Россия и Запад: методология исследования - Труды -И. П. Ярославцева - Философы и их философия

(к курсу «Русский мир в контексте мировой культуры»)

            К особенностям геополитического положения России можно отнести: срединное положение между Востоком и Западом, пространственные характеристики «расстояния» и «простора» как атрибуты русской ментальности, а также проблему «культурного отставания» России в средние века: иноземные вторжения, овладение огромным пространством страны, «соблазн» больших пространств.

            Между Россией и другими государствами всегда существовал род «железного занавеса», поскольку Россия всегда занимала среднее положение между Востоком и Западом, Восточной и Западной культурами. Британский историк А.Тойнби в книге «Постижение истории» («A Study of History») утверждает, что каждая нация и каждая культура проявляет себя в постоянных «вызовах» (challenges), таких как вторжения, войны, завоевания, от которых, как правило, страдают именно ближайшие соседи. Таким образом, Европа – с безопасного расстояния – могла веками наслаждаться чудесами таинственной Восточной культуры: ее литературой, философией, экзотическими ароматами и пряностями, в то время как Россия в течение всей своей истории непосредственно граничила с миром Восточной культуры, испытывая столетиями энергию и напор этих «вызовов» (взаимоотношения с Визанией; мощное «степное» влияние с 12 по 15 вв.; Кавказские войны). Русские земли неоднократно завоевывались и опустошались восточными ордами.

            В свою очередь, Западный мир (Ливонский рыцарский орден в 12 веке; Польша в 17, Франция в 19 и Германия в 20 столетии) пытался завоевать Россию. Много раз Россия защищала Восток от Запада и Запад от Востока, служа мощным буфером, поглощая, подобно губке, их взаимные «вызовы». Проблема «срединного» положения Россия неоднократно вызывала к жизни оживленную полемику относительно ее места среди «культурных» народов: особое место в этом споре занимает обмен мнениями двух великих собеседников – П.Я.Чаадаева, автора «Философических писем» и «Апологии сумасшедшего», и его гениального друга – А.С.Пушкина. Чаадаев рассматривает в «Философических письмах» Россию, как огромную «прореху на человечестве», как вечного «бездарного ученика истории»: «Из западных книг мы научились произносить по складам имена вещей. Нашей собственной истории научила нас одна из западных стран; мы целиком перевели западную литературу, выучили ее наизусть, нарядились в ее лоскутья и наконец стали счастливы, что походим на Запад, и гордились, когда он снисходительно соглашался причислить нас к своим» (П.Я.Чаадаев, Апология сумасшедшего. // Русская идея. М., Республика, 1992, стр.40). Точно так же, по мнению русского философа, «мы живем на востоке Европы – это верно, и, тем не менее, мы никогда не принадлежали к Востоку. У Востока – своя история, не имеющая ничего общего с нашей. Ему присуща (…) плодотворная идея, которая в свое время обусловила громадное развитие разума, которая исполнила свое назначение с удивительною силой, но которой уже не суждено снова появиться на мировой сцене» (там же; стр.43). Чаадаев говорит об «этой бедной России, заблудившейся на земле» (П.Я.Чаадаев. Сочинения. М., Современник, стр.218). Совсем иначе особенности геополитического положения России оценивает Пушкин в письме к своему старшему другу: «… Вы знаете, что я далеко не во всем согласен с Вами. Нет сомнений, что Схизма (разделение церквей – И.Я.) отъединила нас от остальной Европы и что мы не принимали участия ни в одном из великих событий, которые ее потрясали, но у нас было свое особое предназначение. Это Россия, это ее необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена. Для достижения этой цели мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру, так что нашим мученичеством энергичное развитие католической Европы было избавлено от всяких помех» (А.С.Пушкин. Письмо к П.Я.Чаадаеву от 19 октября 1836 г. // Русская идея. М., Республика, 1992, стр.50). В цитируемом письме великого поэта содержится очень важное признание, могущее служить доминантой, эпиграфом для данного курса лекций, и характеризующее отношение Пушкина к особенностям Русской истории: «… я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора – меня раздражают, как человек с предрассудками – я оскорблен, – но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал» (там же; стр.51).

