Стайн М. Тайное и явное в отношениях с окружающими (Тень и Персона)

То, что психика состоит из нескольких частей с центром в сознании, явилось одним из самых ранних наблюде­ний Юнга, которому он позднее дал теоретическое обоснование. Это целая внутренняя вселенная, включающая в себя не одну планету, а целую солнечную систему и даже больше. Говоря о человеке, мы подразумеваем его личность, но фактически имеем дело с множеством субличностей.

Юнг детально описал эти части личности. Прежде всего, это эго-комплекс; среди других, менее значимых комплексов, наиболее заметными и влиятельными являются отцовский и материнский комплексы; здесь также можно обнаружить множество архетипических образов и констелляций. По суще­ству, мы состоим из потенциально разнонаправленных уста­новок, которые легко вступают в противоречие друг с другом, создавая основу для конфликта, который может вести к не­вротическому типу личности. В этой главе я опишу пару таких дивергентных (противостоящих друг другу) субличностей: Тень и Персону. Эти комплементарные структуры есть в каждой развитой человеческой психике. Их названия происходят от достаточно конкретных объектов чувственного опыта. Тень — это образ нас самих, который скользит позади нас, когда мы движемся к свету. Персона, ее противоположность, обязана своим названием маске актера в Древнем Риме; это личина, которую мы надеваем при встрече с другими или с окружаю­щим нас миром.

В начале жизни личность существует в виде недифферен­цированной целостности, скорее потенциальной, чем реальной. По мере развития эта целостность дифференцируется и раз­деляется на части. Возникает эго-сознание, которое по мере роста оставляет позади большую часть всей Самости, которая с этого момента становится «бессознательным». Бессознатель­ное также структурируется в своего рода материальные кла­стеры вокруг имаго или образов, интернализаций и травмати­ческого опыта, формируя субличности и комплексы. Комплексы (как упоминалось в главе 2) являются автономны­ми и по-своему разумными. Они связывают некоторое коли­чество психической энергии и обладают собственной волей.

Тень Эго

Тень является одним из психических бессознательных факторов, неподконтрольных Эго. Фактически Эго даже не подозревает, что само отбрасывает тень. Юнг использовал термин Тень для обозначения психической реальности, кото­рую относительно просто понять на уровне представления, но гораздо труднее постичь практически и теоретически. Он хотел указать на вопиющую несознательность, которую демонстрирует большая часть людей. И чем ссылаться на Тень как на комплекс, гораздо полезнее обращать внимание на те психологические черты и качества, которые находятся «в тени» (т.е. спрятаны на заднем плане, во тьме) или «затенены». Какие?либо части личности, которые в норме принадлежали бы Эго, будучи интегрированы с ним, в силу когнитивного или эмоционального несоответствия вытесняются, попадая в Тень. Специфическое содержание Тени может меняться в зависимо­сти от установок Эго и степени его дефензивности. Обычно Тень аморальна или, по меньшей мере, имеет плохую репута­цию, то есть содержит те черты личностной природы, которые противоречат правилам и моральным устоям общества. Тень — это бессознательная сторона процессов Эго: намерений, воли, защит. Это, так сказать, оборотная сторона Эго.

Любое Эго отбрасывает Тень. Это неизбежно. Приспоса­бливаясь к миру, Эго непреднамеренно возлагает на Тень действия, осуществляя которые может попасть в моральный конфликт. Без ведома Эго эти защитные и самосохраняющие процессы погружены во мрак. Работу Тени можно сравнить с деятельностью секретной шпионской службы, о которой глава государства ничего не знает и потому может снять с себя ответственность за ее грязные дела. Хотя интроспекция мо­жет в какой-то мере привести к осознанию теневых процессов Эго, однако собственные защитные механизмы Эго, направ­ленные против такого осознания, настолько эффективны, что лишь немногим удается их преодолеть. Поэтому гораздо по­лезнее для понимания ваших затененных качеств попросить близких друзей или спутника жизни честно рассказать вам, как они вас воспринимают.

Если достаточно глубоко проследить корни наших жела­ний, намерений, выборов, мы окажемся в темной и холодной области, и нам станет очевидным, что наше Эго в своей за­тененной части может быть чрезвычайно эгоистичным, са­моуверенным, бесчувственным и склонным к манипуляциям. Перед нами окажется чистейший эгоист, любой ценой стре­мящийся достичь власти и удовольствий. Это средоточие мрака внутри Эго является точным определением того чело­веческого зла1, каким оно предстает в мифах и литературе. Фигура Яго в шекспировском «Отелло» может служить клас­сическим примером. Тень — это место обитания всех смерт­ных грехов. Юнг отождествлял фрейдовское понятие Ид с тенью.

