстанция при этом выступает как сохраняю­щееся в процессе изменений и превращений. Субстанция выступает как внутрен­няя основа закономерного изменения вещей (например, стоимость у К. Маркса как основа внешних меновых отношений).

Категория субстанции в таком ее определении, в свою очередь, переходит в проблему вещи и отношения, вещи и процесса, которая также находит свое реше­ние с позиций принципа детерминизма путем выявления диалектики внешних и внутренних отношений.

Вопрос о субстанции связан с вопросом о методе философского исследования. Основная задача, возникающая здесь, состоит в том, что надо преодолеть тот тип рассуждений, который сводится к «безразличному» (по отношению к содержа­тельному раскрытию тех или иных объектов — вещей, процессов и т. д.) отнесе­нию их к той или иной сфере, без фундирования их в существе, без определения содержания того, что относится к той или иной области. Таким был, как уже говорилось, кантовский метод модальных характеристик, метод внешнего «рефлек-

тивного» мышления. Против такой концепции только внешних отношений (Рас­сел) направлен и весь атрибутивно-субстанциальный строй мысли «Капитала» К. Маркса. Необходим переход от категории отношения к категории сущности и субстанции и от внешних отношений к внутренним, субстанциальным отношени­ям. Внутренние отношения являются основой, сущностью и субстанцией внеш­них отношений. Здесь осуществляется возврат к категории предметности в виде «рефлектированной предметности», иными словами, категории вещи и отноше­ния связываются в один узел. «Сначала это (атрибутивно-субстанциальное. — С. Р.) направление выразилось в том, чтобы исследовать не отношение между ве­щами, а вещи, находящиеся в отношении, свойства этих вещей. Впоследствии же после раскрытия сущности (субстанции) вещей, когда в центре исследования снова становится само отношение между вещами, между членами отношения, оказывается, что и здесь действует принцип атрибутивности с его формулой:

S есть Р, так как один из членов отношения выступает в роли субъекта, определя­емого, а другой — в роли атрибута (предиката), определяющего, эквивалента»'.

Этим определяется и наше движение исследования от «бытия» вообще (в це­лом) к отдельному сущему, вещам и т. д., к дискретности сущего: сначала рассмат­ривается недифференцированное целое, затем организованное целое («мир»). Это связано с необходимостью выявления причинных и многообразия других внут­ренних — «структурных» — и прочих связей.

Известно, что различаются законы причинные и законы структурные; таким образом, причинные связи не единственные обобщенные в законе. Структурные связи дают возможность членения совершающегося, выделения отдельных цепей событий. Структурные связи и образуют внутренние условия, через которые пре­ломляются действия внешних причин. Например, у И. П. Павлова эффект дейст­вия раздражителя (вплоть до превращения его в тормоз) зависит от того, в какую систему связей, сложившуюся у данного индивида в результате его прошлого опыта, его истории, он попадает. Это и есть «структурные» связи (их роль) в спе­цифическом для данного случая выражении. Отсюда — общеметодологическое требование учета конкретных изменений, связанных с каждой новой ситуацией, с включением в новую систему связей, отношений, взаимодействий, направлен­ное против абстрактного тождества и против фактической неконкретности подхо­да, учитывающего только различия и упускающего сохраняющееся общее.

В этом и заключается конкретность диалектического подхода, учитывающего общее и различное. Объект, вещь — это «вихрь» внутренних процессов, уравнове­шенных на «поверхности» вещи процессами окружающей среды. Линия уравно­вешивания образует как бы «контур» вещи.

При раскрытии динамического, нестатического характера причинной цепи са­ма причина выступает как акт или процесс. В этом случае субстанция как причи­на сама должна быть актом, энергией. Самое существование выступает как акт, процесс, действование; существование выступает как причинность по отношению к самому себе. Действие причины при этом выступает как ее действование. Это действование совершается не только вовне (в следствии), но и внутри причины, как «инерция» в широком смысле этого слова, как поддержание своего существования (причина как причина самой себя), «рефлексия» причины в самой себе. Действование причины в самой себе — это внутреннее движение причины, на­правленное на сохранение причины как качественной определенности, устойчи­вости*. Порождение следствия, отделенного от причины (его причинение), есть выход внутреннего движения причины за ее пределы. Например, возбуждение материального движения, направленного вовне, есть продолжение его за предела­ми материального объекта или явления, выступившего в качестве причины этого движения. Всякий объект исполнен внутреннего движения, которое является ос­новой его качественно определенного устойчивого состояния. В этом внутреннем движении объект как бы вновь и вновь воспроизводит самого себя (изменяясь при этом так-то).

Таким образом, причинность неразрывно связана с самим существованием и его сохранением, самое существование есть не только состояние, но и акт, процесс.

Например, понятие «самодействие» в физике означает действие объектов на самих себя, благодаря которому они и выступают как качественно определенные тела (с помощью «самодействия» объясняется, например, наличие у электронов собственной массы). «Самодействие» реализуется посредством «виртуальных фо­тонов». Они являются тем, посредством чего материальный объект соотносится сам с собой, действует сам на себя, является причиной самого себя. «Они («вирту­альные фотоны». — С. Р.) даны только с ним (со своим источником. — С. Р.) в ор­ганическом, неразделимом единстве, только внутри системы его связей, и сами осуществляют эти внутренние связи, постоянно возобновляя их, благодаря чему электрон и существует со своими определенными свойствами»2.

Внутренний процесс, движение причины в самой себе и процесс причинения отделяющегося, обособляющегося от нее следствия есть как бы членение одного процесса на его внутреннюю и внешнюю по отношению к причине часть. При этом должна быть учтена как совокупность внешних условий действования при­чины, так и мера изоляции, реальной обособленности системы, в которой проис­ходит причинение.

Закоцы сохранения выступают как основа цепей причинения, как субстан­циальность и устойчивость в процессе причинных изменений. Само причинение выступает как передача действия по цепи причинения. Значит, сохранение суб­станциальности внутри причины есть ее основа (таковы законы сохранения и причинности в физике).