            Восток и Запад встретились не только на широких просторах России, но также в самом русском национальном характере. Замечательный русский писатель и философ Н.А.Бердяев заметил в своей книге «Русская идея», что «в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой – истории – Восток и Запад. Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она объединяет два мира. И всегда в русской душе боролись два начала, восточное и западное. (…) Два противоположных начала легли в основу формации русской души: природная, языческая дионисическая стихия и аскетически-монашеское православие. Можно открыть противоположные свойства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм; национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность; (…) искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт» (Н.А.Бердяев. Русская идея. // О России и русской философской культуре. М., Наука, 1990, Стр.44-45).

            В целом, русская история может быть понята как поиск русским народом своей национальной идентичности. В разные периоды своего развития русские перенимали обычаи и традиции разных народов в следующей последовательности: языческие божества скандинавского происхождения, затем, в 10 веке – Византийское христианство (Православие); далее, после трех столетий Татарского ига изменилась сама внешность светловолосых и высоких славян: среди них появились темноволосые, с высокими скулами, невысокие люди. Гораздо позднее, в 18 столетии Российское дворянство восприняло язык и обычаи немцев, в 19 веке – французского и английского дворянства.

            Другой специфической чертой русского национального характера стала его тесная связь с геополитическими условиями России. По словам Н.А.Бердяева: «Есть соответствие между необъятностью, безгранностью, бесконечностью русской земли и русской души, между географией физической и географией душевной» (там же, стр.44). Многие авторы связывали характер русского народа с безграничными пространствами России и с особенностями ее климата. Так, русский историк В.О.Ключевский пишет следующее: «В Европе нет народа, менее избалованного и притязательного, приученного меньше ждать от природы и судьбы и более выносливого. (…) Природа часто смеется над самыми осторожными расчетами великоросса; своенравие климата и почвы обманывает самые скромные его ожидания, и, привыкнув к этим обманам, расчетливый великоросс любит подчас, очертя голову, выбрать самое что ни на есть безнадежное и нерасчетливое решение, противопоставляя капризу природы каприз собственной отваги. Эта наклонность дразнить счастье, играть в удачу и есть великорусский авось. В одном уверен великоросс – что надобно дорожить ясным летним рабочим днем, что природа отпускает ему мало удобного времени для земледельческого труда и что короткое великорусское лето умеет еще укорачиваться безвременным нежданным ненастьем. Это заставляет великорусского крестьянина спешить, усиленно работать, чтобы сделать много в короткое время и впору убраться с поля, а затем оставаться без дела осень и зиму. Так великоросс приучался к чрезмерному кратковременному напряжению своих сил, привыкал работать скоро, лихорадочно и споро, а потом отдыхать в продолжение вынужденного осеннего и зимнего безделья. Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое может развить великоросс; но и нигде в Европе, кажется, не найдем такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному, постоянному труду, как в той же Великороссии». (В.О.Ключеский. Этнографические следствия русской колонизации Верхнего Поволжья. // В.О.Ключевский. Исторические портреты. М., Правда, 1990, стр.57-60).

            Наряду со способностью к величайшему напряжению всех сил характерной чертой русского национального характера является лень и пассивность, которые встречались в России во все времена и во всех социальных группах. Русским свойственно стремление к совершенству во всех областях реальности, и, в то же самое время – чрезвычайная чувствительность к недостаткам в их собственной деятельности. Отсюда проистекает довольно прохладное отношение к начатому делу и нежелание заканчивать его, если невозможно достичь в нем совершенства. Часто замысел и общие представления могут быть очень ценными, но их незавершенность и, следовательно, неизбежное несовершенство непереносимо для русского человека. Итак, русская лень – это обратная сторона стремления к совершенству и чувствительности к несовершенству реального мира. Конечно, работа ради хлеба насущного необходима. Во время такого насильственного и нелюбимого труда русская лень выражает себя в совершении его как-нибудь, как придется. Отсюда распространенный в обыденном сознании миф о том, что русские «не умеют и не любят работать».