Если теневые черты в какой-то степени становятся осо­знанными и интегрируются в личность индивида, он пред­стает весьма непохожим на обычного среднего человека. Большинство людей не знают, что они довольно эгоцентрич­ны и эгоистичны, и хотят казаться бескорыстными и непод­властными своим желаниям. Они стремятся скрывать не­приглядные черты от других и себя самих за фасадом, который демонстрирует их деликатность, рассудительность, эмпатию и радушие. Исключением из этих социальных норм являются те, кто сформировал «отрицательную идентич­ность» — белые вороны, которые гордо демонстрируют свою жадность и агрессивность на публике, в то время как в скры­той теневой части они являются чувствительными и сенти­ментальными. Другим исключением являются те, кому нечего терять,— отъявленные преступники и социопаты. Некоторые пресловутые личности, вроде Сталина и Гитле­ра, достигли такой власти, что могли без ограничений по­творствовать своим дьявольским страстям. Большинство же людей считают себя порядочными и ведут себя в соответ­ствии с правилами, принятыми в обществе, а их теневые стороны случайно всплывают в сновидениях либо в крити­ческих ситуациях. Теневая сторона Эго проявляется и у них, но лишь через бессознательное, которое манипули­рует окружающими и психикой таким образом, чтобы определенные желания и потребности удовлетворялись социально приемлемым способом. То, чего хочет Эго в сво­ей теневой части, не обязательно плохо само по себе, и Тень, однажды осознанная, перестает быть такой ужасной, какой представлялась.

Эго не переживает свою Тень непосредственно. Оставаясь неосознаваемой, она проецируется на других. Если вас, на­пример, раздражает чистой воды эгоист, такая реакция обыч­но означает, что на него проецируется неосознаваемое теневое содержание. Конечно, другой человек должен предоставить вам «крючок» для проекции Тени, потому что в таких сильных эмоциональных реакциях всегда присутствует смесь проек­ции и реального восприятия. Дефензивный или психологи­чески наивный человек будет настаивать на том, что он видит истину, и игнорировать проективную часть. Эта защитная стратегия, безусловно, лишает его возможности использовать свой опыт для осознания теневых черт и их интеграции. Вме­сто этого дефензивное Эго настаивает на собственной право­те и выступает в роли невинной жертвы или простого наблю­дателя. В то время как Эго чувствует себя невинным агнцем, другой человек является для него монстром. В этом заключа­ется механизм создания козлов отпущения.

Сотворение Тени

Конкретное содержание и качества, из которых строится Тень, выбираются в процессе развития Эго. То, что отклоня­ется эго-сознанием, попадает в Тень, а то, что принимается, с чем оно отождествляется, становится частью его самого и Персоны. Тень характеризуется теми чертами и качествами, которые несовместимы с эго-сознанием и Персоной. Тень и Персона — обе эти «личности», чуждые Эго,— существуют в психике наряду с осознаваемой личностью, которой, по на­шему мнению, мы являемся. Официальная, «публичная лич­ность», которую Юнг назвал Персоной, более или менее тождественна эго-сознанию и формирует психосоциальную идентичность человека. Но она, так же как и Тень, чужда Эго, хотя Эго более спокойно и «лояльно» относится к ней, так как она более совместима с социальными нормами. Теневая лич­ность скрыта из виду и проявляется лишь при особых об­стоятельствах. Мир в большей или меньшей степени пребы­вает в неведении относительно существования этой субличности. Персона же более очевидна. Она каждодневно исполняет функцию приспособления к окружающему соци­альному миру. Тень и Персона подобны двум братьям (для мужчины) или сестрам (для женщины); один — на людях, а другой — затворник. Они противоположны друг другу. Если один из них блондин, другой брюнет; один — рационален, другой — эмоционален. Нарцисс и Голдмунд, доктор Джекил и мистер Хайд, Каин и Авель, Ева и Лилит, Афродита и Гера — фигуры, которые составляют такие пары противоположно­стей. Одна дополняет или чаще противостоит другой, и все же они подобны близнецам.

Персона — это та личность, которой мы становимся в ре­зультате аккультурации, обучения и приспособления к на­шему физическому и социальному окружению. Я упоминал, что Юнг позаимствовал этот термин из римского театра, где Персона являлась названием актерской маски. Надевая ма­ску, актер принимает на себя определенную роль в драме, его голос проходит сквозь щель, прорезанную на маске. С психо­логической точки зрения, Персона является функциональ­ным комплексом, чья функция состоит как в утаивании, так и в демонстрации сознательных мыслей и чувств человека другим. Как комплекс Персона обладает значительной авто­номией и не находится под полным контролем Эго. Играя свою роль много раз, актер проговаривает ее, часто просто механически повторяя заученные слова. Если вас кто-то спросит дождливым утром: «Как дела?», вы, не задумываясь, ответите: «Нормально, а как у вас?» Персона упрощает слу­чайные контакты и сглаживает возможные неловкости и со­циальное напряжение.