Таким образом, причина выступает как процесс, а не только как вещь. Причина действует сначала в процессе внутри вещи (поддерживая, развивая его, как некая инерция процесса), затем происходит порождение следствия как выход процесса, движения, выступающего сначала внутри причины, вовне ее в отделяющееся, обособляющееся от нее следствие. В какой-то мере это есть, по существу, внут­ренний закономерный ход единого процесса. Некоторый отрезок этого процесса выступает вещно как причина, и затем следующий оформляется вещно в виде от­носительно законченных этапов, звеньев единого процесса, отделяется от причи­ны как ее следствие. Причинность выступает, таким образом, как во времени протекающий процесс со своей внутренней закономерностью. Выделение причины и следствия необходимо связано с вещным предметным характером окружающего. Например, понятие твердого тела (в механике, физике) и понятие числа, понятие тождества (тождественного себе предмета) и понятие субстанции.

Здесь обнаруживается связь интеллекта (разума, рассудка, вообще мышления) и материи как дискретной вещности, связь определенности и ее определений, дискретности бытия и дискурсивности мышления, взаимная имплицированность бытия и мышления. Членение и связывание — процессы анализа и синтеза — суть те мыслительные процессы, посредством которых открывается детерминация су­щего. Эта концепция противоположна механистической концепции логического атомизма. Проблема всякого эксплицитного формулирования имеет в своей ос­нове имплицитные предпосылки, выявление детерминации, идущей вглубь; каж­дая детерминация, выступающая в мышлении, еще движется по поверхности, за которой находится ее глубинный слой («послойный» принцип уровней детерми­нации). Отсюда возникает и та проблема соотношения детерминации и кажимо­сти, о которой выше шла речь. Кажущееся — это данное (видимость восприятия или мышления), не соотнесенное с теми условиями или соотнесенное не с теми условиями, которые его на самом деле детерминируют. Переход от кажущегося к тому, что на самом деле есть,— это выявление тех условий, которые на самом деле детерминируют явление, и соотнесение его с ними.

Здесь и встает кардинальнейшая проблема причины и условий ее действия, различения внешних и внутренних условий. Здесь возникает необходимость рас­крыть внутреннюю природу, внутренние связи и зависимости, в их отличии от внешних. Общий принцип решения проблемы внешнего и внутреннего, сформу­лированный мною еще в «Бытии и сознании», заключается в соотношении само­определения и зависимости от другого: внешние условия не прямо и непосредст­венно определяют конечный результат, а преломляясь через действие внутренних условий, собственную природу данного тела или явления. С этим, собственно, и связано понятие сущности или субстанции, развитое в «Бытии и сознании». При этом, строго говоря, внутренние условия выступают как причины (проблема са­моразвития, самодвижения, движущие силы развития, источники развития нахо­дятся в самом процессе развития как его внутренние причины), а внешние причи­ны выступают как условия, как обстоятельства. Действие причины зависит от природы объекта, на который оказывается воздействие, от его состояния. Поэтому следует различать действие причины, порождающее эффект опосредованно через внутренние условия (состояние объекта), и действие причины, выражающееся в форме внутренних условий (свойств и состояний) субъекта. Отсюда, например, зависимость действия причины от истории объекта, на который она действует. Отсюда также может быть понято положение, что общее следствие совместно действующих причин не равно сумме действия каждой из них («нелинейность» причинных связей = неаддитивности, несуммативности их). Общий тотальный эффект не равен сумме эффектов порознь действующих причин.

Отсюда, из этого различения, следуют также некоторые закономерности об­ратных причинно-следственных отношений. Если рассмотреть действие следст­вия на причину, то можно различить по крайней мере два случая:

• действие следствия на причину заключается в том, что изменяется сама причина;

• обратные связи изменяют чаще не саму причину, а лишь условия ее действия.

Собственно, причина и следствие принадлежат к одной и тойже системе, об­щее состояние которой изменяется следствием и тем самым обусловливает новое действие исходной причины. В системе с обратной связью действие следствия на причину (на условие) изменяется с изменением следствия, которое, в свою оче­редь, изменяется с изменением причины или условий ее действия, этими следст­виями вызываемыми. Механизм обратной связи может также обеспечить посто­янное восстановление постоянного состояния в результате действия следствия на причину (условия). (Например, сохранение в организме постоянной температу­ры, состава сахара и т. д.)

Та же система обратных связей имеет место в деятельности органов чувств, в принципе их регуляции. То же самое в принципе представляют собой самона­страивающиеся системы, в которых действие следствия обеспечивает сохранение следствия адекватно условиям.

Связь причины и следствия как таковая всегда предполагает вычленение из многообразных связей условия, причины, действия, следствия. Из всеобщей свя­зи всех явлений как бы «вырываются» причина и следствие и связь между ними. Однако при этом, как уже говорилось, существуют разные уровни детерминации (более общие и более специфические закономерности в соотношении детермина­ции разных уровней). Основной принцип детерминации, как определение другим и самоопределение, выступает по-разному в процессе развития от уровня к уров­ню — на уровне физического тела, на уровне организма, наконец, на уровне чело­века как сознательного существа.

В нашей книге «Бытие и сознание» мы проанализировали место психического (сознания) в детерминации явлений и новый тип детерминации на уровне созна­тельного существования человека. Мы установили, что психические явления вы­ступают и как обусловленные условиями жизни людей, и как обусловливающие их поведение, их деятельность. С этих позиций открывается путь к решению про­блемы свободы и необходимости в общественной жизни человека. Внешние усло­вия выступают как условия общественной жизни (общественный строй, поли­тическая организация и ,т. д.), которые действуют через внутренние моральные установки человека, личности. Детерминация через мотивацию — это детермина­ция через значимость явлений для человека. Отсюда диалектика детерминации со стороны «влечения» и «долга» (внешней нормы). Отсюда также возможный подход к проблеме «ценностей», их шкале и динамике в зависимости от уровня бытия, жизни личности. Вопрос о «пользе» («утилитаризм»), о «счастье» (удо­вольствие, наслаждение, радость) и т. д. решается не абстрактно, а в зависимости от того, о человеке какого уровня жизни идет речь. Эти вопросы будут рассмотре­ны ниже.

