Противоречие социального и экономического либерализма. - Теория меньшинства от большинства - Богдан Заднепровский

Экономика стала господствующей наукой и религией 20 столетия. Либералам именно в ней виделись пути решения социальных проблем: через идею "рыночной экономики". Рецепты экономического либерализма стали внедрять в пику монополизму и империализму. Но позднее попытались применить его тождественно по аналогии и в отношениях чисто социального порядка. Что из этого вышло рассмотрим далее.

Мы не будем углубляться в перипетии фактической стороны процесса экономического либерализма с разными участниками и нюансами. Рассмотрим лишь механизм процесса экономического либерализма и попытку использования аналогичной схемы в социальном либерализме 20 века.

Экономический либерализм буржуазной цивилизации заключался в расширении конкуренции, как основного принципа экономического роста и развития. Широкая массовая конкуренция создавала пресловутую "рыночную экономику" - отход от реакционного империализма, связанный с глобальными мировыми политическими и экономическими кризисами. Конкуренция, как принцип, создавала выравнивание для класса предпринимателей (в основном средней и мелкой буржуазии), для его увеличения, как массы. Таким способом пытались уравновесить буржуазный строй, создав условия выдвижения из низов за счет способностей и удачливости. Этим стабилизировалась социальная напряженность. Создавался миф "американской мечты", "больших возможностей". К этой конкурентной концепции стоит еще добавить несколько мер по социальной демократизации общества: права женщин, избирательные права, социальное обеспечение малоимущих и т.д. В конечном счете, эти меры привели к созданию "среднего" класса рабочих и потребителей, который не растет и не падает. С издержками тотальной пролетаризации и монополизма 18-19 вв. кое-как разобрались. Создание конкурентной рыночной экономики требовало отказа крупного капитала и монопольных корпораций от чрезмерного финансового влияния и части имущества в виде акционерного капитала. "Потери" от этого несла лишь маленькая элитарная группа финансистов и собственников. Взамен же они получали государственные заказы, иными словами, обеспечение стабильности и роста, а также лоббирование своих интересов государственным аппаратом во всех властях. На деле они теряли мало, признавая лишь приоритет самой крупной корпорации - государства. Его права урезонивать финансовые перегибы. К тому же они негласно получили согласие от конкуренции свободного рынка о нераспространении его экспансии на сферу устоявшегося крупного капитала.

Монополии теряли лишь в финансах, акциях, рынках - ценностях универсального характера, материально исчислимых, мобильных, исторически не привязанных к пространству. И об этих потерях можно тоже говорить лишь условно. Экономический либерализм улучшил, таким образом, жизнь не большинства общества, а только лишь части масс, дав им возможности свободного предпринимательства. Эти меры безусловно повысили уровень жизни всего общества, добившись в развитых странах выравнивания покупательной способности населения и сокращения разрыва между богатыми и бедными. Но на долго ли хватило этого "рыночного энтузиазма"?

Не следует забывать, что эти достижения не в малой степени были обретены не только через экономическое развитие и внутреннюю экономическую либерализацию, но и через геополитическую борьбу и расстановку интересов. Это была очень жесткая, недемократическая и не везде либеральная борьба.

По принципу же выравнивания конкурентных возможностей в экономике либералы решили осуществить демократизацию в сфере социальных отношений. Если демократизация в сфере политических прав в этом смысле еще более менее оправдалась, то в отношении национальных отношений произошла катастрофа, которую долго не хотели замечать, ссылаясь на пережитки недавнего политического прошлого Второй мировой войны. А проблема оказалась гораздо глубже.

Для чего вообще проводилась буржуазная либерализация? Опыт нацизма и большевизма показал уязвимость буржуазной цивилизации, возможности альтернативного развития истории. Интересы буржуазии в индивидуальном плане оказались в большой опасности. Можно было не только потерять власть и деньги, но и быть уничтоженными чисто с экзистенциальных позиций. И хотя эти феномены были временными, их противоречия, их требования, очевидно, должны быть решены. Вот поэтому буржуазный либерализм и занялся социально-экономическим снятием общественных напряжений.