Тень как дополняющий функциональный комплекс яв­ляется своего рода антиперсоной. Тень можно воспринимать как субличность, которая желает делать то, чего личность себе не позволяет. Мефистофель в гетевском «Фаусте» — классический пример фигуры Тени. Фауст стал скучным интеллектуалом, который все видел, прочел все ученые кни­ги, изучил все, что хотел знать, и теперь утратил волю к жиз­ни. Он подавлен и помышляет о самоубийстве, и вдруг до­рогу ему перебегает маленький черный пудель, который превращается в Мефистофеля. Мефистофель соблазняет Фауста бросить ученые занятия и отправиться с ним в мир, чтобы познать другую, чувственную сторону жизни. Он зна­комит Фауста с его подчиненными функциями — ощущением и чувством, с трепетом и страстью его спящей сексуальности. Это та часть жизни, которая не допускалась его Персоной профессора и интеллектуала. В сопровождении Мефистофе­ля Фауст проходит через то, что Юнг назвал энантиодроми­ей — переходом личности в противоположный ей тип. Он при­нял в себя Тень и действительно на время отождествился с ее энергиями и качествами.

Для Эго, которое отождествилось с Персоной и приняло ее ценности и качества, Тень имеет привкус непристойности и зла. Мефистофель воплощает зло — чистую, умышленную, преднамеренную деструктивность. Но на Фауста столкнове­ние с Тенью оказало трансформирующее воздействие. Он на­шел новую энергию, отбросил скуку, погрузился в мир при­ключений, приобретя в результате более полное знание жизни. Проблема интеграции Тени — одна из наиболее слож­ных моральных и психологических проблем. Если человек всячески избегает Тени, его жизнь становится правильной, но в ней нет полноты. Открывая для себя переживание Тени, человек, напротив, соприкасается с аморальным, но достига­ет большей полноты. Это поистине сделка с дьяволом. Таковадилемма Фауста и вместе с тем коренная проблема человече­ского существования. В случае Фауста его душа в конечном итоге была спасена, но лишь милостью Бога.

Персона

В своих трудах Юнг подробно не описывал Тень, однако дал интересное и детальное описание Персоны. Опираясь на него, мы можем также извлечь определенную информацию о Тени и ее констелляции в личности. Сейчас я попробую как можно ближе передать то, что Юнг писал о Персоне, ее фор­мировании и месте в психике.

Юнг ввел это понятие в фундаментальной работе «Пси­хологические типы», вышедшей в 1921 году. В главе «Опреде­ления» он пытался как можно точнее сформулировать тер­мины, как заимствованные им из психоанализа и психологии, так и специально созданные для аналитической психологии. Что касается психологии и психоанализа, то приоритет в от­ношении термина Персона принадлежит Юнгу. Параграф 48, один из самых объемных в этой главе, посвящен понятию душа, и в нем также речь идет о Персоне. Юнг размышляет о двух взаимодополняющих структурах: Персоне и Аниме. Я вернусь к этому вопросу в следующей главе.

Сегодня термин Персона прочно вошел в словарь психо­логии и современной культуры. Он стал достоянием обыден­ного языка, часто употребляется в газетах и литературных теориях. Но он означает Персону, которая предъявляется, а не Персону как реальность. Персона как психологический и со­циальный конструкт была приспособлена для определенных целей. Юнг выбрал этот термин для своей психологической теории, поскольку необходимо было разобраться с ролями, которые мы обычно играем в обществе. Его интересовало, как люди приходят к определенным жизненным ролям, приспосабливаются к коллективным нормам, следуют социальным и культурным стереотипам вместо того, чтобы осознать свою уникальность и жить согласно ей. Безусловно, это человече­ское свойство, род мимикрии, было известно давно. Юнг только обозначил его и ввел в свою теорию психики.

Определяя Персону, Юнг указывает на те психологиче­ские и психиатрические исследования, которые показали, что человеческая личность — это комплекс, который при опреде­ленных обстоятельствах может распадаться на части, и что внутри нормальной человеческой психики сосуществует множество субличностей. Однако «очевидно, что такая мно­жественность личности никогда не проявляется у нормаль­ного индивидуума»2. Другими словами, поскольку мы не являемся в клиническом смысле «множественными лично­стями», мы можем проявлять лишь «некоторые признаки личностной расщепленности»3. Нормальный человек всего лишь менее проявленная версия того, что мы встречаем в пси­хопатологии. «Если понаблюдать за одним человеком побли­же в разных ситуациях, можно увидеть, как по мере перехода от одного окружения к другому в его личности происходят поразительные перемены <…> ангел для чужих, черт для своих»4. На людях такой человек приветлив, хлопает по спи­не, радостно жмет руку, добродушен, открыт, все время шутит; дома же брюзжит, сидит с кислой миной, не разговаривает с детьми, прячется за газетой, запросто может обозвать или оскорбить. Поведение зависит от ситуации. История о мисте­ре Джекиле и докторе Хайде представляет крайнюю степень такой зависимости. Другое произведение на эту тему — «Пор­трет Дориана Грея»; его главный герой держит на чердаке свой портрет. Старится не он, а портрет, являя его истинную при­роду и характер, а он продолжает появляться на публике без морщин, молодой и изящный.

