8. Мир как горизонтная интенциональность - Введение в феноменологию Гуссерля - П. Прехтль - Философы и их философия

Если мы вместе с Гуссерлем выполнили три эти редукции в качестве методических шагов, мы достигли того феноме­нологического способа рассмотрения, который Гуссерль оха­рактеризовал  как  «постижение  чистой  субъективности». Сущностные структуры субъективности связаны с представ­ленной уже интенциональной структурой сознания. Уже в Логических исследованиях (часть II) было прояснено, что предметы в своем значении привязаны к способам сознания. Трансцендентальная феноменология, как она впервые была представлена в Идеях I, сверх этого поднимает вопрос о статусе предметов. С трансцендентальной точки зрения вос­прещается всякое представление, допускающее наличие по ту сторону сознания вещи в себе или объективности в себе. Таким образом, вопросу о предмете предшествует вопрос о способе познания. Трансцендентально-феноменологический тезис коррелятивного априори выражает то, что любое бытие зависит от сознания. Последнее связывается с продуктивностью интенционального сознания, с универсальными стру­ктурами любого сознания.

Результаты гуссерлевского анализа переживаний созна­ния необходимо теперь прояснить в аспекте выполненных (geleisteten) конституций: что значит «мир» или «реальность» в феноменологическом смысле конституции? Гуссерль уже дал на это ответ по ходу прояснения генерального тезиса естественной установки. Корреляция между отдельным ак­том сознания и объектом акта распространяется на интенциональную жизнь и ее коррелят: мир. Интенциональные переплетения и импликации восприятия характеризуют структуру опыта мира. Сначала Гуссерль показывает, что в каждом восприятии пространственной вещи в наличии име­ется всегда только одна перспектива. Эта пространственная перспективность является основополагающей характеристи­кой любого вещного восприятия.

При более детальном рассмотрении оказывается, что каж­дая перспектива, по меньшей мере мысленно, заключает в себе еще и другие перспективы. Так, восприятие фасада дома неявно предполагает, что дом мог бы быть увиден еще и с других точек зрения, специфичных для всякого дома. Это обстоятельство Гуссерль пытается истолковать в качестве интенциональной связи при помощи понятий «пустое соподразумевание» и «предподразумевание». Связь интенции зна­чения и исполнения значения здесь вновь становится значи­мой. Перспективы, которые только соподразумеваются, для наблюдателя не присутствуют. Хотя они и могли бы посте­пенно стать присутствующими; все же, пока наблюдатель обходит вокруг дома, для него в каждый момент имеется всегда только одна перспектива, в то время как прочие лишь мысленно добавляются. Вместо речи о предположениях от­носительно других перспектив, в феноменологическом языке говорится о «пустых соподразумеваниях». С последними в отношении ожидаемых перспектив связаны возможности обмана или подтверждения. Это позволяет прояснить презумптивный характер восприятия, находящийся под условием подтверждения или разочарования.

Структура интенциональной импликации актуального восприятия, соподразумевания и предподразумевания может быть перенесена на весь процесс восприятия. Любое отдель­ное восприятие несет с собой антиципации, отсылающие к связи восприятия. Ряд восприятий объединяется в единую связь опыта, пребывающую под тем же принципиальным условием возможности корректуры лишь «относительных» истин. Мир дан нам в таких рядах восприятий. Такого рода интенционально конституированная связь опыта составляет наше представление о мире и реальности.