К национальным вопросам либерализм подошел с меркой среднего и малого бизнеса - бизнеса небольших групп, удовлетворения их индивидуальных интересов. Но насколько индивидуально национальное и расовое? От крупных национальных образований требовался отказ от монополии в сфере национальной идентичности. Но национальная идентичность не универсальная, а уникальная, не исчислима материально, исторически связана с пространством. Насколько она расчленима? От чего следует в ней отказаться? Идентичность обладает психосоциальной природой, воспитываемой из поколения в поколение, веками. То есть крупным национальным образованиям требуется отказаться от традиции, приоритетного взгляда на свое настоящее положение. Но, что государство и либералы дают взамен? Они должны дать в первую очередь социальное обеспечение национальному большинству, гарантировать сохранность его исторической культуры и законов на данной территории, его безопасность, дать возможности лоббирования своих интересов в госаппарате. Так должно быть по логике экономической либерализации. Далее же по этой логике крупные национальные объединения должны получить от некрупных негласное соглашение о том, что малые группы не будут эмансипироваться в установленные сферы крупной национальной группы: в их жизненный уклад, в их суверенитет, в их доминанту исторической значимости на общем пространстве. Крупный бизнес остается крупным, "крупность" должна быть обеспечена и крупной нации, на ее положение нельзя претендовать - таково негласное правило разграничения сфер в бизнесе: крупный бизнес отделен от среднего и мелкого. Иначе - это уже оккупация, захват, угнетение.

К тому же следует отметить и то, что отказ от монополизма в финансах и крупном бизнесе касается только небольшой группы его участников - верхушки, элиты, а не всего механизма бизнеса. Отказ от национального монополизма касается каждого представителя крупного национального объединения.

Что же мы получаем в итоге социального либерализма по образцу экономического в сфере национальных интересов? Национальное большинство, лишившись своих преимуществ, не получило ничего. Даже, наоборот, представители национального большинства оказались в ущербном положении перед всякого рода национальными меньшинствами, диаспорами, кланами, которые в свете своего "темного, страдальческого" прошлого получили от государства социальное обеспечение в плюс к полученным ими конкурентных преимуществ от национальной демонополизации общества. От своих традиций они не отказались, отрицая универсализм, и пытаются эмансипироваться в устоявшиеся сферы национального большинства (в религии, образовании, гражданских правах, народонаселении и пр.).

Отдельно взятый представитель национального большинства проигрывает. Потому что происходит сдвиг, перекос и в геополитической борьбе, остроту которой мировое сообщество еще не преодолело. Представитель национального большинства должен заботиться о себе сам, без преимуществ своей национальной идентичности, завоеванной его предками в упорной борьбе за существование и суверенитет, без какого-либо компенсированного обеспечения. Не все же представители национального большинства имеют возможности крупного капитала. Лобби же оказалось из-за коррупции на стороне меньшинств. Они не утратили своей целостности, как представители национального большинства. Представитель национального большинства перед нацменами теперь зачастую становится меньшинством. И вот здесь либерализм почему-то заканчивается. Одинокий представитель национального большинства перед кучкой нацменов встает всего лишь в положение наемного рабочего перед предпринимателем. Его интересы никак не обеспечены. Либерализация национальных интересов по экономической модели оказалась несостоятельной ни по одному пункту своей логики развития. Она стала лицемерной политикой выхолащивания всего национального в государствах, предательством, узурпацией элитами и малыми группами какой бы то ни было сплоченности у национального большинства, так же как и у социального. Им предоставлены "всеобщие права" вместо национальных и общих интересов. Но почему-то эта "всеобщность" не распространяется на имущество, права, доходы, идентичность национальных меньшинств и элит. "Все можно" только по отношению к национальному большинству, массам и их представителям только по отношению друг к другу. Боже упаси коснуться хотя бы даже элемента костюма меньшинства. Они имеют "всеобщее" право на самовыражение. Но если представитель большинства начнет самовыражаться то он нарушит права меньшинств. Он может лишь присоединиться к ним, подчиниться их правилам, терпеть. Всеобщность, таким образом, не имеет направления на корпорации и меньшинства. Они ее не исполняют, а эксплуатируют: "то что для всех - не для меня". Таков национализм малых народов, таков шовинизм корпораций - "что хорошо для "Дженерал Моторс" хорошо для Америки". Безапелляционно, мнение "толпы" роли не играет. Эта политика уже взята на вооружение как метод геополитической борьбы. Создано огромное количество мифов и предрассудков, осуждающих вообще существование многих исторических и самых значительных для развития цивилизации наций. Кучка дармоедов и паразитов хочет оседлать любое большинство ради своих потребностей.