Юнг размышляет о поразительной способности людей подстраиваться под социальное окружение. Люди обычно очень чувствительны к ожиданиям окружающих. Юнг под­черкивает, что в привычном окружении, например, в семье, в школе, на работе, ожидается, что человек будет придержи­ваться определенной установки. Под «установкой» Юнг понимает «априорную ориентацию на конкретную вещь вне зависимости от того, представлена она в сознании или нет»5. Установка может быть латентной и бессознательной, но она постоянно действует как ориентир для человека в какой-либо ситуации или окружении. Далее установка является «ком­бинацией психических факторов или содержаний, которые <…> посылают действие в том или ином направлении»6. Таким образом, установка — это свойство характера. Чем дольше она сохраняется и чем чаще используется для того, чтобы соответствовать требованиям окружения, тем более привычной становится. Как выразился бы бихевиорист, чем чаще поведение или установка подкрепляется окружением, тем более укорененной она становится. Людей можно при­учить проявлять определенное поведение в конкретном окружении и тем самым реагировать на знакомые стимулы и сигналы так, как их учили. Если установка полностью сформирована, то единственное, что требуется, чтобы за­пустить поведение,— это подходящий сигнал или триггер. Юнг написал об этом в 1920 году, когда бихевиоризм только начал распространяться в Северной Америке благодаря работам Джона Уотсона (его первая крупная публикация появилась в 1913 году).

В отличие от людей, живущих и работающих в деревне или на природе, где среда достаточно унифицирована, жизнь образованных горожан делится на две совершенно различные сферы — домашний круг и публичный мир. Во времена Юнга в Европе это в большей степени относилось к мужчинам, чем к женщинам. Мужчины того времени и культуры работали в одном окружении, а жили в другом, они должны были реа­гировать на совершенно разные знаки, принадлежавшие разным мирам. «Эти две абсолютно разных среды требовали следования двум абсолютно разным установкам, которые зависели от степени идентификации Эго с установкой на данный момент, что вызывало двойственность характера».

Один мой друг работает на государственной службе в должности менеджера среднего звена, поэтому он должен соблюдать общепринятые нормы, подражая поведению со­трудников и внешне разделяя их ценности. Его офис — это сообщество; определив, какой линии поведения следует при­держиваться, он информирует своих подчиненных о том, что они должны разделять либеральные ценности. Мой друг го­ворит, что на рабочем месте играет эту роль легко и просто, но, когда остается один дома и смотрит телевизор, его реакции совсем другие. Он превращается в ультраконсерватора. На ра­боте он образованный и либеральный современный мужчина. У его Эго, тем не менее, нет особой идентификации с позици­ей окружения. У него функциональная Персона: он легко надевает и снимает ее, не идентифицируясь с ней. Мой друг прекрасно это осознает.

Чаще, однако, Эго идентифицируется с Персоной. Пси­хологический термин идентификация указывает на способ­ность Эго принимать внешние объекты, установки и людей и сливаться с ними. Это более или менее бессознательный процесс. Можно обнаружить, что кто-то непредумышленно копирует другого. Он, возможно, даже не замечает этого, но другие видят это подражание. В принципе можно сказать, что Эго достаточно отделено от Персоны, но в реальной жиз­ни такое бывает нечасто, потому что Эго стремится иденти­фицироваться с ролями, которые оно играет в жизни. «До­машний характер, как правило, руководствуется эмоциями и легко идет на уступки во имя комфорта и согласия; доволь­но часто встречается мужчина, который на людях энергичен, упрям, безжалостен, а в лоне семьи проявляет покладистость, становится мягким, даже слабым. Где же его истинная лич­ность? Часто на этот вопрос ответить невозможно»8.

Все-таки идентификация с Эго всегда больше, чем с Пер­соной. Персона — это своего рода оболочка той стороны Эго, которая обращена к социуму. Но люди обычно все же при­знают различие между играемой ролью и истинной внутрен­ней идентичностью. Ядро Эго архетипично, точно так же как индивидуально и личностно. Это спокойная, маленькая точ­ка рефлексии, центр Я. Архетипическая сторона эго-ядра — чистое «Я есть», самостность (см. главу 1).

С личностной стороны Эго проницаемо для влияния внешних сил. Эти силы, проникая в Эго, отодвигают Самость, давая Эго возможность идентификации с новым содержани­ем. Это процесс «обучения» Эго. Мы узнаем наше имя. После этого мы становимся нашим именем, мы отождествляемся с тем, как оно звучит. Потом Эго идентифицируется с Персо­ной и чувствует себя ею. Потом я есть мое имя; Я — сын моего отца и матери, брат сестры. Если уж произошла идентифика­ция, то я уже не просто «тот, кто я есть», но я — Мюррей Стайн, родившийся тогда-то и тогда-то, с конкретной личной исто­рией. Это тот, кем я являюсь сейчас. Я связан с воспомина­ниями, с сотворением моей жизни, истории, с некоторыми качествами. Таким образом, чистая «самостность» — архети­пическая частица, она может перестать быть видимой или даже исчезнуть, спрятаться от сознания. Тогда человек дей­ствительно зависит от Персоны в своей идентичности и чув­стве реальности, не говоря уже об ощущении собственной ценности и принадлежности.

Это ощущение тоже может меняться во времени. В одних случаях можно находиться в чистом переживании «самост­ности», не идентифицируясь ни с чем конкретным, в других — идентифицироваться с некоторым содержанием или с каче­ствами, связанными с персоной. Т.С. Элиот сказал однажды о кошках, что у них три имени: одно, которое знают все, дру­гое только для избранных, и третье, известное только ей. Первое и второе относятся к Персоне, а третье — к архетипи­ческому ядру.