В связи с принципом детерминизма открывается путь и к определению катего­рии действительности, о которой выше шла речь. Действительность — это прежде всего то, что действует на другое, что проявляется вовне, участвует во взаимодей­ствии. Действительность есть ставшее непосредственно единство сущности и су­ществования, внутреннего и внешнего. Действительность есть проявление самого себя, а не другого (поэтому единство внешнего и внутреннего). Действительное явление — это то, в котором реализована его сущность (в отличие от одного лишь явления, взятого обособленно от его сущности). Действительность — это не толь­ко данное имплицитно в другом (как возможное), но и эксплицитно (вовне), непо средственно действующее на что-то другое. В отличие от этого, возможное — это лишь имплицитно заключенная в одном действительном возможность другого.

При установлении причинных связей, зависимостей речь идет обычно об обобщен­ных зависимостях, о связях или зависимостях между членами (причинами и следст­виями), охарактеризованными обобщенно в понятиях. Отсюда вдет утверждение, что причинные зависимости относятся к сфере возможного, а не действительного.

Концепция, выводящая все обобщенное, неединичное, неконкретное за преде­лы действительного, основывается на неразличении реальной причинной связи — единичного и действительности, на неразличении происходящего случая и обоб­щения как выражения в понятии этого единичного случая.

Таков логический эмпиризм, подчеркивающий преимущественные права еди­ничного, определяющий индивидуумов как единственно существующих. Он вы­рабатывает и соответствующий логический аппарат, нацеленный на то, чтобы утвердить в логике права действительности, ограничивающие сферу общих тер­минов как переменных в пользу единичных. Все положения с общими терминами (переменными) есть пропозициональные функции, говорить об истинности кото­рых бессмысленно: истины имеют дело якобы лишь с определенными значения­ми, общие термины фигурируют в них только как предикаты определенных еди-ничностей (индивидов). Однако всякий факт, утверждающий, что это так есть в действительности, на самом деле предполагает ответ на вопрос, что есть на самом деле. Ответ на него предполагает какое-то теоретическое содержание, которое должно быть выявлено, раскрыто, предполагает раскрытие сущности данного яв­ления, а потому переход в мышление через абстракцию и обобщение (генерализа­цию). Сущность же — это всегда сущность чего-то существующего действительно или в потенции. Даже в том случае, когда сущность одного явления (сущего) вы­ступает как возможность другого (сущего), иными словами, когда связь, переход от одного явления к другому, от одного существующего к другому происходит че­рез сущность первого, то и в этом случае сущность, представляющая собой воз­можность другого сущего, сама есть сущность чего-то действительного.

В этом плане могут быть сопоставлены действительность природы и факты науки (физики и т. д.), действительность общественной жизни и факты истори­ческой науки, включающие определенную интерпретацию, выступающую в виде непосредственных данных. Причем результаты интерпретации в качестве фактов действительности сами выступают в форме непосредственности. Эта непосредст­венность, таким образом, относительная, непрерывно перемещающаяся, непре­рывно вбирающая в себя все новые опосредствования.

Таким образом, действительность как непосредственная данность фактов — это богатое бесконечное внутреннее содержание, выявленное в какой-то мере опосре­дованным ходом познания действительности и выступающее в форме непосред­ственно данного.

Другое соотношение возможности и действительности связано, собственно, со становлением, которое должно быть раскрыто во времени.

Природа и материя

Абрис онтологии предполагает характеристику сущего в разных качествах (в раз­ных системах отношений): как бытия, как сущности, как субстанции, как приро­ды, как мира, как действительности и т. д. Многоплановость этой системы катего­

рий связана с многоплановостью отношений внутри бытия. Эта многоплановость связана с появлением новых пластов в ходе развития, становления, изменения бытия. Появление новых пластов в ходе развития приводит к тому, что и все пре­дыдущие выступают в новом качестве. Отсюда упоминавшееся положение о соот­ношении высших и низших, более общих и более специальных законов аналогично соотношению высших и низших категорий, соответствующих категориям раз­ных уровней сущего. Таким образом, предметом анализа в этом разделе является категориальный анализ бытия, который отражает разные уровни, развитие, ста­новление самого бытия.

От нерасчлененного понятия бытия, заключающего в себе утверждение его су­ществования, мы переходим к его качественному определению, в связи с чем и на­мечается «гнездо» онтологических субстанциальных категорий.

Природа — (рйак; есть подлинно сущее. Способ существования природы высту­пает как то, что «имманентно», из себя существует, становится, входит в силу как сущее и развивается. Природа есть то, что естественно и закономерно вступает в бытие, что становится в силу собственной имманентной необходимости, не тво­римое, не фабрикуемое. Примером тому служит непрерывное зарождение новых звезд, новых галактик и т. д. Все природные процессы выступают как непрерыв­ное становление. У досократиков* природа, бытие понимается как имманентно, органически растущее, развивающееся, обладающее внутренней диалектикой (не­зависимость от бога). (Искажение этого первоначального понятия природы проис­ходит в христианстве, которое рассматривает природу как творящую и сотворящую [природа — бог].) Затем природа выступает как движущаяся материя, бытие выступает как объект физики, бытие сводится к его физическим определениям. Однако бытие существует не только как объект физики, но и как природа в ее фи­лософском, историческом и эстетическом понимании. Сведение бытия к природе в физическом ее понимании, которое происходит в картезианстве, приводит в конечном итоге к тому, что общественная жизнь и история человека выпадают из бытия. Между тем общественная жизнь выступает как способ существования человека; который в то же самое время выступает и как природное существо.

Для преодоления этого разрыва между природой, сведенной только к природе как субъекту физических процессов, и общественно историческим способом су­ществования человека и должно быть введено уже упоминавшееся понятие спосо­ба существования, и должен быть определен каждый раз, на каждом новом уровне субъект этого способа существования**.

Так, разделение природы на неорганическую и органическую, неживую и жи­вую имеет в своей основе различный способ существования. Жизнь выступает как особый способ существования. Движение выступает как основной способ су­ществования материи. Уже в пределах природы, как говорилось, рассмотрение всякого изменения как движения материи заключает в себе, в общем, правомер­ное еще расширение понятия движения на качественные, например химические, изменения. Но, идя дальше, к изменениям организмов, к жизни человека, челове­ческого общества, целесообразно отделить от движения само понятие способа су­ществования и выделить различные способы существования, различающиеся в зависимости от особенностей их субъекта.