            Русские геополитические условия также повлияли на сам ход русской истории. «Прерывистость» чрезвычайно характерна для нее. Можно выделить уже 6 периодов в русской истории, когда создавались совершенно разные образы России: сначала была Русь Киевская, потом Русь удельная, затем Московское царство, позднее – Россия Петра Великого, потом Советский Союз, и наконец, в настоящее время – новая Россия. Причем, создание нового образа страны каждый раз сопровождалось переносом столицы в новое место (нелишне напомнить, что столицей последнего по времени объединения государств вокруг России стал – Минск, столица СНГ). Возможно возникновение еще неведомой новой России в будущем. Такое огромное пространство, которым располагает Россия, делает возможным перемещать столицу с места на место и начинать историю заново каждый раз, как с чистого листа. Правда, при этом многие коренные проблемы русской жизни остаются нерешенными: место интенсивного развития, столь свойственного Западной Европе, в России занимает развитие экстенсивное, когда на новом месте и в новое время воспроизводятся все те же проблемы.

            Другой вопрос, тесно связанный с географическим фактором, это проблема «культурного отставания» России в средние века. В самом деле, к началу 18 века у нас действительно не было светской литературы, архитектуры, музыки, философии и науки. Европа к этому времени уже создала огромный массив научного, философского знания; имела необъятный опыт во всех областях культуры, сменила несколько научных и религиозных картин мира, успела построить на началах рационализма не только науку, но и само государственное устройство. Молодой Петр Великий, по возвращении в Россию после своего путешествия по Европе был поражен различием в строе их жизни. Российские города представляли собой, по словам Петра, «рассыпанную храмину». В течение долгого времени все силы, вся творческая энергия русского народа оставались в потенциальном состоянии. Русские были подавлены огромной тратой сил, вызванной громадными размерами государства. Государство усиливалось, народ – хирел, как говорил В.О.Ключевский. Было необходимо освоить данные Богом пространства и овладеть ими. Русские мыслители 19 века, размышляя над судьбой и будущим России, постоянно подчеркивали, что в этом нерастраченном потенциале – залог будущего великого будущего России.

            История русского народа – одна из самых трагических: борьба против Татарского ига, всегдашнее преобладание государства, тоталитарная роль Московского царства, смутное время, церковный раскол 17 века, насильственный характер Петровских реформ в начале 18 века, крепостничество, бывшее наиболее позорной язвой русской жизни, и неизжитое до конца до сих пор, преследование интеллигенции, войны и революции 20 века. Все эти несчастья сопровождались необыкновенным чувством внутренней свободы. Оно проявляло себя в поклонении языческим богам наряду с принятием христианства – так называемое «двоеверие» русского народа. Хорошо известна предрасположенность русских к анархии и бунту. Народ не только подчинялся власти и государству, но и порождал таких бунтарей, как предводители крестьянских войн Разин, Пугачев, Болотников. В русском менталитете всегда присутствовало различие между «государством» и «землей», «миром». «Мир» – это община, она существует благодаря внутренней правде, которая не всегда совпадает с правдой государства. Даже крепостничество не смогло превратить народ в рабов. Многие знаменитые русские актеры (Прасковья Жемчугова), живописцы (Григорий Сорока), музыканты (Федор Шаляпин) вышли из крестьянства. Свобода духа, стремление к абсолютному добру ведет русский народ к отсутствию устоявшихся форм жизни: «У русского народа была огромная сила стихии и сравнительная слабость формы. Русский народ не был народом культуры по преимуществу, как народы Западной Европы, он был более народом откровений и вдохновений, он не знал меры и легко впадал в крайности» (Н.А.Бердяев. Русская идея.// О России и русской философской культуре. Стр.44). П.Я.Чаадаев писал в своем первом «Философическом письме», что в своих собственных домах мы все имеем вид странников, и что туземцы тундры более привязаны к своим убогим жилищам, чем мы к своим просторам. Русская анархия – это обратная сторона русского крепостничества, и позднее, – тоталитаризма в 20 веке.