Два источника Персоны

Юнг обнаружил два источника Персоны. «В соответствии с условиями и требованиями общества социальная личность ориентируется, с одной стороны, на ожидания и требования общества, с другой — на социальные задачи и желания самого человека»9. Первый источник — ожидания и требования окру­жения — включает, во?первых, необходимость быть человеком определенного сорта, вести себя согласно социальным обыча­ям группы, а также иметь некоторые представления о природе реальности (например, соглашаться с определенными религи­озными учениями). Второй источник — это социальные стрем­ления и амбиции самого человека. Для того чтобы общество могло влиять на поведение и установки человека, он должен стремиться принадлежать к обществу. Эго должно быть мотивировано принимать такие роли и черты, которые общество требует и предлагает в ином случае их просто избегать. Идентификация вообще не воз­никнет. Для того чтобы начала формироваться Персона, между человеком и обществом должно быть достигнуто со­гласие. Иначе человек будет жить изолированно на периферии культуры, оставаясь навсегда своего рода трудным подрост­ком во взрослом мире. Это нечто другое, нежели герой?бунтарь, который идет своим путем и игнорирует социальные нормы. Это еще один вид Персоны, который предполагается всеми обществами и группами. Существует множество ролей, кото­рые можно играть.

Вообще чем престижнее роль, тем сильнее стремление к идентификации с ней. Люди обычно не отождествляются с ролями Персоны, относящимися к низшим классам, напри­мер с мусорщиком или дворником, или даже с ролями средне­го класса, такими как менеджер или директор. А если кто?то и идентифицируется, то зачастую шутя. Эти виды деятель­ности имеют свою ценность и достоинства, однако они не предполагают, чтобы ими гордились на людях, так что соблазн идентифицировать себя с ними невелик. Ролевая идентифи­кация обычно мотивируется честолюбием и социальными стремлениями. Например, человек, избранный в Сенат США, получает роль, обладающую высокой коллективной ценно­стью и огромным престижем. С этой ролью приходят извест­ность, почести и слава, человек, ставший сенатором, имеет тенденцию сливаться с этой ролью до такой степени, что ожидает, что даже его близкие друзья будут демонстрировать ему явное уважение. Рассказывают, что после избрания Джо­на Кеннеди президентом члены его семьи стали называть его господином Президентом.

В автобиографическом фильме Ингмара Бергмана «Фан­ни и Александр» маленький мальчик Александр вступает в конфликт с жестоким, эмоционально отстраненным и хо­лодным епископом, у которого сильна идентификация с ре­лигиозной Персоной. В одном из эпизодов фильма епископ  видит сон, в котором он пытается сорвать маску со своего лица, но она не отстает, наконец ему удается сорвать ее вместе с лицом. Эго священника полностью слилось с его Персоной, поскольку эта роль гарантирует реализацию его личных стремлений в жизни. Епископ, без сомнения, занимает высо­кое положение в обществе. Точно так же врачи, военные, члены королевской семьи являются избранными особами, которые привлекают сильные идентификации. Тем не менее этот епископ в своем кошмаре пытается сорвать маску с лица. Почему?

Отношения Эго с Персоной сложны, потому что у этих двух функциональных комплексов противоположные цели. Фундаментальное направление развития Эго ведет к сепара­ции и индивидуации, к достижению позиции, в первую оче­редь, за пределами бессознательного, а затем за пределами семейного окружения. В Эго присутствует сильное движение в направлении автономии, к Самости, которая может функ­ционировать независимо. В то же время другая часть Эго, где находятся корни Персоны, движется в противоположном на­правлении, к взаимоотношениям и приспособлению к объ­ективному миру. В Эго присутствуют две противоположные тенденции: потребность в сепарации и независимости и по­требность в принадлежности и связи с другими. Радикальное стремление Эго к сепарации/индивидуации часто таится в тени, поскольку представляет угрозу как для групповой жизни, так и для спокойного существования самого человека. Объективно каждый из нас нуждается в других людях, чтобы выжить физически и психологически. Движение Эго в сто­рону отношений и адаптации к сегодняшнему окружению, которое необходимо, чтобы обеспечить выживание, дает воз­можность проявиться Персоне. И затем Персона становится самопрезентацией человека в мире.

Развитие Персоны

Конфликт в Эго между индивидуацией/сепарацией и со­циальной конформностью создает почву для базисной тревож­ности Эго. Каким образом быть независимым, уникальным, индивидуальным и одновременно быть принимаемым и же­ланным для других людей, соответствовать их взглядам и по­требностям? Таким образом, очевидно, что между развитием Эго и Персоны заключен источник фундаментального кон­фликта. На этапе взросления есть надежда, что и Эго, и Пер­сона получили достаточное развитие, так что двойственные потребности Эго в независимости и принадлежности были удовлетворены, и в то же время Персона добилась необходимой адаптации, чтобы Эго могло жить в реальном мире. По всей видимости, гении, такие как Вагнер, Бетховен, Пикассо, были исключениями из правила, ведь их дар давал им право в выс­шей степени быть самими собой. Им прощалось очень многое, поскольку они компенсировали крайности своего поведения тем, что подарили миру великие произведения.