При таком обобщении способа существования возникают два вопроса: что есть природа в аспекте сущности (протяженность, движение и т. д., ее Wasbestimmtheit,

quiddrtas') и что есть природа в аспекте бытия — это вопрос о способе существова­ния природы. Если отождествлять сущность человека с его существованием, ото­ждествлять сущность со способом существования, то тот же ход возможен в отно­шении природы. К тому же положение о бытии как бытии вне себя, выходе за свои пределы и нахождении «в другом» или «при другом» в той или иной мере присуще всему. Есть целая иерархия таких «выходов» за свои пределы в смысле и количества и качества, но по одному признаку выхода за свои пределы, нахожде­ния вне себя (перед собой) нельзя отделить Da-Sein от всякого иного Sein*.

Пространство и время есть «формы существования» сущего. Это значит, что они должны выражать структуры, формы, способы связи существующего и, зна­чит, быть зависимыми от этого последнего. (В этом, в частности, заключается ма­териалистическая тенденция теории относительности.) Но отсюда напрашивает­ся, по крайней мере как правдоподобный, если не как необходимый, вывод, что, например, время истории и человеческой жизни не просто и непосредственно совпадают со временем движения материи. Встает, таким образом, задача диффе­ренциации категорий пространства и времени применительно к разным сферам сущего, разным способам существования.

Выделяются категории времени и пространства на разных уровнях бытия:

1) пространство:

• физико-химических процессов,

• организмов,

• человеческой жизни;

2) время:

• природы, материи,

• истории.

, То же самое относится и к детерминации, которая имеет свою качественную специфику применительно к разным уровням бытия. Проблема соотношения внешнего и внутреннего, самоопределения и определения другим есть всеобщий методологический принцип науки. Проблема «конструирования» самостоятель­ной научной области, дисциплины связана с разными сферами детерминации (марксизм как социальное учение, геобиохимия В. И. Вернадского и т. д.).

Таким образом, вопрос о становлении бытия — это в основном вопрос о ста­новлении новых уровней бытия, новых способов существования, каждый из кото­рых характеризуется по-разному в пространстве, во времени и т. д. Одним из та­ких уровней и является природа**.

Для того чтобы в полной мере выявить характеристику данного способа суще­ствования, нужно соотнести его с другими. Бытие выступает как «мир», если рас­сматривается «общающаяся» друг с другом совокупность, система людей и вещей, совокупность вещей и явлений, соотнесенных с людьми. Говоря иными словами, мир — это совокупность вещей и людей, в которую включается то, что относится к человеку и к чему он относится в силу своей сущности, что может быть для него значимо, на что он направлен. (Под направленностью, интенцией имеется в виду направленность не только сознания, но и всего бытия человека.)

quidditas - сущность, чтойность.

Определение природы и других способов существования (например, мира) может быть понято только через человека. Соотношение природы и другого статуса бытия — «фабрикуемого» предметного мира, создаваемого человеком из материа­ла природы, — может быть понято только через способ существования человека.

Непосредственное единство человека с природой — точка зрения наивности, невинности. Раздвоение, противопоставление человека и природы, связанное с происхождением сознания, предполагает новое, опосредствованное, сознательное единение с ней1. Труд человека является результатом раздвоения и его преодо­лением2. Поскольку для марксизма основным способом существования человека является его существование как сознательного и деятельного существа, как субъ­екта сознания и деятельности, отсюда из соотношения с человеческим способом существования и могут быть поняты термины «мир», «природа» как определен­ные «онтологические» понятия.

Всякое понятие может быть раскрыто лишь в его взаимосвязях с другими. «Каждое понятие находится в известном отношении, в известной связи со всеми остальными»3. Это относится и к понятию материи, так же как и понятию бытия, сущности, субстанции и т. д. Взять понятие материи само по себе, вне этих отно­шений к другим понятиям — значит превратить его в метафизический абсолют, лишить его научности.

Понятие материи связано с природой, относится к ее сфере. Первоначально понятие материи — таким, каким оно было до Декарта, до раз­вития естественных наук, науки нового времени4, — понятие материи как чувст­венно выступающей вещности, по существу, совпадало с сущим, с чувственно данными сущими, в качестве каковых и выступало первоначально сущее. Эти су­щие у досократиков были вещными, материальными, хотя материальное здесь еще не выступало как таковое в своей противоположности идеальному. Наивный материализм был утверждением материального бытия вещей (материальное ве­щество, вещность, вещественность) без выявления, определения материальности как таковой в ее отношении к идеальности (материального в отношении к идеаль­ному). До открытия Сократом понятия как такового, т. е. идеального, не чем дру­гим, как наивно взятым, неположенным материальное как таковое и быть не мог­ло. Самое понятие материи при этом означало вещность; материя — это у древних вещество, из которого сделаны вещи. Философия сначала (у досократиков) — это наивный материализм.

С открытием понятия, идеи как идеального возникает оформленная противо­положность материального и идеального и вместе с тем материализма и идеализ­ма. В системе понятий, которыми характеризуется сущее, это находит себе выра­жение в понятии сущность ovoid5 (essentia — латинский перевод греческого ouaia) и утверждении идеи в качестве ouoia. Это, по существу, было расщеплением понятия, означавшего первоначально, по-видимому, нечто сущее, имеющее определен­ность (quidditas), объединяющее существование и сущность (1-е — как субъект, 2-е — как предикат), его расщепление на сущность (идея как oucria) в качестве субъекта и существование как ее предиката. С этого ведет свое начало идеализм и вместе с тем эволюция онтологических понятий, приводящая в тупик, в который уперлась затем метафизика. С этого начинается и оформляется противополож­ность материализма и идеализма.

Развитие науки нового времени о природе неразрывно связано с понятием ма­терии в наивной форме. Итак, вначале материя — телесность, вещество, протя­женность (Декарт). Затем возникают понятия силы (Лейбниц), движения, сопро­тивления, непроницаемости, которые означают все еще понятийную разработку вещности (материя как вещество). То же самое относится к понятиям: материя, движение, инертность материального движения как результат толчка извне и т. д.

В результате перенесения источника движений в самую материю — выражен­ного в системе физических понятий — материя выступает как движущаяся мате­рия, имеющая в себе (а не вне себя!) источник движения, который состоит во взаимодействии движущихся, друг на друга воздействующих тел. Здесь и проис­ходит слияние нового понятия материи в науке и понятия субстанции [субстан­ция = материи (Гоббс)]. Понятие субстанции как самопричины (causa sui), воз­никающее в философии, распространяется на новое понятие материи. Материя выступает в новом качестве, достоинстве субстанции, поскольку она имеет каче­ственную определенность. Таким образом, субстанция выступает как философ­ская категория для обозначения определившегося в физике содержания материи.