На сегодня уже не секрет, что и экономическая либерализация исчерпала себя. Сегодня снова обостряются отношения между работодателями и трудящимися. Обостряется классовая и геополитическая борьба за доминирование в мире.

В общем, результат всей нынешней либерализации свелся к укреплению лишь частных, корпоративных интересов. Всяческое большинство: национальное, социальное, религиозное, профессиональное и т.д. теряет свой голос. Его интересы упраздняются хищничеством разного рода индивидуализма и эгоизма, в том числе и национального. Общие, национальные и личные (интересы типа) интересы пытаются атомизировать, растворить интересами малых групп, индивидуальности. Большое растворяют малым. Великое, целое и единое рвут на части и пожирают.

Буржуазная реакция против национализма

Национализм и буржуазная цивилизация. Элитаризм. – Механизм разграничения социальных сообществ и национальное большинство. – Девальвация национального в социальном. – Корпоративизм и корпоративный либерализм. – Всеобщность и отбор. – Преодоление национального корпоративизмом. – Последствия буржуазной реакции корпоративизма для общества. – Меньшинство от большинства против меньшинств. Необходимость борьбы.

Современный элитаризм в рамках неоконсервативной реакции стремится преодолевать национализм любыми путями, в любой ситуации, ради частного интереса. Национальное ставится на службу буржуазии, либо, если становится невыгодным – отрицается, затаптывается. Вот как это происходит.

Исходя из определения Советской поры, национализм, казалось бы, вообще естественное явление капитализма, буржуазной цивилизации.

«Национализм – идеология и политика буржуазии, обеспечивающие ее классовые эксплуататорские интересы за счет других наций, выдаваемые ею за интересы всей нации. «Реакционный или черносотенный национализм стремится обеспечить привилегии одной из наций, осуждая все остальные нации на подчиненное, неравноправное и даже совершенно бесправное положение. Буржуазный и буржуазно-демократический национализм, на словах признавая равноправие наций, на деле отстаивает некоторые привилегии одной из наций и всегда стремится к достижению больших выгод для «своей» нации (т.е. для буржуазии своей нации), к разделению и разграничению наций, к развитию национальной исключительности и т.д.» (Ленин)»1.

Однако на сегодня следует, конечно же, исследовать, сколько реально «национального» содержит в себе современное буржуазное общество и государство. Действительно механизм разграничения и разделения крупных сообществ происходит в первую очередь по национальному, этническому признаку. В соответствии с ним формируется государственная и национальная идентичность нации по отношению к другим нациям. Но внутри крупных социальных сообществ разграничение и разделение не заканчиваются лишь национализмом. Оно происходит по совершенно разным и многообразным признакам. Элитаризм – один из них. Всегда образуются неравнозначные по количеству, по доходу, по религии, по профессии и т.д. группы. Каждая из этих групп отстаивает или интегрирует свои интересы с другими группами. Самой крупной группой в любом обществе, составляющем государственное образование, будут люди длительное время формировавшие и осваивавшие единое пространство своего государства – национальное большинство. Национальное большинство – это основной социальный ресурс государства, участвующий во всех сферах развития данного общества и его государственных институтов. Национальное большинство – самая крупная корпорация внутри любого государства. Ее единство и идентичность отражается в совокупности самых важных и масштабных, общих интересах государства и общества – национальных интересах. Но помимо этих интересов в обществе существуют еще гигантское множество интересов, как разных групп, так и индивидуальных. Во внутренней структуре общества национализм становится лишь корпоративным интересом одним из многих. Каким же положением в системе приоритетов современного буржуазного государства обладает национализм – интересы национального большинства?