Эго выбирает Персону для идентификации непредна­меренно. Люди оказываются в окружении, где им необходимо выжить, и большинство из них старается выдвинуться. Важ­ными факторами являются наличие старших братьев или сестер и пол. Маленькие мальчики или девочки наблюдают за другими детьми и подражают им. Маленькие девочки, при­меряя материнскую одежду, копируют также установки ма­тери. Маленькие мальчики тоже иногда примеряют мамино платье, и родителей это беспокоит, ведь одежда представляет Персону. Маленькие мальчики чаще подражают отцам и бра­тьям, нося кепку, важничая и фыркая, как они. Пол — это один из важных факторов, по которым мы выделяем себя и строим свою Персону с малых лет. Малыш понимает, что отношение к нему зависит от того, насколько его поведение соответству­ет требованиям его пола. Для одних это проходит вполне естественно, в других случаях нет. Иногда Персона является подходящей, а иногда нет. В конечном счете формируется, по крайней мере, адекватная установка в терминах привле­кательности для противовположного пола. (Более подробно вопросы пола и половой идентичности обсуждаются в сле­дующей главе.)

В развитии Персоны есть две потенциальные ловушки. Первая — это чрезмерная идентификация с ней. Человек становится слишком заинтересованным в том, чтобы нра­виться людям и приспосабливаться к социуму, он считает, что этот сотворенный имидж и есть вся его личность. Другая ловушка заключается в том, что человек не уделяет доста­точно внимания внешнему миру, интересуясь происходящим исключительно внутри (то, что Юнг описывает как одержи­мость Анимой/Анимусом). Такой человек занят своими желаниями, фантазиями, импульсами и бывает настолько захвачен внутренней реальностью и идентифицируется с ней, что не замечает других людей. Вследствие этого он часто бывает неделикатным, слепым и невнимательным к другим и изменяет свое отношение только в результате ударов судьбы.

Развитие Персоны — типичная проблема подросткового периода и взросления, когда внутренний мир человека на­полнен желаниями, фантазиями, импульсами, идеализмом и мыслями, с одной стороны, а с другой, испытывает сильное давление со стороны сверстников, связанное с необходимо­стью вписываться в их среду. Принадлежность к более широ­кому социальному миру может выглядеть очень примитивно, неустойчиво в силу идентификации с групповыми ценностя­ми и психологией толпы. Такая идентификация с группой сверстников вынуждает подростка освобождаться от влияния родителей, что является необходимым шагом к зрелости. В то же время подросток почти не знает объективного мира и живет фантазией непобедимости. Для описания сочетания гипертрофии внутреннего мира и неприспособленности к миру внешнему у подростков часто применяются такие по­нятия, как инфляция и грандиозность. Некоторые подростки, наоборот, чрезмерно увлечены взрослыми ценностями и ожи­даниями. Одеваясь в рубашки, застегнутые на все пуговицы, нося портфели и дипломаты, эти подростки в 15 лет обсуж­дают свое вступление в коллегию адвокатов. Они настолько адаптировались к ожиданиям своей семьи и культуры, что личностная идентичность почти не развита. В результате они могут стать просто фигурой, воплощающей культурные сте­реотипы, жертвами преждевременной адаптации.

Персона развивается как у интровертов, так и у экстра­вертов, оба типа должны как-то соотноситься с миром объ­ектов. Однако этот процесс проще для экстравертов. Экстра­вертированное либидо переходит на объект и остается там. Экстраверты вступают в отношения с объектом без особой суеты и трудностей. У интровертов внимание и психическая энергия удаляются от объектов, но затем возвращаются к субъекту, создавая более сложное отношение к объектам. Объект — это не только то, что существует вне психики, но для интроверта он также существует в глубинах психики. При­вязанность является еще более сложным процессом. Экс­траверты проще находят подходящую Персону. Они непри­нужденнее обращаются с объективным миром, так как он не представляет угрозы их сокровенным чувствам. Персона интроверта более двойственная, застенчивая и сомневаю­щаяся и изменяется в зависимости от окружения.

И все?таки для каждого Персона должна связывать его с объектами и защищать субъект. В этом ее двойная функция. Интроверт может хорошо общаться с несколькими людьми, в большой группе такие люди зажимаются, исчезают, и Пер­сона часто чувствует себя неадекватно, особенно с незнако­мыми и в ситуациях, когда человек не играет определенной роли. Вечеринки для него — просто пытка, но, играя роли на сцене, он может получать большое удовольствие. Многие из­вестные актеры и актрисы в большой степени интроверты. В частной жизни они могут быть застенчивы, но, выступая на публике, чувствуют себя защищенно и выглядят как боль­шинство экстравертированных типов.