Здесь удается проследить, как материализм посредством формулы бытие == материи через рационализм перекидывается на сторону идеализма: происходит выделение феноменальной сферы, остающейся вне субстанциальной сферы мате­риального. Идеализация материи у Декарта (как, впрочем, и у Демокрита) пре­вращает материю из реального в идеальное. Материя превращается в абстракцию, в гипостазированный общий принцип. По мере того как материя по своей содер­жательной характеристике превращается в абстракцию, она переходит из сферы существования, бытия в сферу идей.

Первичное понятие природы как того, что «естественно», имманентно из себя становится, развивается, — отождествляется с понятием материи. Природа вы­ступает как движущаяся материя. Природа, означавшая первично вообще бытие, из себя утверждающееся и развивающееся, сводится этим отождествлением с ма­терией к объекту физики; бытием в полном смысле оказывается только природа, охарактеризованная уже, как говорилось выше, не способом своего существова­ния (+ «самочинностью» бытия), а определенными понятиями физики. Выше ле­жащие виды бытия, сущего — бытие человека, история — деонтологизируются, выключаются из бытия (в силу равенства бытие = природа = материя), относятся в сферу субъективного и идеального.

Дальнейшее развитие понятия материи связано с понятием вещества; материя определяется массой и энергией. Это значит, что материя еще в большей мере фиксируется как физическое понятие (образование)'. Механистический материа-

06 этом свидетельствует попытка удержать равенство материя - масса (отождествление понятия материи с понятием массы есть реализация в понятиях физики первичного представления мате-

лизм еще в большей мере означает сведение всех форм бытия к физическому бы­тию неорганической материи, выведение за пределы бытия такого сущего, которое не есть только физическое (не определяется физическими предикатами)1. Сущность бытия сведена к физическому (или предикат сущего ограничивается тем, сущностью чего являются физические понятия). (Бытие " физическая ре­альность; все остальное в лучшем случае ее «явления» или даже субъективное, кажимость.)

Отсюда ясна суть механистического материализма как материализма «сни­зу» — идеализма «сверху».

Таким образом, открывается два принципиально различных пути. Первый путь — материализма: движение к раскрытию основных свойств сущего, способ­ных объяснить мир явлений (Демокрит — Эпикур — К. Маркс). Значение и вели­чие этого пути состоят в том, что это путь науки, путь познания мира. Это путь .к тому, чтобы оставаться внутри сущего, в нем раскрыть устойчивое, постоянное и объяснить изменения, движение. Механистический материализм (путь от Бэкона к Гоббсу) неоднократно приводит к расколу мира надвое. Поскольку материя по­нимается как субъект механического движения, материальное тело — как сово­купность его механических свойств, а материальный мир — как механическое взаимодействие тел, постольку происходит деление бытия на субстанцию и фено­менальное. Субстанция охватывает сферу механических свойств, а феноменоло­гия утверждает феноменальность всех остальных свойств чувственного мира, на­пример вторичных качеств и т. д. Феноменология выступает как необходимый коррелят механистического понятия материи. Материя хороша лишь до тех пор, пока она служит сохранению единства бытия. Здесь критическая точка материа­лизма как концепции, превращающей понятие материи в конечное или исходное понятие.

Здесь открывается второй путь к идеализму как принципиальная линия на раздвоение мира, на обесценение чувственно данного, к превращению материи из материи, равной бытию, в материю, равную идее. Аристотелевская концепция вы­ступает как надстройка над этим механистическим понятием материи. Чтобы ли­квидировать этот прорыв, надо ликвидировать противопоставление изменчивого и находящегося вовне его (!) устойчивого (субстанция за вещами, идеи над ними и т. д.), надо рассмотреть материю как предикат, материальный мир, материаль­ное бытие в статусе бытия, существования. Отсюда — необходимость утвержде­ния существования материи: материя как существующее, не как идея. Но тут и за­ключена основная проблема: что есть реальность, существование?

Поэтому вначале надо определить существование и затем выявить содержание материи, соответствует ли оно требованиям существования, каким условиям должна удовлетворять материя, чтобы существовать, чтобы быть реальностью.

рия = вещество). Тогда энергия выносится за пределы, оказывается вне материи (попытка энерге­тизма снять материализм).

1 Ср., например, В. Геизенберг. Философские проблемы атомной физики (М., 1953). В. Геизенберг считает, что современная физика свела весь мир к одной основной субстанции. «Если давать этой субстанции наименование, то ее можно назвать не иначе как "энергия". Но эта субстанция — энер­гия — может существовать в различных формах... Из основных форм энергии три формы отличаются особенной устойчивостью: электроны, протоны и нейтроны. Материя в собственном смысле слова состоит из этих форм энергии, к чему всегда следует добавлять энергию движения... Многообразие явлений нашего мира создается... многообразием форм проявления энергии» (С. 98-99).

Отказываясь от сведения всего сущего к неорганической материи', диалек­тический материализм сохраняет качественность материи, преодолевая ее гомо­генизацию и безостаточное сведение к количественным определениям. Однако здесь нередко имеет место сохранение все же приоритета количества: выделение качества из накопления количественных различий, — наследие декартовского ме­ханицизма и гегелевского идеализма в диалектическом материализме, поскольку количество переходит в качество. В положении сущее (бытие) = материи бытие сводится к материи, уточняется, ограничиваясь: бытие в своем начале, в исходной своей форме есть материя. Остальные формы бытия выступают как продукт раз­вития исходной формы. Однако самое развитие понимается как ряд количествен­ных изменений. В результате пытаются, сводя высшие формы на низшие, сводя все сущее к физической материи (сущее = материи, такой, как ее определяет фи­зика), признать материю субъектом, а все сущее предикатом развития материи.