С этой структурой интенциональной импликации Гуссерль связывает понятие горизонтной интенциональности и горизонтного сознания. Горизонтная интенциональность обнару­живается в соединении актуального восприятия и антиципа­ции восприятия. Гуссерль разграничивает внутренний и внешний горизонты. Термином "внутренний горизонт" он указывает на то, что антиципации естественным образом подчинены смысловому измерению, связанному с восприни­маемым предметом. В приведенных примерах вещного вос­приятия этим измерением была бы пространственно-вещная структура предмета. Антиципации восприятия должны дви­гаться в пределах этих смысловых рамок. Внешний горизонт воспринимающего сознания учитывает то обстоятельство, что восприятие не ограничивается одним объектом, а вклю­чает в себя все пространство, как поле действительных, возможных и пока неизвестных предметов. Окружающее поле (Umfeld) обнаруживается в форме «пустого горизонта», континуально продолжающего восприятие. К любому вос­приятию принадлежит антиципация возможностей, т.е. «внешний пустой горизонт». Вместе с фактически восприня­тым привходит осознание того, что в пространственном окружающем поле следует ожидать тотчас же или пока в возможности. Эти неявные допущения, «определенные предтолкования» «пустого внешнего горизонта», в дальнейшей последовательности восприятия могут стать эксплицитно со­зерцаемыми и понятными в качестве дальнейших возможно­стей опыта.

То, что с каждым воспринимаемым предметом вдобавок примысливается к действительности, может подразумеваться в различных степенях значимости («предположительно», «со­мнительно», «возможно»). Реальность и сознание мира для Гуссерля оказываются коррелятом таких интенциональных импликаций. Мировой опыт сознания конституируется в систематически связывающихся последовательностях факти­ческого и возможного процесса восприятия, в которых все новые области мира способны восприниматься. Бесконечное пространство того, что испытывается, и, как испытываемое, имеет значение, — есть форма для потенциально бесконеч­ных возможностей.

В использованных для иллюстрации примерах доминиро­вал аспект пространственно-вещного восприятия. Конечно, сознание мира и реальности нельзя свести к этому аспекту. Горизонтная  интенциональность  лежит  в  основании   всех областей мышления. Ссылка на изложение интенциональной структуры сознания делает это отчетливым. Было показано, как, благодаря постигаемому смыслу, ощущения переводятся в  предметное  представление.   В  апперцепции  содержания ощущений перетолковываются в атрибуты предметного. При этом Гуссерль считает, что апперцепция всегда выходит за рамки  одних  только  ощущаемых  содержаний,   когда  она объективирует их в предметном смысле. Следует сознавать, что различные содержания ощущений могут апперцепироваться в одном и том же предметном смысле и одни и те же содержания ощущений  —  в разных смыслах.   Следствием здесь   будет   понимание   того,   что   в   каждом   содержании ощущений проявляются лишь отдельные аспекты. В аппер­цепции актуально данных содержаний ощущений мне репре­зентирован  только   сегмент  и  никогда  совокупность  всех аспектов предметного. В многообразии аспектов предметного артикулируется потенциальное многообразие (содержатель­ных) перспектив. Термину "перспектива" Гуссерль предпо­читает понятие оттенка. Аспектность ощущаемых содержа­ний указывает на то, что всё предметное дано лишь в оттенках соразмерно сознанию.

В этом пункте предоставляется возможность для привязки горизонтной интенциональности. Ибо дело не ограничивает­ся односторонностью аспекта, но всякий оттенок указывает на другие оттенки того же предметного, либо выявляемые, либо допустимые в качестве возможных. То, что описыва­лось через «соподразумевание» и «бытие соприсутствующим», Гуссерль схватывает в понятии «аппрезентации». Аппрезентации не произвольны, а содержательно мотивированы вы­полненными апперцепциями. Связанная со всякой апперцеп­цией аппрезентация демонстрирует горизонтную структуру интенционального сознания: с каждым постигаемым смыс­лом намечаются рамки того, в каком отношении и в каком направлении ведущие далее мнения могут быть применены к соответствующему предметному.

Осуществленная в апперцепции смыслоконституция пред­метного имплицирует конституцию горизонта. Таким обра­зом, горизонтную интенциональность следует понимать в том смысле, что с ней задаются рамки дальнейших способов сознания, и что любое актуальное сознание, указывает па континуальную связь опыта. Так как любое сознание пребы­вает во взаимосвязи отсылок, окончательный пункт позна­ния более не допустим. Эта концепция, в свою очередь, оказывает обратное влияние на смысл «истины», поскольку последняя отныне привязана к процессу ближайшего и даль­нейшего определения предметного.