Персона, используемая творчески в контексте выражен­ного психологического развития, может как открыто выра­жать, так и скрывать аспекты личности. Адекватная Персона достаточно обширна, чтобы отражать не только социально приемлемые части своей личности, но и самые аутентичные черты. Человек может безо всякого ущерба идентифициро­ваться с Персоной, пока это является истинным выражением его личности. Конечно, она может меняться с возрастом, с но­вым этапом жизни появляется и новая Персона. Например, общительный экстраверт может стать более интровертиро­ванным после 50 или 60 лет. С годами приходит понимание разницы в ощущениях, когда, с одной стороны, Персона истинна, честна, а с другой, когда ты полностью бессознательно идентифицируешься с ней.

Существенно то, что Персона является психической «кожей» Эго, и это не только продукт взаимоотношений с объ­ектами, но и личные проекции на эти объекты. Мы приспо­сабливаемся к тому, как мы видим других людей, и к тому, чего они хотят. Это может сильно отличаться от того, как их видят другие и как они воспринимают себя сами. Закутанная в ткани Персона отражает проекции, которые берут начало в комплексах (например, в родительском) и которые возвра­щаются субъекту посредством интроекции и включаются в Персону. Поэтому раннее детство имеет такое глубокое влияние на взрослую Персону. Даже после того как мы вы­растаем из детских штанишек и отделяемся от родителей, влияние последних на Персону сохраняется, потому что они проецируются на мир из наших родительских комплексов и постоянно адаптируются посредством нашей Персоны. Мы все остаемся хорошими мальчиками и девочками даже тогда, когда можно ими и не быть. Перенос Персоны из одно­го контекста в другой представляет собой проблему из-за попыток проецировать первоначальный контекст на новые, совершенно отличающиеся ситуации. Здесь можно сослаться на наблюдение Фрейда относительно «переноса». Старый контекст детства переносится на новый контекст отношений пациента и терапевта. До тех пор пока человек не осознает, что окружение изменилось, упорно сохраняется старое, при­вычное реагирование, как если бы среда оставалась старой и знакомой.

Трансформации Персоны

Архетипическое ядро Эго со временем не меняется, но Персона может модифицироваться много раз в течение жизни в зависимости от способности Эго воспринимать из­менения в окружении и от его способности взаимодействовать с последним. Основные изменения происходят в период пере­хода от детства к отрочеству, следующий переход совершает­ся при наступлении зрелости; потом в середине жизни и в старости. Компетентное Эго встречает каждое из этих изменений соответствующей переменой в Я-концепции и в са­мопрезентации Персоны. Люди думают о себе иначе, одева­ются, стригут волосы, покупают машины, дома в соответствии со своим возрастом, семейным, экономическим положением и социальной средой и согласно предпочтениям своей рефе­рентной группы. Все это выражается в изменении Персоны.

Роли, принимаемые на себя человеком в процессе жизни, конечно, имеют коллективную и в определенной мере архе­типическую основу. Персона как любой функциональный комплекс имеет архетипическое ядро. Существуют опреде­ленные, типичные роли, исполняемые во всех человеческих сообществах. К примеру, есть старший ребенок, который является Маленьким Взрослым, озорной Ребенок-Трикстер, который все время выделывает смешные трюки, даже в по­жилом возрасте; Роковая Женщина флиртует и соблазняет всю свою жизнь с самого детства. Роли для детей и взрослых в семье распределяются типичным образом. Порядок рожде­ния детей часто имеет огромное значение в выборе Персоны. Первый ребенок — это ответственный маленький взрослый, средний — это медиатор, тот, кто соединяет членов семьи, младший — творческое дитя. Роли белой вороны или козла отпущения также существовали во все времена. Люди рас­пределяют эти роли бессознательно в силу динамики семьи или группы, и если роль была принята в детстве, то она с не­большими изменениями проходит через всю жизнь.

Почему Персона так сильно «пристает», привязывается к людям? Отчасти в силу идентификации и явной схожести. Персона идентифицируется с личностью. Это предполагает психосоциальную идентичность. Еще одним мотивом явля­ется стыд. Персона защищает от стыда, а его избегание яв­ляется, возможно, сильнейшим мотивом ее развития и со­хранения. Рут Бенедикт в своих исследованиях выделяла два типа культуры. Западные народы характеризуются культурой вины, а восточные — культурой стыда. В послед­ней больший акцент делается на Персону в том смысле, что, если кто-то теряет лицо, это равносильно смерти. Потеря лица ввергает человека в кризис. Совсем иная ситуация в культурах вины, где вина может быть смягчена или пере­ложена: виновник платит определенную цену и вновь воз­вращается в общество.

Вина разъедает, а стыд уничтожает чувство собственной ценности. Стыд — более примитивный и потенциально более разрушительный тип эмоций. Мы переживаем чувство вины или сильного стыда от совершаемых нами поступков, когда они не согласуются с Персоной. Таким образом, в личности проявляется Тень. Эта Тень пробуждает стыд, чувство соб­ственной неполноценности, ненужности, нечистоты. Воспи­танному человеку стыдно кого-нибудь испачкать. Так, обу­ченное туалету–этикету Эго завоевало природу. Вина переживается, когда есть противоречие между тем, как мы поступаем, и тем, чему мы были научены: необходимо быть хорошим, правильным человеком, приспосабливаться к дру­гим, и тогда ты будешь принят. В нашей культуре пуритан­ского типа определенного вида сексуальное поведение и фан­тазии являются неприемлемыми для Персоны «хорошего человека», поэтому они легко приводят к чувству стыда. Дру­гая черта Тени — агрессия. Эмоции гнева, ненависти и зависти вызывают стыд.