Любой протекционизм в экономике государства может быть напрямую направлен на национальные интересы – быть признаком национализма, либо этнизма, но может быть таким же образом направлен на интересы любого вида корпорации. «Националистическая» практика буржуазного государства давно уже перестала быть чисто национальной, т.е. отвечающей интересам национального большинства, она всего лишь метод регулирования социально-экономических отношений. Современное индустриальное государство основывается уже на очень сложном и разнообразном механизме социальных отношений: полиэтнических, поликультурных, полифункциональных, суперэтнических, включающих в себя самые разнообразные иерархии и институты. Это происходит вследствие сращения в одном индустриальном пространстве всех типов социальных, национальных и экономических объединений.

Ситуация изменилась для буржуазии. Она сама уже не живет в национальном пространстве. Поэтому патетика интернационализма в буржуазной цивилизации становится средством борьбы за равенство для себя, своей корпорации против чужих преимуществ. Конкуренция – основа рыночной экономики – равенство не признает. Современный либерализм направлен принципом конкуренции против монополизма крупных групп и образований, в том числе против самой сильной корпорации – государства и самой крупной корпорации – нации. Всевозможные корпорации, посредством финансового и политического лоббизма, получают от этой идеологии протекционизм со стороны государства против крупного монополизма и национализма (национальных интересов). Таким образом, на сегодняшний день ранее «националистический» метод обеспечивает интересы всевозможных корпораций, диаспор, конфессий, но не большинства, то есть замещен на «корпоративный» метод. Подтверждением этому служит тот факт, что часто над целым национальным большинством может доминировать небольшая народность или религиозная группа (африканеры в ЮАР, сунниты в Ираке). Из современного общества изъят лишь национализм крупных корпораций, таких как нация, народ, для обеспечения конкуренции и против крупного монополизма. Но человек из национального большинства ничего не получил взамен, после этого соглашения частных корпораций. То есть он – представитель национального большинства – остался один против коллективных корпораций: абсолютное меньшинство против разного рода корпоративного по отношению к нему большинства. Ему в силу корпоративного либерализма уже нельзя объединяться в очень крупные корпорации, такие как нация, выступать как нация. Национальный этап для современного государства считается уже «пройденным» с точки зрения правящих элит. Личность получает только лишь права на индивидуалистические ценности, которые она в большинстве своем не может реализовать – для большинства индивидуальное счастье остается иллюзией, потому что нет возможностей его обрести: корпоративные интересы, как когда-то национальные, выше индивидуальных, а общие, общенациональные упразднены. Именно через общие интересы индивид раньше осуществлял свои права. Такова была демократия - «один голос – один человек».

Корпорации создали для индивида еще одну идеологическую завесу, затирающие общие и национальные интересы – «всеобщие» интересы. Эта своеобразная политика «всеобщности» позволяет разнородным корпорациям внедрять всевозможные инородные элементы в целостную установившуюся исторически и культурно систему. Малые же системы не подвергаются подобному эклектицизму и размыванию духовно-нравственных и культурно-исторических основ. Они хотят иметь права «как все», но не быть «как все». Меньшинства через государственный лоббизм, коррупцию и пропаганду добились терпимости со стороны большинства, но им не терпится эмансипироваться, вторгаться в интересы крупных групп. Они последовательные приверженцы реакционного социал-дарвинизма, формирующие преимущества малых коллективных популяций посредством тотального индивидуалистического размежевания крупных групп. Это отбор. Но не естественный – это осознанная селекция. От естественного отбора остается лишь принцип биологического экспансионизма – любой вид, популяция, особь, а в случае с человеком это этносы, кланы, корпорации – «все они напрягают силы, чтобы увеличить свою численность»2. В нацию можно эмансипироваться, изымать ее ресурсы, но куда может вторгаться нация сегодня, в век геополитического равновесия? Возможно в этом проблема. Чем циничнее биологизм социальных процессов, тем жестче борьба за ресурсы. Гуманизм в таких условиях становится просто наинаглейшей ложью, какую себе можно только представить. Но это ведет к разрушению культурно развитых крупных обществ, цивилизаций. Однако социальные отношения в отличие от чисто биологических оперируют историческим опытом. Крупные объединения вполне способны консолидироваться, их количественный фактор «темной силы» может уничтожать любые инородные элементы, а также долго сдерживать инородные влияния. Естественно меньшинства этого боятся и идут на все (сегодня на это брошены все ресурсы) лишь бы уничтожить внутреннюю сплоченность национального большинства. На сегодняшний день крупные национальные образования в Европе стоят на грани распада. Чего, например, не скажешь о Китае, Японии с их духовно-нравственным изоляционизмом и шовинизмом от чужеродных культур. Они берут только лучшее для своего, но всеобщее им претит. Национальное в этих культурах доминирует. Их успехи очевидны для всего мира. Для них борьба за выживание должна стать главнейшим тезисом для формирования и консолидации преимуществ их культуры и социального ресурса.