Отсюда и получается, что материальные тела, вещи противостоят сознанию. Устойчивое, постоянное в них (сначала как общий материал) представляется не­обходимым вынести за их пределы в качестве особого образования (субстанции). В материи как первовеществе наиболее непосредственно выступает «механизм», посредством которого материя образует «другое» — сознание — и превращает ма­териальность в материю, предикат в субъект. Этот ход должен быть отвергнут не только в отношении идеального, но и в отношении материального. Надо «обрат­но» «втянуть» материю во взаимосвязь и взаимодействие материальных вещей, тел, элементов (атомов и т. д.), в материальный мир, снять материю как субъект и превратить ее в предикат.

Остается уяснить себе, что в процессе этого развития бытие выступает в таких качественно новых формах, которые можно обозначить как материю в особом расширительном смысле, иными словами, называть материей все те качественно новые своеобразные сферы сущего, которые сложились на основе материи.

Категория материи по своему научно фиксируемому содержанию относится к сфере природы. Не случайно, формулируя основное положение исторического материализма, К. Маркс говорит уже не о материи, а об общественном бытии («общественное бытие определяет общественное сознание»). Применительно к общественному бытию можно говорить о материальных условиях жизни общества, но нельзя в вышеуказанном положении К. Маркса подставить на место понятия бытия понятие материи. Этого нельзя сделать, в частности, и потому, что бытие людей — это процесс их жизни, а в категории материи необходимо выражается аспект субстанции.

Можно, конечно, распространить формулу о движении как способе существо­вания материи на все, в том числе и на человека, на его общественную жизнь, но в таком случае будет лишь подчеркнуто единство всего сущего (что, бесспорно, очень важно) и выражена та несомненно существенная мысль, что всякое бытие есть «движение», процесс, становление, но ничего, однако, не будет сказано о специ­фическом способе существования человека.

Сведение сущего к неорганической материи, к природе, определяемой лишь физическими катего­риями, делает неразрешимой проблему органической природы, жизни. Витализм выступает при этом как оборотная сторона и необходимое дополнение механистического материализма, как вывод из равенства сущее - материя в ее физическом качестве.

Таким образом, понятие материи не вытесняет и не может вытеснить понятие бытия (как оно не вытесняет, а необходимо предполагает категорию субстанции). При этом каждое из этих понятий — бытия, субстанции, материи — выражает дру­гой аспект основной философской проблемы — проблемы сущего, бытия и сущ­ности сущего. Поэтому вся эта система понятий, а не только одно какое-нибудь из них (хотя бы понятие материи), должна быть сохранена не только, скажем, для общественного бытия, но и для сущего в целом, включая и природу. Справедли­вость этого положения выступает с полной очевидностью по мере того, как про­блема материи раскрывается во всех ее аспектах в целом'.

Выявление материальности бытия, т. е. определение материального бытия как такового требует, предполагает соотнесение материального с тем, что не есть ма­териальное, — с идеальным. Мир в своей основе материален, идеальное не должно быть обособлено от материального и дуалистически противопоставлено ему, оно не должно быть выведено за пределы материального мира, того мира, который в своем начале, в своей отправной точке (стадии) своего развития материален; «при всем при том» — есть не только материальное, но и идеальное. В силу этого опять-таки равенство бытие = материя не может быть принято, оно не имеет места.

Существует не только материя, но и сознание: сознание не меньшая реаль­ность, чем материя. Например, общественное бытие определяет общественное со­знание — это исходная зависимость, но существует и обратная зависимость обще­ственного бытия от общественного сознания. В частности, общественное бытие невозможно без общественного сознания. Сознание — не внешний придаток.

С наличием, с возникновением сознания в ходе развития материального мира связано и появление гносеологического отношения сознания (осознающего мир человека, субъекта познания) и объективной реальности. Объект, объективная реальность — это категория, характеризующая сущее: то, что оно есть, поскольку оно познается, — это его гносеологическая характеристика. Эта гносеологическая характеристика сущего, всего, что есть, распространяется и на материю. Однако на самом деле объективной реальностью бывает не только материя: и сознание одного человека является объективной реальностью для другого человека* (прав­да, сознание, не обособленное от человека как материального существа, взаимо­действующего специфическим образом с миром, его окружающим). Но материя, т. е. материя, лишенная сознания, бывает и может быть в процессе познания толь­ко объективной реальностью, только объектом (никак не субъектом). Как объек­тивная реальность материя существует вне и независимо от сознания осознающе­го, познающего ее субъекта, человека. Объективная реальность выступает как еще одна категория, характеризующая сущее — качество объекта познания — в гносео­логическом плане, отношении. В. И. Ленин специально выделил и подчеркнул этот гносеологический аспект проблемы. Это связано с постановкой вопроса об отношении мышления к бытию как основного вопроса философии. Сознание этим, однако, никак, конечно, не выносится за пределы сущего, не превращается в нечто несуществующее. Мышление и бытие, дух и природа часто берутся заодно, как единый основной вопрос философии. Но в вопросе о мышлении и бытии на передний план выступает гносеологическая проблема, в вопросе о духе и приро­де — онтологическая.

Отношение сознания и осознаваемого человеком материального бытия как объективной реальности — это отношение внутри сущего. Для того чтобы понять и правильно соотнести сознание (человека как субъекта познания) и материю в качестве объективной реальности, существующей «вне и независимо» от созна­ния, необходимо, значит, обратиться к категории бытия, сущего и, раскрыв его со­став, включающий как материю, так и сознание человека, вскрыть их соотноше­ние внутри бытия.

Категория материи при всем ее значении — не метафизический абсолют. Она раскрывается в своем истинном содержании и значении лишь в соотношении с целой системой философских категорий, характеризующих бытие и сущность су­щего. В этом бытии, в сущем есть не только вещи, но и субъекты, личности.

Материя — это категория, характеризующая природу. Однако и природа в це­лом не сводится к одной лишь материи, не определяется исключительно матери­ально*. Природа — Музыка, Вселенная, круговорот стихии и их все более высокая гармония. Природа — как стихийное (Urwuchsige, Ursprungliche) — гроза, рокот моря, буря, мощь. Гармоничность — покой и спокойствие, упорядоченность и яс­ность для человека. Другое — стихийность, неожиданность, опасность — отсюда — необходимость борьбы с природой. И еще — совсем другое — становление в приро­де — обновление, появление, прекрасная неожиданность и связанная с ней — ра­дость. Распускающиеся почки и клейкие листочки. Яркость, буйство, поразительность красок — весна, цветение, жизнь. И еще — опять иное — нежность и тепло жизни — иной покой, иная радость — любовь к ребенку, женщине, к своей семье, к своим близким — любовь к ближнему в ее непосредственных природных фор­мах — природное в человеке.