Эти нормальные человеческие чувства прячутся подаль­ше; мы стесняемся их точно так же, как стеснялись бы физи­ческих недостатков и личностных изъянов. Персона — это лицо, надеваемое нами для встречи с другими лицами, чтобы быть похожими на них и нравиться им. Мы не хотим сильно отличаться от других, поскольку там, где заканчивается Пер­сона и начинается Тень, мы испытываем стыд.

Интеграция Персоны и Тени

Тень и Персона — классическая пара противоположно­стей, присущих психике как полярности Эго. Поскольку общей задачей психического развития («индивидуации», обсуждаемой в главе 8) является интеграция, а целостность является высшей ценностью, хотелось бы обсудить в общих чертах: что означает интегрировать Тень и Персону? В кон­тексте темы этой главы интеграция зависит от принятия себя, от полного принятия всех собственных частей, не принад­лежащих образу Персоны, который, как правило, является идеалом или, по крайней мере, соответствует культурной норме. Личностные черты, которых стыдятся, переживаются как радикальное зло. Несмотря на то что некоторые вещи действительно вредны и деструктивны, часто теневой мате­риал не является плохим. Он переживается так в силу стыда, связанного с ним, из-за его несоответствия Персоне.

На что же похожа интеграция Тени и Персоны? Юнг цитирует письмо своей пациентки, написанное через некото­рое время после ее прихода в анализ:

«Много хорошего пришло ко мне от плохого. Необычайное знание и энергия, которую я даже не смогла бы и вообра­зить, пришла ко мне из-за того, что я ничего не подавляла, была открыта и внимательна и принимала вещи такими, какие они есть. Я всегда думала, что если мы принимаем какие-то вещи, то они в каком-то роде придают нам боль­ше сил. Все становится совершенно иным, стоит только начать принимать их и сделать это обычным отношением к ним. Теперь я хочу играть в игру жизни, принимая все, что приходит ко мне, хорошее и плохое — вечная смена солнца и тени, и тем самым принимая мою собственную природу с ее позитивными и негативными сторонами. Так все оживает во мне. Какой я была глупой! Как я старалась заставить все идти так, как мне казалось нужным».

Эта женщина отошла от глубокого отождествления с Пер­соной и от расщепления Персоны и Тени и теперь старается просто наблюдать за тем, что происходит в ней и принимать свою душу в ее проявлениях. Она создала психологическую дистанцию между эго?комплексом и Персоной, а также между Эго и Тенью. Она более не одержима ни тем, ни другим.

Юнг говорил, что противоположности соединяются в психике посредством «третьей силы». Конфликт между противоположностями Персоны и Тени, например, может быть рассмотрен как кризис индивидуации, как возможность роста через интеграцию. Коллективные ценности, принад­лежащие области Персоны, вступают в конфликт с теневыми аспектами Эго, которые принадлежат инстинктивной инди­видуальной природе человека (фрейдовское Ид), в конфликт вмешивается также нечто, идущее от архетипов и бессозна­тельных комплексов. Поскольку содержание Тени не пони­мается Персоной, то конфликт может быть неистовым. Юнг придерживался мнения, что если между двумя полюсами есть напряжение, то разрешение становится возможным тогда, когда Эго позволит существовать им обоим и создаст вну­тренний вакуум, в котором бессознательное может предло­жить творческое решение в виде нового символа. Этот символ будет предоставлять возможность для движения вперед, включая что-то от обеих противоположностей, не просто компромисс, но объединение, которое вызывает к жизни но­вую установку Эго и новую форму отношений с миром. Люди развиваются, проходя терапию и преодолевая жизненные трудности, можно видеть, как они перерастают старые кон­фликты, принимая новую Персону и интегрируя отторгнутые части своей личности.

Люди меняются в ходе терапии и жизни. Персона как инструмент адаптации предлагает большой потенциал для изменений. Она может становиться все более гибкой, давая возможность Эго изменять старые паттерны реагирования. Истории, подобные «Странной истории доктора Джекилу и мистера Хайду», описывают полное расщепление между Персоной и Тенью. В этих историях нет интеграции, есть лишь колебания между противоположностями. Роли и импульсы Тени здесь отыгрываются без появления трансцендентной функции, которая обеспечивает интеграцию противополож­ностей. В этом случае речь идет о людях, которые не могут интегрировать эти противоположности. Иногда темная сто­рона настолько заряжена энергией, что какая?либо ее инте­грация с социально приемлемой Персоной невозможна. В на­стоящее время единственным решением такой проблемы является прием психотропных препаратов, которые могут заглушать источник силы Тени и подавлять бессознательное. Иначе Эго слишком нестабильно и слабо, чтобы выдерживать импульсивность, позволяющую констеллировать трансцен­дентную функцию.