            В России можно наблюдать недостаток среднего уровня культуры. Н.Бердяев отмечал, что русские – максималисты: им нужно все, или ничего. Вот почему материальная культура всегда находилась в России на столь низком уровне. До сего дня мы не овладели своей огромной территорией. В современной культурологической мысли возникло учение о «пограничных культурах», возникающих на периферии стабильных, крупных цивилизаций, в зонах, где они переходят свои границы, выступая во взаимодействие с иными цивилизациями (культурами). Русская культура как раз и может быть рассмотрена как зона такого «перехода». Для нее, как для «пограничного» образования, характерны:

внутренние напряжения и противоречия как постоянный конститутивный фактор, определяющий природу культурообразующих механизмов и их функционирование;

циклические «разрывы» процесса формирования, та самая «прерывность», о которой было сказано выше, и на наличие которой указывал Н.А.Бердяев в «Русской идее»;

неспособность к саморазвитию, сосуществование в структуре культуры феноменов, принадлежащих различной исторической хронологии – от Архаики до современности, постоянная активизация архаических феноменов;

экстенсивный характер, неспособность к динамическому развитию, болезненность любой модернизации.

Пограничные культуры, таким образом, «блуждают» в поисках своей идентичности, всегда размещенной в зоне неопределенного и утопического будущего. Настоящее всегда характеризуется неопределенностью, фрагментивностью, расколом между противоборствующими традиционным и «современным» началами. Воля и мышление в России не дисциплинированы, не «отлиты» в определенные формы. Достоевский отметил в своей «Пушкинской речи», что наиболее специфическая черта русского национального характера состоит в его способности воспринимать черты любого национального характера, эту способность русский писатель назвал «всемирной отзывчивостью» русских. Не ценя в достаточной степени материальную культуру, нужды ежедневной жизни, русские способны провозглашать и в действительности осуществлять разрушение уже существующих культурных ценностей. Это было возможным наблюдать в начале революции 1917 года, когда крестьяне рубили вековые деревья в помещичьих парках, сжигали старинные дворянские усадьбы (дом А.C.Пушкина в селе Михайловском, усадьбу А.А.Блока в Шахматово); разрушали церкви и убивали монахов и духовенство. Удивительна огромная шкала добра и зла в русской истории: на одном полюсе – высочайшие проявления святости, на другом – сатанинское зло. Ф.М.Достоевский объяснял это, говоря, что русские слишком одарены и талантливы, чтобы найти определенную форму для своей активности. Русский писатель был прав: определенная форма и специализация возникают тогда, когда из многих возможностей выбрана одна, и все силы сконцентрированы на ней. Европейские нации достаточно зрелы, чтобы отказаться от этой многосторонности своей юности, но русские до сих пор молодая нация. Недостаточное внимание к нуждам повседневной жизни, безусловно, отрицательная сторона русской жизни. Русским все еще необходимо дисциплинировать их волю и мышление; без такого самоограничения русский человек неизбежно превращается в беспомощного мечтателя, в анархиста, в авантюриста, в прожигателя жизни, даже, если сохраняет свою доброту.

            Искренне любя Россию, но, будучи, в то же время, чрезвычайно чувствительны к любому злу и несовершенству, они порицают ее столь страстно, что может показаться, будто они ненавидят ее. А.С.Пушкин однажды написал в письме к жене: «Догадал меня черт родиться в России с душой и с талантом». Но уже через полгода он писал своему другу П.Я.Чаадаеву: «Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество».

Литература.

Российский цивилизационный космос. М., Эйдос. 1999.

Н.А.Бердяев. Судьба России. М., Советский писатель. 1990.

Н.А.Бердяев. Русская идея. // О России и русской философской культуре. М., Наука. 1990.

П.Н.Милюков. Очерки по истории русской культуры. М., Прогресс. 1993.

Русская идея. М., Республика. 1992.

С.Ф.Платонов. Учебник русской истории. М., Прогресс. 1992.

В.О.Ключевский. Исторические портреты. М., Правда. 1990.

Т.С.Георгиева. История русской культуры. М., Юрайт. 1999.

В.С.Соловьев. Три силы. // В.С.Соловьев. Сочинения в двух томах. Т.1. М., Правда. 1989.

Статья готовится к публикации в «Известиях ТРТУ».

http://www.meotida.orc.ru/rus/doc/article12.htm