Итак, разные ипостаси.

1. Человек и Вселенная — ее бесконечность, вечность. Величие и малость челове­ка и исходящая из этого соотношения — масштабность жизни.

2. Человек и Природа. Прекрасное в природе — красота для человека. Эстетиче­ское отношение к осознанному и осмысленному миру природы. Природа как стихия и красота, а не только мастерская и сырье для производства.

3. Человек и Мир. Круг природы и людей как замкнутое конечное целое. (Мир, мирской, мирянин, «свет» — мир — общество и его «высший» привилегиро­ванный круг. В нем — готовые шаблоны, общепринятые представления — «так принято», «все так думают».)

4. Человек и Действительность — то, как оно на самом деле есть. Это сфера фак­тичности и океан, бездна неведомого, неизведанного, таинственного, пробле­матичного отношения человека к действительности — к тому, как оно в дей­ствительности — на самом деле — есть. Отсюда — дух искания, исследования, стремление к истине, объективность (беспристрастность, нелицеприятность). Правдивость — это уже отношение не только к тому, как оно есть на самом де­ле, но и к другому человеку, к тому, чтобы его не обмануть. Что все эти добро­детели и каждая из них в отдельности блюдет, отношение к какому аспекту су­щего выражает?

5. Жизнь человека — в мире, в природе, в обществе, в человечестве, в других людях.

Сознание как продукт развития материального мира тоже включается одним своим аспектом в природу. Оно как бы «спускается» в природу, имея предпосыл­ки своего возникновения в общественной жизни людей.

Сущее начинает выступать в качестве объекта, объективной реальности, когда в процессе развития природы возникает процесс познания и гносеологическое от­ношение субъекта и объекта.

Упор, сделанный В. И. Лениным на вопросе о материи как объективной реаль­ности, существующей вне и независимо от сознания, означает, по существу, что центральным признается утверждение бытия, сущего в противовес всей софисти­ческой попытке снять бытие в субъективной кажимости. Однако следует отме­тить двусмысленность, многозначность формулы «материя — объективная реаль­ность»*.

Бытие и материя могут быть рассмотрены как субъект и как предикат. Соот­ветственно, материя может выступать или как субъект, или как предикат матери­альности. Бытие как сущее надо брать в качестве субъекта, а не предиката. Мате­рию же, наоборот, надо перевести из статуса субъекта в статус предиката. Таким путем утверждается существование вне и независимо от сознания «объективной реальности», т. е. бытия (сущего), открывающегося в познании человека.

Речь идет не об утверждении бытия, существующего обособленно от сознания (как это делали старая метафизика, старая онтология), а об утверждении незави­симого от сознания — самочинного в себе, самое себя утверждающего существо­вания, бытия, которое раскрывается в познании человека.

Вместо попытки «выскочить» за пределы данного сознанию, «трансцендировать» его, чтобы посредством перескока через «трансцензус», через hiatus1, их от­деляющий, оказаться, попасть в сферу сущего (бытия «в себе»), нужно раскрыть, выявить независимость бытия, сущего от сознания, отправляясь от бытия, данно­го сознанию, снять, таким образом, возможность обратного пути.

Вместо того чтобы противопоставлять неизвестно откуда взятому и неизвест­но как обнаруженному бытию «в себе» явления сознания и растворять первое в кажимости второго, мы исходим из явлений, из непосредственно данного челове­ку мира, с которым у него действенный и познавательный контакт, и в нем, идя от него, обнаруживаем бытие сущего.

Именно это данное человеку бытие (сущее) берется как отправной пункт всех онтологических исследований, раскрывающих онтологические характеристики су­щего в рамках различных онтологических категорий. Коррелятом материи явля­ется не сознание, а человек — существо страстное, страдательное и действующее.

Так учитываются требование кантовского критицизма (без его субъективиз­ма) и устремления феноменологии (без ее интуитивистической произвольности).

Материя, в отличие от идеи (как выраженной в понятии сущности), заключает в себе представление, утверждение существования реальности, противостоящей идее, сознанию. Объективная реальность материи заключена в самом ее понятии;

в ней в известном смысле представлено единство сущности и существования. Ма­терия, материальный мир — «вещи», — как сопротивление и материал практиче­ской деятельности человека, имеют своим коррелятом не идеи, не сознание, а че­ловека как деятельное существо. Таким образом, возможны два хода мысли, два плана: материя — сознание, материя — человек как субъект практической дея-

* hiatus — зияние.

тельности; во втором — основа для правильного подхода к первому. Необходимо «расправить» сплющивание всех квалификаций бытия в единственную катего­рию материи (косность). «Онтологический аргумент», скорей всего, возможен в отношении материи, материального мира.

Становление бытия во времени и пространстве

Действительность — это то, что уже стало и еще не перестало быть таковым в процес­се становления. Действительность — это то, что на данном этапе, в данный момент существует. Здесь выступает связь действительности и с прошлым и с будущим.

В связи со становлением встает проблема времени: отношение прошлого, на­стоящего и будущего во времени.

В современной науке утверждается положение о том, что пространство и вре­мя суть формы существования движущейся материи. Конкретно это значит, что свойства, особенности пространства и времени зависят от движения материи и, значит, изменяются с этими последними. Следовательно, различные, качественно определенные ступени развития материи должны обладать различными простран­ственно-временными структурами и различными специфическими свойствами*. Свойства этих структур не остаются неизменными, они изменяются в зависимо­сти от изменения качественных состояний движущихся материй... Геометриче­ские свойства пространственно-временного континуума, согласно теории относи­тельности, зависят от скопления вещественных масс и порождаемого ими поля тяготения. В условиях больших скоростей и сильных гравитационных полей про­странственно-временные характеристики существенно изменяются. Такие свой­ства времени, как неравномерность его течения, неоднородность, независимость от движения материи (и пространства), оказываются относительными (как и представления об однородности, изотропности, абсолютности протяженных мас­штабов); выступает неравномерность, различный «ритм» течения времени (так же как и неоднородность, структурность, кривизна пространства)2.