Таким образом, на сегодня национализм, как отражение интересов большинства, преодолен реакционным буржуазным корпоративизмом. Отказ обществ от общенациональных интересов во имя корпоративных, частных, интересов мелких национальных диаспор привел на сегодняшний день к все увеличивающемуся бесправию и разрыву в доходах между людьми корпорации и человеком большинства. Корпоративизм упразднил приоритет государства и большинства общества. Он узурпировал голос государства, и вещает от его имени. Создается клановое силовое государство - против масс, наций. Корпоративизм имеет реакционную природу даже по отношению к своей изначальной националистической основе. Он дробит ее единство на более мелкие частные интересы. Либеральный интернационализм провозглашается только для национального большинства и государства. Это великая ложь и несправедливость. Либеральный корпоративизм отрицает традиции большинства, его целостность, пытается уничтожить крупное во имя малого, но не в интересах личности. Для корпоративизма большинство и его целостность и идентичность в стране – государство, лишь зона обеспечения частных интересов.

Именно через корпоративизм Реакция осуществляет современную экспансию – глобализм. Ему плевать на великие культуры, великие страны, великие народы. Право на жизнь и превосходство имеет лишь маленькое, секулярное, индивидуальное, но не личностное в организме большинства.

Вывод прост: правящий класс, современная буржуазия нашли метод отстранения крупных социальных объединений, титульных наций, масс от власти, имущества, прав. Под видом защиты интересов меньшинств, личности они затоптали в государствах интересы большинства и наций, ограничили законами возможности консолидации народа и общества под видом борьбы с шовинизмом, фашизмом, нацизмом, угрозу от которых почему-то приписывают именно нациям, большинству, и под этим предлогом цинично ограничивают свои же достижения «для всех» тем, кто стоит за общие и национальные интересы: свободу слова, совести и демократию. Демократия ведь власть народа, большинства, а не власть корпораций и меньшинств – что усиленно пропагандируют теоретики либерализма. Под видом борьбы за равенство и либерализм меньшинства добились отмены якобы существовавшего монополизма нации большинства. Национализм малых народов, почему-то никто не запретил. Любое противодействие местечковому хамству со стороны патриотов называют фашизмом, нацизмом и т.д. Большинство оказалось в неравном положении с корпорациями, диаспорами, кланами, меньшинствами. Оно не получило равных экономических и политических свобод. Все обещания либералов большинству не выполнены (складывается ситуация схожая с обещаниями большевиков). Уровень жизни национального большинства общества не растет уже в течение 20 лет во всем мире, а скорее катастрофически падает3.

Это противостояние уже никоим образом не связано с наследием Второй мировой войны и с довоенной системой мира. Все здесь описанные противоречия сложились именно в эпоху послевоенного буржуазного либерализма – идеологической ширмы неоимпериалистической реакции.

Большинству, народам, нациям ничего не остается, как создать свою пассионарную элиту – новое меньшинство от большинства, свою управляющую компанию, ради своего национального, социального, массового интереса. Это будет уже не классовая или национальная борьба, а борьба интересов большинства против корпораций и меньшинств.

Противоречие социального и экономического либерализма. - Теория меньшинства от большинства - Богдан Заднепровский - Философы и их философия