Но, придя к этим положениям на основании данных физики, философия не может на них остановиться и их не обобщить. Обобщение же это необходимо ве­дет к представлению о дальнейших качественных особенностях времени при пе­реходе от движущейся материи в природе к «движению» бытия людей в процессе жизни, в процессе истории. Объективная логика той же мысли с внутренней не­обходимостью ведет к признанию качественных особенностей времени истории общества и времени жизни людей, зависящих от структурных особенностей этих процессов.

Таковы сдвиги во времени, разные восприятия временной длительности одно­го и того же интервала, например года, при переживании прошлого, настоящего и будущего, в юности и старости. Их чисто субъективистическое толкование как «кажимости» связано с тем, что заранее единственно реальным временем призна­валось «абсолютное» время ньютоновской механики, отражающее особенности механического движения, а явление времени - такое, каким оно дано человеку, - относилось к этому абсолютному времени ньютоновской механики как его субъ­ективное переживание. В силу этого время человеческой жизни превращалось в субъективное искажение (кажимость) времени механически движущегося тела (материи,точки).

Таким образом, с падением представления о едином абсолютном времени ме­ханики возникает представление о качественно различных структурах времени, в зависимости не только от качественных (структурных) процессов неоргани­ческой природы (время, равное механическому движению — движению планет вокруг Солнца — Ньютон), но и природы органической— жизни, и далее, у чело­века — процесса истории. Таким образом, то, каким время «кажется» человеку, является в переживании, имеет вполне объективные основания. «Кажимость» — это и есть время, являющееся адекватной формой жизни человека, которое непра­вомерно принимается за время механических процессов в окружающем мире и химических процессов в собственном организме. Таким образом, кажущимся оно является только по отношению к общепринятому официальному времени, за ко­торое принимается время природы, время механического движения материи. Субъективно переживаемое время — это не столько кажущееся, в переживании якобы неадекватно преломленное время движущейся материи, а относительное время жизни (поведения) данной системы — человека, вполне объективно отра­жающее план жизни данного человека. В концепции времени отражается теория детерминации процесса.

Против субъективности переживаемого человеком времени направлены опыты К. Левина об объективном воздействии организации времени на жизнь человека. Однако гештальтистская (в частности, левиновская) теория «причинности дан­ного момента», концепция роли «момента», настоящего связана с общей концеп­цией процесса в гештальт-психологии*. Если применительно к процессу гештальтистами признается только детерминация изнутри, внутренняя детерминация безотносительно к внешней, то применительно ко времени развивается теория де­терминации настоящим безотносительно к тому, что вне его — за пределами его, в прошлом и будущем. Однако должна быть учтена, проанализирована и теория К. Левина о «временной перспективе», о совмещении, соотнесенности прошлого и будущего в настоящем у человека (в психическом плане) и их участии в настоя­щий момент в детерминации поведения. Здесь отражается реальная роль времен­ной перспективы, ее влияние на поведение человека.

По-видимому, должна быть выделена категория «ритма времени», которая должна анализироваться на разных уровнях. На уровне животных удается выде­лить повторяющиеся циклы во времени, цикличные процессы, связанные с изме­нениями во времени. В связи с характером этих циклов может быть установлена относительная обратимость времени, аспект обратимости во времени.

Применительно к жизни человека время связано с характеристикой такого про­цесса, закономерный ход которого ведет к его самоотрицанию, к переходу в его противоположность (жизнь и смерть). Отсюда разная длительность времени в на­чале и в конце жизни (в юности, когда жизнь только начинается, и тогда, когда она идет к концу). Наполненность, насыщенность времени событиями и темпами их протекания изменяет ритм времени жизни человека.

В отличие от повторяющихся циклов времени жизни животного, у человека, как общественного существа, — единый исторический процесс, в котором преем-

ственность устанавливается через продукты деятельности. Отсюда возникает спе­циальная проблема времени истории.

Итак, время жизни субъекта, его поведения, переживания, конечно, «субъек­тивно», но только в смысле связи с формой жизни субъекта, которая представля­ет объективный процесс, но не субъективно в смысле одной только кажимости.

Понятие времени смыкается в истории философии с категорией становления в двух его аспектах: 1) как исчезновение, бренность, неустойчивость, ненадеж­ность, разрушение — «все преходяще», 2) как непрерывное обновление, нарожде­ние нового, развитие, прогресс, совершенствование, открытие пути для нового, становящегося. Отсюда ведут свое начало два понимания явлений и два отноше­ния к жизни: 1) перенесение центра тяжести в трансцендентный, потусторонний мир («загробный» — христианство, внечувственный — Платон, теория момен­тального существования вещи в буддизме)*; 2) перенесение центра тяжести в по­сюсторонний мир как сферу чувственности (гедонизм, утилитаризм).

Открытие понятия, общего, идеального, утверждение идей выступает как обес­ценение чувственности; утверждение значения духовного есть вместе с тем отвле­чение от переделки чувственной действительности; вместо переделки, революци­онной борьбы — объяснение мира, понимание (идеальное снятие, а фактическое сохранение). Обесценение чувственности в истории философской мысли оказы­вается неразрывно связанным с аскетической моралью.

Таким образом, вопрос о становлении бытия, о разрушении старого (бренного) и нарождении нового необходимо включает вопрос о его изменении, об активно­сти человека, которая выступает не как субъективный произвол, а как объектив­ная закономерность. Экзистенциализм выворачивает эту проблему наизнанку. Абсолютизация существования — превращение его в сущность человека — приво­дит к неверному пониманию, при котором утверждается примат существования;

утверждение свободы снимает детерминацию, связь с прошлым. Человек высту­пает как исходное: он оказывается не только началом, но и концом, поскольку нет возможности выйти в сферу бытия в целом.

Напротив, утверждение бытия как становления выступает как онтологическая основа человеческой активности, возможности включения в изменение бытия. Снятие бытия субъективным идеализмом в кажимости, утверждение, что все — кажимость, нет ничего подлинного, «всамделишного», все тлен и суета сует, соот­ветствует этическому утверждению созерцания (жизнь не всерьез), перенесению центра тяжести в потусторонний мир (буддизм как философия небытия). Восста­новление же бытия по-иному ставит проблему человека: центральная проблема такой этики — проблема гуманизма как самоутверждения, посюсторонней жизни, инициативы и ответственности.